Интермеццо Лина

Глава 8

День для Лины тянулся бесконечно. Девочке не терпелось снова оказаться в светлом доме Полянских, прикоснуться к таинственному инструменту и просто побывать в сказке. Загородный особняк Альтман совершенно не бедствовал, однако обстановка его подбиралась с учётом простоты и удобства и теперь казалась Лине унылой из-за массивной дубовой мебели и узорчатых ковров на стенах. Никакого полёта фантазии и изысканности. Лишних предметов в доме не держали, и без того хватало «пылесборников»: книжного шкафа и комода, уставленного семейными фотографиями в рамках. Раз в две недели Марта вытирала пыль в шкафу и расставляла книги в точной последовательности. Лина знала каждую из них чуть ли «не в лицо».

«Анатолий Годы. Ананьев без войны», — читала девочка на корешке книжки.

— Мама, а что значит «Ананьев без войны»?

— Нужно читать правильно, дочка, — добродушно поясняла Марта, — «Анатолий Ананьев. Годы без войны».

А ещё Лине нравилось слушать, как мама рассказывает прочитанные главы из книг Веры Пановой. Особенно Лину забавлял кот, который ел огурцы.

«Это какой-то неправильный, волшебный кот», — думала девочка.

Вечером дядя Эдик уехал в город, и Марта тут же поспешила к соседке. Даже тётю Варю, приболевшую простудой, не навестила.

Женщины пили ароматный чай и говорили по душам. Мама Марта всё пытала тётю Марину, не помирилась ли она с мужем, на что та озадаченно отвечала:

— Ну что вы, Марта, если бы было всё так просто…

Лина бродила по дому Полянских, играла с фарфоровыми фигурками и с завистью смотрела на детей.

Филипп напротив окон гостиной устроил с мальчишками битву на палках. Стайка девчонок-болельщиц весело галдела. В команде Фила прибывало. Лина притаилась у занавески и с любопытством следила за игрой. Вот если бы ей посчастливилось быть среди них, она бы непременно болела за Филиппа! Ведь он такой задиристый и смелый и даже не боится мамы Марты, а ещё он такой… красивый! Забывшись, девочка любовалась медным отливом его волос и рыжими веснушками на щеках. Она до того увлеклась, что не заметила, как отдёрнула занавеску. Внезапно взгляд мальчишки метнулся к окну, глаза подозрительно сузились.

У Лины даже ноги подкосились от неловкости момента. Юркнув вниз, она присела под подоконником. Сердечко заколотилось, словно у пойманной в сети птицы. «Заметил? Неужели заметил?» — с волнением думала девочка.

А позже Лина столкнулась с Филиппом в дверях. Девочка смутилась и покраснела. Мальчишка хитро ухмыльнулся, проводив её взглядом до самых ворот. Или, может быть, так показалось?

— Мама, а правда, что рыжие люди особенные? — мечтательно спрашивала Лина. Они с мамой Мартой возвращались домой от Полянских. — И почему рыжих дразнят рыжими? А ещё говорят…

— А ещё говорят, что у рыжих души нет, и что рыжие — бесстыжие, — смеялась Марта. После общения с тётей Мариной настроение её было благостное. — Конечно неправда, детка. Ну а дразнят потому, что сказать больше нечего. На самом же деле рыжие люди самые счастливые!

— Счастливые, конечно счастливые, — размышляла девочка вслух, — ведь Филиппа никто не дразнит, никому даже в голову не приходит дразнить его рыжим, даже Пашка с ним дружит, а ведь он настоящий рыжий! Как и тётя Мариночка, а она говорит, что рыжие люди солнечные. Она смеётся и называет Филиппа «мой Солнечный зайчик!»

А на следующий день произошло что-то невероятное. Лина ещё долго вспоминала тот злосчастный эпизод, всё гадала, неужели это дело рук Филиппа и его дружков?

С утра мама Марта наседала на Лину с удвоенной силой: заставляла читать, требуя быстрого темпа и интонаций. Девочка рассеянно смотрела в книгу, ведь всё внимание сосредоточилось на подозрительной возне за изгородью.

Филипп и его друзья явно что-то замышляли. Склонившись над клубничной грядкой, они усердно копались в земле. Изредка до Лины и Марты долетали смешки и невнятное бормотание. Неожиданно радостный вопль огласил окрестности. Лина обернулась и выронила книгу из рук, за что получила от матери нагоняй. Марта недовольно прикрикнула, и девочка снова взялась за чтение, на этот раз со всей серьёзностью и вниманием, ведь история оказалась на редкость увлекательной.

А после обеда в доме Альтман наступал тихий час. По обыкновению, Марта отправляла Лину в детскую и сама дремала часок-другой. Девочке и в голову не приходило ослушаться. Она, как прилежная дочь, ложилась в постель и мечтала. Стоило Лине прикрыть глаза, как перед ней всплывал образ соседского мальчишки с кривой ухмылкой и выразительным взглядом. В душе ещё теплилась робкая надежда, что они с Филиппом подружатся.

