Искаженное соглашение

42. Ашер

В тот вечер у нас была поздняя тренировка, и я жаждал крови еще до того, как мы вышли из раздевалки. Кто-то что-то сказал, тихо посмеиваясь. Я уловил только «чирлидерша», прежде чем слететь с катушек.

Я впечатал ублюдка в металлическую стену и ударил рукой по шкафчику рядом с его лицом, достаточно сильно, чтобы оставить вмятину.

— Что ты только что сказал?

Он моргнул, побледнев.

— Я просто сказал, что рад, что нас поддерживают хоккейные зайки... чирлидерши кажутся сучками, ну знаешь… из-за...

Я снова хлопнул рукой по шкафчику.

— Позволь мне остановить тебя на этом. Я не хочу слышать, как ты используешь слово «чирлидерша» или говоришь о ком-то конкретном. Она не должна даже приходить тебе в голову, не говоря уже о том, чтобы ты произносил ее имя, понял?

Идиот удалился, что-то бормоча себе под нос, а я рухнул на скамейку и потер виски. Голова болела с тех пор, как все это началось, и не было никаких признаков того, что мигрень исчезнет.

— Ладно, тигр, сбавь обороты. Тренеру не понравится, если вся эта энергия будет направлена против нашей собственной команды, — сказал Маркус, опускаясь рядом со мной. — Ты будешь в порядке?

Я расправил плечи, раскаленный гнев давил на мой череп и усиливал головную боль. Я мог быть чертовски зол на Уинтер, но, Боже, помоги тем, кто говорит о ней гадости. В том настроении, в котором я был сейчас, они окажутся в больнице, а мне действительно не нужны были такие проблемы.

— Что тебе нужно, чтобы преодолеть это?

Я покачал головой.

— Это не конец. Невозможно преодолеть то, что не закончено.

— Ну, это вроде как конец, если ты не можешь заставить ее рассказать тебе, что, черт возьми, происходит.

Я издал разочарованный рык.

— Хотел бы я застать ее одну, чтобы ей некуда было бежать или прятаться... где-нибудь, где она окажется в ловушке со мной. Тогда бы я смог заставить ее рассказать мне всё, — я сжал руки с такой силой, что побелели пальцы, — взять ее чертовски сложную, красивую голову и вытряси из нее все секреты.

Маркус похлопал меня по плечу.

— Ладно, я передумал. Может, тебе не стоит оставаться с ней наедине. Это убийство, ожидающее своего часа. Как Ромео и Джульетта, если бы Ромео был байкером и случайно убил Джульетту.

— Я не хочу причинять ей боль… мне это не нужно. Мне просто нужно напугать ее. Заманить ее в ловушку, — размышлял я вслух.

Маркус вздохнул.

— Конечно, это все еще звучит как начало криминального шоу о реальных преступлениях, но кто я такой, чтобы судить? Воспользуйся хижиной. Я даже помогу все организовать.

Я снабдил хижину всем необходимым, чтобы при необходимости задержать Уинтер внутри на несколько дней. Конечно, самым главным недостатком был туалет, который находился снаружи. Я решу эту проблему, избавившись от ее обуви и, возможно, от всей ее одежды. Она не сможет сбежать во время похода в туалет, если будет голой. Мне просто придется стоять на страже снаружи, пока она будет заниматься своими делами. Я спрятал все, что можно было использовать как оружие, и даже заколотил окна, а также позаимствовал пару балаклав у байкеров из «Кулака». Они были черными с нарисованным белыми черепами; достаточно угрожающими, чтобы испугать Уинтер. Был ли я мудаком, раз планировал напугать ее таким образом? Но, с другой стороны, я никогда не утверждал обратное, а она сама начала все это.

Я припарковал мотоцикл за хижиной и направился по гравийной дорожке. Я уже отправил Маркусу сообщение с координатами Уинтер. Она все еще не нашла приложение для отслеживания на своем телефоне.

