Как поцеловать кинозвезду

Глава 26

Одри

Вечеринка впечатляет. Ничего подобного я раньше не видела.

Клэр говорила, что будет еда, но накрытые вдоль дальней стены два огромных стола оказались настоящим пиром, который затмил всё, что я когда-либо видела. Шампанское льётся рекой — обычно я бы даже не обратила на него внимания, но сегодня мы празднуем.

Флинт берёт два бокала с подноса, проходящего мимо официанта, и протягивает мне один.

— За Turning Tides, — говорю я, поднимая бокал.

Флинт улыбается, наклоняется и быстро целует меня в губы.

— Можешь приносить тосты за фильм. А я пью за нас.

После того как мы поели, выпили, а потом снова поели, Флинт замечает, как я зеваю. Шампанское начинает клонить в сон.

Он сжимает мои пальцы.

— Что скажешь, если мы найдём Марка Шеридана, впечатлим его моим неподражаемым обаянием и твоим гигантским биологическим мозгом и на этом закончим вечер?

Я улыбаюсь.

— Самое сексуальное, что ты когда-либо говорил.

Если Флинт получит главную роль в следующем фильме Марка, это будет не совсем моя заслуга. Но, между нами говоря, разговор о воздействии бурения на шельфе на окружающую среду был просто огонь. Если цель была — произвести впечатление, то она достигнута. Флинт не сводит с меня глаз, широко улыбается, сжимает мою руку каждый раз, когда я отвечаю на очередной вопрос Марка.

Я, конечно, не думала, что Голливуд — это исключительно красивые люди, говорящие ни о чём. Хотя… ладно, именно так я и думала. Но после разговора с Леей об участии в её сценарии и после общения с Марком приятно осознавать, что здесь есть и нечто большее.

Хотя мы собирались уйти пораньше, мы с Флинтом, Марком и его женой Дейдрой болтаем часами, пока мне наконец не приходится извиниться и отправиться на поиски туалета.

— Эй, возьми с собой Джони, — говорит Флинт, указывая туда, где она сидит с Нейтом чуть позади нас. — Я не хочу, чтобы ты ходила одна.

— Это всего лишь туалет, — отвечаю я, растроганная его заботой, но абсолютно уверенная, что всё будет в порядке. Быстро целую его в губы. — Мы же на частной вечеринке. Всё нормально.

Он кивает, но в его взгляде я всё равно вижу тревогу.

— Хорошо. Только быстро, ладно?

Я киваю и иду по коридору. Да, я немного навеселе, но ноги держат уверенно. Честно говоря, может, стоило и правда взять Джони — не совсем понимаю, как управлюсь с платьем в одиночку. Но я на волне — разговоры, шампанское, отличное настроение. Такой вечер! Всё возможно!

Я толкаю дверь… и замираю. Думала, это туалет, но оказалась на открытой террасе на крыше. Похоже, я всё-таки пьянее, чем думала.

Стою в проёме и обдумываю свои действия. Терраса красивая, с большими ящиками, где пышно растут растения. Конечно, это не решит мою «туалетную» проблему, но прохладный ночной воздух освежает кожу, а зелень такая красивая.

Betula pendula, думаю я, проводя пальцами по блестящим листьям берёзы повислой. Это всегда было одно из моих любимых деревьев.

Я прохожу мимо дерева и хватаюсь за перила, глядя на сверкающий горизонт. Совсем не то, что в Северной Каролине, но и здесь есть своё волшебство — в огнях большого города.

— Захотелось передохнуть? — раздаётся сзади грубый голос.

Я резко оборачиваюсь — передо мной пожилой, лысеющий мужчина с самодовольной ухмылкой. В руках у него фотоаппарат, массивный, с толстыми пальцами, обхватившими корпус.

Я закрываю глаза и тихо ругаюсь про себя.

Что я вообще здесь делаю? О чём думала?

— Жизнь знаменитости может быть непростой для такой, как ты. Не знаменитости, — говорит он и делает шаг вперёд. — Как самочувствие, Одри?

Я отступаю назад, сердце колотится в груди, но за спиной только перила. Я вжимаюсь в них, крепко сжимая руками, и с трудом выдавливаю из горла слова.

— Я не хочу сейчас ни с кем разговаривать.

Мужчина облизывает губы.

— Я смотрел на тебя вчера в аэропорту. Ты тогда в штаны наложила от страха, да? — Он цокает. — Пора бы уже привыкнуть, куколка. Эта жизнь подходит не всем.

