Какие планы на Рождество?

Глава 9

Напрасно я прокручивала в голове эту ситуацию и так и сяк — не вижу, как мне из нее выбраться, избежав проживания в семейной хижине. Я все еще надеюсь, что этот кусок записи сам собой рассосется и я все-таки смогу продолжить ничего не делать весь отпуск. Но вероятность этого ничтожно мала, примерно такая же, как и то, что Набилла[9] защитит диссертацию по квантовой механике.

Конечно, я могу пустить все на самотек и смириться с тем, что все жильцы получат доступ к видео. Это ведь всего один кусок из десятков, выложенных на платформу, и к тому же через месяц запись сотрется… Да, я могла бы забить. Но у меня не получится. Не способна на это.

Подобные грязные истории могут преследовать вас десятки лет. Достаточно лишь посмотреть те передачи, где гостям припоминают не только поступки, но даже их неудачные прически тридцатилетней давности. Представим, что я в один прекрасный день становлюсь знаменитой. Не то чтоб у меня был хоть единый шанс прославиться, но вообразим, что я почему-то сижу на съемочной площадке в телестудии — и вдруг вижу на экране себя пьяную в дупель вместе с Эрве, который меня хорошенько… И вот меня уже прошибает холодный пот.

Нет уж, спасибо, нельзя оставлять все как есть. Путь к моему спасению лежит через Санта-Две-Ёлки.

Я отправила Давиду эсэмэску с приглашением зайти позавтракать и обсудить наши условия сотрудничества на предстоящие деньки.

Почему Эрве не взял меня прямо в своей машине? Не пойман — не вор, две минуты девятнадцать секунд на заднем сиденье его «пежо» — и все! Никто бы ничего не узнал.

Все утро я простояла у плиты. Шеф-поваром меня не назовешь, но я кое-чему научилась. Мои бабушка с дедушкой владели ресторанчиком, и в детстве мне часто приходилось вертеться на кухне. Оба они наслаждались готовкой, танцуя точно в балете, это мне всегда ужасно нравилось. Думаю, им очень хотелось, чтобы мой папаша, их единственный отпрыск, принял у них эстафету и продолжил семейный бизнес, но этого не случилось. Сейчас ресторанчик вот уже несколько лет как закрылся, и я всегда с щемящим чувством в груди прохожу мимо заменившей его бакалейной лавки.

Сегодня в меню — ризотто с трюфелями, салат из козьего сыра с орешками, а на десерт — мое коронное лакомство. Стоит только на него взглянуть, и прибавка веса на целый килограмм вам обеспечена: брауни с двойной порцией шоколада. Секрет заключается в том, чтобы всыпать в тесто мелко раскрошенное печенье.

Прямо перед приходом Давида я вытираю стол, затем обвожу свою гостиную удовлетворенным взглядом. Все в полном порядке.

На самом деле я просто свалила на кровать весь хлам из гостиной. Я называю это «Полина наводит порядок» — быстро и эффективно.

Так что, когда он звонит в дверь, все готово, и я открываю.

— Здрасьте! — бросает он, пожалуй, слишком воодушевленно для того, чтобы это прозвучало искренне. Если я хочу поприветствовать кого-то, то говорю более спокойным голосом.

— И вам здрасьте…

Чувство неловкости примерно такое же, как в кабинете маммографии, когда грудь сжимают двумя плексигласовыми пластинками. Я впускаю его в гостиную и жестом указываю на один из стоящих там стульев.

— Итак, если я и пригласила вас зайти, то лишь для того, чтобы обсудить условия нашего будущего путешествия.

Не спрашивая разрешения, накладываю ему порцию ризотто, и тут он проявляет некоторые признаки беспокойства.

— Надеюсь, после неудачной попытки взломать дверь вы не собираетесь меня отравить?

— Даже представить себе не могу, с чего вы это взяли, — парирую я. — Я никогда не нарушаю ни закон, ни правила хорошего тона. Тот момент — это просто случайность…

Явно успокоенный, он начинает есть.

— Ого, как вкусно! — восклицает он с набитым ртом. — Вы сами приготовили?

— Да. Сама. А что?

— Да не знаю, просто сказал, что…

— Что если девушка трахается в паркинге, то она не способна поджарить даже яичницу, да?

