Измена. Вторая семья моего мужа

Глава 46

Осень 2025

Смотрю на подготовленный стилистом наряд и сомневаюсь. Не похоже на мои романтичные платья с рюшами и бантами. Вообще на мое не похоже!

Кожаные шорты, не короткие, конечно, но шорты! К ним шелковый топ и удлиненный пиджак, будто с чужого плеча. Да, смотрится красиво, но женщина из отражения в зеркале выглядит настолько по-другому, что я перестаю себя узнавать.

— А мне нравится, — щебечет Настя, — бодренько так, на молодежном.

— На молодежном? — Улыбаюсь, и Римма из зеркала повторяет за мной, как и положено отражению. Фух, значит это все-таки я. — А мы с тобой старухи?

— Ну, роды конечно омолаживают, но не настолько. Мы не старухи, мы милфы! Как говорится, пока в порно есть категория под мой возраст, я все еще огонь! Что, Гриша, согласен?

Маленький, совершенно лысый мальчик у нее на руках недовольно сопит, разбуженный нашими голосами и запахом маминой груди. Настя отворачивается от меня и с нежностью смотрит на сына.

— Ну не бурчи, не бурчи, мужичок.

На отношения этих двоих можно смотреть вечно, так что я с трудом отрываю от подруги взгляд и нехотя плетусь в коридор. Эти публичные мероприятия пьют из меня все силы, и я бы предпочла остаться дома, с малышами и Настей, готовить вкусный ужин и обсуждать что угодно, только не мои творческие планы, и сюжет новой книги. А надо как раз про последнее. Сегодня закрытие книжной выставки, на которой мой агент организовал встречу с читателями и журналистами. Как раз на сцене амфитеатра, где год назад выступал Белый. Самого белого там не будет. Не позвали. Последний его роман не зашел публике, фильм провалился в прокате, а сам он старается не отсвечивать, сидит дома и пережидает это темное для себя время.

— Слушай, а хорошо тебе все-таки в шортах, жопка такая подтянутая, — кричит мне вдогонку подруга.

Я осматриваю себя и стараюсь оттянуть ткань шорт вниз, чтобы скрыть еще хоть сантиметр кожи. Ну не мое это! Слишком ярко, слишком вызывающе, и вообще слишком… Но когда выстрелил мой роман, а я сама из инкогнито превратилась в звезду, пришлось смириться со многими вещами. И вульгарные, по моим меркам, шорты в этом списке занимают далеко не первое место.

— Ой, Насть, я бы с радостью оставила свою жопку дома, с вами.

— А деньги кто приносить будет? Я теперь безработная, Вика тоже счастливая мамочка в декрете, нам нужны бабки на нашу лакшери жизнь!

Настя конечно утрирует. И Сергей и Тимур зарабатывают отлично. Последний вообще стал сенсацией спортивного мира после того, как его ученик выиграл какой-то важный бой в Дубае. Теперь к нашему Зелибобе выстроилась очередь на годы вперед и его любимые девочки — Тома и Настя — и тем более любимый долгожданный сын никогда ни в чем не будут нуждаться.

А вот мне повезло меньше. И на работу, а точнее на книжную выставку сходить все-таки нужно. Обвожу взглядом коридор — вроде ничего не забыла.

— Люба проснется, дай ей творожок, он в холо…

— Римма, у меня черный пояс по материнству, я все запомнила и так, не паникуй.

Легко сказать. Я редко расстаюсь с дочкой и, отлучившись даже на пару часов, мечтаю снова оказаться дома. С тоской смотрю на закрытую дверь спальни, где сладко сопит Любонька. Настя присмотрит за ней, пока меня нет. А уже вечером мы с подругой приготовим вкусный ужин и, уложив детей, посмотрим серию каких-нибудь Бриджингтонов под бокал компота. Ничего крепче нам нельзя, пока Настя кормит.

— Я как буду ехать, продукты закажу, чтоб ты в магазине с коляской не таскалась.

— Не надо, Риммуль, я сегодня пораньше от тебя уеду.

— Тимур вернулся? — Спрашиваю, пока застегиваю молнию на сапогах.

— Лучше, сын!

Выпалила и замолчала, будто до нее еще не дошел смысл собственных слов. А вот я все поняла сразу. Медленно, чтобы не упасть, поднимаю лицо вверх.

— Никита?!

Настя ахает и, смутившись, прячет от меня взгляд. Ну да, разумеется. Мы договаривались никогда не говорить о нем, но сейчас как-то само вырвалось.

У нее вырвалось, а у меня оборвалось.

