Измена. Вторая семья моего мужа

Глава 7

Студентке филологического факультета проще поверить в колонизацию Марса чем в возможность выйти замуж за кого-то из собственного ВУЗа. А мечтать, что на тебя обратит внимание твой же научный руководитель — за гранью фантастики. Сказка про Золушку на этом фоне более реальна. Там какой-то невнятный принц. А здесь — Филипп Белый. Гений. Интеллигент. Недоступный и холодный рыцарь, который никогда не валил девочек на экзаменах, а оценивал нас по уму. Все одногруппницы сходили с ума от его пронзительного взгляда за тонкой оправой очков и от синих рубашек, в которых он по пижонски закатывал рукава.

Тогда мы просто не знали, как трудно эти самые рубашки гладить. По две на каждый день, потому что Филипп никогда не надевал несвежее и мятое.

Да и могла бы меня, влюбленную дурочку, остановить какая-то глажка? Я была счастлива сделать Филиппу приятно и получить в награду короткое merci.

Когда начался наш роман, я как-то слишком быстро перебралась в квартиру Белого. Так было удобнее всем, особенно его пожилой маме, которая уже не справлялась с ведением домашних дел. А мне не в тягость, я только рада.

От коллег Фил скрывал наши отношения недолго и уже через полгода сделал мне предложение. Тут даже Золушка померкла на моем фоне. Обо мне говорил весь университет! Простая девушка без связей, без родословной берущей начало от Рюрика, без денег и какой-то особенной красоты и Филипп Белый! Подруги страшно завидовали, поздравляли, лебезили в лицо, а за спиной говорили гадости. Преподаватели не опускались до этого уровня. То есть рубили прямо в лоб:

«Намучаетесь вы с этой семьей, милочка! Не того вы поля ягодка, доучились бы себе тихонько, пошли работать в школу, а там и встретили нормального простого парня».

Я улыбалась. Зачем мне простой, когда есть лучший? Да, не без недостатков, но я готова с ними мириться. Я могу. Я справлюсь!

О том что Филипп не хочет детей, я узнала сразу.

— Дорогая, ты еще совсем девочка, а у меня только выстрелил роман. Понимаешь, какие это перспективы? А тут беременность. Как ты сможешь редактировать мои книги если здесь, — он обвел взглядом огромный зал, заставленный антикварной мебелью — все будет завалено подгузниками?

— По ночам?

— Милая, — он нежно поцеловал мою ладонь, — ночью ты моя, и я не готов делить тебя с другим, даже если этот другой будет наш сын. У нас обязательно появятся дети, но позже. А пока, давай наслаждаться друг другом.

Из методов контрацепции Филипп выбрал спираль и даже лично присутствовал на консультации с гинекологом после ее установки.

Мне это показалось невероятно трогательным. Никогда раньше никто не проявлял такой заботы о моем здоровье.

На встрече врач сказал, что этот метод является одним из самых надежных, и дает целых 98 % гарантии.

Мне повезло попасть в оставшиеся 2 %.

О своей беременности я догадалась не сразу. Нервы перед свадьбой, подготовка к конференции в Праге, куда Филипп решил взять и меня (не смотря на недовольство деканата), работа над его вторым романом! Я была настолько загружена, а беременность протекала настолько легко, что о малыше я узнала на десятой неделе. И еще две не решалась рассказать все Белому.

— Что это? — Он долго смотрел на четыре склеенных снимка УЗИ.

— Наш с тобой ребенок, — улыбнулась я. — Теперь ты не просто лучший автор фэнтези и лучший преподаватель на кафедре. Скоро ты станешь лучшим папой!

— Вряд ли, милая.

В его голосе легко считывалась грусть. Филипп очень не хотел принимать такое решение, но я его вынудила.

Он так и сказал «вынудила».

Тогда состоялась наша первая и единственная ссора. Я не хотела понимать, как он может говорить такое.

— Но ребенок не обуза! — выпрямившись как школьница я сидела на стуле, зажав край платья в руках.

