Искаженное соглашение

4. Ашер

Проникнуть в такой дом, как у Уинтер, на самом деле было не так сложно, как казалось. Богатые люди были идиотами, поскольку верили, что их многомиллионные дома и высокие стены, окружающие роскошные сады, гарантируют им безопасность. Это было не так. Они просто делали их мишенью.

После того, как Леонард подготовил документы на мое увольнение, охрана проводила меня к шкафчику. Моему менеджеру было все равно, кому принадлежали наркотики; он должен был предпринять какие-то действия, а разобраться со мной было намного проще, чем с Уинтер.

Вероломная нахалка. Понятия не имею, почему вообще ожидал от нее чего-то большего. Конечно, она ненадолго притворилась настоящим человеком, девушкой гораздо более интересной, чем я думал, но затем кинула меня, как только представилась такая возможность.

В ней не было ни капли глубины. Уинтер и впрямь была поверхностной, избалованной стервой, и сегодня вечером ей предстояло узнать, что бывает с теми, кто играет со мной. Я не боялся ни ее, ни ее отца. Наконец-то пришло время преподать Снежной королеве урок, который она никогда не забудет. Урок, которого она ждала целый год.

Я поехал на своем байке к ее дому, как только «Дюны» вышвырнули мою задницу. Припарковавшись чуть поодаль, чтобы не привлекать внимание шумом двигателя, я направился к особняку пешком.

Я бывал здесь и раньше, но никогда не заходил внутрь. Для такой дорогой собственности охрана была на удивление слабой. Таков был менталитет маленького городка. Люди считали Хэйд-Харбор безопасным, особенно в богатом районе, где жили ДеЛори. Если бы они когда-нибудь отважились перейти железнодорожные пути в ту часть города, где я вырос, у них было бы совсем другое мнение.

На стенах были установлены камеры слежения, но они были только для видимости. Сдерживающий фактор. Семьи, которые много путешествовали по работе, редко хотели, чтобы их беспокоили чрезмерно чувствительные сигнализации, срабатывающие всякий раз, когда мимо проходила кошка. В случае с ДеЛори, я готов был поспорить, что у них в доме круглосуточно дежурил персонал, и это вселяло в Чарльза ложное чувство уверенности в безопасности его дочери.

Сегодня вечером я докажу, что он ошибается.

Семьи, подобные ДеЛори, были сплошной показухой. Фальшивая блестящая упаковка, под которой ничего не было.

Я легко взобрался на стену и спрыгнул на посыпанную гравием дорожку. Дом был огромным, что осложняло поиск комнаты Уинтер. В темноте ночи горело несколько окон. Мать Уинтер шла через дом. Я проследил за ее передвижением по одному из коридоров, пока она не скрылась в темной комнате. Затем начал обход вокруг здания в поисках возможного входа, как вдруг в освещенном окне появилась фигура.

Уинтер, одетая в просторную ночную рубашку, расчесывала волосы и смотрела на звезды. Она еще не опустила шторы. Вероятно, чувствовала себя в безопасности в своем уединении, так как ее окно выходило в сад за домом. Словно услышав мои мысли, она протянула руку и задернула тяжелые портьеры.

Попалась, Снежная королева.

Короткий подъем по решетке и на осыпающийся каменный балкон — и я пролез через ее окно. Оно было приоткрыто, несмотря на прохладный ночной воздух, к тому же старым, без каких-либо защитных приспособлений, которые могли бы уберечь от проникновения внутрь кого-то вроде меня.

Я спустился в ее комнату. Запах духов сразу поразил меня. Амбра и ночной жасмин. Эта девушка даже пахла дорого. Комната была огромной, в самом центре стояла кровать с балдахином, а вокруг нее развевались прозрачные белые гардины.

Я приблизился, мои ботинки глухо ступали по толстому ковру.

Ее волосы атласными лентами рассыпались по подушке, поблескивая в темноте. Она спала на спине, небрежно закинув руки за голову. Крепко, как младенец, ни о чем не заботясь.

Я оседлал ее и в тот же миг зажал рукой рот, чтобы заглушить крик.

