Извращённое чувство

30. ЯСМИН

Моё сердце колотится в груди, словно пытаясь вырваться наружу и устремиться к нему. Я не могу понять, почему это происходит и как это остановить. Может быть, это происходит для того, чтобы успокоить то, что, по мнению Джулиана, может быть сломано, или просто, чтобы утешить маленького мальчика, который скрывается внутри.

У меня нет времени, чтобы обдумать его слова, прежде чем его губы оказываются на моих, забирая моё дыхание, словно оно нужно ему для того, чтобы выжить.

Меня целовали и раньше, но то, как Джулиан поглощает меня — словно он не может смириться с мыслью, что останется в стороне хоть на мгновение, словно я — единственное, что ему необходимо, и ничто не сможет остановить его — показывает мне, что, возможно, меня никогда по-настоящему не целовали.

В моём животе не порхают бабочки. Никакого мягкого хлопанья крыльев. Вместо этого он разжигает во мне пламя, бушующее в моих венах и разрушающее меня.

Мои кулаки разжимаются, когда его ладони властно хватают меня за лицо, и мы оба больше не в силах бороться с тем, что медленно накапливалось в нас последние пару недель.

Это затягивает нас обоих, и мне так хорошо, что я готова утонуть в этом ощущении.

Я отвечаю на его поцелуй стоном, мои веки закрываются, в то время как его язык скользит по моему. Его руки наклоняют мою голову, словно он хочет проникнуть ещё глубже. От этого внутри меня всё переворачивается, словно я на американских горках, и я погружаюсь в его объятия, обвиваю его шею руками и зарываюсь пальцами в его волосы, стараясь быть как можно ближе.

В глубине души я осознаю, что, согласно логике, мне следовало бы отстраниться. Что я должна бороться с тем, что между нами происходит, и не поддаваться на очередную манипуляцию.

На мгновение в моих мыслях возникает образ Эйдана, чувство вины за то, что я делаю, пытается проникнуть в моё сознание, но затем я вспоминаю, что он не желает иметь со мной ничего общего. И, честно говоря, с Эйданом у меня никогда не было ничего подобного. Эта мысль исчезает так же быстро, как и появилась, страсть, охватывающая меня, стирает образ Эйдана, как будто он был нарисован мелом, а не вырезан в моей душе.

Кроме того, в моей жизни давно не было ничего радостного, поэтому, как бы эгоистично это ни звучало, я собираюсь ухватиться за это обеими руками и крепко держаться. Собираюсь воспользоваться этой временной передышкой, пока это возможно.

Он отрывается от моих губ и проводит губами по моей шее, оставляя на ней следы своих зубов и лаская каждый участок обнажённой кожи.

Это не похоже на что-то одноразовое.

Такое ощущение, будто он заявляет на меня свои права.

От этой мысли меня охватывает жар, и я выгибаюсь дугой, сильнее прижимаясь к нему.

Его руки скользят по моему телу, и я задерживаю дыхание, чувствуя, как мурашки бегут по коже под шёлком рубашки.

Он обхватывает меня за талию и притягивает к себе, пока между нами не остаётся ни миллиметра расстояния. Его член прижимается к моему телу, твёрдый и большой, и я отчаянно хочу почувствовать его.

Прежде чем я успеваю подумать, я провожу рукой от основания до кончика, наслаждаясь тем, как напрягается его тело и сбивается дыхание, пока он продолжает ласкать мою шею.

Моя киска пульсирует, влага просачивается в черные кружевные стринги, и я представляю, как он будет ощущаться между моих ног. Держу пари, он бы разделил меня на части, подчинил бы себе каждую частичку меня.

Заставил бы меня почувствовать себя любимой, защищенной и цельной, пусть даже на мгновение.

Он стонет, но просовывает свою руку между нами, останавливая мои движения и возвращая мою руку к своей груди. Я не обращаю внимания на легкий укол обиды, который испытываю, когда он это делает, а затем он быстро разворачивает меня, приподнимая, пока я не оказываюсь в воздухе.

Я ахаю и тихонько вскрикиваю, пока он двигает мной именно так, как ему нравится, заставляя перегнуться через край кофейного столика. Мои локти болят, когда ударяются о резное дерево, а колени утопают в пурпурно-золотом персидском ковре под нами.

Его рука скользит вверх по моей спине, посылая дрожь по всему телу. Я поднимаю голову и собираюсь повернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но его ладонь обхватывает меня сзади за шею и надавливает, пока моя щека не оказывается прижатой к столу, а тело не становится податливым и открытым.

