Извращённое чувство

41. ЯСМИН

Моя голова раскалывается, пока я сижу у стены со связанными за спиной руками и кляпом во рту.

По лицу стекает кровь, и я чувствую пульсирующую боль в верхней части головы, где, я уверена, есть ушиб.

Мой желудок скручивает и выворачивает наизнанку, вызывая рвотный позыв, но, поскольку у меня во рту кляп, я стараюсь сдерживаться, не желая, чтобы меня вырвало и пришлось проглатывать всё обратно.

Дерьмовый помощник Джулиана, Иэн, расхаживает по другой стороне большого склада — того самого, на который Джулиан привозил меня, когда учил водить машину, — и, держа в руке пистолет, разговаривает по телефону, жестикулируя свободной рукой.

Здесь также ещё один мужчина, но я вижу его только боковым зрением с того места, где меня привязали и прислонили к стене. Он старше, с сединой на висках, одет в рубашку цвета хаки и темные джинсы. Он тоже вертит в руке пистолет, как будто ему скучно и он чего-то ждет.

Не уверена, чего именно.

Иэн вешает трубку и встает между мной и таинственным мужчиной.

— Он приедет, — сообщает он.

Мужчина оживляется.

— Откуда ты знаешь?

Иэн смотрит на меня, слегка прищурившись.

— Потому что он любит её. Он принесёт лампу, не волнуйся. Я знаю Джулиана как свои пять пальцев.

От неожиданности у меня сжимается сердце, потому что я предполагала, что Джулиан замешан в этом. Я должна была подумать головой, должна была поверить в наши чувства и во всё, что он сказал.

Он любит меня. И он придет, чтобы помочь.

Мужчина решительно кивает.

— Надеюсь, ты прав.

— Дэррин, я говорил тебе ещё в Египте. Беспокоиться не о чем. Он изменился. Стал мягче. Он принесёт лампу, чтобы освободить девушку, и он ничего не сможет сделать, чтобы заполучить и то, и другое.

— Это не совсем так.

Моё сердце уходит в пятки, когда я вижу Джулиана. Он стоит в передней части склада, держа в одной руке длинный металлический посох, а в другой — серебристый футляр с лампой. Он выглядит сильным и уверенным, как будто ему всё нипочём. В этот момент я чувствую, как внутри меня зарождается надежда.

Он пришёл за мной.

Иэн поворачивается к Джулиану и улыбается.

— Босс, рад, что ты смог приехать, — говорит он. Его взгляд падает на чемоданчик. — Это лампа?

Он продвигается вперед, пока не оказывается прямо перед Джулианом, но Джулиан отступает на шаг, подбрасывая длинный посох тыльной стороной ладони так быстро, что я едва успеваю это заметить, и грубо тычет им Иэну в грудь.

Иэн отшатывается, рука, в которой он держит пистолет, поднимается, чтобы потереть грудь, прежде чем направить его на Джулиана, его рука заметно дрожит, даже с того места, где я нахожусь.

Паника охватывает меня, и я пытаюсь закричать сквозь кляп, но выходит только приглушенный звук. Джулиан окидывает меня быстрым взглядом, затем снова смотрит на Иэна.

— Все это ужасно разочаровывает, — произносит Джулиан, растягивая слова. Он переводит взгляд на мужчину, который сидит, прислонившись спиной к стене, словно смотрит фильм. — Привет, Дэррин.

Дэррин ухмыляется.

— Джулиан Фарачи. Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, но это бизнес, — он встаёт, берёт пистолет, который лежит рядом с ним, и направляется ко мне. — Ты понимаешь.

Джулиан наклоняет голову.

— Конечно.

Холодный металл прижимается к моей голове, слезы текут по щекам, грудь сжимается, потому что, через что бы я ни прошла за всю свою жизнь, я никогда не чувствовала себя такой беспомощной и слабой, как в этот момент.

— Отдай лампу, Джулиан. Не заставляй меня причинять боль этой девушке.