— В любое другое время да, но сейчас… — Филипп опустился на пол и задрал голову вверх. Так он выглядел еще уязвимее. — Девочка моя, посмотри. Кругом хаос, мы переезжаем, мама только похоронила отца, и эта новость ее просто подкосит! И потом, как ты сможешь совмещать меня, работу, учебу и ребенка? А через месяц у нас Прага! Прага, понимаешь?

— Я все успею.

— В ущерб чему? Или кому? Римма, любимая, я ведь не только твой будущий муж, я еще и твой работодатель, и научный руководитель. И я знаю, какая у тебя нагрузка!

— Но ты…

— Очень сильно люблю тебя и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты не выдержишь такого темпа.

— Но я…

— Обязательно станешь мамой. Просто позже, когда мы будем готовы.

Сейчас я знаю, что подобное называют «мягкой силой», а тогда считала это «любовью».

Клинику, где мне сделали аборт, Белый выбрал лично.

Небольшая частная организация, где нас встречали врачи в модной форме и масках с мордами кошечек, чтобы расслабить пациентов. Стильный холл, чай и кофе, гарантия конфиденциальности.

Мне согласились провести… процедуру не смотря на уже довольно большой срок.

Филипп и здесь оказался рядом. Держал за руку, когда я вышла из наркоза, вытирал лицо, когда меня рвало, утешал и гладил.

— Все хорошо, малыш! Ты умница, ты справилась! Сейчас придешь в себя и полетим в Прагу, Господи, ты ведь никогда не была в Европе! Представляю, как ты будешь смотреть на меня, когда я тебе все покажу!

И он нежно поцеловал меня, не смотря на внешний вид и утреннюю тошноту.

В Прагу я так и не попала. Через две недели у меня подскочила температура, а еще через день Скорая доставила меня в больницу. Простую, государственную, без кофе и конфиденциальности.

Там меня лечили от последствий кустарного аборта обычные суровые врачи — без модной формы и масок с мордами кошечек на лицах. Там же я узнала, что больше никогда не смогу иметь детей.

— Ну на хрена идти туда, где сначала жир из задницы откачивают, а потом полостную операцию делают? И все это один и тот же врач за твои же деньги!

Громкая, воинственная женщина замолчала, как только увидела, что я больше не сплю.

— Как ваше самочувствие? — Искренняя забота в голосе так сильно контрастировала с тем, что она говорила секунду назад, что я поежилась. Мало ли что еще можно услышать от такого врача. Резко захотелось увидеть Филиппа, почувствовать, что я не одна.

— Анастасия Борисовна, мой муж…

— Передал вам ужин, фрукты и даже торт. Удивительно, первый раз встречаю мужчину, который сам готовил еду для жены в больницу!

Готовил конечно не он, а сиделка мамы Филиппа. Но я постеснялась говорить об этом врачу.

В пакете, который отдала мне Настя, лежало еще и письмо. Красиво написанное о красивом возвышенном чувстве. Самого Филиппа не было, его задержали в Праге и из больницы он меня забрать не смог. Никто не смог. Просить подруг было стыдно, а родителей я решила не пугать понапрасну и просто не рассказала про операцию и диагноз. Каким-то далеким седьмым чувством я была уверена — врачи ошиблись. У меня будут дети. Мы с Белым станем родителями двух, а то и трех замечательных малышей! Да, не сейчас, но станем!

В холле больницы было так жарко, что я вышла ждать такси на улицу.

— Господи, ты совсем дура? — Раздался знакомый сварливый голос. Настя Савранская схватила меня под локоть и потащила в сторону от дороги. — У тебя ж гемоглобин кукольный, сейчас прихерит, ты мне тут сознание и потеряешь. Тебя кто встречает?

— Никто, муж в командировке.

— Ну это разумеется, все они там, когда больше всего нужны здесь.

— Нет, он правда…

— Конечно правда, кто ж спорит. Ладно, пошли, я тебя до дома довезу. Моя машина там, дойти сможешь?

Я неуверенно кивнула. Все вокруг — люди, звуки, предметы — казались ненастоящими. Декорацией к плохо написанной мелодраме. А так как выключить «телевизор» нельзя, то я выключила себя. Не слушала, не видела, не думала.