Я ждал. Вскоре до меня донесся звук внедорожника, громыхающего по дороге. Маркус одолжил машину у приятеля, чтобы Уинтер не поняла, кто ее похитил. Она не должна была знать, что это я, пока нет. Тогда она не испугалась бы настолько, чтобы разрушить стеклянную стену высотой с небо, которую воздвигла между нами.

Она не покинет лес, пока эта стена не рухнет. Даже если нам обоим придется умереть здесь с голоду.

Фары внедорожника осветили землю. Маркус остановился на небольшом расстоянии от меня и вышел. В балаклаве он выглядел угрожающе. Мы не могли позволить себе много разговаривать, поэтому он просто обошел грузовик сзади и открыл багажник. Я был не в восторге от необходимости закрыть Уинтер в маленьком темном пространстве на полчаса, поскольку знал о ее страхе, но она должна была по-настоящему испугаться, и, если мне повезло, она уже была на пути к разрушению своей безэмоциональной крепости.

Маркус без раздумий открыл багажник.

Это была его первая ошибка.

Нога Уинтер вылетела и ударила его прямо по яйцам. Маркус, к счастью, упал без слов. Уинтер выскочила из грузовика.

— Не подходи ко мне! — предупредила она, размахивая монтировкой в связанных руках.

Я сказал Маркусу ни в коем случае не причинять ей вреда, но достать оружие из багажника, возможно, было бы хорошей идеей.

Я молча наблюдал. Она обошла грузовик сбоку, направив на меня монтировку. Я подождал, пока она доберется до водительской стороны, и попытается забраться в машину. После этого в считанные секунды оказался на ней и потащил прочь от открытой двери в темноту леса. Монтировка упала. Она сопротивлялась и сумела вывернуться. Я отпустил ее. Я хотел, чтобы Маркус поднялся с земли и оставил нас одних. Это было только начало духовного кризиса Уинтер.

— Кто ты? — требовательно спросила она и уставилась на меня так, словно я был чудовищем из ее самых мрачных кошмаров.

— Ашер? — Она часто моргала, ее дыхание было прерывистым. — Эш, это ты?

Эш?

Я проглотил подтверждение, звук этого прозвища на ее губах заставил меня почувствовать все то, чего я не мог допустить. Я медленно покачал головой, и слеза скатилась из ее глаза по щеке.

— Трент?

Ее голос дрогнул при произнесении этого имени. Другой человек, который, по ее мнению, мог навредить ей, не был сюрпризом. Я уже знал, что за всем стоит этот ублюдок. Я снова покачал головой.

— Сколько бы он тебе ни заплатил, этого недостаточно, чтобы навлечь на себя серьезные неприятности, — продолжила она, явно убежденная, что именно Трент все организовал. — Меня ждут люди. Они заметят, когда я не вернусь домой. Они будут искать тебя и твоего друга.

Я склонил голову набок, беззвучно насмехаясь над ней, а затем покачал ею, как будто не верил в это.

Ее руки сжались в кулаки по бокам. Моя умная маленькая Снежная королева пыталась сообразить, что делать. Конечно, пыталась. Уинтер ДеЛори не умела сдаваться.

Затем она откинула голову назад и закричала.

— На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Ее крик был таким громким, что если бы поблизости был кто-то еще, он бы точно услышал. Но я знал, что мы одни. Погода была неподходящей для леса. Меня бы самого здесь не было, если бы не этот специальный проект.

— О, Боже! Сюда, пожалуйста, помогите! — внезапно закричала Уинтер, отчаянно махая рукой кому-то позади меня.

Я не смог сдержать ухмылку под маской. Она была одна на миллион, моя Снежная королева. Хитрая и дерзкая. Господи, я любил ее.

Я обернулся, чтобы проверить, потому что, честно говоря, хотел, чтобы она почувствовала, что у нее есть шанс, прежде чем я его заберу.