Джулиан сглатывает, и я замечаю вспышку паники в его глазах, когда они встречаются с моими.

Мой желудок сжимается, нижняя губа дрожит под матерчатым кляпом.

Мой муж проходит вперед, полностью обходя Иэна, и бросает футляр от лампы на пол посреди комнаты.

— Она ваша.

— Ты, предатель! — кричит Иэн, ударяя ногой по земле. — Ты так легко отказываешься от всего, ради чего мы трудились, ради неё?

— Похоже, ты сейчас ведёшь себя очень лицемерно, Иэн, — Джулиан делает шаг к нему. — Это не я направляю пистолет на своего босса.

Ещё один шаг.

— Ты предал меня, — выплёвывает Иэн. — Я был верен тебе долгие годы. И как только у тебя появилась тёплая киска и сучка, которая делает, как ты говоришь, ты бросаешь меня, как будто я ничто?

Джулиан делает глубокий вдох и перекатывает металлический прут на тыльной стороне ладони, как дирижерскую палочку.

— Итак, Иэн. Я предупреждал тебя о том, что произойдёт, если ты проявишь неуважение к моей жене.

Иэн смеётся, размахивая руками в воздухе.

— У меня есть пистолет, мудак. Я мог бы убить ее и трахнуть её труп у тебя на глазах, и ты бы ни хрена не смог сделать.

— Я влюбился в неё и не собираюсь извиняться за это, — говорит Джулиан, глядя на меня. — Я не жалею о том, что полюбил тебя. Жаль только, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать это.

Мое сердце сжимается, и я понимаю, что даже без его объяснений по поводу завещания он бы никогда на это не пошел. Не после всего, что мы пережили.

Хотя сейчас это не имеет значения.

— У нас был план, — шипит Иэн.

— Планы меняются. Ты же понимаешь, Иэн, что я никогда не позволю тебе навредить ей.

Глаза Иэна темнеют.

— Ты больше не можешь мной командовать.

Джулиан кивает, глядя на Дэррина, который стоит надо мной с пистолетом у моего виска.

— И, полагаю, это ты уговорил Иэна на это в Египте?

Дэррин пожимает плечами.

— Что уж сказать? Он пришёл ко мне на встречу, а вместо этого ушёл с новым другом. Послушай, мы не хотим причинять вред твоей жене. Мне просто нужна лампа. И тебе, конечно, придется умереть, чтобы мы могли быть уверенными, что в дальнейшем ты не доставишь никаких неприятностей.

Нет.

Внимание Дэррина переключается на то место, где Джулиан поставил лампу, и я пользуюсь случаем, потому что не могу удержаться, ударяю головой по его руке и отбрасываю пистолет в сторону.

Он падает на пол, а затем начинается суматоха.

Громкий крик, а затем ощущение покалывания в волосах, когда меня резко дергают, заставляя встать.

Я всхлипываю, зажмуривая глаза от боли.

Внезапно меня снова сбивают с ног, пронзительный крик эхом разносится по высоким потолкам склада, и я приземляюсь на бок, ощущая сильную пульсацию от падения. Я переворачиваюсь и вижу, что Рия навалилась на Дэррина, ее кулаки то и дело бьют его по лицу.

Я должна почувствовать облегчение, но все, что я чувствую, — это панику из-за того, что она здесь.

В опасности.

Из-за меня.

Должно быть, она последовала за Джулианом.

Застонав, я пытаюсь сесть, но не могу из-за связанных рук и ног, поэтому вместо этого переворачиваюсь на спину, резко выдыхая от того, каким разбитым кажется мое тело, когда я это делаю. Вокруг меня раздаются громкие звуки, но я плохо слышу, мой разум затуманен шумом от драки.

— Принцесса, — раздается шепот справа от меня, а затем меня снова толкают и заставляют сесть. Эйдан сидит передо мной на корточках, его челюсть напряжена, а взгляд потемнел и стал тяжелым.