— Ты чертовски красива, ты знаешь об этом? — шепчет он. Его свободная рука ласкает мою ногу, медленно поднимаясь вверх и массируя мышцу.

Моё дыхание учащается, восторг от его слов наполняет меня, и тепло разливается по всему телу. Его пальцы играют с подолом моей юбки, который снова опустился, когда он подвёл меня к столу. Он медленно поднимает её, пока материал не сминается на моих бедрах, а прохладный воздух не ласкает кожу моей задницы.

Его ладонь кажется сильной и шершавой, когда он обхватывает мою ягодицу, что-то бормоча по-итальянски, а затем гладит мою кожу.

Затем он двигается, и его толстая эрекция прижимается ко мне, заставляя мое тело желать большего, когда он прижимается верхней частью тела к моей спине, его губы скользят по моему уху, а жар его дыхания посылает дрожь по моему позвоночнику.

— Скажи, что тебе нравятся мои прикосновения, Gattina, — произносит он.

Слова застревают у меня в горле и пытаются сорваться с языка, но я прикусываю губу, не желая сдаваться, не желая доставлять ему удовольствие от того, что он может требовать от меня всего, когда я итак уже лежу перед ним мокрая. Кроме того, ему нравится, когда я его раздражаю. Я точно это знаю, потому что даже через штаны его член напрягается, когда я не делаю, как он просит.

Мои пальцы впиваются в деревянную поверхность стола рядом с моим лицом, сдерживая желание дотянуться до передней части моего согнутого тела, просто чтобы облегчить пульсирующую боль между ног.

Я думаю, что могу умереть, если он не прикоснется ко мне в ближайшее время, но всё равно не хочу сдаваться.

Шлепок.

Острая боль пронзает мою правую ягодицу, и я сильнее прикусываю губу, ощущая во рту медный привкус. Он гладит то место, которое только что ударил, и от предвкушения того, что он сделает со мной дальше, по моему телу пробегает дрожь, мышцы напрягаются, а в животе порхают бабочки, которые так сильно трепещут, что кажется, будто я могу взлететь.

Никогда раньше я не испытывала ничего подобного.

— Когда я задаю тебе вопрос, amore mio, я ожидаю от тебя ответа на него, — он снова шлёпает ладонью по тому же месту, а затем снова ласкает и без того нежную кожу.

Он все еще держит меня за шею, но теперь его прикосновения скользят вверх, пока его пальцы не запутываются в моих вьющихся прядях и не сжимают мои волосы в кулаке. Другой рукой он теребит кружево моего нижнего белья, прежде чем крепко схватить и потянуть.

Я чувствую, как рвется ткань на моих бедрах, еще до того, как слышу это, а потом трусики исчезают, и я оказываюсь беззащитной, в его власти, и я никогда не чувствовала себя такой живой.

Его кулак сжимается у меня в волосах, и когда он тянет, я ощущаю резкий укол боли, отдающийся в моей голове, который посылает волну удовольствия прямо между ног.

Я выгибаюсь, в то время как он поднимает меня, моя спина оказывается вплотную к его груди, его подбородок идеально ложится на изгиб моей шеи, когда он заставляет меня прислонить голову к его плечу.

Его правая рука поднимается к моей блузке спереди, срывает пуговицы с моей шелковой рубашки, и они разлетаются по ковру, когда он легко разрывает ткань, словно она была создана для его рук.

Моя грудь вздымается, когда я остаюсь в одном лифчике, и вскоре он тоже исчезает, брошенный где-то на полу, и вот я уже совершенно голая, мои соски набухли и умоляют, чтобы к ним прикоснулись.

— Где же твой острый язычок, плохая девочка? — он обхватывает мою правую грудь одной рукой, а другой грубо дёргает за импровизированный хвостик, который сжимает в кулаке. — Не хочешь со мной больше разговаривать?

Его пальцы сжимают мой сосок, а затем он обхватывает всю грудь ладонью, манипулируя моей плотью, пока удовольствие не превращается в пытку, а ноющая боль между ног не становится почти невыносимой.

— Пожалуйста, — выдыхаю я, тяжело дыша.

— Sei bellissima quando implori.²⁶

Моё тело вибрирует, и его ладонь скользит вниз по моему телу, пока не оказывается прямо над тем местом, где я нуждаюсь в нём больше всего. Его рука обхватывает мою киску, как будто она принадлежит ему.

