Извращённое чувство

12. ДЖУЛИАН

Когда я сообщил, что буду присутствовать вместо Али, я ожидал, что Александр изменит своё поведение. Возможно, он станет более сговорчивым и будет готов унижаться передо мной, как это делают многие другие. Может быть, в его глазах мелькнёт узнавание.

Однако, к моему удивлению, его взгляд стал ещё более холодным и гневным.

— А ты кто такой? — надменно спросил он.

— Он — проклятие моего существования, — вмешалась Ясмин.

Я улыбнулся ей, а затем снова сосредоточился на мужчине, который пытался забрать то, что, как я решил, принадлежит мне.

— Или, если тебе так больше нравится, можешь называть его сучкой моего отца.

Я сжимаю зубы до боли в коренных зубах от неуважения. Если бы мне не нужно было, чтобы она испытала на себе, какой будет ее жизнь, если она свяжет её с этим идиотом, я бы набросился на нее, может быть, утопил бы её в ванне, чтобы больше не слышать её слов.

— Прошу простить Ясмин, — говорю я. — Несмотря на её очевидную красоту и довольно большое наследство, у неё всё ещё есть неприятная привычка ревновать.

Ясмин разражается смехом.

Я поворачиваюсь к ней лицом, цокаю языком, прежде чем снова повернуться к Александру.

— Надеюсь, ты справишься с ней. Александр Соколов, я полагаю?

Он натянуто кивает, постукивая толстыми пальцами по столу.

— Интересная фамилия, — продолжаю я. — Русская?

Его челюсть сжимается, глаза прищуриваются.

— Верно.

Я киваю, кладя руку на спинку стула Ясмин.

— Очень приятно, что ты так… неравнодушен к дочери Али.

— Мистер Фарачи, — прерывает меня чей-то голос. Я оборачиваюсь и вижу, что хостесс, которая проводила нас к столику, стоит рядом со мной с извиняющимся выражением на лице. — Извините, что прерываю, но Вам звонили. Некий мистер Годард просит перезвонить ему как можно скорее. Он сказал, что пытался дозвониться до Вас.

Я раздражён тем, что Иэн позвонил в этот злосчастный ресторан, зная, что я занят.

— Джулиан Фарачи, — говорит Александр, и на его лице появляется осознание. — Конечно, я так много о тебе слышал.

Я хмыкаю, потому что уверен, что это правда.

— Если вы позволите, это займёт всего минуту.

Я встаю из-за стола и иду по коридору прямо за ними. Мы выходим через чёрный ход на частную аллею. Ночь тихая, если не считать шума машин, проезжающих мимо по улице перед зданием. На небе ярко сияют звёзды.

Я поднимаю глаза и замечаю полную луну, которая освещает трещины на чёрном асфальте.

Достав телефон из кармана, я звоню Иэну.

— Босс, — говорю он.

— Ты и так тратишь моё время.

— Я думал, ты просто ужинаешь с девушкой.

— Да, и она важная персона.

Наступает долгая пауза.

— Иэн, ты испытываешь моё терпение.

— Понял, понял, — отвечает он. — Но это важно. Тинаше не перестаёт звонить мне. Он сказал, что Дэррин Андерс²⁰ знает, что мы в Египте, ищем потерянную лампу. И он недоволен.

Я чувствую раздражение, пока запрокидываю голову и смотрю в небо, внезапно вспоминая, что Тинаше пытался рассказать мне о Дэррине несколько дней назад, прежде чем Иэн прервал его, и я повесил трубку.

— Господи, за это мы и платим Тинаше, — говорю я. — Чтобы он разбирался с проблемами, пока не стало слишком поздно.

Дэррин Андерс — неприятный человек с большим количеством денег и свободного времени. Он хорошо известен в мире антиквариата и является одним из главных соперников тех, кто ищет потерянную лампу. За последние годы он несколько раз проводил раскопки в Египте, и если он узнает, что мы ищем лампу, то может создать проблемы и мне, и «Sultans».

Если говорить о нём, то он мудак, который требует подчинения от всех, с кем общается. Я не испытываю желания поддерживать с ним отношения, поэтому стараюсь избегать общения, когда это возможно.

Я вздыхаю и потираю переносицу.

— Хорошо, я разберусь с этим вопросом. У вас с мальчиком всё готово?

— Да, — отвечает Иэн. — Завтра утром мы вылетам.

Он замолкает, и я уже знаю, что он хочет сказать, ещё до того, как он начинает говорить.

— Я бы хотел, чтобы ты позволил мне остаться с тобой. Мне не очень комфортно в пустыне. Там неуютно.

— Ты будешь мешать мне, — отвечаю я. — Мне нужно сосредоточиться на Ясмин, а не на том, чтобы убедиться, что тебе комфортно. Ты нужен мне именно в Египте.

— А кто будет управлять «Sultans», пока меня не будет? Ты готов ходить на все собрания, которые ненавидишь, и слушать всю эту ерунду, вместо того чтобы выслушивать важные замечания от меня?