Его руки скользят по моему телу, и я сдерживаю рыдание, которое хочет вырваться наружу, потому что я не знаю, что, твою мать, происходит, но я точно знаю, что люди, которых я люблю больше всего на свете, все здесь, пытаются помочь мне, и я не хочу, чтобы кто-то из них пострадал.

Он вынимает кляп у меня изо рта, и у меня сводит челюсть, когда я делаю глубокий вдох и поворачиваю голову в ту сторону, где Джулиан смотрит на Эйдана, пока тот развязывает меня. Одна рука освобождается, затем другая, кровь приливает к моим пальцам, вызывая покалывание.

— Эйдан? — я задыхаюсь. — Что… Как?

— Мы проследили за Джулианом, — он указывает на Рию.

Я начинаю кивать, но прежде чем успеваю сосредоточиться на том, что он имеет в виду, в воздухе раздается резкий выстрел, и время останавливается.

Рия падает в сторону от того места, где она била Дэррина, хватаясь за живот, сквозь ее пальцы течет кровь.

— Нет! — кричу я, горе переполняет меня при виде этого зрелища. Я начинаю бороться с веревкой, Эйдан пытается снять их с моих лодыжек. — Нет, пожалуйста, — всхлипываю я.

Справа от меня происходит потасовка, и я обращаю туда свое внимание, видя, как Джулиан подбрасывает металлический прут и бьет им Иэна по ногам, его колени хрустят, когда он ударяется о бетонный пол, а пистолет вылетает у него из рук.

Отчаяние захлестывает меня, когда я оглядываюсь на свою лучшую подругу, которая лежит на полу, и я не могу думать, не могу видеть, не могу дышать от боли, которая, кажется, разрывает на части.

Как только мои лодыжки освобождаются, я ползу по холодной земле туда, где лежит Рия, пытаясь вытереть слезы дрожащими пальцами.

— Нет, нет, нет, — повторяю я, добираясь до неё и прижимая свои руки к её рукам, пытаясь остановить кровотечение. — Ты не можешь этого сделать. Тебе нельзя этого делать, Ри.

Позади меня какая-то суматоха, но мне наплевать, что там происходит, я верю, что Джулиан одержит верх. Мне нужно сосредоточиться на моей лучшей подруге, которая истекает кровью на полу передо мной.

Внезапно за моей спиной кто-то появляется, и Джулиан приседает, обхватывая меня руками и поворачивая к себе, чтобы проверить, как я.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Я… я… — заикаюсь я сквозь слезы. — Пожалуйста, Джулиан. Помоги ей. Я не могу…Я не могу потерять и ее тоже, пожалуйста…

Рядом раздается стон, и Джулиан застывает, когда к его виску прижимается пистолет, а за его спиной стоит покрытый синяками Дэррин.

Дэррин сплевывает, кровь капает на пол рядом с ним.

— Не заставляй меня причинять боль кому-либо ещё, — говорит он.

Джулиан игнорирует его, и я едва могу говорить от паники, которая разрывает меня изнутри. Он берёт моё лицо в ладони, его челюсть напряжена, а глаза ясны.

— Помнишь, что я тебе говорил? Моя любовь к тебе опасна, amore mio.

Я качаю головой, прижимаясь к нему, еще сильнее надавливаю на живот Рии, мои пальцы скользкие от крови.

— Я не могу позволить этому случиться. Я не могу позволить… Она не может умереть.

— Я не могу помочь вам обеим, — продолжает Джулиан. — Уходи.

Я даже не в состоянии понять, что он говорит, или что происходит, или почему он это делает.

— Нет, Джулиан, пожалуйста…

Он смотрит мне за спину и резко кивает, наклоняя голову в сторону, в то время как Дэррин сильнее прижимает пистолет к его виску.

— Я проявляю железное терпение сейчас, Джулиан. Мне не нужно убивать их, только тебя.