— Я хочу остаться одна, — говорю уже твёрже, но он будто не слышит.

Он поднимает фотоаппарат и делает несколько снимков — вспышка ослепляет. Я поднимаю руку, прикрывая глаза.

— Подойди ближе, милая. Тут свет лучше, — и тянется ко мне, обхватывая запястье и резко дёргая.

Я спотыкаюсь, пытаясь сохранить равновесие и вырваться, но его хватка стальная.

— Отпусти меня! — произношу резко, срывающимся голосом. Но он только сильнее тянет, его горячее дыхание обдаёт лицо.

— Убери руки от моей девушки, — раздаётся знакомый голос, и я вижу, как Флинт выдёргивает мужчину прочь, держа его за воротник, с яростью в глазах. — Не приближайся к ней больше. Понял меня?

Он отшвыривает его к Нейту, который стоит за ним, а сам поворачивается ко мне и берёт за плечи.

— Ты в порядке? Он тебя не тронул?

Я делаю резкий вдох, но не могу говорить. Сердце бешено колотится, в ушах шумит, тело то бросает в жар, то в холод.

— Одри, — мягко говорит Флинт, сжимая мои плечи чуть крепче.

Этого достаточно, чтобы я наконец подняла глаза. Его взгляд полон страха.

— Всё хорошо, — шепчу. — Давай просто… Я больше не хочу здесь быть.

Он обнимает меня, потом обвивает рукой за плечи и ведёт прочь с вечеринки. Ни Нейта, ни фотографа уже не видно. Мы никому ничего не говорим, просто идём к лифту.

Нейт, похоже, уже поговорил с Джони — она встречает нас внизу и сообщает, что машина уже в пути.

Флинт с тех пор, как мы покинули террасу, ни слова не сказал, но мне и не нужно, чтобы он что-то говорил. По его сжатой челюсти, по напряжению, исходящему от него, всё и так ясно.

Где-то в глубине души я понимаю, что злится он не просто так — он волновался. И, честно говоря, был прав: я не справилась. Этот фотограф застал меня врасплох. Но чем дольше Флинт молчит, тем больше во мне нарастает раздражение.

Откуда мне было знать, что на террасе прячется папарацци? Насколько я понимала, вечеринка — частная. Прессы быть не должно. Не знаю, как он туда попал, но это не моя вина.

Как только мы садимся в машину, Флинт разворачивается ко мне.

— Одри, о чём ты думала, когда пошла туда одна? Я же просил взять с собой Джони. Я просил!

Меня тут же прорывает.

— О чём я думала? — парирую я. — Я не ребёнок, которого нужно отчитывать, Флинт. Мне просто нужно было немного воздуха. Откуда я могла знать, что там прячется какой-то папарацци?

Он фыркает.

— Это не папарацци. По крайней мере, не настоящий. Его зовут Эд Купер, и он — преступник с кучей ограничительных ордеров, обвинением в преследовании и самой скверной репутацией во всём Голливуде. У него нет никаких моральных границ, Одри. Он перейдёт любую черту.

— Ну прекрасно. Так рада была с ним познакомиться. Может, устрою свою вечеринку и приглашу его официальным фотографом.

Выражение лица Флинта мрачнеет.

— Ты вообще что сейчас несешь?

— А ты? — парирую я. — Ты говоришь со мной так, будто я виновата в том, что Эд Купер оказался на той террасе. Я ничего плохого не сделала, и мне совсем не нравится, как ты со мной разговариваешь.

Флинт поднимает руки, его голос теряет былую резкость.

— Ты права. Прости. Это абсолютно не твоя вина. Он не должен был там быть — это была частная вечеринка. И то, что он туда как-то пробрался, к тебе не имеет никакого отношения. Прости, — повторяет он.

Я скрещиваю руки на груди.

— Спасибо, что извинился.

— Но, Одри, тебе всё равно нужно быть осторожной. В этом городе нужно всегда исходить из того, что в углу затаился какой-нибудь урод. Ты не можешь уходить одна. Нужен воздух? С тобой идёт Нейт. Хочешь прогуляться? Нейт идёт с тобой. Хочешь поесть? Об этом позаботятся Нейт или Джони. Только так это может работать.

Эти слова сбивают меня с толку. Только так это может работать? Только так могут работать мы?