— Ты нанял Сиару, разве нет? — огрызаюсь я, раздраженный тем, что он думает, будто он делает что-то близкое к управлению «Sultans».

На линии раздаётся глубокий вздох.

— Хорошо, босс.

Повесив трубку, прежде чем он успел сказать что-то еще, я возвращаюсь в ресторан, планируя поторопить ужин, чтобы успеть позвонить Тинаше и убедиться, что с Дэррином не возникнет проблем, но останавливаюсь перед столом, укрываясь в тени и прислушиваясь к их разговору.

— Надеюсь, ты не против, — говорит Александр, указывая на тарелку с едой, стоящую в центре стола. — Ясмин, ты любишь устрицы?

Она морщит нос и смотрит на еду так, будто та вот-вот нападёт на неё.

— Нет, я не очень люблю морепродукты.

Александр цокает языком.

— Всё равно попробуй. Ты можешь быть приятно удивлена. Знаешь, — продолжает он, шевеля бровями, — это настоящий афродизиак. Может быть, если ты съешь парочку, то немного расслабишься.

Ясмин напрягается.

Удивительно, как мне нравится наблюдать за тем, как меняется её поведение прямо перед тем, как она теряет самообладание. Раньше я не думал, что она способна постоять за себя. Она была воспитана в строгих правилах, и обычно она хорошо контролировала свои эмоции, но после возвращения из колледжа я заметил, что она изменилась. В ней словно тлеет огонь, который вот-вот вырвется наружу.

Мне не должно это нравиться, но вместо этого я постоянно ловлю себя на том, что подливаю масла в огонь, проверяя, смогу ли я её спровоцировать.

— Вряд ли это подходящая темя для разговора двух незнакомых людей, — отвечает она с раздражением.

Он смеется.

— Прошу, оставь свое напускное возмущение. Я намерен купить тебя, милая. Кстати, когда ты будешь носить мою фамилию, такие наряды, как этот, — он махнул рукой в сторону Ясмин, — совершенно неуместны. Я ценю красоту, но это навредит моему имиджу. Ты слишком богата, чтобы одеваться столь вульгарно, а моя жена не будет выставлять себя напоказ, как какая-то шлюха.

В глазах Ясмин вспыхивает огонь, её руки, лежащие на столе, покрытом белой скатертью, сжимаются в кулаки.

Хорошо. Пусть увидит, что произойдет, если она позволит отцу управлять её жизнью.

В любом случае, я не могу позволить такому неуважению продолжаться. Мне всё равно, обидится она или нет, но она здесь, со мной, и он глупец, если думает, что я позволю унижать кого-то, кто находится под моей защитой. Кроме того, с меня хватит этих игр.

По какой-то причине эта девчонка разрушает всю мою логику, раскрывая меня настолько, что я становлюсь уязвимым и жадным, желая немедленного удовлетворения и не в силах остановить себя, чтобы потребовать его.

Я мог бы продолжать бороться с этим желанием, но, честно говоря, моя энергия будет потрачена с большей пользой, если я признаю поражение и скорректирую свой план в соответствии с моими потребностями. А мои потребности внезапно требуют, чтобы она поняла, что у неё нет выбора, когда дело доходит до того, за кого она выйдет замуж.

Она выберет меня или узнает, что случается с теми, кто этого не делает.

Я подношу телефон к уху и звоню водителю, чтобы он подъехал к входу в ресторан. Затем возвращаюсь к столику, обхожу своё место и протягиваю руку перед ней.

— Вставай, — говорю я.

Она смотрит на меня в замешательстве, уставившись на мою ладонь.

— Что?

Я пожимаю плечами.

— Мы уходим. Если, конечно, ты не хочешь остаться здесь.

— Нет, я… — она умолкает, переводя взгляд с меня на него и обратно, прежде чем вложить свою нежную ладонь в мою.

Я помогаю ей встать и беру шаль со спинки её стула, мои пальцы скользят по коже её ключиц, когда я накидываю шаль ей на плечи.

— К сожалению, Александр, произошло кое-что, и Ясмин вынуждена уйти. Но задержись ненадолго, хорошо? У меня есть кое-что для тебя.

Он кивает, отмахиваясь от нас с уверенностью человека, который считает, что уже заключил сделку, и делает глоток своего виски.

Я кладу руку Ясмин на спину и веду ее через столы к выходу, где ее ждет водитель.

— Никогда больше не рявкай на меня, как на собаку, — выплевывает она, когда мы подходим к машине, и поворачивается ко мне.

— Побереги дыхание для того, кому не всё равно, Gattina, — я приближаюсь, касаюсь её туфель носком своих лоферов, протягиваю руку и убираю прядь её вьющихся волос со лба. — Если я скажу тебе сесть, ты сядешь. Если скажу прыгнуть, ты спросишь, как высоко. Если я захочу, чтобы ты покружилась, а затем опустилась на колени и отсосала мне, пока я не окрашу твои пухлые губы своей спермой, ты сделаешь это с улыбкой на своём пресном лице.

