Извращённое чувство

19. ЯСМИН

Дом Джулиана великолепен, и мне больно это говорить. Он настолько ужасен, что в моей голове всё остальное, связанное с ним, кажется мне таким же плохим. Поэтому, когда он вёз нас по скрытым холмам Бадура, мимо железных ворот и вдоль рядов деревьев, которые растут вдоль его подъездной дорожки длиной в шесть с половиной километров, я была, мягко говоря, потрясена открывшимся видом.

И вот я в гостиной, которая находится рядом с открытой кухней, смотрю на густой лес, который скрывает его особняк от посторонних глаз. Прекрасный вид, которым я бы насладилась, если бы всё было иначе. Солнце начинает садиться за верхушки деревьев, и сквозь листву пробиваются приглушённые оранжевые и розовые оттенки.

Но вместо того, чтобы получать удовольствие от этого зрелища, я пытаюсь сдержать тошноту.

Я поцеловала его. Типа, по-настоящему поцеловала. Мой язык почти достиг его горла. Я могу притворяться, что это всего лишь моя роль — и, по правде говоря, всё началось именно с этого, — но я пытаюсь быть честной с самой собой. Мне нужно быть откровенной, иначе мой разум слишком запутается во лжи, чтобы увидеть финишную черту и иметь шанс выбраться из этой ситуации.

И, честно говоря… на мгновение, когда он поцеловал меня, я забыла, где я и с кем.

От мысли о том, что Эйдан узнает об этом, у меня сводит живот.

Моё новое обручальное кольцо сверкает в тусклом свете гостиной, и я опускаю взгляд, чувствуя, как сжимается сердце. Это кольцо — настоящее произведение искусства: жёлтый бриллиант, обрамлённый двумя белыми бриллиантами в форме трапеции. Я не хочу думать о том, что человек, которого я ненавижу больше всего на свете, выбрал для меня нечто столь же прекрасное, как то, что я бы подобрала себе.

Меня это злит, ведь Джулиан разрушил ещё одну вещь, которая была мне дорога. Я не могу наслаждаться красотой кольца, не вспоминая о цепях, которые к нему прикованы.

Боковым зрением я замечаю бокал с шампанским и отрываю взгляд от своей руки, чтобы посмотреть на Джулиана, который протягивает мне напиток.

— Предлагаю выпить, — говорит он.

Я поджимаю губы.

— Здесь не за что пить.

Он вздыхает, нахмурив брови, и я на мгновение задерживаюсь, чтобы посмотреть на него. Действительно посмотреть на него. Он — великолепное создание, и я бы солгала, если бы сказала, что он не вызывает восхищения. Он одет в джинсы и чёрную рубашку с длинными рукавами, которые закатаны выше локтей. Татуировки покрывают его руки от кистей до плеч, а некоторые даже видны из-под воротника рубашки. Его загорелая кожа безупречна, а линия подбородка словно высечена из камня и обрамлена аккуратной щетиной.

Я ненавижу то, насколько он привлекателен. Но, возможно, в том, что дьявол предстаёт в образе совершенства, чтобы искушать души, есть смысл.

Он ставит бокал, который я не взяла, на круглый столик рядом с коричневым кожаным диваном, а затем откидывается на спинку, оценивающе глядя на меня.

— Не нужно раздувать из мухи слона, — говорит он.

Я усмехаюсь, отворачиваясь от него.

— Ничего личного, понимаешь?

— Избавь меня от этой ерунды, — говорю я. — Мы оба знаем, что это такое.

В его глазах появляются весёлые искорки.

— Да? Ну, просвети же меня.

Я напрягаюсь, когда поворачиваюсь к нему всем телом.

— Ты пытаешься контролировать всё, чтобы получить то, что хочешь.

На его лице появляется улыбка, похожая на улыбку Чеширского кота.

— А что плохого в моем желании получить то, что я хочу?

— Причинять боль другим людям неправильно, Джулиан. А шантажировать меня, чтобы добиться успеха после смерти моего отца — это отратительно.

Он выпрямляется.

— Я…

Я машу рукой в воздухе.

— Прибереги эту чушь для того, кто в неё поверит. Я не настолько невежественна, как ты всегда думал.

Он скрещивает руки на груди.

Вскинув голову, я делаю шаг к нему, затем еще один, не останавливаясь, пока не оказываюсь прямо перед ним, вытягивая шею, чтобы разглядеть каждую эмоцию на его лице.

— Он вообще когда-нибудь был тебе дорог? — спрашиваю я.

Он вскидывает голову.

— Кто?

— Мой отец.

Его ноздри раздуваются, мышцы на скулах напрягаются, когда он стискивает зубы.

— Готова поспорить, ты ждёшь не дождёшься его смерти, чтобы ворваться и забрать всё, что принадлежит ему по праву. А меня тоже убьёшь? — выплевываю я.