Я так и брякнула, ничуть не заботясь о том, чтобы семь раз подумать. Язык без костей, мне и бабушка сто раз об этом говорила. Не верите? Тогда подойдите к зеркалу, высуньте его и посмотрите сами. Короче — что сказано, то сказано!

Он смотрит на меня. И начинает громко хохотать.

— Думаю, так мы можем плохо кончить. Без всякого двойного смысла, конечно. Просто я действительно не ожидал, что вы так вкусно готовите ризотто с трюфелями, вот и все. Никакой связи с паркингом.

— Мои бабушка с дедушкой были поварами, и, представляете, мне нравилось за ними наблюдать, когда они работали. Так я и научилась готовить пару блюд.

— Дайте моей маме рецепт, когда мы приедем в шале. Наверняка вы найдете общий язык, она тоже обожает готовить, — сообщает он мне с добродушной улыбкой.

Я с заметной прохладцей перебиваю:

— Вчера вы мне сказали, что хотите в компании навестить вашу семью, чтобы не было тяжко. Не пойму, почему бы вам не взять с собой какую-нибудь симпатичную подружку?

— Да потому что «симпатичной подружки», как вы это называете, у меня просто нет. А если бы и была — привезти ее туда значило бы положить конец нашим отношениям.

— Почему же? Уверена, любая дама вашего сердца была бы счастлива провести Рождество в горах. Разве нет?

— Это спорное утверждение. Через несколько дней она неизбежно начала бы строить планы и надеяться на то, что теперь мы будем жить вместе, поженимся и нарожаем детей. Заарканить прекрасного принца, так сказать.

Я едва не давлюсь еще не проглоченным ризотто.

— Никогда не слышала ничего более сексистского! Боюсь вас огорчить, но далеко не все девушки мечтают о прекрасном принце. Далеко не все девушки, просыпаясь утром, думают только о том, как бы заиметь кольцо на пальце. Многие просто не хотят ничего такого, ценят свою независимость, для них замужество не является целью всей жизни, и это девушки, которые…

— Трахаются в подземных паркингах с помощниками директора по кадрам?

— Вот-вот, да! И этим-то девушкам… Э, нет! Это было подло. Такое произошло только один раз и больше не повторится. И если вы не способны перестать воспринимать меня только так, то…

— Но эти кадры так и крутятся передо мной, — подмигивает он. — Стоит закрыть глаза, и тут же…

— Как-то многовато шуточек для одного мужчины. По мне не видно, но в душе-то я прямо по полу катаюсь от хохота.

— О’кей, больше не буду. Обещаю с этой минуты не произносить даже слова «паркинг»…

— Спасибо. Это уже достаточно неприятно, если из-за него мне придется ехать с вами… Ладно, хватит. Проехали паркинг.

— Проехали паркинг. Так вы сказали, что девушки не мечтают о прекрасном принце? И вы это точно знаете, да? Потому что вот я не уверен.

— Лично я ни о чем таком не мечтала, — говорю я, вставая, чтобы сменить тарелки и положить ему салат. — Никогда в жизни. Конечно, я хочу кого-нибудь найти, но если речь о том, чтобы разделить с ним всю свою жизнь, то ответ — нет. В конце концов, почему именно такой способ любить друг друга принято считать единственным? Почему нужно обязательно жить вместе, чтобы считаться парой? Я вот далеко не всегда приятный в быту человек. Возвращаясь после долгого дня, я снимаю туфли и чулки, не успев дойти до дивана, и вот они валяются на полу. И у меня нет никакого желания выслушивать недовольство или делить с кем-то мое законное спальное место на диване. Я не верю во все эти истории, когда пару не бесит бытовуха и они живут в мире и согласии и бла-бла-бла. Не хочу я этого. Желаю сохранить свою свободу, а если кого-нибудь когда-нибудь и полюблю — хочу иметь возможность выбирать, когда с ним встречаться.

— А если этим воспользуется какой-нибудь Эрве…

— Мы ведь договорились…

— Я не произносил запрещенного слова, — перебивает он с улыбкой.

— Вам наверняка уже говорили, что вы душнила?

