Искаженное соглашение

14. Ашер

После великолепного утра остальная часть дня покатилась под откос, начиная с того, что меня вызвали в кабинет тренера, чтобы отчитать за то, что я привязал Уинтер к проклятым воротам после игры. Я понятия не имел, как тренер узнал об этом, но он был в ярости. Мне придется выяснить, кто, кроме Евы, видел Уинтер в таком виде, и позже выковырять ему глаза ложкой.

— Ты не можешь себе позволить развлечения такого рода, Ашер, не говоря уже о том, над кем ты решил подшутить. Уинтер ДеЛори? Серьезно? Ее отец — один из крупнейших спонсоров в УХХ.

— Уинтер начала это...

Тренер Эрик перебил меня.

— Я не хочу это слышать. Ты сейчас звучишь как школьник. Ты не можешь позволить себе облажаться. Достаточно того, что ты не играешь, когда тебе нужно быть с командой. Когда, по-твоему, НХЛ набирает игроков? Не в выпускном году, вот что я тебе скажу. Ты должен собраться с мыслями. Тебе, как никому другому в команде, нужно привлечь внимание лиги. Ты итак отстаешь от остальных из-за трансфера.

— Да, тренер, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы.

Будь проклята Уинтер и ее игры. Будь проклят тот факт, что я не смог остаться в стороне, несмотря на то что знал, что играть с ней опасно.

Позже в тот же день на занятии по искусству мы рисовали обнаженную натуру, из-за чего мое раздражение только усилилось. Художественный класс был единственным местом, где я мог расслабиться. Сегодня созерцание обнаженной женской фигуры казалось скучным и унылым занятием после того, как ранее я повалил полностью одетое тело Уинтер на кровать и приник к ее губам. Что это было, если не доказательство того, как крупно я облажался?

— В этом месяце мы сосредоточимся на том, что мне нравится называть истинной красотой. Красота в глазах смотрящего, она субъективна. Я хочу увидеть, что является по-настоящему красивым для всех вас. У вас есть неделя, чтобы показать мне первоначальные эскизы. — Профессор Дюпон, известный местный художник и чертовски хороший учитель, выдал свое задание и закончил урок, что дало мне как раз достаточно времени, чтобы перекусить перед тем, как отправиться на работу.

После увольнения из «Дюн» мне повезло устроиться барменом в местный байкерский бар у главного шоссе. Брат Маркуса был полноправным членом клуба, и он поручился за меня. Их не волновало, исполнился ли мне двадцать один год или плачу ли я налоги. Я получал зарплату наличкой, и на данный момент этого было достаточно. Мне просто нужна была работа с гибким графиком, чтобы я мог заниматься хоккеем столько, сколько нужно.

Конечно, я тренировался так часто, как только мог, но отстранение от игр было похоже на медленную смерть. Мне оставалось всего несколько месяцев, тем не менее, скамейка запасных ощущалась как пожизненный тюремный срок.

Сегодня в баре было тихо: члены мотоклуба играли в бильярд со своими старухами, и несколько человек сидели за барной стойкой, болтая друг с другом. Из музыкального автомата звучали песни в стиле кантри, и парочки раскачивались в такт музыке. В такие вечера, как сегодня, «Кулак» казался местом, где умирают мечты. От всего заведения веяло меланхолией, и я изо всех сил старался не поддаваться ей. «Кулак» с его запахом несвежего пива и попкорна, липкими полами и неоновыми вывесками был лишь напоминанием о том, чего я стремился избежать в своей жизни. Низкооплачиваемой работы, постоянной суеты, чтобы добыть себе еду на стол. Я хотел большего, и я хотел обеспечить маме лучшую жизнь. Она слишком долго и упорно трудилась ради нас с Евой, чтобы в итоге получить сына-неудачника. К тому же я знал, что Беккет нацелился на звание «лучшего сына» в семье Мартино, и будь я проклят, если позволю ублюдку заполучить его.