И тут чьи-то руки обхватывают меня сзади, Эйдан тащит меня назад, подальше от двух людей, которых я люблю больше всего на свете.

— Нет! — кричу я, пытаясь вырваться из рук Эйдана. — Не делай этого!

Лицо Джулиана становится серьезным, он опускает голову, его рука судорожно сжимает металлический прут, который он держал в руках с тех пор, как вошел сюда.

— Ты не сможешь спасти их, принцесса, — выдавливает Эйдан. Он кряхтит, на мгновение замирает и прижимает меня к себе, наклоняется к полу и хватает что-то, прежде чем вытащить меня наружу.

В воздухе раздается выстрел, и я прижимаюсь к Эйдану, горе разливается по моим венам и охлаждает кровь, пока все не покрывается льдом, и я не немею.

Мой отец мёртв.

Рия близка к смерти.

Джулиан мёртв.

Эйдан сажает меня в машину, и я икаю от боли, тупо глядя перед собой, пока он это делает. Мое внимание привлекает серебристая вспышка, и если бы я еще могла что-то чувствовать, возможно, мне было бы небезразлично, что, несмотря на все это, Эйдан каким-то образом заполучил лампу. Но вместо этого я просто чувствую оцепенение.

Мы находимся в небольшом домике на окраине Бадура, и последние несколько часов Эйдан пытается заставить меня поесть.

— Принцесса, тебе нужно поесть, — говорит он.

По моей щеке скатывается слеза, и я отворачиваюсь от куска пиццы, который он держит, и смотрю в сторону.

— Я не могу, — шепчу я.

Он вздыхает, проводит рукой по волосам и бросает пиццу на столик рядом с кроватью.

— Всё будет хорошо. Теперь мы вместе, и у нас есть лампа. Всё будет нормально.

В моей груди словно образовалась чёрная дыра, которая с каждым вдохом становится всё больше, поглощая всё на своём пути и оставляя после себя пустоту, стирающую все острые грани.

— Конечно, — шепчу я, тупо уставившись в стену.

Джулиан любил меня. А теперь он мёртв.

И Рия…

Как я до такого докатилась?

Всё, чему я научилась за последние несколько месяцев, всё равно заканчивается тем, что я теряю всё, что по-настоящему важно, так в чем, блять, тогда смысл?

Эйдан встаёт, диван скрипит, когда он двигается, и он подходит, чтобы взять свой телефон со стола в углу. Лампа стоит в футляре рядом с ним, словно это просто ещё один предмет мебели.

— Принцесса.

Я игнорирую его.

— Принцесса, — повторяет он. — Посмотри на меня.

Я не смотрю. Не могу. Вид Эйдана напоминает мне обо всём, что я потеряла, и от этого мне становится дурно. Меня тошнит от него.

Он вздыхает, приближается и целует меня в макушку.

— Мне нужно сделать пару звонков. Я скоро вернусь.

Дверь за ним закрывается, и я остаюсь в тишине. Через некоторое время до меня доносится звук его разговоров по телефону.

Кому, твою мать, он может звонить в такой момент? Неужели ему всё равно, что Рия только умерла? Мы пережили ужасную трагедию, а он продолжает заниматься своими делами и звонить.

Впервые с тех пор, как я здесь, что-то прорывается сквозь пелену, окутавшую меня, и я чувствую гнев.

Я вскакиваю с кровати, подхожу к двери, распахиваю её и выхожу на улицу, чтобы найти его, чтобы высказать ему всё, что думаю, потому что очевидно, что он уже не тот мальчик, с которым я росла и которого любила.

Я не вижу Эйдана, но когда я делаю шаг вперёд, из-за угла доносится его голос.

— Да. Она сломлена, мама. Я не могу заставить её согласиться на что-либо прямо сейчас.

У меня перехватывает дыхание. Он говорит обо мне?