Как только я повернулся, она бросилась в другую сторону, доставая телефон из кармана. Маркус даже не забрал у нее телефон? Это было последнее похищение, которое я организовывал вместе с ним. Я бросился за ней и попытался схватить за руку, но Уинтер увернулась.

Она была быстрой, моя чирлидерша.

Уинтер побежала вниз по дороге, и я последовал за ней, громко дыша сквозь маску. Она резко свернула направо и углубилась в дикую местность, свернув с тропинки, ее пшеничные волосы блестели в лунном свете, пробивающемся сквозь лиственный полог.

Я преследовал ее, быстро, но не слишком. Чем дольше Уинтер убегала, тем больше пугалась и тем ближе я подходил к тому, чтобы сломать ее самообладание.

Она петляла между деревьями, и я делал то же самое. Желая поймать ее, чувствуя необходимость прикоснуться к ней. Я скучал по ней, по этой женщине, которая заразила мою жизнь, словно какой-то розовый яд, сверкающий, но абсолютно смертоносный.

Я обогнул последнее дерево, за которым она скрылась, и остановился. В лесу было тихо. Уинтер нигде не было видно. Я ждал. Она должна была где-то спрятаться. Через мгновение раздался треск, словно кто-то наступил на прутья деревьев, — единственное предупреждение, которое я получил, прежде чем ветка ударила меня по затылку.

От силы удара мои зубы щелкнули, прикусив язык. Я увернулся от второго удара и развернулся, выбивая ветку у нее из рук и крепко обхватывая ее тело.

— На помощь! — закричала она, извиваясь как сумасшедшая.

Пока я пытался принять более удобное положение, чтобы отнести ее обратно в хижину, она резко запрокинула голову и ударила меня по лицу. Боль пронзила переносицу, но я не мог сосредоточиться на ней. Моя девочка была так чертовски хороша. Я гордился ею. Под маской утонченности и элегантности она была дикаркой, как я всегда и предполагал.

Я отпустил ее, и Уинтер отползла назад, держа в руке светящийся телефон.

Было бы неловко, если бы она в самом деле поймала сигнал и позвонила в полицию. Я должен был остановить ее.

Она прижимала телефон к уху, ее глаза были дикими.

— Не подходи ко мне. Я позвала на помощь. Кое-кто уже спешит ко мне, а ты не хочешь быть здесь, когда он придет, — предупредила она.

Он? Значит, Уинтер не вызвала копов. Интересно. С другой стороны, возможно, она понимала, что шансы позвонить в полицию, описать свое местонахождение и прятаться от похитителя до их прибытия невелики.

Уинтер прижимала телефон к уху, как будто он был ее единственным спасением. Я шагнул к ней, готовый отобрать его.

В этот момент в кармане завибрировал мой собственный телефон.

Нет. Не может быть.

Звук был похож на выстрел в темном, тихом лесу.

Я достал его и ответил, все это время не отрывая взгляда от Уинтер.

Она моргнула, ее прерывистое дыхание доносилось до моих ушей через все пространство.

Она позвонила мне. Когда была напугана и одинока, когда ей угрожала опасность... она позвонила мне. Я был прав. Уинтер скрывала от меня что-то важное, поэтому отталкивала меня, и я не собирался ей этого позволять.

Она уронила телефон, по ее щеке скатилась одинокая слеза.

Я спрятал свой мобильник обратно в карман, пока она вытирала лицо, и выражение крайнего облегчения на нем сменилось душераздирающей грустью. Это было невыносимо. Я пересек разделяющее нас пространство.

— Что ты творишь? Ты что, спятил?

На ее залитое слезами лицо было больно смотреть, но, по крайней мере, она действительно была здесь, со мной, свободная от того дерьмового спектакля, который устраивала для меня в последнее время.

— Да, спятил, я, блядь, сошел с ума, и ты тоже, если думаешь, что я когда-нибудь позволю тебе просто уйти. — Я сорвал маску, рассматривая ее как следует.