Её рот приоткрывается, и я прижимаю большой палец к её нижней губе, наклоняясь ближе.

— И знаешь почему?

— Потому что ты бредишь? — огрызается она.

Я усмехаюсь.

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я перестану быть таким щедрым и оставлю тебя на попечение мистера Соколова. Держу пари, ему не терпится самому опробовать товар. Похоже, он из тех, кто любит пробовать на вкус, прежде чем купить все блюдо.

У неё перехватывает дыхание, глаза расширяются от ужаса.

— Ты бы не сделал этого.

— Ты уверена?

Отпустив ее лицо, я тянусь за ней, чтобы потянуть за ручку двери и затолкнуть её в машину. Я опираюсь рукой на капот и заглядываю внутрь.

— Будь осторожна, добираясь домой, Ясмин. На улице темно. Не хотелось бы, чтобы случилось что-нибудь плохое

Я закрываю за ней дверь и смотрю, как её водитель аккуратно вливается в поток машин. После этого я разворачиваюсь и иду обратно в помещение, чтобы разобраться с Александром.

— Всё в порядке? — спрашивает он, когда я возвращаюсь к столу.

Я изображаю на лице сочувствие, хмурю брови и слегка поджимаю губы.

— Всё хорошо. Просто у Ясмин возникли семейные проблемы, которые ей нужно было решить. Ты же понимаешь.

Александр проводит рукой по своим светлым волосам, а затем кивает, его плечи опускаются.

— Мы даже не успели попробовать основное блюдо.

Я качаю головой и протягиваю руку, чтобы похлопать его по плечу. От этого прикосновения у меня начинают болеть мышцы под кожей.

— Не волнуйся, я позабочусь об этом, — говорю я.

Его это не волнует, но правила приличия не позволяют ему сказать что-то ещё, чтобы не показаться ещё большим придурком. Поэтому он просто кивает и встаёт из-за стола. Я достаю зажим для денег из заднего кармана и бросаю на стол сотен — достаточно, чтобы покрыть то, что было подано, плюс щедрые чаевые. Я останавливаюсь, когда вижу телефон Ясмин, оставленный на ее стуле, и быстро опускаюсь вниз, чтобы забрать его, и кладу в карман, прежде чем последовать за Александром к выходу из ресторана.

Как только мы выходим на улицу, он передаёт свой билет парковщику. Он опирается на стойку, слегка переминаясь с ноги на ногу каждые несколько секунд, пока мы ждём. Очевидно, ему неловко от ночной тишины и того, что я не собираюсь нарушать её разговорами.

— Я слышал о тебе, — замечает он.

— Правда?

Я засовываю руки в карманы и оглядываюсь по сторонам, отмечая, что толпа на улице начинает редеть. Пальцы ласкают металл моего посоха, а я опускаю взгляд на глупца, который решил, что получит руку Ясмин и право собственности на бизнес, который принадлежит мне во всех отношениях, кроме названия.

— К сожалению, я не могу сказать того же.

Это не совсем ложь. Однако после расставания с Али я навёл о нём справки и узнал, что Александр Соколов — внук Олега Соколова, который ещё три года назад был министром промышленности и торговли России.

Александр не слишком известен, но его семейных связей достаточно, чтобы придать ему значимость. Определенно достаточно, чтобы помочь «Sultans» заключить бартерные сделки с русской алмазной торговлей, от которых мы были отрезаны в прошлом.

Однако это рискованно, и я удивлён, что Али так легко согласился передать все акции «Sultans» человеку, который может легко разрушить его наследие и продать его по частям.

Черный Lamborghini с желтой отделкой и матовыми черными колесами разворачивается и останавливается прямо перед нами.

Мои брови поднимаются, хотя я не впечатлен. Мне нет дела до машин, они доставляют больше хлопот, чем пользы.

Я присвистываю.

— Твоя?

Александр сияет, его улыбка ослепляет.

— Ты когда-нибудь видел такую машину вживую?

Покачав головой, я делаю шаг вперед, краем глаза наблюдая за тем, как парковщик поднимает двери, пока они не становятся похожими на крылья, и обходит машину сзади, чтобы передать Александру ключ.

— Не могу сказать, что видел. Но всегда мечтал о такой.

Ложь.

Он останавливается и смотрит на меня с высокомерием.

— Неудивительно. Это ограниченная серия. Было выпущено всего двадцать таких купе.

— У меня Audi R8, но эта малышка, держу пари, мурлычет.

Он так медленно соображает, что я вижу, как работает его мозг, как его глаза двигаются туда-сюда, а челюсть дергается, когда он пытается что-то решить в своей голове.

— Хочешь прокатиться? — он наклоняет голову. — В качестве пассажира, конечно же.

Мой палец сжимает металл посоха, который всё ещё лежит в кармане. Я улыбаюсь.

— Думал, ты никогда не спросишь.