Ее тело внезапно ожило, она стала отбиваться от меня, а бедра задвигались напротив моих, пытаясь сбросить меня с себя. Вместо ожидаемой боли, неистовые удары ее живота о нижнюю часть моих яиц вызвали прилив крови к моему члену. Я схватил ее за запястья и поднял их над головой, прижав одной рукой к подушке, а другой продолжая закрывать ей рот, чтобы она не могла кричать. Ее глаза блестели в темноте, а горячее дыхание обдавало мою ладонь, пока Уинтер судорожно пыталась втянуть воздух. Она была напугана. Хорошо.

— Нам нужно поговорить, — прорычал я ей.

При звуке моего голоса напряжение в ее мышцах немного ослабло. Уинтер почувствовала облегчение от того, что это был я. Всего лишь я. Она понятия не имела, что в данный момент никто не мог ненавидеть ее сильнее.

— Меня уволили сегодня вечером, благодаря тебе. Ты хочешь разрушить мою жизнь? С чего ты взяла, что имеешь на это право? — спросил я ее, наклонившись к ней вплотную.

Ее глаза были огромными, взгляд скользил по моему лицу, пока она быстро моргала своими веерообразными ресницами.

Уинтер что-то пробормотала под моей рукой, поэтому я опустил ладонь ниже и сжал челюсть, позволяя ей говорить, но не кричать.

— Работа в загородном клубе едва ли вопрос жизни и смерти. Разве ты не на полной стипендии?

Какого хрена? Эта девушка бесстрашная или просто тупая?

Долгое мгновение я лишь молча смотрел на нее, пытаясь понять. Ее реакции невозможно было предсказать. Хорошо. Это даже к лучшему. Мне не нужно было беспокоиться о том, что она начнет рыдать и умолять, когда я приступлю к наказанию за ее поганое поведение.

— У некоторых из нас есть расходы поважнее косметики и причесок. Думаю, для такой, как ты, это не имеет значения, не так ли?

Уинтер испустила долгий вздох.

— Я... я не знала, что тебя уволят, — наконец сказала она.

— Это чертовски дерьмовое извинение. Скажи правду, тебе просто было наплевать. Ничего страшного, меня тоже не заботит, что с тобой случится, но ты заплатишь за то, чего я лишился по твоей вине, Ваше Величество.

Она извивалась, двигая бедрами и пытаясь сбросить меня с себя. Единственный эффект, который это произвело, — я стал еще тверже, а мой член решил, что сейчас самое подходящее время вытрахать из Уинтер ее дерзость.

— Я говорил тебе перестать вести себя как гребаная сука рядом со мной, Уинтер, но ты явно решила не слушать. Дернешься еще раз, и я переверну тебя и отшлепаю так сильно, что ты не сможешь сидеть неделю. Вот что случается с нахалками. — прорычал я.

Ее глаза вспыхнули, губы поджались, а подбородок все еще оставался в плену у моей руки.

— Ты не посмеешь, — процедила она.

Я усмехнулся.

— Ты уже второй раз говоришь мне это сегодня, и второй раз ошибаешься. Ты, блядь, не знаешь меня, Уинтер. Теперь перевернись, или я удвою то, что тебе причитается. — Мой приказ был окончательным.

Она тяжело сглотнула, ее тонкое горло дернулось под моей хваткой. Я задумался, каково было бы сжать руку и заставить ее вцепиться в мое запястье, хватая воздух. Одна только мысль об этом чертовски возбуждала.

Уинтер покачала головой.

— Нет.

— Нет? — я играл с ее горлом, то сжимая, то ослабляя хватку. Ее глаза оставались прикованными к моим. Она не была достаточно напугана.

— Тебе придется заставить меня, — прошептала она.

Блядь. От этой идеи мой член чуть не выскочил из проклятых джинсов. Это был самый жаркий момент в моей чертовой жизни, и я разделил его с ней, женщиной, которую я терпеть не мог.

— Как пожелаешь, Ваше Величество.