Я хочу возразить. Моё естество требует независимости, хочет доказать, что я вполне способна справляться сама. Но потом я закрываю глаза и вновь ощущаю, как та рука сжимает моё запястье, и по телу пробегает дрожь.

Я понимаю, о чём говорит Флинт. Безопасность важна, и пока я с ним, мне придётся воспринимать её иначе, чем раньше.

Но я также знаю, что мысль о том, что кто-то постоянно будет рядом, наблюдать за каждым моим шагом, ухаживать за мной двадцать четыре часа в сутки, вызывает у меня желание сбежать.

Я думала, что справлюсь.

Я хочу справиться. Я хочу быть с Флинтом.

Но инстинкт самосохранения уже включился, и всё моё тело требует одного — бежать.

— А что, если я не хочу, чтобы за мной так присматривали? — спрашиваю я тихо. — Что, если мне от этого не по себе? Это странно. Надменно. Претенциозно. И вызывает ещё кучу чувств, которые мне неприятны.

— Это их работа, — отвечает Флинт, и в голосе появляется напряжение.

— Нет. Их работа — обслуживать тебя.

— И тебя, пока ты со мной, — говорит он, не колеблясь. — Ты самый непафосный человек на свете, Одри. Нейт и Джони не будут против.

Глаза наполняются влагой, и я закрываю их, позволяя слезам свободно скатиться по щекам.

— Дело не в Нейте и не в Джони, Флинт. Дело во мне. Мы оба понимаем, что разговор сейчас — обо мне.

Он смотрит мне в глаза ещё секунду, а потом откидывается на сиденье, упираясь подбородком в руку.

Мы больше не произносим ни слова до самого отеля. К этому моменту уже почти два часа ночи, и разговор — последнее, на что у нас остались силы. Не знаю, как Флинт, но я вымотана до глубины костей. А в груди тяжело, душу переполняет непонятный комок из тревоги, усталости и обиды.

Флинт стягивает пиджак, снимает галстук, расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Запускает руку в волосы, выглядя таким же уставшим, как я себя чувствую.

— Может, поговорим? — спрашивает он, но даже не пытается скрыть, что сам не хочет разговаривать.

Я качаю головой.

— Давай просто поспим. Утром поговорим.

Он кивает, с явным облегчением, и разувается.

Я тоже снимаю туфли, а потом замираю. Сама из этого платья я точно не выберусь.

— Флинт, поможешь с платьем?

Он подходит сзади, молча, аккуратно расстёгивает крошечную петлю на вороте, затем медленно опускает молнию. Его пальцы касаются кожи, и у меня по спине пробегает рой мурашек. Я прижимаю руки к лифу, чтобы удержать платье.

— Спасибо, — шепчу, когда молния доходит до талии.

Он отступает, и его пальцы на мгновение скользят по моим плечам.

— Я дам тебе минутку, — и исчезает в ванной.

Через несколько минут мы оба готовы ко сну.

Флинт гасит свет и ложится, даже не сказав спокойной ночи.

Я закрываю глаза и пытаюсь ровно дышать, но внутри всё ещё бушует буря. Мысленно я то и дело возвращаюсь к столкновению с фотографом, к ссоре с Флинтом, к нелепым фантазиям о будущем, где Нейт постоянно следует за мной, бредёт по лесу, наблюдает за моими исследованиями и дежурит у двери, пока я в туалете.

Я закрываю глаза, медленно вдыхаю, стараясь расслабиться. Бесполезно.

И вдруг матрас рядом со мной прогибается, и тёплое тело Флинта оказывается рядом. Он обнимает меня, притягивая к себе, и его дыхание касается уха:

— Просто дыши, — шепчет он. — Я рядом.

Я мгновенно расслабляюсь, утопая в его объятиях, ощущая его тепло и силу за спиной. Я не знала, что именно это мне нужно, чтобы заснуть, но с Флинтом рядом я чувствую себя в полной безопасности.

Дыхание выравнивается, веки тяжелеют.

Флинт засыпает первым — я слышу, как меняется ритм его дыхания.

Я не хочу, чтобы всё было так сложно.

Я встретила невероятного мужчину и хочу быть с ним.

Больше всего на свете.

Но я не могу делать вид, что это ничего не стоит. Моя безопасность. Анонимность. Свобода. Я больше не смогу воспринимать их как должное.

Моя жизнь никогда не будет прежней.

И мне предстоит решить, готова ли я на это.