Вот и сейчас Марта удалилась в комнату напротив и, как водится, сразу захрапела. Лина неохотно легла в кровать, запустив под подушку руку. И вдруг… пальцы коснулись чего-то щетинистого, холодного, скользкого. Оно дёрнулось, прошлось шероховатым усом по нежной коже нерасторопно и гадко. Девочка испуганно вскрикнула и откинула подушку.

Оно оказалось продолговатым, с головой и брюшком, покрытыми панцирем, с зазубринами на шести членистых лапах и шевелящимися усами по обоим концам тела.

Огромный жук-мутант, гигантский таракан в броне! Чудовище! Оно уместилось бы у Лины на ладошке, если бы…

Девочка осторожно приблизилась, будто опасалась нападения неведомого зверя, сдвинула край простыни. Нечто затрепыхалось, заскользило лапищами, зашевелило всеми четырьмя усищами. Лина боролась с желанием завизжать, а сердце заходилось как сумасшедшее. Всё происходило словно во сне, словно и не с ней. Подхватив животное за ус, Лина в два шага подскочила к окну и шнырнула в огород. Тут же накатила тошнотворная волна, освободив желудок от недавнего обеда. Зубы застучали, будто от озноба, руки затряслись мелкой дрожью. Обессиленная, она опустилась на пол и тихо заплакала.

Лёжа в постели, Лина украдкой вздыхала. И за что ей такое наказание? Ну почему она не решилась рассказать маме⁈ Не решилась, выдумав внезапную дурноту. А всё потому, что назойливая мысль о возможном участии Филиппа прочно засела в голове.

Нечто, обнаруженное вчера под подушкой, так и стояло перед глазами. Как оно вообще прокралось в комнату? Как такое возможно? Наверняка это дело рук Полянского-младшего и его друзей, думала девочка. Благо щепетильная Марта, заподозрив у Лины инфекционную болезнь, перетрясла тюфяк, сменила бельё и посадила дочь на строгую диету. «Холод, голод и покой», — твердила обеспокоенная Марта.

В справочнике садовода и огородника Лина отыскала то самое таинственное существо. Оно оказалось медведкой. Омерзительной и жуткой. Девочка с содроганием изучала картинки тварей, обитающих в земле. Жужелицы, личинки, черви… нет, пожалуй, медведка самая противная. Бр-р…

Девочка захлопнула книгу, утомившись от просмотра пугающих картинок. Гораздо интереснее было наблюдать за стараниями женщин. В субботу ожидалось прибытие важных гостей: коллег дяди Эдика и, возможно, его родителей.

Тётя Марина изучала кулинарные рецепты из модных журналов и продумывала сервировку стола. Она предложила несколько блюд со странными, труднопроизносимыми названиями. У Марты расклад был прост: набор стандартных салатов, закуски и парочка вторых блюд. Женщины привычно спорили, а потом, сходясь во мнении, примирительно смеялись. Тётя Марина заметно нервничала: очень уж боялась сделать что-то не так и навредить дяде Эдику.

— Профессор Немцов и доцент Образцова обязательно будут, — между прочим сказала она. Приятельницы пробовали диетический салат, рецепт которого случайно нашли в прошлогоднем журнале.

— Вильгельмина Марковна очень следит за фигурой. Думаю, ей понравится. — Тётя Марина удовлетворённо отставила тарелку. — Говорят, она — гроза кафедры и очень строга со студентами, но такая приятная в общении. Я знакома с ней лично и… — Женщина внезапно осеклась и побледнела, будто вспомнила что-то ужасное. — И кофе, обязательно кофе, как же я забыла, — пробормотала тётя Марина после недолгой паузы. Голос её показался чужим и сдавленным. — Есть ли у вас кофемолка?

Марта покачала головой, словно не услышала ничего подозрительного. Она поднялась из-за стола и достала из кухонного шкафа ручную кофемолку, а потом неожиданно сменила тему:

— Мариночка, а в чём же вы будете встречать гостей? Вы должны выглядеть на все сто, так сказать, затмить красотой всех присутствующих дам!

— Вот уж не думала об этом. Да и затмевать мне особо некого. Насколько мне известно, кроме Вильгельмины Марковны, больше не будет женщин. — Тётя Марина простодушно улыбнулась.

Марта на секунду задумалась.

— Мариночка, у меня кое-что есть для вас. Платье. Я его Эле на выпускной шила, да только… не пришлось. Классика, она никогда не выходит из моды.

Марта потянула подругу к платяному шкафу, отыскала среди аккуратно развешанной на плечиках одежды чёрный чехол и высвободила из него струящуюся материю. Тётя Марина трепетно погладила обновку и, прихватив её с собой, укрылась за дверкой шифоньера.

Платье оказалось великолепным. Тончайший шёлк обрисовывал женственную фигуру тёти Марины. Неглубокий вырез в форме сердечка приоткрывал грудь, замысловатая кокетка, охватывающая тонкую талию, плавно перетекала в юбку, ниспадающую мягкими волнами у пола. Чёрное кружево, сотканное будто из паутинки, изящно ложилось на лиф и хрупкие плечи женщины, а цвет пепельной розы придавал живости бледной коже лица и нежно оттенял изумрудные глаза.