С этими словами я рывком поднял ее. Она боролась с моей хваткой, но мне удалось сесть, прислонившись к изголовью кровати, а затем перетянуть ее через свои ноги лицом вниз, зафиксировав ее на месте. Она приземлилась на мои колени и подняла голову, чтобы закричать на меня как раз в тот момент, когда моя рука с силой опустилась на ее задницу. Уинтер замерла от шока, не в силах вымолвить ни слова. Когда нахалка пришла в себя, я ударил с другой стороны, и она дернулась.

— Это именно то, что получают своевольные папины принцессы, когда подставляют кого-то.

Я быстро отвесил ей два шлепка подряд, из-за чего она выгнула спину, задыхаясь. Ее вес надавил на мой член, и это было мучительно приятно. Ее попка была великолепна под моей рукой, круглая и пухлая.

Уинтер притихла. Я снова ударил ее, но она продолжала молчать, лишь задвигала бедрами на моей промежности.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — наклонившись, спросил я.

Уинтер что-то пробормотала в одеяло. Я сильно ущипнул ее за ягодицу, и она подняла голову.

— Я плохо расслышал извинения, Ваше Величество, попробуй еще раз.

— Я сказала, пошел ты, Мартино. Можешь идти к черту. Я рада, что тебя уволили, псих, — зарычала она на меня.

Я громко цокнул и отшлепал ее снова. Ее бедра вздрагивали при каждом прикосновении.

— Не очень хорошие манеры как для благовоспитанной принцессы. Попробуй снова.

Последовали новые шлепки, и она ахнула, выгнув спину.

— Я никогда не стану извиняться перед тобой, — бросила она с вызовом, ее глаза сверкали, когда она повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Вот как? Может быть, нам нужно попробовать что-нибудь другое, — предположил я и полез в карман. Я зажал ее голени одной ногой, так что она застряла на мне в ожидании моего следующего шага.

Нож-бабочка блеснул на свету, когда я покрутил его в пальцах. На этот раз она действительно замерла, ее внимание было приковано к лезвию.

— Я не такой, как твои богатенькие парни из загородного клуба. Ты не хочешь со мной связываться, поверь. — Я провел тупым концом ножа по ее ноге. — Я не боюсь ни тебя, ни твоего папочки, ни кого-либо из твоих знакомых. Твои деньги меня не впечатляют. Для меня ты не настолько сексуальна, как тебе нравится думать о себе. Переходить мне дорогу — это всегда ошибка, ДеЛори, усвой это здесь и сейчас, и избавь себя от неприятностей.

Я дотянулся до подола ее уродливой ночной рубашки и задрал его, планируя срезать с нее трусики. Это должно было послужить ей хорошим уроком, чтобы не связываться со мной. Ну, это бы сработало на любой другой девушке. Тебе придется заставить меня. Я начинал верить в то, о чем давно подозревал. Уинтер ДеЛори не была похожа на других.

Подол рубашки скользнул по ее круглой попке, и я уставился на нее.

Уинтер спала без трусиков. Определенно не та информация, в которой я нуждался, чтобы не спать по ночам.

— Если бы я не знал лучше, я бы подумал, что ты ждала моего появления, — поддразнил я ее.

— Конечно, я ведь фантазировала о том, чтобы меня отшлепал отморозок, вооруженный ножом, — сердито бросила она через плечо.

— Это касается только тебя и твоего психотерапевта... Мне плевать на то, что тебе нравится или нет. — Я снова с силой шлепнул ее, на этот раз по горячей коже. Она зашипела, дергаясь прямо напротив моего члена, зажатого под ней. Я успокоил жжение круговыми движениями, мои пальцы оказались в опасной близости к жару между ее ног.

Я сдвинул ладонь, и у нее вырвался тихий вздох. Она мокрая? Я должен был узнать, насколько испорченной на самом деле была Снежная королева.

Моя рука опустился на сантиметр, когда я гладил кожу после второго шлепка, проведя по внутренней стороне ее бедра. Пальцы покрылись влагой.

Я громко хмыкнул.

— Ну и ну… Предполагается, что это наказание, ты ведь знаешь, да?

