Как поцеловать кинозвезду

Глава 8

Флинт

Клэр Макинзи сведёт меня в могилу.

А может, просто похоронит мою карьеру.

Я захлопываю ноутбук, обрывая очередное видео, которое прислал Кэндзи. Клэр всё ещё говорит. Намекает. Делает вид, будто время порознь пошло нам на пользу, а теперь между нами всё прекрасно, и мы с нетерпением ждём совместного промоушена Turning Tides. Она не говорит ничего прямо, чтобы я мог назвать её лгуньей, но подтекст слишком жирный, и сейчас она полностью захватила повестку развлекательных новостей. Посещает каждый публичный ивент, на который только можно попасть, и разговаривает с прессой каждый раз, как её зовут. И даже не заставляй меня начинать разговор об её инстаграме.

Каждый день мою команду заваливают запросами: прокомментировать статус отношений. Саймон этими запросами занимается, но больше ничем, кроме как раздражать меня, не занят.

— Счастливо выглядишь, — говорит Джони из дверного проёма.

Я поворачиваюсь — она облокотилась на косяк, скрестив руки.

— Моя жизнь — это тупость, Джони, — отвечаю, плюхаюсь обратно в кресло и закрываю глаза. Слышу, как она входит в кабинет и садится напротив, но сам не двигаюсь и не смотрю на неё.

— Ты говорил с Саймоном?

Я киваю.

— И что он сказал?

Я вздыхаю и открываю глаза.

— Всё то же самое. Он считает, что поводов для беспокойства нет. — Я наклоняю голову в стороны, пытаясь размять шею. — Говорит, мне надо просто отдохнуть и вылезти из соцсетей.

Джони закатывает глаза.

— Знаешь, вообще-то есть и другие пиарщики.

Я усмехаюсь.

— Не соблазняй.

— Я серьёзно. Он бесит тебя каждый раз. Почему бы не прекратить это и не уволить его?

— Может, после премьеры, — отвечаю. — Он слишком глубоко во всём, чтобы рвать с ним сейчас.

Джони фыркает.

— Думаю, и без него мы вполне справимся. Все сложные штуки уже сделаны. Он снова настаивал на фейковых отношениях?

— Угу. Но теперь считает, что я должен вернуться в Лос-Анджелес, чтобы всё выглядело правдоподобно. Говорит, надо будет организовать пару тщательно срежиссированных появлений на публике с девушкой, которая точно не Клэр. В принципе, я понимаю его точку зрения, но, Джони, сама мысль о том, чтобы выбирать кого-то из списка, как будто я заказываю женщину из каталога...

— Мизогиния? — спрашивает Джони с самодовольной улыбкой.

— Я бы сказал — старомодно, но пусть будет так. Мне это не по душе.

— И правильно. Но, правда, мне не нравится вообще ничего из того, что предлагает Саймон, так что, может, моё мнение здесь не в счёт. Ты думал насчёт кого-то из Сильвер-Крика?

— Кого, по-твоему? Единственные женщины, которых я тут знаю — мои родственницы. Думаешь, это произведёт нужное впечатление?

Она смотрит на меня какое-то время, потом говорит:

— А как насчёт Одри?

Я дёргаюсь, роняю стакан с ручками и тут же начинаю собирать всё обратно. Когда всё возвращено на место, я делаю паузу, чтобы взять себя в руки, и только потом поднимаю взгляд. Джони знает меня практически так же хорошо, как моя семья. Если я не буду осторожен, она тут же меня раскусит.

— Что Одри? — наконец спрашиваю я.

— Пригласи её на премьеру, — говорит она просто. Но ничего простого в этом предложении нет.

— Это... нет. Плохая идея.

— Почему? Я думаю, отличная. Одри — идеальный вариант. Уравновешенная. Уверенная в себе. Говорит грамотно. Не растеряется при встрече с другими знаменитостями.

— Она даже не узнает, кто эти знаменитости.

— Именно! Ещё один плюс. — Джони выпрямляется, подаётся вперёд, и я понимаю, что сейчас она пустит в ход всю свою логику. Классический приём Джони, я его знаю.

— Слушай. Я понимаю, что она может не быть тем человеком, с кем ты реально видишь себя в будущем, но в данном случае это и не нужно. Она всего лишь прикрытие. А ты можешь предложить ей кое-что, от чего она точно не откажется.

Я перевариваю её слова. И удивляюсь двум вещам.

Во-первых, не понимаю, как Джони до сих пор не поняла, что Одри мне нравится.

Во-вторых, я не могу придумать ни одного варианта, что бы её могло замотивировать. Она даже фильмы не любит. Зачем ей вообще ехать на премьеру?

Особенно если учесть, что проводить время со мной она, похоже, не стремится.