— Ах, тётя Мариночка, — пролепетала Лина, — ну какая же вы красивая.

— Будто на вас и сшито, дорогая, — восхитилась Марта, — если только чуть-чуть расставить в боках, как пикантно кружево облегает вашу грудь…

Тётя Марина улыбнулась своему отражению в зеркале, поняв, что выглядит весьма неплохо.

— Марта, как я вам благодарна! И вправду очень мило.

— Мило — не то слово, — изрекла довольная собой женщина, — такую красоту ещё и поискать нужно!

Спустя несколько дней, убедившись, что Лина вполне здорова, Марта сняла домашний карантин. Музыкальные занятия возобновились, и девочка вновь окунулась в мир сольфеджио и упражнений. Она легко угадывала тональности и интервалы, с недетским усердием разучивала скучные гаммы.

— Какая замечательная девочка, какой тонкий слух, а пальчики… — удивлялась тётя Марина. — Нет ли, Марта, в вашей семье музыкантов?

Марта рассеянно пожимала плечами:

— Элочка бальными танцами занималась, а вот музыкантов, нет, не было…

Филипп нетерпеливо кружил по комнате. Шёл второй час музыкальных занятий, и мальчишка отчаянно шумел, будто пытался сорвать урок. Да только тётя Марина и не думала прерываться, изредка бросая напряжённые взгляды в сторону сына. Наконец Филипп притащил футбольный мяч и со всей дури шарахнул им о стену. В тот же миг зазвенели декоративные тарелки на стене гостиной.

— Филипп, ну что ты делаешь? — воскликнула тётя Марина, — тебе бы с Линочки пример брать, а ты… Ну неужели тебе совсем не интересно?

Филипп недовольно уставился на мать, а потом посмотрел на девчонку недобрым пронизывающим взглядом, словно хотел просверлить в ней дыру, отчего по спине у Лины пробежал холодок.

Позже, когда тётя Марина вернулась к хозяйственным делам, Филипп нашёл себе новую забаву. Поначалу всё выглядело безобидным: мальчики выискивали жирных жуков на пахучих цветках и грядках и складывали в банку из-под майонеза. Жуки жужжали и взбрыкивали, ударяясь о стенки стеклянной посудины.

Мальчишки наперебой травили анекдоты и хохотали на всю округу. Неожиданно смех стих, и весёлая компания образовала тесный круг.

От любопытства Лина чуть не выронила коробку — вот уже который раз она выполняла поручения матери. Девочка притаилась за небольшим кустарником, вслушиваясь в разговоры мальчишек.

— Отрываем крылья и гоним жуков к финишу, — с азартом сказал Филипп.

Игроки принялись рисовать мелом беговые дорожки на асфальте.

Лина так и застыла, живо представив картинку в действии — сочащуюся кровь из ранок и писк умирающих насекомых. Девочка вышла из укрытия и встала за спинами мальчишек.

Филипп достал пинцет с изогнутыми концами, и мальчики притихли. Лина в ужасе затаила дыхание — однажды она видела это орудие в руках стоматолога. Девочку сковало от нерешительности и страха, и она, не в силах шелохнуться, хватала ртом воздух. Наконец Филипп вытащил из банки первого жука, подцепил пинцетом крыло и с хрустом свернул его в сторону.

— Пожалуйста, не нужно, — прошептала девочка, — они же живые, и… так нельзя!

Мальчишки дружно обернулись и посмотрели на Лину, будто видели её впервые.

— Чего-чего? — заносчиво протянул Филипп, окинув Лину убийственным взглядом, — вы только посмотрите, у бледной мыши голос прорезался! Иди уже куда шла, дура!

Лина тотчас осмелела.

— Отпустите жуков, — уверенно сказала девочка, воинственно наступая на толпу, — они ведь живые, и им больно!

— Глупости. — Филипп отщёлкнул раненого жука на дорожку и медленно поднялся. — Ничего они не чувствуют!

— Это неправда, неправда! — закричала Лина. Весь её страх внезапно испарился, в душе поднялась волна гнева. — Вот ущипни себя, ты же почувствуешь! Палец порежешь — больно, и им тоже больно!

Мальчишки удивлённо уставились на Лину, а Филипп, ухмыляясь, шагнул ей навстречу.

— Отпустите жуков, пожалуйста! — прошептала девочка, отступая на шаг. Глаза её наполнились слезами, а руки заметно задрожали.

— Что, кишка тонка? — насмешливо сказал Филипп.

— Живодёры! — неожиданно выкрикнула Лина и выбила банку из рук Филиппа. Послышался звук разбитого стекла. Жуки, оказавшись на свободе, расползались в разные стороны. Всё случилось настолько быстро, что девочка и сама не осознала масштабов происшедшего, а спохватившись, кинулась бежать, позабыв обо всём на свете. Её тут же нагнали, скрутили и повалили на землю, но Лина не чувствовала боли заломленных рук.

— Стойте, — сказал наконец Филипп, — пусть валит, а то припрётся мамаша её ненормальная. Но ты запомни, Святоша, это не конец, устроим мы тебе Гоу-Гоу…