— Я мог бы сделать столько всего, чтобы заставить тебя кричать, — шепчет он.

Его средний палец скользит по изгибу моей киски, мой клитор пульсирует от его прикосновения, когда он проводит им вниз, к моему входу, погружаясь совсем чуть-чуть, чтобы подразнить меня снаружи.

Я стону, мои мышцы напрягаются, и я почти падаю на него. Он прижимает меня к себе, и я чувствую себя марионеткой, которую он дёргает за ниточки.

— Но тебе же нравится, когда я касаюсь тебя, — заявляет он. — Будь хорошей девочкой и расскажи мне, как ты себя чувствуешь.

— Ужасно, — говорю я, сильнее прикусывая губу.

Он двигается и шлепает по моей киске, острая боль распространяется вниз по моим ногам, мое тело сотрясается от того, как сильно я хочу, чтобы он вошел в меня. Чтобы облегчил эту боль. Он убирает руку и подносит ладонь к моему лицу, моя влага блестит на его коже, когда он прижимает пальцы к моим губам.

— Твоя мокрая киска не лжёт, Gattina.

Его палец проникает в мой рот, раздвигая губы. Я издаю стон, мой язык обвивается вокруг его пальца, пока я слизываю себя с его кожи.

— Вот так, моя девочка, слизывает себя с моих пальцев, как отчаянная маленькая шлюшка, — шепчет он. — Чувствуешь вкус правды, не так ли, малышка?

Я киваю, прижавшись к нему, настолько возбужденная, что даже не хочу больше сопротивляться. Мне просто хочется делать всё, что он скажет, чтобы он заставил меня кончить, и я могла бы продолжать испытывать это чувство вечно.

Он достает пальцы из моего рта, и я непроизвольно стону в знак протеста.

Его хватка на моих волосах ослабевает, теперь его рука обхватывает меня за шею, мой пульс бьется так сильно, что я уверена, он это чувствует.

— Я жду, — требует он.

— Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне. Пожалуйста, — умоляю я, мои ноги дрожат.

Мое тело так напряжено, что все ощущения обостряются. Прохладный воздух обдувает мою разгоряченную кожу, колючий ковер впивается в колени. Моя киска ноет, когда его рука, наконец, дает мне то, что мне нужно.

Его большой палец поглаживает мой клитор, и в тот же миг мое зрение затуманивается, я настолько погружаюсь в наслаждение, что не смогла бы разглядеть лес за деревьями, и когда его пальцы легко проникают в меня, потому что я вся мокрая, я издаю громкий стон, откидывая голову ему на плечо. Другой рукой он сжимает мое горло, стараясь не сдавливать трахею.

Он делал это раньше. Ревность проносится сквозь меня, как торнадо, но так же быстро, как и возникла, проходит, мой живот напрягается, когда он касается моих чувствительных нервов.

— Такая отзывчивая, — бормочет он. — Ты словно, блять, рай, а я едва прикоснулся к тебе.

Он задает ритм, его пальцы погружаются в меня и сгибаются, пока не достигают точки, от которой я вскрикиваю, и как раз в этот момент его большой палец прижимается к моему набухшему клитору, заставляя наслаждение кружиться в моём животе и скапливаться в моей киске.

Моя рука взлетает вверх, чтобы обхватить его за шею, потому что без этой опоры я не могу удержаться. Прежде чем я успеваю остановить себя, я бормочу: — Пожалуйста, Джулиан, боже. Мне нужно… Мне нужно…

— Такая хорошая женушка, мокрая для меня и умоляешь трахнуть тебя.

Моя киска сжимается вокруг его пальцев.

— Ты этого хочешь, amore mio? Xочешь, чтобы я раздвинул твои бёдра и вошёл в тебя так глубоко, что ты будешь чувствовать меня ещё несколько дней?

Я впиваюсь зубами в губы, пытаясь удержаться от того, чтобы ответить ему, заставить его вытянуть из меня ответ. Но я зашла слишком далеко, чтобы сопротивляться.

— Да, — умоляюще говорю я.

— Да, — повторяет он. — Ты бы кончила на моем члене, как моя прекрасная девочка, не так ли?

Он исчезает между моих ног, давление на мою шею ослабевает, в то время как он перемещает свои руки и сжимает мои бедра. Он поднимает меня с того места, где я согнулась, и разворачивает, усаживая на край стола, его пальцы впиваются в мои ноги, когда он раздвигает их настолько широко, насколько это возможно.