Примерно через час появился брат Маркуса, Коул, в сопровождении своих парней. Коул был членом мотоклуба уже несколько лет, с тех пор как их отец попал в тюрьму. Маркус много не рассказывал о своей семье. Я не слишком хорошо знал Коула, но понимал, что он не из тех, кому я хотел бы перейти дорогу.

— Мартино. К тебе здесь хорошо относятся? — спросил Коул, когда я принимал у него заказ.

Он был крупным парнем, и отлично подошел бы на роль хоккейного защитника, но что-то подсказывало мне, что Коула не слишком интересовали командные виды спорта.

— Конечно. Спасибо, что замолвил за меня слово. — Я подвинул ему бутылку пива через стойку.

Он кивнул.

— Друзья Маркуса — мои друзья. У него все нормально?

— Настолько близко к норме, насколько возможно.

Коул усмехнулся.

— А это не так уж и близко.

Колокольчик над дверью зазвенел, и я одновременно с Коулом поднял глаза, чтобы посмотреть, кто вошел в бар.

Твою мать.

В дверях стояла Уинтер. Ее ноги были обтянуты классическими синими джинсами. На ней был свитер с открытыми плечами и чертовы волосы рассыпались по ним, как жидкое золото. Под мышкой она держала ярко-розовую куртку. Ярко-розовую, в обшарпанном байкерском баре. Она выглядела дорого, стильно и элегантно, и я мог с уверенностью сказать, что нога такой, как она, ни разу не ступала в это заведение раньше и никогда больше не ступит.

Я был не единственным, кто ее заметил.

Коул тихо присвистнул.

— Кто это, черт возьми, такая? — Он облокотился на стойку и сделал большой глоток пива. Затем мотнул головой в сторону бутылок за баром. — Сделай мне что-нибудь девчачье, коктейль.

Он заказывал ей выпивку. Я мало что знал о Коуле Бэйли, но связываться с ним было неверным шагом. Тем не менее его внешность опасного татуированного плохого парня притягивала каждую женщину, которая заходила в бар. Очевидно, для представительниц прекрасного пола этот мужчина был неотразим.

— Ей нельзя пить. Ей нет двадцати одного, — неожиданно для себя сказал я.

Коул повернулся ко мне и приподнял бровь.

— И ты это знаешь потому что..?

Дыхание громко отдавалось у меня в голове. Все смотрели на Уинтер. Конечно, смотрели. Она была так же неуместна в «Кулаке», как и инопланетянка.

— Она моя девушка. — Слова слетели с моих губ прежде, чем я успел их обдумать.

Коул окинул меня долгим изучающим взглядом, прежде чем кивнуть.

— Что ж, отличная работа, Мартино. У тебя очень разборчивый вкус в кисках.

— Спасибо, — пробормотал я, перекинув тряпку, которой протирал стаканы, через плечо, в затем пошел к Уинтер в конце барной стойки.

Она отодвинула стул и изящно устроилась на его краю, казалось, не обращая внимания на толпу пускающих слюни байкеров, которая образовалась вокруг нее.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спросил я низким шепотом.

Уинтер откинула волосы за плечо, надменная, как королева.

— Я пришла за своим портфолио. Оно мне нужно.

— И ты думаешь, я взял его с собой на работу?

— Откуда мне знать? Мне просто нужно забрать его.

— Я предлагал отдать его тебе раньше, но ты сказала мне выпрыгнуть из окна.

— Совет, которым, ты, к сожалению, пренебрег. Как бы то ни было, мне нужно портфолио. Когда я смогу его получить?

— Завтра. Возвращайся в кампус сейчас же.

Уинтер не слушала. Она с интересом оглядывала бар.

— Я и не знала об этом месте.

— Неудивительно. Ты не их целевая аудитория.

Она закончила изучать бар и повернулась ко мне.

— Кто этот большой парень? Он пялится. — Уинтер явно говорила о Коуле.

— Все пялятся. Когда ты находишься в комнате, люди всегда смотрят, — выдавил я. — Ты уходишь? Тебе давно пора спать.

— Ты не мой отец, Ашер, помнишь? Я бы хотела выпить.