Ехали молча. Еще немного помолчали под домом, куда меня привезла Настя.

— Ладно, вот мой телефон. — Врач, которая и так потратила на меня слишком много времени записала и протянула свой номер. — Будут вопросы — звони.

Сердце лихорадочно застучало в груди.

— Анастасия Борисовна! У меня есть вопрос! — Секунду помявшись под пристальным взглядом, я наконец решилась: — Скажите, может быть такое, что врачи все-таки ошиблись? Или, что медицина шагнет вперед и что-то такое изобретет, что я… ну смогу родить?

С каждым словом мой голос становился все тише и в конце даже я перестала разбирать, что там говорю.

Настя молчала. Долго, почти целую вечность.

Сердце, которое секунду назад билось в неровном такте, остановилось.

— Ладно, — то ли сказала, то ли выплюнула я, — все понятно, спасибо.

Я открыла дверь, чтобы выйти наконец на улицу, как меня остановили:

— Римма, послушайте...

— Наталья Борисовна, не надо. Ваше молчание было слишком красноречиво. И потом, я же сама виновата, так что… о чем тут сейчас плакаться?

— Сколько я таких «виноватых» видела, не пересчитать, — устало отмахнулась Савранская. — Римма, я врач и в первую очередь должна думать, что говорю. Не всегда получается, но я пытаюсь. Так вот, медицина не стоит на месте. Мы день ото дня отвоевываем свое у болезни, у старости, у смерти. Я могу только догадываться что будет через десять лет или через двадцать. Но я так понимаю, далекое будущее тебя не интересует, поэтому отвечаю на твой вопрос. Честно и без соплей. Нет, Римма, ты не сможешь выносить ребенка, я не вижу пока возможностей, как бы ты смогла это сделать. — Наверное, я изменилась в лице, потому что Настя тотчас добавила: — Но это не значит, что ты не сможешь стать матерью. Есть разные способы как осуществить твое желание. И потом, никто не отменяет чуда. Я как врач говорю, иногда случаются такие чудеса, что не видел бы собственными глазами, не поверил бы. Так что верь. Главное, не возводи это в культ. Просто живи, работай, путешествуй, люби и верь.

Я всхлипнула. Слез не было, плакать я запретила себе еще в больнице, но спазм все равно сдавил горло:

— Спасибо.

Я почувствовала, как на плечо легла теплая мягкая ладонь. Потом Настя как-то обмолвилась, что никогда раньше не провожала и тем более не обнимала своих пациенток. А тут как стрельнуло: надо. И проводить, и обнять, и поговорить.

С нашего разговора и начался мой период веры. Я верила неистово, жадно. В моей слепой вере меня поддерживал Филипп, оплачивал походы к врачам и даже как-то свозил к «бабке», которая смотрела на кофейной гуще. Она увидела у нас дочь.

— Очень будет на мужа вашего похожа, — сказала сморщенная как инжир старуха.

Первое время я даже покупала тесты на беременность, и бежала в ванную в первый же день задержки. А потом ползла обратно на кровать — кричать в подушку.

С каждым годом вера в чудо становилась все меньше, а дел и забот все больше. Из начинающего, подающего надежды писателя Филипп превратился в матерого фантаста со своей фан базой, клубом конспирологов, фанфиками, косплеем и вот, фильмом. Я поддерживала мужа во всем. Редактировала его книги, занималась соц сетями, вела переписки с прессой и представителями фанклубов. Немногочисленных, но все же.

Постепенно я перестала думать о детях и даже смогла убедить себя и окружающих, что просто не хочу их. Что я осознанная чайлдфри. Это оказалось не сложно, Белый отлично поддерживал мою легенду.

— Зачем нам дети, когда есть я? — как-то обронил Филипп, и это не было шуткой.

Муж занимал почти все мое время. Мы работали, строили планы, путешествовали, устраивали свидания, жили и почти забыли про тот страшный день, когда мне сказали мой страшный диагноз.

Всегда вдвоем, не оглядываясь в прошлое, не виня и не попрекая друг друга. Честно, открыто, любя.

Так я думала, пока в моем доме не появилась беременная любовница моего мужа.