— Да, всё прошло по плану. Дэррин и Иэн справились. Это было грязно, но… Я знаю, что это опасно, мам, но я же сказал тебе, что всё в порядке. Нам больше не нужны Дэррин или Иэн, и уж точно не нужны «Sultans». У меня есть эта лампа, и, уверяю тебя, она того стоит. Дай мне только уладить здесь все дела, и я заберу тебя.

Его слова ударяют меня в грудь, и я, спотыкаясь, отступаю на несколько шагов, мои внутренности скручиваются и увядают, как опавшие с ветвей листья.

Нам больше не нужны «Sultans».

Врываясь обратно в коттедж, с бьющимся где-то в горле сердцем и скручивающимся в узел желудком, я пытаюсь схватить лампу, не желая, чтобы кто-то еще использовал меня в своих интересах.

Возможно, я потеряла всё, но я не позволю ему отнять у меня и это.

И пошел он нахуй за то, что держал меня за дурочку. Все эти годы? Боже, мысль о том, какой я, должно быть, была доверчивой, пронзает мой желудок, вызывая тошноту.

Добравшись до крайнего столика, я спотыкаюсь и хватаюсь за серебряный футляр, металл шершаво касается моих пальцев, а затем ныряю в карман сумки Эйдана в поисках чего-нибудь. Денег или чего-нибудь ещё, что поможет мне выбраться отсюда и оказаться достаточно далеко в безопасности.

Мои пальцы касаются холодного металла, и сердце замирает, когда я обхватываю предмет рукой и достаю из его сумки.

Пистолет.

О мой Бог. Кто он?

— Принцесса.

Его голос выводит меня из оцепенения, и я оборачиваюсь, видя, что он стоит в дверях, его широко раскрытые глаза переходят с пистолета в одной моей руке на лампу в другой. Он медленно заходит, держа руки перед собой, закрывает дверь и направляется ко мне.

— Что ты делаешь? — спрашивает он.

Моя рука сильно дрожит, когда я поднимаю дуло и направляю его на него, слезы застилают мне глаза.

— Было ли что-то из наших отношений реальным, Эйдан?

Он наклоняет голову, осознавая, что я услышала его разговор.

— Давай просто остановимся на секунду.

— Ответь мне! — кричу я, мои внутренности выворачиваются наизнанку, пока от них ничего не остаётся.

Он сглатывает, медленно кладёт телефон на стол.

— Ты должна понять, Яс… моя мама и я, мы прожили свою жизнь ни с чем.

Мои ноздри раздуваются от жжения, нарастающего в глазах, потому что осознание того, что мужчина, которого, как я думала, я любила большую часть своей жизни, просто использовал меня, чтобы заполучить мое состояние, — это глазурь на этом гребанном торте.

Мой отец был прав, когда советовал мне быть осторожной.

— Значит, всё это время между нами было только что? Ты использовал меня, чтобы заполучить моё состояние?

Он облизывает губы и придвигается ближе.

— Ты мне небезразлична.

И на этом с меня хватит.

Угождать людям и жить для других. Мне больше нет дела ни до чего, кроме горя, которое раздирает мою душу на части, пока она не увядает и не превращается в неузнаваемый комок обугленных останков.

— Опусти оружие, принцесса, — мягко говорит Эйдан, подходя ко мне, пока дуло не упирается ему в грудь. Он нежно проводит своими руками по моим. Но затем они напрягаются, и он сгибает мое запястье так, что, кажется, будто оно вот-вот сломается. Я резко вскрикиваю и спотыкаюсь, но сжимаю в руке пистолет, даже когда он пытается вырвать его у меня.

— Я не хочу причинять тебе боль, — выдыхает он, пытаясь отобрать у меня оружие.

Я теряю самообладание, бросаюсь вперед и бью его головой в лицо, острая боль пронзает мой череп, когда он отшатывается, из его носа течет кровь.

Мои руки дрожат, когда я поднимаю пистолет и направляю ему в грудь.

— У тебя больше нет власти причинять мне боль, Эйдан.

И затем я нажимаю на курок, ничего не чувствуя, когда он падает на пол.