Я не хотела конфликтовать — на самом деле, моей целью было добиться обратного, — но теперь, когда я начала говорить, я не могу остановиться. Приятно бросаться словами, тем более что я впервые вижу, как его невозмутимость дает трещину, а маленькие вспышки эмоций прорываются сквозь неё, словно падающие звёзды по небу.

Я не успеваю опомниться, как он хватает меня за подбородок и сжимает его так сильно, что зубы впиваются в щёки. Он подходит ближе, его торс касается моей груди.

В месте соприкосновения наших тел что-то подпрыгивает, пронзая меня насквозь и оседая глубоко в животе.

— Продолжай болтать, — хрипит он, — и ты не переживёшь эту ночь.

Я приподнимаюсь на носочки, наши носы соприкасаются.

— Я тебе не верю, — шепчу я. — Ты слишком сильно нуждаешься во мне.

Его губы приоткрываются, в глазах бушует буря, а пальцы сжимают моё лицо. Внезапно он отпускает меня, и я опускаюсь на пятки, а он пятится, пока не утыкается в диван, проводя рукой по своим взъерошенным волосам.

— Мне нужно работать, — говорит он, и на его лице снова появляется непроницаемое выражение. — Хочешь пей шампанское, хочешь не пей, мне похуй. Но ты не выйдешь из этого дома и будешь следить за тем, как разговариваешь со мной.

Я не решаюсь произнести ответ, который вертится у меня на языке, опасаясь сказать больше, чем уже сказала. Я не лгала, когда говорила, что нужна ему живой, но это не значит, что он не причинит мне вреда, если я зайду слишком далеко. Мне не следовало так легкомысленно рисковать. Рия сообщила, что нашла человека, который, возможно, захочет сотрудничать со мной. Пока я не смогу встретиться с ним, мне нужно действовать осторожно и не делать опрометчивых шагов. Это значит, что я должна держать себя в руках и придумать, как перехитрить его. Может быть, он и привязал меня к себе с помощью брака, но я скорее умру, чем позволю ему захватить компанию моего отца.

— Когда я смогу забрать свои вещи? — спрашиваю я вместо этого. — Ты сказал мне собрать вещи, и я собрала их, но коробки всё ещё дома.

Он разворачивается и покидает помещение, оставляя меня раздражённой от того, что он просто ушёл, не ответив. Но прежде чем я успеваю пойти за ним, он возвращается и останавливается возле кухонного островка, который выходит в гостиную, где я нахожусь. Он кладёт что-то на столешницу, после чего снова засовывает руки в карманы.

Я подхожу, чтобы посмотреть, что это, и у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что это мой мобильный телефон.

Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза.

— Теперь это Ваш дом, миссис Фарачи.

После того как Джулиан вернул мне телефон, он сказал, что, хотя ранее грозился заставить меня спать с ним в одной кровати, он приготовил для меня комнату в другом конце дома. Вскоре после этого он ушёл, не показав мне, как туда пройти.

Однако я без труда сориентировалась в просторном доме, разрываясь между желанием осмотреть его и желанием немедленно проверить телефон и попытаться дозвониться до Эйдана.

В итоге я выбрала последнее и поднялась по большой лестнице, решив пойти налево, а не направо. После нескольких попыток, сначала наткнувшись на гостевую ванную, а затем на большую гостиную с книжными полками от пола до потолка и блестящим чёрным роялем, я нашла то, что, как я предположила, было моей комнатой.

Если я ошиблась, он может прийти и выгнать меня позже, ведь я останусь здесь.

Это умиротворяет, а может быть, даже немного пугает, насколько она напоминает мою прежнюю спальню дома — хотя, наверное, теперь это уже не мой дом. Здесь та же кровать с балдахином и кремовыми занавесями, которые завязаны по краям. Туалетный столик выполнен в том же стиле, а в левом углу комнаты спрятано зеркало в полный рост. Под окном с прозрачными занавесками стоит небольшой письменный стол, а на его краю — ваза с лавандой, наполняющая комнату нежным ароматом.

Проходя по помещению, я открываю дверь слева, которая ведёт в великолепную ванную комнату с ванной на ножках и огромной душевой кабиной, в которой могли бы поместиться пять человек.

Вся эстетика этого места великолепна, и меня бесит, что я сразу же чувствую себя комфортно в незнакомом месте, где меня, по сути, держат в плену и заставляют оставаться против моей воли.

В гневе я резко развернулась и направилась в гостиную, которая располагалась слева от двери в спальню. Моя рука так крепко сжимала телефон, что я боялась, как бы он не сломался.

Опустившись в кресло, я сделала первый вдох с тех пор, как оказалась здесь, и бросила свой мобильный на маленький круглый столик перед собой. Затем я сидела и собиралась с мыслями, прежде чем снова взять телефон в руки. Я повторяла это движение снова и снова, злясь на себя за то, что не могла набраться смелости и позвонить Эйдану. Что-то меня останавливало, и я понимала, что это связано с тем, что теперь я должна сказать ему о своём замужестве.