Последние три дня, когда Одри была у меня на участке, я был как на иголках. Словно школьник, одержимо ищущий повод подойти.

Поставить новый шланг? Срочно.

Постричь газон, который стриг четыре дня назад? Однозначно.

Прополоть грядки? Лучшего времени не будет.

Но всё это — ноль результата. Несмотря на все попытки привлечь её внимание, Одри была настолько поглощена своей работой, что, кажется, меня едва замечала.

Когда я с ней заговариваю, она всегда отвечает доброжелательно. Но начинаю разговор — всегда я.

— Ладно, — говорю я наконец. — Предположим. Что я могу ей предложить, от чего она не сможет отказаться?

Джони улыбается.

— Доступ к твоей земле.

Я поднимаю брови.

— У неё уже есть доступ к моей земле.

— Ещё на неделю. А ты пообещай, что она сможет возвращаться всё лето. Когда захочет.

— В обмен на то, что она поедет со мной в Лос-Анджелес и будет изображать мою девушку на красной дорожке? Это серьёзная просьба, Джони.

Она пожимает плечами.

— Зато белки ей явно дороги. Может, и согласится.

Я поднимаюсь и иду к окну. Живот урчит — уже после семи, а я даже не думал о том, что буду есть.

— Вижу, ты это продумала.

— Это всё равно лучше, чем план Саймона, — говорит Джони. — Да, немного обмана, но если мы честно объясним Одри ситуацию — думаю, она согласится. Ну хотя бы спроси. Что самое худшее может случиться?

— Она поедет со мной в Калифорнию, поймёт, что моя жизнь — цирк, и сбежит в другую сторону с максимально возможной скоростью.

Джони долго молчит. Потом тихо произносит:

— Оу. Ты в неё втюрился.

Я засовываю руки в карманы и поворачиваюсь к ней, пожимая плечами.

Она прижимает ладонь к груди.

— Она знает?

Я усмехаюсь.

— Нет. Я... нет. Она явно не заинтересована.

— С чего ты взял?

— Я видел её три раза за неделю и каждый раз пытался заговорить. Она вежлива, но в остальном — полностью равнодушна. Я говорю — она отвечает. Вот и всё.

Джони смотрит на меня, приподняв брови.

— И всё? Это всё, на чём ты основываешься?

— Этого более чем достаточно.

— Флинт. То, что она не бросается тебе на шею, не значит, что ты ей не нравишься. Она в гостях. Наверняка старается не мешать, не требовать к себе внимания. Любой шаг дальше показался бы навязчивым. А у меня ощущение, что Одри — совсем не навязчивая. — Она заправляет за ухо прядь светлых волос и наклоняется вперёд. — Я не говорю, что она в тебя влюблена, — добавляет. — Но, может, тебе стоит показать ей чуть больше, если хочешь, чтобы она поняла, что ты в неё влюблён.

— То есть ты хочешь сказать, что я должен пригласить её слетать в Лос-Анджелес и пойти со мной на премьеру фильма как моя пара? — спрашиваю я.

Джони пожимает плечами.

— Попробовать не повредит.

— И ты думаешь, это как-то поможет, если я хочу, чтобы я понравился Одри? Подвергнуть её нападкам прессы, фанатов, бесцеремонных папарацци? Думаешь, она прямо проникнется прелестями отношений с кем-то вроде меня?

— Ну, если ты вот так это формулируешь, то звучит, конечно, ужасно. Но, Флинт, это же не вся твоя жизнь. Это всего лишь малая её часть. И если она тебя по-настоящему узнает, то вполне может согласиться мириться и с этой стороной.

— Или не согласится, — резко говорю я. — И тогда что?

Плечи Джони опускаются, и она морщится.

— Наверное, ты прав, — признаёт она. — Но, если её отпугнёт одна единственная премьера, значит, она и не твоя женщина. Может, это даже будет хорошая проверка.

Я провожу рукой по лбу, чувствуя, как наваливается усталость.

— Я не хочу проверок. Я просто хочу нормальные отношения.

— Я знаю, — мягко говорит она. — Но, Флинт, у тебя не было нормальной жизни уже много лет.

Я отхожу от окна и сажусь на диван рядом с Джони с тяжёлым вздохом.

Тут она хотя бы права.

Не говоря ни слова, Джони протягивает мне iPad. На экране — длинный список пунктов.

— Просто посмотри, — говорит она. — Подумай об этом.

Я вздыхаю и беру планшет.

План довольно простой. Начать с пары фото в мой инстаграм — мы с Одри проводим время дома, возможно, купаемся в бассейне. Но лицо Одри на снимках не будет видно. Просто некая женщина рядом со мной. В течение следующих недель до самой премьеры я выложу ещё несколько подобных фото, ясно давая понять, что я с кем-то встречаюсь, но не раскрывая, кто это.