И сердце так глупо стучит, по одному удару на каждый слог, будто выбивает ритм: ни-ки-та.

И вопрос я задала тоже глупый. Господи, ну конечно к ней приезжает Савранский, кто еще!

И чувствую, как щеки становятся пунцовыми, и распирает в волнении грудь.

— Ага, он, — кивает, наконец, Савранская. — В отпуск, совсем ненадолго, ты извини… оно как-то случайно получилось.

— Что ты, это ты меня извини! Такой день, ты должна дома быть, готовиться!

— Да, брось! К нам едет ревизор или что? Я так, по-быстрому салатик накрошу, а торт вчера у Вики заказала, чтоб продукты зря не переводить. Тем более, ты давно меня просила с Любой посидеть, а этот засранец только вчера сподобился уведомить. И он не сейчас, он к ночи только, ты не волнуйся!

Легко сказать — не волнуйся. У меня от ужаса ноги дрожат! Я на каблуках целый год не ходила и теперь точно свалюсь с этих дурацких шпилек! Киваю, поддакивая Насте, а сама снова опускаюсь вниз, чтобы расстегнуть молнию и переобуть сапоги на удобные ботинки на шнурках. Не так гламурно, зато безопасно. Иначе я просто не дойду до такси.

— Ладно, я тогда постараюсь побыстрее.

— Да не надо! Говорю ж, он только к ночи прилетит. Мы все успеем.

— Ага. Ну, ты тогда привет от меня передай. Ой, что это я… ничего не передавай. Прости, еще раз!

И с этими словами я пробкой вылетаю из квартиры.

Все время пока бегу по лестнице вниз, думаю, зачем приехал Никита. Целый год я не слышала о нем. Знаю, что работает. Знаю, что хочет купить на Сахалине квартиру. Знаю, что ездил на стажировку в Китай.

Все это настолько не билось с самим Савранским, что я не воспринимала эти новости как что-то реальное. Просто случайные события чьей-то чужой жизни. И тут он решил вернуться. Господи, зачем?

И сразу приходит догадка, от которой становится трудно дышать. Ну, конечно, зачем еще взрослому мужчине понадобится резко приезжать домой к маме? Чтобы познакомить ее со своей невестой, скорее всего уже беременной, иначе к чему такая спешка?

В глазах мутнеет, но я упорно иду вперед. Дышу, считаю до десяти, не плачу! Разреветься от одного упоминания его имени — ну какой инфантилизм! Нет, Римма, нельзя! Ты так много над собой работала, и так долго красилась для сегодняшней встречи, что просто не можешь позволить себе истерику. А вот когда все закончится, тогда и порыдаем!

В такси я сажусь уже другим человеком. Веселой, бойкой Риммой, которая просто мечтает поддержать с водителем разговор. Мы болтаем все полчаса, пока едем до места. В этом году, как и прошлом, выставка проходит в Гостином Дворе, и я прошу остановиться раньше, чем указала в вызове. Хочу пройтись пешком, чтобы точно успокоить нервы.

В этот раз мою сумку не досматривают, а вещи не нужно сдавать в гардероб, выстояв перед этим длиннющую очередь. У писателей другой вход на выставку, где меня встречают с распечатанным планом вопросов и бутылочкой воды:

— Римма Григорьевна, к конференции все готово, через полчаса начинаем, — улыбается мне помощница.

— Отлично. Я пока пройдусь по стендам, посмотрю, что вообще в мире творится, — улыбаюсь в ответ.

Людей здесь так много, что я сразу теряюсь в толпе. Последний день выставки, к тому же воскресенье, глупо было ожидать чего-то иного. Но вот то, что сюда придет Белый я и подумать не могла.

— Римма, ma cheri! — Он раскидывает руки в стороны, чтобы обнять, но поймав мой предупреждающий взгляд, кладет их обратно на колени. Филипп все еще в инвалидном кресле. Терапия дает результаты и на маленькие расстояния он может передвигаться при помощи трости, но пока это все. Впрочем, мой бывший не унывает. Ему нравится этот загадочный флер писателя со сломанной судьбой, и он использует собственную немощь как часть образа, как стиль! Его кресло такой же атрибут, как очки в золотой оправе или пиджак за бархатными заплатками на локтях. Хотя, в последнее время я начала замечать, что заплатки выглядят слишком уж правдоподобно.

— Филипп Львович, какими судьбами, — держусь на расстоянии, не хочу, чтобы мы с Белым даже случайно попали на один кадр.