При мысли о «свадьбе» у меня сжимался желудок, а воспоминание о том возбуждении, которое охватило меня, когда мы поцеловались, окрашивало моё тело, как чернила.

Я хотела позвонить Эйдану, но мысли о его реакции заставляли меня нервничать. Мне не хотелось расстраивать его и сталкиваться с последствиями его реакции.

Не успеваю я оглянуться, как проходит час, а я всё ещё не позвонила ему. И уж тем более не просмотрела сообщения, которые он мне отправил.

Кстати, сколько сейчас времени в Египте?

Моя нога подпрыгивает, я кусаю губу, пока не чувствую металлический привкус во рту.

Это просто смешно.

А что, если он мне не поверит?

Что, если ему всё равно?

Я глубоко вздыхаю и снова беру телефон. На экране несколько непрочитанных сообщений и голосовых сообщений.

У меня замирает сердце, потому что, не буду лукавить, я думала, что будет что-то ещё. Несмотря на это, я открываю сообщения от Эйдана. Он спрашивает, где я. И я вижу ответ, который никогда не отправляла. В нём говорится, что с моим отцом что-то случилось, и я не могу прийти на встречу.

У меня сжимается желудок.

Разумеется. Это объясняет, почему он не пришёл той ночью.

Я знаю, что это был Джулиан, и, честно говоря, для него привычно притворяться мной, а потом изображать незнание, как будто Эйдан уехал, не сказав ни слова. Это заставляет меня вспомнить, что ему нельзя доверять.

Однако после того, как Эйдан сказал, что «всё в порядке» и что он будет скучать по мне, пока его не будет, ничего не изменилось. Он там уже почти неделю и не пытался за всё это время никак связаться.

Но я знаю, что он полон решимости завоевать расположение моего отца, найдя лампу.

Меня охватывает тревога, и я чувствую, как мои лёгкие сжимаются. Всё в порядке. С ним всё хорошо. Джулиан не причинит ему вреда, если я не буду его провоцировать. Но даже когда я думаю об этом, мои слова звучат не очень убедительно.

Мои пальцы дрожат, пока я торопливо печатаю текст.

Я: Привет! Прости, пожалуйста, я потеряла свой телефон, но вот он, наконец, у меня:(Надеюсь, ты не слишком переживал. Как дела в Египте? Не могу поверить, что не успела попрощаться.

Мои ноги дрожат, пока я ожидаю ответа, но через десять минут, проведённых в ожидании, понимаю, что его не будет, по крайней мере, сразу. Тогда я решаюсь отправить ещё одно сообщение.

Прежде чем я успеваю остановить себя, я начинаю отправлять длинные сообщения, в которых объясняю свои чувства, пытаюсь ответить на все возможные вопросы, которые могут возникнуть у него. Но потом осознаю, что, возможно, сказала слишком много или что-то не особо уместное, поэтому отправляю ещё одно сообщение, чтобы объяснить предыдущее. В конце концов, я отправляю ещё четыре сообщения, прежде чем заставить себя положить телефон и уйти, зная, что это не принесёт ничего, кроме усиления напряжения, которое уже и так течёт по моим венам.

Я: Ты сердишься на меня? Мне не нравится быть так далеко от тебя, это заставляет меня нервничать.

Я: Есть прогресс с лампой?

Я: Не знаю, что ты услышал, но это не то, что ты думаешь. Ты можешь говорить?

Я: Я скучаю по тебе.

Я жду ещё несколько минут, а затем со вздохом кладу телефон обратно на стол и решаю принять душ. Всё что угодно, лишь бы отвлечься от потока сообщений, которые я только что отправила.

Душ — это нечто удивительное. Когда горячая вода струится по моему телу, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю, пытаясь избавиться от тревог, которые заполняют каждую клеточку моего тела.

С самого детства я стремилась радовать окружающих и быть уверенной в том, что я нравлюсь всем. Хотя с годами я научилась справляться с навязчивыми мыслями, ничто не могло облегчить мою жизнь. Интересы других людей всегда стояли для меня выше моих собственных.

Я понимаю, что это недостаток, который в конечном итоге приносит больше проблем, чем пользы, но не знаю, как от него избавиться.

Единственный раз, когда я не испытывала желания угодить кому-то, был рядом с Джулианом. От этой мысли у меня пересыхает во рту.

Я протягиваю руку и беру немного мыла из диспенсера на стене. Затем начинаю намыливать тело, размышляя о том, как по-другому я себя чувствую, когда он рядом. Меня больше не волнует, что он может думать обо мне.

Я, конечно, ненавижу его. Но в глубине души это почти… освобождает.