— Не подходи! Это опасно! — Она выглядела искренне напуганной.

— Опасно только то, что я собираюсь сделать с тобой за ложь мне, — прорычал я в ответ.

Уинтер попятилась назад, в ее глазах появилась решимость, которая подсказала мне, что она снова собирается бежать.

— Не смей, — тихо предупредил я. Мы должны были разобраться во всем здесь и сейчас.

Как настоящее чертово отродье, она снова удрала в лес. Меня охватило разочарование. Она была неспособна выбирать легкий путь. Ну и пусть. Я мог пойти трудным. Ради нее я мог сделать всё. Я побежал за ней.

Я поймал ее, когда она была уже в сотне футов от хижины, обхватил за талию и прижал к себе.

— Тебе не следовало этого делать.

Уинтер яростно лягнула меня по ногам, так что я повалил нас обоих на холодную лесную подстилку, смягчив удар своим телом. Она попыталась уползти, но я притянул ее обратно.

Сжав в кулак ее куртку, я приподнял ее голову.

— Ты моя, Уинтер. Я люблю тебя, а ты любишь меня, и никакая сила на этой гребаной планете не встанет между нами. Я не позволю.

Затем я яростно поцеловал ее, и вся тоска и разочарование, которые я испытывал на протяжении последней недели, закипели и выплеснулись на поверхность, обжигая нас обоих.

Уинтер боролась со мной всего две секунды, а потом обмякла у меня на груди и притянула меня ближе, ее пальцы запутались в моей куртке.

— Мы не можем быть здесь вместе. Это слишком опасно, — пробормотала она спустя некоторое время, отстраняясь. Слезы потекли по ее щекам.

Мне было все равно. Я зашел слишком далеко, чтобы останавливаться сейчас.

Я просто кивнул.

— Да, опасно. Если ты не успеешь вернуться в хижину до того, как я тебя поймаю, я трахну тебя там, где найду. Вот в чем опасность для тебя… так что тебе лучше найти дорогу домой.

Я встал и отступил назад, мой контроль висел на волоске. Я хотел ее каждой клеткой своего тела. Я никогда не был таким твердым; я никогда не чувствовал такого помешательства. Эта женщина коварством и игрой проложила себе путь в мое сердце, и мое тело решило, что никогда не будет без нее. Мое сердце больше не работало без ее присутствия в нем.

— Беги!

Она поверила мне. В ее глазах вспыхнули страх и возбуждение. В конце концов, моя маленькая чирлидерша любила играть, и чем страшнее игра, тем лучше.

Она бросилась прочь. Я снова дал ей фору, делая глубокие, целенаправленные вдохи, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Подхватив балаклаву с земли, я сунул ее в карман и отправился следом. Я шел, давая ей достаточно времени, чтобы проявить себя. Я отчаянно нуждался в ней, и все еще безумно злился, что она довела нас до этого, оттолкнув меня. Я был бы слишком груб с ней. Я мог бы не удержаться и придушить ее, когда она кончит, или отшлепать так чертовски сильно, что она не могла бы сидеть неделю, пока заливал бы ее спермой.

С другой стороны, она не заслуживала меньшего за то, что лгала мне, закрывалась и пыталась оттолкнуть от себя.

Вдалеке светились огни хижины. У нее было хорошее чувство направления. Девушка, которая была удивительно органична в походах и прогулках на природе, но которую учили лишь потягивать зеленые напитки у бассейна и давать огромные чаевые носильщикам в шикарных отелях.

Она помчалась по тропинке к хижине, оглядываясь через плечо. Ее холодный фасад исчез. В глазах горел азарт погони. Уинтер любила побеждать. Она была до чертиков амбициозна, и это было охренительно горячо.

Но сегодня ей не выиграть.

Ни за что.

Уинтер повернула ручку двери и замерла. Та, конечно, была заперта. Я никогда не собирался позволять ей сбежать от меня.