Я глубоко дышу, наблюдая за этим сильным, опасным мужчиной, стоящим передо мной на коленях, и моя киска сжимается от этого зрелища.

Он приближается, проводя носом по внутренней стороне моего бедра.

— Я собираюсь трахать тебя своим языком, пока ты не кончишь мне на лицо, — говорит он.

Я сглатываю, во рту у меня пересохло, а сердце бьется так сильно, что я чувствую это в ушах.

Его дыхание касается верхушки моего и без того чувствительного клитора, и он пульсирует.

Он проводит пальцем по моей киске, погружая в меня только кончик языка.

— Откажи мне в том, чего я хочу, и в следующий раз я привяжу тебя к этому столу и буду мучить, пока ты не начнешь кричать. Ты поняла меня?

Он смотрит на меня снизу вверх, его зрачки расширены, а щёки раскраснелись.

Он может сколько угодно делать вид, что контролирует ситуацию, но я вижу, что это влияет на него так же сильно, как и на меня.

— Я понимаю, — выдыхаю я.

— Хорошая девочка.

И вот он уже на мне. Он не тратит время на то, чтобы быть нежным и ласковым. Его язык и губы ласкают меня, словно он изголодался по моему вкусу. Я вскрикиваю, удовольствие сжимает мои внутренности и распространяется по всему телу, всё сильнее и сильнее, пока мне не кажется, что я вот-вот взорвусь.

Я хватаюсь за его волосы и резко тяну, из моего рта вырывается громкий стон, моя спина выгибается над столом, а ноги оказываются у него на плечах.

Он продолжает свои действия, и ощущение его языка и губ, скользящих по моей коже, а также его пальцев, проникающих в меня, становится для меня настоящей пыткой. Я не успеваю опомниться, как оказываюсь на грани.

Он так долго меня возбуждал, что я больше не могу терпеть. Это невозможно.

Я никогда не испытывала ничего подобного, настолько всепоглощающего, что мне кажется, я умру, если не кончу.

— О боже, — стону я.

— Правильно, amore mio, — шепчет он, отпуская мой клитор. — Пусть он услышит твои крики.

Он снова начинает ласкать меня, и я кончаю, перед глазами всё темнеет, а ноги так сильно прижимаются к его голове, что я удивляюсь, как он может дышать. Из моего горла вырывается стон, наполняя воздух.

Несмотря на всё это, он не прекращает лизать меня, ласкать мою киску, пока я кайфую, и после переходит к мягким покусываниям, когда я начинаю возвращаться к реальности.

Лишь когда я становлюсь настолько чувствительной, что мне становится больно, он наконец-то отстраняется. Его лицо блестит из-за меня, когда он ухмыляется мне.

Мои руки дрожат, когда я протягиваю их, чтобы схватить его, где только смогу, притягивая его к себе, пока его тело не накрывает моё, а ткань его рубашки не касается моей разгорячённой кожи. Я приподнимаюсь, завладев его губами, облизываю его язык, и он стонет, наваливаясь на меня всем весом своего тела.

Мне нравятся эти ощущения. И я знаю, что не должна этого делать, но прямо сейчас я потеряна.

— Трахни меня, — умоляю я, прижимаясь к его губам.

Он качает головой, целуя меня в ответ. Слегка отстранившись, он прижимается своим лбом к моему, его тяжелое дыхание касается моих губ.

— Ты моя? — спрашивает он.

Его вопрос пронзает мою грудь и разбивает моё и без того разбитое вдребезги сердце. Я делаю глубокий вдох, моё тело холодеет. Я не могу ответить на этот вопрос.

Не буду.

Вне зависимости от моих чувств и недавних событий, это ничего не меняет.

Не совсем.

Принадлежать ему — значит забыть обо всём остальном, а я не хочу этого делать.

Он сглатывает, и его кадык дёргается, когда он кивает мне. Затем он уходит, и я чувствую холод от потери его прикосновений.

Я долго лежу, пытаясь принять то, что произошло. Потом медленно встаю, собираю с ковра свою разорванную одежду и иду в свою комнату.

Не знаю, что мной движет, но я иду к одноразовому телефону, беру его и разблокирую экран.

1 новое уведомление.

Сердце сжимается, когда я открываю его, чтобы ответить своему адвокату.

Только сообщение не от него.