Мне нравится эта часть плана — она позволит держать Одри подальше от внимания прессы как можно дольше. Её жизнь останется нормальной — чего бы не случилось, если бы кто-то узнал её личность. Интернету хватит одного взгляда на лицо, чтобы раскопать всё, что только можно.

И наконец — Одри идёт со мной на премьеру. И мы ведём себя как настоящая пара.

— А вдруг, — говорит Джони, когда я возвращаю планшет, — после всей этой подготовки и фальши, вам даже не придётся притворяться на красной дорожке. Просто будете парой.

— Знаешь, когда я возвращался в Северную Каролину, я думал, что оставляю весь этот голливудский бардак позади, — говорю я.

— Клэр слишком упряма, чтобы просто отпустить тебя, Флинт, — отвечает она. — Но, правда, мне кажется, этот план сработает. И он куда лучше, чем то, что предлагает Саймон.

— Что лучше плана Саймона? — спрашивает Нэйт, заходя в комнату. Он протягивает Джони тарелку с, возможно, самым аппетитным сэндвичем с помидорами, что я когда-либо видел. — Я принёс тебе ужин.

— Этот помидор из моего огорода? — спрашиваю я. Живот предательски урчит так громко, что они оба это слышат.

Нэйт приподнимает бровь.

— Может быть?

Джони откусывает огромный кусок, и с набитым ртом стонет от удовольствия.

— Боже, как вкусно. — Она тянет Нэйта за рубашку и целует его. — Спасибо, — говорит она, и я отворачиваюсь. Иногда они милые. Иногда — откровенно нелепые.

— Всё. Мне срочно нужна еда, — говорю я и направляюсь к двери.

— Хочешь сэндвич с помидором? — окликает меня Нэйт. — Прости, брат. Надо было и тебе принести.

— Нет, думаю, я вообще поеду, — говорю я.

Нэйт напрягается.

— Куда?

Я вздыхаю. Мой офицер охраны не любит, когда я куда-то езжу один. Даже по Сильвер-Крику.

— К Ленноксу, — решаю я на ходу. — Всё будет нормально. Обещаю.

Не дожидаясь ответа, быстро выхожу из кабинета и иду на кухню. Беру ключи и поношенную бейсболку с крючка у двери в гараж. Натягиваю её на голову и выхожу к машине.

Неужели это теперь моя жизнь?

Обсуждения о том, как обмануть прессу и отвадить настырную бывшую?

Разве это слишком много — просто хотеть отношений с нормальной женщиной, без всей этой чепухи? Я знаю актёров, которые просто играют. Которые занимаются своим делом, не увязая в скандалах. Могу ли я быть одним из них? Просто отпустить всё это остальное?

Через десять минут я паркуюсь у заднего входа в ресторан Hawthorne, который принадлежит Ленноксу. Больше всего сейчас хочется просто поговорить хоть о чём-то, кроме моей собственной дурацкой жизни.

Когда я проезжал мимо входа, общая парковка была забита под завязку, и перспектива пробираться через переполненный зал меня совсем не радовала. Надеюсь, если зайти с чёрного входа и найти Леннокса, он сможет накормить меня без лишнего внимания.

Я вхожу через служебную дверь и медленно пробираюсь к кухне Леннокса. Кейтеринговая кухня фермы Стоунбрук занимает заднюю часть здания, но сегодня там тихо — значит, на ферме никаких мероприятий.

Останавливаюсь у порога кухни. Нахожу Леннокса не сразу, но когда наконец вижу — в груди вспыхивает гордость. Он явно на своём месте, делает то, что любит. И абсолютно очевидно, что каждый в этой кухне настроен на его волну — слушают, ловят каждое слово.

Пока кто-то не оборачивается и не замечает меня.

По кухне проходит волна — тишина. Все смотрят в мою сторону.

Леннокс — последний, кто обращает внимание.

— А что происходит? — спрашивает он. Потом его взгляд встречается с моим. — А, понятно. Он происходит, — сухо замечает он.

Он стягивает полотенце с плеча и кладёт его на стол.

— Ладно, давайте все скажем «Привет, Флинт», и вернёмся к работе, ага?

По кухне прокатывается смех, кто-то выкрикивает:

— Привет, Флинт!

Я поднимаю руку, извиняясь.

— Привет всем. Простите, что отвлёк.

— Да мы совсем не против, — слышится женский голос с другого конца кухни.

— Так, всё, хватит, — говорит Леннокс. — Зак, — кивает парню слева, — подменишь?

— Есть, шеф.

— Извини, — говорю я, когда Леннокс подходит. — Просто показалось, что так будет проще, чем искать столик. — Я киваю в сторону зала.