Она повернулась и открыла рот, чтобы возразить, но я уже был на ней, прижимая к двери и обхватывая шею одной рукой.

— Похоже, ты проиграла, Снежная королева… ты знаешь, что произойдет дальше, я предупреждал тебя.

— Я не проиграла! Я добралась первой, — возразила она.

— Мне все равно.

Затем я поцеловал ее. Она поцеловала меня в ответ, ее отчаянная тоска соответствовала моей. Ощущение правильности вернулось. Теперь мир мог вращаться нормально. Теперь времена года могли сменяться, и солнце, наконец, снова взойдет утром... теперь, когда она вернулась ко мне.

Мои руки опустились на юбку, задирая ее вверх. На ней были колготки, и их нужно было снять. Я достал нож и разрезал их, оставив свисать до колен. Следующим было ее белье. Она затаила дыхание, когда я провел лезвием так близко к ее коже, что мог порезать ее, но не шелохнулась. Она доверяла мне. Трусики упали на землю.

— На колени. На этот раз я не буду тебя заставлять. Ты сделаешь это сама, — хрипло проинструктировал я.

Ее глаза сияли в лунном свете, огромные и полные невысказанных слов.

Она опустилась, а я расстегнул ремень и вытащил свой ноющий член. За последнюю неделю я даже толком не дрочил. Было слишком ничтожно удовлетворять себя, думая о девушке, которая разбила мое гребаное сердце.

Я направил кончик к ее губам, и они тут же открылись. Погружение в ее горячий жаждущий рот было чистым экстазом. Я глубоко вошел в нее, не в силах медлить. Она схватила меня за бедра и не отпускала, пока я трахал ее лицо попеременными толчками, короткими, затем глубокими.

— Твоя ошибка в том, что ты думала, будто в этом чертовом мире есть что-то, о чем ты должна мне лгать. Нет ничего. Ты должна это понять. Ничего.

Я отстранился, чтобы она могла глотнуть воздух. Провел мокрым членом по ее губам, покрывая рот смесью ее слюны и моей предварительной спермы.

— Уинтер? — потребовал я признания, шлепнув членом по ее фарфоровой щеке, чтобы она сосредоточилась.

— Я слышу, — выдохнула она, поднимая на меня глаза.

— Но слушаешь ли ты? — надавил я.

Она тяжело сглотнула.

— Нет ничего, чем ты могла бы оправдать свое отдаление от меня. Ничего. Скажи, что ты кого-то трахнула, — ты подпишешь ему смертный приговор, но ты не лжешь мне об этом. Скажи, что ты кого-то убила, — и я заставлю гребаное тело исчезнуть. Никогда не пытайся снова сказать, что не любишь меня, потому что я никогда, блядь, тебе не поверю. Наши души — это две веревки, которые не развязать. Уже слишком поздно, Уинтер.

По щеке Уинтер скатилась слеза, ее глаза были беззащитны и полны эмоций. Я помог ей подняться на ноги и требовательно поцеловал, переплетая наши языки. Ее трясло.

— Ты поняла? — я приподнял ее подбородок.

Она отвела от меня взгляд и упрямо уставилась на мою грудь.

— Ашер. Мы не можем. Это ничего не меняет.

Черт побери.

Похоже, Уинтер решила выстоять и усложнить себе жизнь.

Я собирался провести остаток ночи, трахая маленькую нахалку, пока она не усвоит урок, но не здесь, где ей было холодно.

— Неправильно. — Я присел и схватил ее, перекинув через плечо.

Уинтер заколотила мне по спине. Я открыл дверь и протиснулся внутрь. Как только я опустил ее, она бросилась к выходу. Я запер дверь, пока она пыталась выхватить у меня ключ. Он был крошечным. У меня был еще один на связке ключей от мотоцикла, не то чтобы она знала об этом. Я наклонился и бросил его в щель в половице, погрузив в темноту.

Глаза Уинтер расширились.