— Этому не бывать. Я могу отказать в обслуживании кому захочу.

— У тебя серьезные проблемы с контролем, тебе кто-нибудь говорил об этом? — Уинтер вздохнула, а затем повернулась и посмотрела на Коула, который все еще не сводил с нее глаз. — Может, он меня угостит.

Я положил в стакан немного льда и наполнил его содовой.

— Вот. Оторвись по полной.

Она сморщила нос, глядя на напиток.

— Что это?

— Я называю его «Коктейль для испорченных нахалок», и придумал его специально для тебя.

Уинтер взяла стакан и сделала глоток, показав мне на ходу средний палец.

— Значит, у тебя есть работа после «Дюн» и всей этой истории с травкой. Похоже, я и вполовину не испортила твою жизнь так сильно, как тебе нравится притворяться, — пробормотала она.

Я забыл, что собирался сказать дальше, когда Коул неторопливо подошел к Уинтер сзади.

— Разве ты не собираешься познакомить меня со своей девушкой, Мартино? — Его голос был непроницаем. Это была проверка?

— Конечно. Коул Бэйли, это Уинтер ДеЛори. Уинтер, Коул — брат Маркуса.

Уинтер повернулась, чтобы лучше видеть Коула.

— Приятно познакомиться. — Она вежливо улыбнулась, вложив свою руку в его, когда он протянул ладонь.

— Приятно познакомиться, мисс ДеЛори... ты, случайно, не дочь Чарльза ДеЛори? — Он не отпускал руку Уинтер. Я не мог отвести взгляд.

— Ты знаешь моего отца? — поинтересовалась Уинтер.

Коул пожал плечами.

— Не лично. Но, конечно, я знаю о нем. Как может кто-то в Хэйд-Харборе не знать его. А вот с его другом, Дунканом, мы давно знакомы. Раньше мы вели дела с Фитцджеральдами.

Я открыл еще одно пиво для Коула и протягивал ему до тех пор, пока он, наконец, не отпустил руку Уинтер и не взял его. Мне была знакома фамилия Фитцджеральд. Они были большими шишками в Хэйд-Харборе. Богатые, но без такой выдающейся репутации, как у семьи Уинтер.

— О.

Уинтер нахмурилась, очевидно пытаясь представить этого крутого байкера и людей из чопорного круга ее отца, ведущих совместный бизнес. Такие люди, как Коул, занимались определенными видами деятельности, и ни одна из них не была связана с инвестициями или работой в офисе. Похоже, семья Фитцджеральдов была еще более сомнительной, чем я подозревал. Конечно, нельзя стать таким богатым, как они, не имея в своей истории ничего противозаконного, если только вы не родились в деньгах, как Уинтер и ее семья. В таком случае, темные дела просто уходили корнями в более далекое прошлое.

— Да, но это было давно... на севере штата, недалеко от Бар-Харбора. Фитцджеральды там много чего проворачивают.

— В «Бухте», верно? Сын Дункана, Трент, упоминал о ней, — сказал Уинтер.

Трент? Кто это, блядь, такой? Становилось ясно, что собственничество было досадным побочным эффектом моей игры с Уинтер.

— Правда? Не позволяй ему уговорить тебя пойти туда, — сказал Коул. — Это место не для тебя. — Его загадочные слова были категоричны и не подлежали обсуждению.

Уинтер просто кивнула.

— Этого не произойдет. Я не могу быть менее заинтересованной. Дункан — бывший сосед моего отца по комнате в колледже. Они вместе состоят в инвестиционном клубе, но я не думаю, что их собрания проходят за пределами Хэйд-Харбора. На самом деле это просто компания старых друзей по колледжу. Они встречаются в «Дюнах» раз в месяц, по крайней мере, раньше встречались, — задумчиво произнесла Уинтер.

— Инвестиционный клуб? — переспросил я.

Уинтер посмотрела на меня.

— Ага, самая скучная общественная деятельность в городе.

Коул усмехнулся.