Леннокс хлопает меня по спине.

— Да всё нормально. Голоден?

— Это вообще наглость? Просто заявиться и надеяться, что ты меня накормишь?

— Флинт, это ресторан.

— Знаю. Просто не хочу создавать неудобства. Или не знаю, ожидать особого отношения.

Он странно на меня смотрит, потом улыбается.

— Ты в порядке? Я думал, особое отношение — это прямо твоё.

Я закатываю глаза.

— Поверь, иногда от этого устаёшь.

— Пошли. Я возьму перерыв и поем с тобой. Подожди у меня в кабинете, а я пока соберу нам тарелки.

— Звучит отлично.

— Хочешь меню?

— Что останется — подойдёт, — отмахиваюсь я.

Леннокс оставляет меня в своём кабинете, и я, чтобы убить время, достаю телефон. Как только экран загорается, понимаю, что зря. Новое сообщение от Кэндзи — очередной пост Клэр в инстаграме.

На фото мы вдвоём. Я сразу узнаю его — это было в Коста-Рике, когда мы ещё встречались и снимали Turning Tides. Задний план слишком тёмный, чтобы кто-то мог понять, где именно сделан снимок, и Клэр это использует: её подпись создаёт ощущение, будто фото свежее.

Кэндзи: Она особо не оставляет пространства для сомнений, брат. Если скоро ничего не скажешь, это будет считаться молчаливым согласием — все решат, что вы и правда снова вместе.

В этот момент Леннокс входит в кабинет с двумя дымящимися тарелками и ставит их по обе стороны стола. Я бросаю телефон на стол и тянусь за вилкой, которую он вытаскивает из кармана фартука.

— Запечённый лосось с крем-фреш с манго, тропическим чатни и рисом с кокосом и лаймом.

— Звучит офигенно.

Он садится напротив и запихивает в рот огромную вилку еды. Кивает на мой телефон.

— Кто там у тебя? — спрашивает сквозь жующий рот, так что я с трудом понимаю слова.

— Не начинай, — мрачно отвечаю я. Беру первый кусок и сразу взрыв вкуса. — Чувак, это реально потрясающе.

— Один из моих любимых, — говорит Леннокс. — Это та девушка с белками? Одри, да?

— Что? Нет. Это… Клэр Макинзи.

— Серьёзно? — Леннокс откусывает ещё, ест с такой скоростью, будто участвует в соревновании, потом тянется за моим телефоном. — У неё волосы потемнели. Я не сразу узнал. Это она только что выложила?

— К несчастью, да.

— Значит, она всё ещё твоя бывшая?

Я тяжело вздыхаю.

— Однозначно. Но, судя по всему, ей вполне комфортно врать миру, что это не так.

— Вот дерьмо.

— Не хочу об этом говорить. Как ты? Как малышка?

Леннокс широко улыбается.

— Отлично. Спит как чемпион. Тебе надо как-нибудь заехать с утра. Растёт нереально быстро. Кажется, каждый день — уже новая версия.

— Да? Я бы с удовольствием.

Наверное, в этом и была моя ошибка. Я всё ещё мыслю как холостяк, ждущий очередного вечера с братьями. А надо было думать как отец — приходить на завтрак и игровые встречи.

Мы едим молча ещё с минуту, пока Леннокс не откладывает вилку — тарелка пустая. Он кивает на мой телефон:

— Ну так что ты будешь делать с Клэр? Это тот случай, когда любое слово может всё только усложнить?

— Возможно. Всё осложняется Turning Tides. Я не хочу создавать скандал, который потом ударит по фильму.

— Да кому, к чёрту, этот фильм? Она дергает тебя за ниточки, и это уже не смешно. Я бы на твоём месте взял контроль в свои руки. Как угодно, но вернул бы себе инициативу. — Он встаёт, кивает на мою тарелку: — Закончил?

— Да, спасибо.

Он забирает обе тарелки, складывает их и направляется к двери.

— Мне пора обратно, но серьёзно — заходи в любое время. Ты здесь всегда желанный гость.

Он выходит, пообещав, что пришлёт десерт, если я задержусь ещё на пару минут. Я тянусь к телефону — ну конечно я не откажусь от десерта от Леннокса — и снова открываю пост Клэр.

Леннокс прав. Я не могу позволить ей продолжать в том же духе.

Убедившись, что я в своём публичном аккаунте, я оставляю комментарий под фото Клэр: Я помню тот вечер! Мы как раз закончили последнюю сцену для #TurningTides. Столько тёплых воспоминаний. Увидимся на премьере!

Потом пишу Джони: Пришли, пожалуйста, адрес Одри.

Если у нас с ней вообще когда-нибудь будет шанс, мне придётся преодолеть одно огромное препятствие.

Сначала она должна согласиться.