— Ты сумасшедший! Зачем ты это сделал? Я не могу остаться здесь с тобой.

— Можешь и останешься.

— Ашер! — закричала она.

— Кричи, сколько хочешь. Никто тебя не услышит. Никто не придет спасать тебя от меня, Уинтер, так что лучше смирись с этим сейчас.

— Ты идиот! Что с тобой не так?

Уинтер толкнула меня в грудь, и я воспользовался возможностью стащить с нее толстую куртку и отбросить в сторону. Она попятилась.

— Сними остальное, или я сделаю это за тебя, и я не буду нежен.

— Ты не посмеешь, — сказала она дрожащим голосом.

Я двинулся к ней. Она повернулась и попыталась убежать от меня. Мы сцепились, я сорвал с нее ботинки и сдернул юбку с порванными колготками. Уинтер пиналась и царапалась изо всех сил. Оказавшись в одних трусиках, она оставила глубокую царапину на моей щеке и закричала так, будто это у нее потекла кровь.

— Твое лицо! — воскликнула она.

Воспользовавшись тем, что она отвлеклась, я снял с нее трусики и сорвал футболку через голову. Она осталась только в лифчике. Но не это привлекло мое внимание.

На ее шее висела изящная цепочка, поблескивая в свете камина.

На цепочке что-то было. Уинтер застыла, когда мой взгляд зацепился за это.

Я протянул руку, и она попыталась вывернуться, но замерла под моим убийственным взглядом.

Ее поймали. С ложью было покончено.

Кольцо с узлом грейпвайн висело на серебряной цепочке, достаточно длинной, чтобы касаться ее сердца.

Защищенное и оберегаемое, лелеемое под ее одеждой.

Уинтер всхлипнула, а я поднял кольцо.

— Не потрудишься объяснить?

Она покачала головой, по ее лицу потекли слезы. Я смахнул их с одной щеки, потом с другой.

Затем я поцеловал ее. Я чертовски скучал по ней и не мог оставаться в стороне ни на минуту дольше. Мне нужно было вернуться домой.

Я толкнул ее спиной на диван, и она раздвинула ноги, освобождая мне место в колыбели ее бедер.

Мой рот не отрывался от ее. Я толкнулся внутрь ее киски. Она была влажной, готовой для меня. После трех толчков я полностью вошел в нее и остановился. Уинтер все еще плакала, и это разбивало мне сердце.

— Ты расскажешь мне, что происходит.

Она покачала головой, упрямая до чертиков. Я вышел и плавно скользнул обратно.

Она выгнула спину от этого движения.

— Ты расскажешь мне всё, — потребовал я, трахая ее уже настойчиво.

Розовый цвет распространился по ее лицу и спустился к соскам. Уинтер выгнулась, встречая мои толчки, ее лицо было мокрым от слез.

Она снова покачала головой, и я хмыкнул.

— Да, расскажешь. Ты доверишься мне и во всем признаешься. Мы не уйдем отсюда, пока ты этого не сделаешь.

Уинтер снова всхлипнула, и я поцеловал ее, проглотив звук, который ненавидел больше всего. Звук ее боли. Моя рука опустилась на ее шею, и она прижалась к ней. Умоляя меня усилить хватку. Когда я не сделал этого, Уинтер взяла мою руку и поднесла к своей щеке. Внезапно она подняла обе наши ладони и опустила их себе на лицо, шлепнув себя моей рукой.

— Какого хрена? — зарычал я, оставаясь погруженным в эту сложную, любимую женщину.

— Все в порядке… сделай мне больно. Я заслужила это, — прошептала она, ее голубые глаза были широко распахнуты и выдавали ее разбитое сердце.

— Нет, Ваше Величество, ты не заслужила. Я не обижаю женщин, которых люблю, и теперь это касается и тебя. — Вместо этого я поцеловал ее, трахая медленными, томными движениями.