— Ну как же, как же… работаю по-тихонечку. Вот, пригласили на автограф сессию. Я конечно не хотел, но так настаивали, что пришлось уступить.

Врет, конечно. Никто Белого не приглашал, это я знаю точно. А случись аткое чудо, он бы сейчас сидел на стенде своего издательства, а не ютился в проходе возле переводных концептуальных комиксов. Есть на любой выставке такие ряды, до которых никто никогда не доходит. Разве что бабульки, чтобы незаметно поправить колготки и потерявшиеся туристы. А, ну еще и мой бывший муж.

— Выступаешь сегодня? — Спрашивает он.

— Так, ерунда. Улыбнусь для кадров и на пару вопросов отвечу.

— Ну, для пары вопросов на Большую сцену звать не будут. Главное, чтобы не вышло как в прошлом году.

— А что было в прошлом году, — я в удивлении поднимаю брови. Знаю, на что намекает сукин сын, но не ведусь на провокацию. Он хочет напомнить мне о том, как год назад на ступенях амфитеатра Аня родила его ребенка. Вот только ни он сам, ни Кузнецова никакого отношения у Любе не имеют, это моя дочь. Только моя. У Белого были попытки наладить со мной отношения, в том числе через Любочку, но мои юристы быстро объяснили Филиппу, чем это может обернуться против него.

Филипп тушуется, опускает взгляд в пол:

— Да ничего… так, к слову пришлось. Ты это… здорово, что оставила мою фамилию. Мне это приятно.

Он пытается перевести тему, но выходит только хуже. На самом деле фамилию я вернула свою, и себе и дочке. А Римма Белая — мой псевдоним. И маленькая месть бывшему. Я забрала у него все, в том числе и фамилию, которой он так гордился. Хотел, чтобы книги Белого продавались тысячными тиражами? Его желание исполнилось. Вот только есть один нюанс…

— Ну да, здорово, что пока ты взял творческий отпуск, я поддерживаю ажиотаж вокруг твоего образа. Уверена, так, покупая мои книги, читатели и о тебе не забудут.

— Спасибо, — не сказал, а выплюнул Белый.

Ой, как хорошо! Чудесно просто! Как мне нравится этот бумеранг. Один, без толпы обожателей, без денег, без друзей, без квартиры, без женщины, без ребенка, и наконец без фамилии. Даже блог в соцсетях, которым он так кичился, Филиппу снесли за рекламу ставок казино!

Дорогой Дедушка Мороз, больше подарков не надо, я и так все получила!

Я уже собираюсь уходить, как вдруг Филипп хватает меня за руку:

— Римм, погоди. Может это… намутим что-нибудь вместе. Какой-нибудь роман, как Анн и Серж Голон, помнишь? Филипп и Римма Белые, по-моему звучит не хуже, а то и лучше! Уверен, книги сметут с полок.

Вытаскиваю свою ладонь из его и незаметно вытираю ее о край пиджака. Пальцы у Белого мокрые и холодные, как жабьи лапки.

— Напиши, пожалуйста, моему ассистенту. Она придумает, что можно сделать.

— Тебе что, дали личного ассистента? — Не сдерживается и кричит Белый.

Он в ярости, потому что все эти годы его кормили песнями о нехватке единиц в штате. И мой тщеславный муж страдал от того, что все приходится делать самому. То есть через меня, а потом и Нюру, но ведь это свои, прикормленные, а не человек на зарплате издателя.

Наверное, мне стоит уйти молча, но что-то гаденькое внутри хочет добить бывшего:

— Да, мне в помощь выделили ассистента, которая занимается всеми текущими вопросами. И представляешь, мне даже не нужно для этого с ней спать, она и так все делает!

О, как красиво пылают глаза Белого ненавистью. Чистой и прозрачной, как горный хрусталь. Я отвечаю ему тем же и искренне считаю — он заслужил. Все это — заслужил! За меня, за мою потраченную молодость, за убитое здоровье, за растерянный талант, за комплексы, которые мне насаживали годами, за то, что я до сих пор не верю людям. За все это и немного за Аню Кузнецову, где бы она сейчас ни была, я искренне желаю ей счастья!

— Извини, Филипп, рада была поболтать, но меня, кажется, зовут! — Улыбаюсь я и медленно, величественно, как королева, несущая скипетр, удаляюсь в сторону сцены.

Дорогие девочки, завтра, а точнее уже сегодня, вы сможете наконец прочитать финал. Осталась еше глава и кусочек к ней. Там же будут слова благодарности и слезы радости. А пока можно купить другие книги этой серии по хорошей скидке!

Приятного чтения!