— Кажется, пару-тройку раз говорили, но должен признать, что за таким вкусным завтраком еще никогда. Искренне говорю, еда превосходна. Шутки кончились — поговорим всерьез: пусть вас не удивляет, но я понимаю вашу точку зрения, я и сам такой же. У меня тоже нет ни малейшего желания делить с кем-то свое пространство, особенно если придется терпеть перепады настроения каждый месяц…

— Невероятно, но…

— Шучу! Но вы сами виноваты. Заводитесь с пол-оборота — поэтому задирать вас так весело. В любом случае все то, что вы мне сейчас сказали, меня успокаивает. Теперь я знаю — приезд с вами в Санта-Две-Ёлки не повлечет за собой никаких последствий. Вы явно не героиня фильма «Они жили долго и счастливо и нарожали кучу детей».

— Если учесть, что сказки полны сексизма и слабых женщин, в печали ожидающих освобождения доблестными рыцарями, то риска никакого. Так что, если обсуждать неприятные подробности, то я предпочитаю роли скромных любовников с восхищенными взорами и поцелуйчиками в губы за завтраком.

— О нет, только не это. Лучшего способа испортить весь маскарад не придумать. Я не из тех, кто любит демонстрировать свои чувства на публике. Поэтому никаких обнимашек, держаний за ручки, воркований и приторных прозвищ.

— А когда останемся вдвоем? Скажу сразу, я не стану с вами спать.

— У меня, может, пошловатый юмор и нездоровая любовь сарказму, но я не какой-нибудь извращенец. И к вашему сведению: ведь это вы умоляли дать вам возможность оказать мне услугу. Так что давайте помнить, что я вас ни к чему не принуждал.

— Вы правы. Прошу прощения. Итак, без демонстрации чувств на публике и без интимной связи наедине. Тогда не совсем понимаю, в чем ваша выгода от моего присутствия.

— На эти праздничные дни моя мать всегда планирует кучу всевозможных дел, так что, если я привезу ей прямо в лапы послушную жертву, это немного отвлечет ее от меня. Время от времени я, хоть и не фанат, позволяю себе небольшой санный спуск. И наконец — вишенка на торте, — это поможет избежать за столом вечных вопросов о моей личной жизни. А можете мне поверить, с каждым разом они все настойчивее, да еще и с глубоким анализом причин, почему я все еще одинок.

У меня тоже уже есть парочка ответов на эти «почему», но приберегу-ка я их на потом. Так будет лучше.

— Да, мне это знакомо. Я сама — единственный ребенок в семье, и моя мать отмачивает шуточки каждый раз, когда вспоминает, что я до сих пор не сделала ее бабушкой. Почему предназначение девушки непременно в рождении ребенка? Как это меня бесит. Так или иначе, вы обещаете мне в обмен на несколько дней в вашем обществе стереть запись? И что по дороге не будет никаких изменений в условиях?

— Я уже сказал: сделаю все, что смогу, чтобы никто не увидел этих записей. Не понимаю, как условия могут измениться по дороге? Ведь я человек чести.

— О’кей. Тогда, думаю, мне все ясно. Кусочек брауни с двойным шоколадом? — предлагаю ему, чтобы закончить этот завтрак сладкой углеводной бомбой.

— С удовольствием.

Пока я иду на кухню отрезать два куска пирога, все становится на свои места. Речь лишь о нескольких днях, мне предстоит только быть там и согласно кивать на все вопросы. Секса не предусмотрено.

И вот на этом пункте, что весьма странно, я чувствую, что мой разум перестает быть в гармонии с телом. В чем дело, почему именно этот мужской типаж легкого циника производит на меня впечатление?

В конце концов, мне достаточно просто поучаствовать в приготовлениях к Рождеству. Я должна это пережить.

— А что за куча дел, которые ваша мать планирует к Рождеству? — снова садясь за стол, интересуюсь я.

— Ничего необычного, — отвечает он, отправляя в рот кусок брауни и удовлетворенно вздыхая. — Украшение рождественской елки, конкурс на лучшее печенье, настольные игры, лепка снеговика, санные бега, ну и дальше в том же роде.

Кажется, что-то в этом меня встревожило.

Санные бега.

Это как — по плоской равнине? И кто-то меня повезет?

Или я покачусь сама, под углом в шестьдесят градусов — вниз по склону, с ветерком?