Уинтер вскрикнула. Она кончила, но это был только первый раз за сегодняшний вечер. Если я не могу страхом вытянуть из Уинтер правду, я выебу ее из нее. Удовольствие важнее боли. У меня было ощущение, что Уинтер более терпима к последнему и менее опытна в первом.

Она задрожала, ее рот застыл в гримасе удовольствия. Я приподнялся и посадил ее к себе на колени, мой член все еще был твердым и оставался в ней. Обхватив ладонями ее лицо, я медленно целовал ее, пока ее тело не перестало чувствительно пульсировать вокруг меня. Затем опустил руку между нами и погладил клитор.

— Тебе нужно рассказать мне все, с самого начала... или смириться с тем, что будешь жить здесь до конца своих дней, — сказал я ей в губы.

— Это опасно. Я не хочу подвергать тебя опасности, — снова прошептала она, позволяя мне заглянуть немного глубже в запертую шкатулку ее секретов. Значит, моя интуиция была верной. Она думала, что защищает меня. Меня, парня, который всегда только защищал других людей.

— Я опасен для себя, когда ты меня игнорируешь, Снежная королева. Единственный человек, который может навредить мне, — это ты.

Уинтер вздрогнула и инстинктивно оседлала меня. Она была скользкой и мокрой от нас обоих, и ощущение того, как она поднимается и опускается на моих коленях, крепко сжимая член своими стенками, заставило меня кончить вместе с ней на этот раз. Я приблизил ее лицо к своему, заглядывая в глаза, пока мы кончали. Она снова плакала, но непокорности было уже меньше. Это были слезы смирения. Она раскалывалась. Ее стены рушились вокруг нас.

— Ты хоть представляешь, как ты прекрасна для меня? Всегда была, — пробормотал я.

Она дернула себя за короткие концы волос, внезапно смутившись.

— Даже в таком виде? Я подстриглась, — добавила она.

— Я заметил. Я уже говорил тебе. Тебе подошла бы и бритая голова. Ничто из того, что ты можешь с собой сделать, или надеть, или подумать, черт возьми — не сделает тебя менее красивой для меня.

После этого я уложил ее и забрался на нее сверху, прокладывая путь вниз по ее телу. Она была совершенно вымотанной, расслабленной и вялой. Я пососал ее соски и опустился ниже, уделяя внимание каждому сантиметру ее кожи. Затем широко раздвинул ее ноги.

— Я в полном беспорядке, — пробормотала она, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на меня.

Верно. Уинтер была мокрой от своих соков и моей спермы. Я опустил лицо и вдохнул наш смешанный аромат.

— Возможно, но ты — мой беспорядок, — сказал я ей, прежде чем найти языком клитор и заставить ее кончить снова.

Наконец, когда мы перешли в спальню и я кончил еще два раза, потеряв счет количеству ее оргазмов, острая настойчивость спала.

Она действительно была здесь, в моих объятиях, на мне, в моем сердце.

Дома.

— Пришло время поговорить, Ваше Величество, — пробормотал я, откидывая ее волосы назад и заглядывая ей в лицо, только для того, чтобы увидеть, что она уже отключилась.

Уинтер крепко спала. Впервые за неделю хмурая складка между ее бровями разгладилась. Она выглядела умиротворенной, измученной и спокойной.

Она так старалась оттолкнуть меня, переживала и была одинока под тяжестью того таинственного ужаса, который Трент Фитцджеральд держал над ее головой.

Я не мог ее разбудить. Обнимая ее, пока она доверчиво спала в моих руках, я залечивал трещины, образовавшиеся в моем сердце за последние несколько дней. Я должен был связать ее, чтобы она не проснулась раньше меня и не натворила бед. Моя маленькая нахалка была исключительно искусна в этом. Однако мне не хотелось двигаться. Я так чертовски сильно скучал по ней.

Мне просто нужно было еще немного времени. Скоро я свяжу ее, но не сейчас.

Не сейчас.