— Если это скучно, можешь быть уверенной, что клуб не имеет ничего общего с реальными интересами Фитцджеральдов или их собственностью на севере штата. В любом случае, было приятно повидаться с вами, детишки. Мартино, позаботься о ней, она, похоже, из тех, кто втягивает парней в неприятности. Мисс ДеЛори. — Он кивнул Уинтер, прежде чем направиться к двери.

Его банда приятелей-байкеров последовала за ним.

Мои плечи не опускались ни на дюйм, пока не вышли все до единого.

После этого в баре стало пусто, напряжение, которое несли с собой члены мотоклуба, постепенно рассеялось.

— Это брат Маркуса? Он такой пугающий, в отличие от Маркуса, — сказала Уинтер.

Я покачал головой.

— Не верь в это ни на секунду. Маркус — как тот веселый клоун, который смешит всех целыми днями, но под костюмом скрывается совсем другой человек. Они с Коулом мало чем отличаются... оба похожи на их отца.

— Их отца? Разве он не сидит в тюрьме за... убийство или что-то в этом роде?

Я кивнул.

— Именно. А теперь ты уходишь.

Через плечо Уинтер я увидел, как вошел мой сменщик. Я провел на ногах полночи и был готов отправиться домой, но сначала мне нужно было заставить Уинтер уйти.

— Ты такой грубиян. — Уинтер сердито посмотрела на меня. Она взяла свой стакан и допила содовую. — И твой напиток — отстой.

— Некачественная газировка в дешевом баре? Бьешь меня по самому больному. Хватай свою куртку, — рявкнул я на нее.

Она закатила глаза, но схватила куртку и надела ее.

— Я могла бы остаться, если бы захотела, — возразила она.

Я кивнул.

— Да, ты могла бы. — Я облокотился на барную стойку и пробормотал ей на ухо: — Но в любую минуту мужчина в конце бара, Танк, начнет пукать в ритм музыкального автомата, так что... если уйдешь сейчас, то, возможно, будешь спасена.

Уинтер отшатнулась, и выражение ужаса на ее лице вызвало у меня улыбку.

Не говоря ни слова, она бросилась к двери.

— Эй, не возражаешь, если я уже пойду? У нас сегодня тихо, — сказал я своему сменщику, который только зашел за барную стойку.

— Иди.

Я схватил ключи от байка, кожаную куртку и шлем и вышел на улицу. Уинтер как раз выезжала, когда я добрался до парковки. Она меня не заметила, и это меня вполне устраивало. Я сел на мотоцикл и завел его, выезжая с парковки тем же путем, что и Уинтер. Ее задние фары светились передо мной. Я ехал достаточно далеко, чтобы она не видела меня, если бы не всматривалась.

Я проследил за ней до Хэйд-Харбора, через весь город и до самого студенческого городка. Она припарковалась за зданием своего общежития, а через несколько минут снова появилась и поднялась по лестнице, исчезая внутри.

Сегодняшняя ночь открыла отрезвляющую правду. Я сказал Коулу Бэйли, что Уинтер — моя девушка, потому что мысль о том, что он приударит за ней, вызвала у меня желание наброситься на него, а это не было залогом долгой и здоровой жизни.

И все же, если бы он, блядь, сделал хоть шаг в ее сторону, я не был уверен, что смог бы остановить себя.

Уинтер ДеЛори больше не была просто неприкасаемой Снежной королевой Хэйд-Харбора. Она была коварной и умной, упрямой, как черт, и забавной, когда этого меньше всего ожидаешь, и мысль о том, что к ней будет клеиться какой-то парень, беспокоила меня.

Действительно чертовски беспокоила, что было совершенно неприемлемо.

Очевидно, мне придется что-то с этим делать.

Звонок оторвал меня от размышлений, и я быстро взял трубку.

— Мам, что случилось?

— Мне... мне кажется, за мной следят. Этот мужчина появляется везде, где я была последние несколько дней, и прямо сейчас он сидит возле дома в своей машине, — прошептала мама, как будто думала, что тот, кто был снаружи может ее услышать.

Что за черт?

— Никуда не уходи. Запри двери. Я буду через пять минут.