От этой мысли у меня покалывает в груди.

Я пытаюсь сосредоточиться на сегодняшней церемонии в здании суда, гадая, сколько времени потребуется журналам, чтобы опубликовать новость о свадьбе.

И прежде чем я успеваю остановить себя, мои мысли возвращаются к тому поцелую.

С тех пор как это произошло, я старалась не думать об этом, потому что тогда пришлось бы признать, что мне он понравился. Но сейчас, когда я в безопасности и одна, я позволяю себе отпустить мысли, хотя бы на мгновение, чтобы отвлечься от навязчивых идей.

Его губы были такими мягкими. Мягче, чем я ожидала, и мне интересно, будет ли он таким же мягким в других местах.

Я касаюсь соска, и меня пронзает дрожь. Затем я медленно провожу рукой по своему телу, поглаживая себя и слегка задевая клитор.

От этих ощущений по телу бегут мурашки, и, прежде чем я успеваю остановиться, я представляю Джулиана на коленях, его язык внутри меня, точно также как он делал с моим ртом.

Он будет требовательным, я это точно знаю, но вместо того, чтобы оттолкнуть меня, это заставляет меня пылать, представляя, как он удерживает меня на месте и контролирует мое удовольствие так же, как контролирует всех в помещении, когда входит в него.

Я представляю, как мои пальцы пробегают по его волосам, натягивая пряди, пока он не застонет от боли, а моя ладонь быстрее прижимается к чувствительным нервам, и в воздух вырывается легкий стон.

Мои мышцы напрягаются, тело вибрирует от удовольствия, а затем я достигаю пика, и имя Джулиана срывается с моих губ на дрожащем выдохе.

Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя после этого момента, и когда я это делаю, реальность ситуации возвращается ко мне, и я чувствую себя виноватой за то, что сделала.

Хотя никто и никогда не узнает об этом, кроме меня.

Несмотря на то, что я временно потеряла контроль над собой и своими эмоциями, я выхожу из душа, чувствуя себя немного лучше. Душ всегда помогает мне избавиться от негативных эмоций, которые накопились внутри меня, и я чувствую себя более расслабленной после оргазма, если не зацикливаюсь на том, кто, как я себе представляла, его мне подарил.

Также я не придаю большого значения тому, что в ванной уже стоят именно такие шампунь и кондиционер, которыми я всегда пользуюсь, а лосьон, который я так люблю, хранится в шкафчике слева от раковины.

Интересно, как долго он всё это планировал?

Возможно, он из тех людей, которые всегда добиваются успеха за один день. Он, безусловно, обладает достаточной силой, чтобы одним движением руки заставить людей подчиняться. И хотя я понимаю, что меня должно беспокоить то, что он воссоздал почти все удобства моего дома, я наслаждаюсь этой привычностью, даже если это лишь иллюзия безопасности.

Когда я снова проверяю свой телефон, там новое сообщение. Моё сердце замирает, когда я его открываю.

Эйдан: Я тоже скучаю по тебе. Не могу говорить, тут слишком дорогой трафик. Где ты нашла свой телефон?

Я хмурюсь и печатаю.

Я: Он был у Джулиана. Всё в порядке?

Эйдан: Ты всё ещё общаешься с Джулианом? Принцесса, я здесь обо всём позабочусь. В этом нет необходимости.

Я делаю глубокий вдох, не зная, что сказать. Мне кажется неправильным лгать ему, но я не хочу, чтобы он потерял веру в то, что мы пытаемся сделать, потерял веру в нас. Не сейчас, когда моя цель — по-прежнему иметь возможность быть с ним свободно.

Как только я придумаю, как выпутаться из той ситуации, в которую я попала, и встречусь с адвокатом, которого, по словам Рии, она нашла. Я не намерена сохранять фамилию Фарачи.

Я: Я правда не хочу говорить об этом в сообщении.

Прежде чем нажать «Отправить», я думаю о том, что хочу написать. Я могла бы воздержаться от высказываний, но тогда не смогу быть уверенной, что головорезы Джулиана не расскажут ему. И лучше пусть он узнает от меня, даже по смс, даже если он будет злиться, чем от кого-то другого.

У меня сводит живот, а руки становятся влажными, когда я набираю и удаляю текст, а затем перепечатываю сообщение.

Я: Мне пришлось совершить поступок, который тебе не понравится. Я не хотела этого делать, но это было необходимо для твоей безопасности и безопасности всех остальных. Я прошу тебя не злиться на меня. Мне нужно, чтобы ты понял.

Я чувствую, как желчь поднимается по горлу, и сглатываю, ощущая во рту кислый привкус.

Эйдан: Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, принцесса.

Я: Сегодня я вышла замуж за Джулиана.

И тут я роняю телефон и бегу к унитазу как раз вовремя, чтобы меня вырвало.