Она молчала, хотя я уже перестал зажимать ее рот.

— Забыла, что нужно звать на помощь? Сейчас самое время, — напомнил я ей, сильно сжимая ее ягодицу, пока она не начала извиваться напротив меня. Ее мокрая киска была совсем рядом, нуждающаяся и пустая. Я мог бы погрузить туда пальцы прямо сейчас и заставить ее кончить в считанные секунды. Но эта девушка была ядом, и связываться с ней было ошибкой. Кроме того, это было чертово наказание. Впервые Уинтер ДеЛори не получит того, чего хочет.

Я провел пальцем вверх по ее ноге, ожидая, пока она раздвинет бедра в тонком приглашении подняться выше. Удовлетворение пронзило меня, когда она так и сделала.

— Избалованная папина принцесса хочет, чтобы ее шлепали и ласкали?

Я позволил себе провести кончиком пальца по ее щели. Она была такой влажной, что я чувствовал ее пьянящий аромат. Я подавил желание уткнуться лицом между ее ног и вдохнуть полной грудью.

Ее бедра поднялись навстречу моим пальцам, провоцируя их скользнуть внутрь. Вместо этого я снова сильно ударил ее по левой ягодице и отстранился.

— Жаль, что я скорее засуну руку в дровокол, чем в твою киску, ДеЛори.

Она дернулась в ответ на мою жестокую насмешку, и я провел ножом по изгибу спины, заставив ее замереть.

— Поскольку это урок, давай еще раз пройдемся по основным моментам, — пробормотал я. Затем погладил по водопаду ее пшеничных волос и намотал прядь на лезвие ножа. — Я — проблема, от которой ты не оправишься. — Я взмахнул рукой, и светлый локон упал на подушку рядом с ее лицом. — Насколько ты привязана к своим волосам? — задумчиво спросил у нее, скользя ладонью по всей длине локонов.

Уинтер упрямо молчала.

— Мне отрезать еще, или ты хочешь попробовать извиниться еще раз? — поинтересовался я.

Она сглотнула так тяжело, что я это услышал.

— Мне жаль. — Ее голос был полон гнева.

— Правда? — теперь я играл с ней. Она ничего не ответила. — Я тебе не верю.

— Мне жаль, что тебя уволили, но я не заставляла тебя курить во время смены.

Я мрачно усмехнулся.

— Ты серьезно решила дерзить мне до конца? Перевернись.

Уинтер на секунду напряглась, но затем подчинилась. Она зашипела, когда ее задница соприкоснулась с грубой тканью моих джинсов. Я не стал удерживать ее за руки. Нож, приставленный к груди, казалось, был достаточным сдерживающим фактором, чтобы не сопротивляться. Я порылся в кармане другой рукой и нашел то, что искал.

— Считай это первым и единственным предупреждением больше не играть со мной, ДеЛори. В следующий раз какой-то продавец париков получит чертовски щедрое пожертвование.

Я снял колпачок с черного маркера, который стащил с работы, и поднес к ее коже.

Она метала в меня молнии. Я старательно вывел слово крупными заглавными буквами у нее на лбу. Огромные глаза все это время грозили прожечь во мне дыры. Ее гнев был восхитителен.

СТЕРВА

Закончив, я закрыл маркер и взял Уинтер за подбородок, поворачивая ее лицо то в одну, то в другую сторону, любуясь своей работой.

— Красиво и уместно. Повеселись, стирая это или объясняя кому-то. — Я тряхнул запястьем и отправил нож-бабочку обратно в ножны.

Она приподнялась, замахнувшись, чтобы влепить мне пощечину, но я сбросил ее со своих колен на кровать, предотвращая попытку. Затем встал и лениво потянулся, пока она наблюдала за мной нечитаемым взглядом. Мой член все еще упирался в джинсы, чертовски твердый, что было невозможно скрыть. Я и не пытался.

Вместо этого я усмехнулся слову, написанному у нее на лбу.

— Тебе идет. Увидимся позже, Ваше Величество.

Я успел спрыгнуть, когда фоторамка, стоявшая на ее тумбочке, разбилась о подоконник.