Какие планы на Рождество?

Глава 10

— Так ты решаешься туда поехать in fine?[10] — спрашивает Жозефина, делая очередной глоток «Апероль-шприца».

Я пригласила друзей к себе на вечеринку — хоть один приятный день моего отпуска перед завтрашним отъездом.

— Сама ты in fine! Должна тебе напомнить: если б ты не корчила из себя великую артистку, ничего этого бы не случилось! Освежи-ка в памяти — сколько времени у меня было, чтобы отпереть этот чертов замок? Еще меньше, чем потребовалось Эрве для… Ладно, короче, мы уже договорились больше не обсуждать эту тему.

— Да, больше не будем. Но все-таки даже блистательная актриса не сможет вытянуть такой дрянной сценарий.

— Да мой сценарий был прекрасен! — возмущаюсь я. — Травма в любом случае должна была сработать! Откуда мне-то было знать, что он умеет оказывать первую помощь.

— Он рассказал хоть немного, как там будет, в горах? — спрашивает Эстелла, щедро намазывая на крекер слой зеленой тапенады.

— Только в общих чертах. Видимо, его мать разворачивает там бурную кухонную и развлекательную деятельность. И мне предстоит в ней поучаствовать. Рождественские забавы, — резюмирую я, запихивая в рот явно больше песочного печенья с пармезаном, чем он способен вместить. — Говорил что-то еще про сани, но тут уж увольте, пусть на меня не рассчитывает. Не сяду я своим задом на пластмассовую штуковину, которая потом понесется по снежным трассам, ни о чем таком и речи не может быть.

— А ты вообще какую роль будешь отыгрывать? — спрашивает уже Тибо. — Горячая властная подружка или все-таки тепловато-мутноватая?

— Да просто холодная, знаешь ли. Он сказал, что никаких проявлений чувств на публике, а наедине тем более.

— Но почему? — восклицает Жозефина. — Говорю тебе, ты должна будешь переспать с этим типом.

— Ух ты, и с чего бы это?

— С того, что, во-первых, никто не отказывается от возможности потрахаться. А во-вторых, по тому, как он ощупывал мою лодыжку, я поняла, что в постели он не промах.

— Если не считать, что мой поезд уже ушел, — это я про Эрве. Ничего подобного у меня в планах нет. Хватит с меня секса.

— А вдруг это мужчина твоей жизни? — подхватывает Эстелла. — Как в фильмах бывает. Сначала вы притворяетесь, но потом в игру вдруг вступает магия чувств.

— Я ей всыплю, пожалуй, этой магии чувств. У него нет никакого желания искать пару для серьезных отношений. Вот почему он, собственно, и предложил с ним поехать. Кстати, меня такой расклад тоже очень даже устраивает. Он, конечно, секси и все такое, но признаюсь честно: козел, способный говорить «к вашему сведению», — это не лечится.

— Вот это точно! — ухмыляется Тибо. — А еще хуже, если у него воняют носки или он питается исключительно телячьей печенью.

— Да ладно, я преувеличиваю. Но он и вправду… отвратителен!

— И отвратителен, и сексуально обольстителен, — упорствует Жозефина. — Больше скажу — пахнет он приятно. И… у него длинные ноги! Сами знаете, как говорится: длинноногий, не психуй, у тебя ведь длинный…

— О нет, только не это! — перебиваю я, давясь смехом. — Позволь тебе напомнить, что завтра мне предстоит полдня провести в машине рядом с ним. Так что, если мой взгляд упадет на его ноги, я предпочла бы не представлять, какой между ними член. А кроме того, вообще-то на размер наплевать. Главное — чтобы парень знал, как им пользоваться.

— Нет, не плевать! — возражает Жозефина. — Размер имеет значение! Даже если он не знает, как им пользоваться, что, кстати, в основном и бывает, но зато у него хотя бы длинный, то еще не все потеряно. Ты со мной согласен, Тибо?

— А почему ты меня спрашиваешь?

— Потому что из нас четверых ты единственный обладаешь экземпляром, что и делает тебя экспертом в этих материях.

— Ты ни разу не жаловалась, если память мне не изменяет, — усмехается он. — Отсюда и вопрос: это у меня длинный или я просто знаю, как им пользоваться?

— И то и другое? — подхватываю я. — А спор все жарче, а? Ты не находишь, Эстелла?

— Точно-точно!

Мы все оборачиваемся к Жозефине: это бывает нечасто, но теперь она вдруг привлекает всеобщее внимание.

— Не стану я отвечать на это. Сами прекрасно знаете — у нас с Тибо пакт о неразглашении…

— Ах вот как… Ну это только потому, что ты ни в какую не хочешь признать меня суперлюбовником. Согласись же.

Жозефина не желает ничего признавать и только потягивает тихонечко свой коктейль, чтобы нам стало еще яснее: больше из нее ни слова не выдавишь.

Очень жаль.

— Все вы не правы, оба, — вздыхаю я. — Но ты-то, Тибо, можно узнать твое мнение по поводу размера? Какая разница, какой размер, если мужик не может доставить женщине удовольствие? Вот ты, как парень, скажи нам: ты согласен, что суть не в размере?

— Одно могу сказать точно: вы, девчонки, даже представить не можете, какому прессингу подвергаете нас, парней. А ведь все это ради вас! Как будто дело только в нашем умении, вы хотите переложить всю ответственность на хрупкие плечи наших членов! А вам не кажется, что в этом процессе участвуют двое, и вам тоже не мешало бы подучиться, как с ним обращаться!

— Но если попадается тот, кто в постели совсем беспомощен, тогда пусть уж лучше у него будет длинный. ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ! Сколько еще повторять, — снова восклицает Жозефина.

— Вау, остерегайся слишком громко рассуждать об этом — рискуешь сделать так, что ни у кого больше не встанет, — возражает ей Тибо. — И к сожалению для вас, дорогие дамы, длинный, но вялый — это тоже неэффективно.

Я покатываюсь со смеху.

— И слишком проворный тоже не годится! Ладно-ладно-ладно, все это очень интересно, но я так до сих пор и не решила, что паковать в чемодан! Напоминаю, что завтра мне уезжать. Итак, что мне, по-вашему, взять с собой?

— Я хоть и выше всех этих разговоров о шмотках, но на всякий случай выскажусь: шерстяные пуловеры и теплые кофты? — подсказывает Тибо.

— И не забудь надеть компрессионные чулки, если уж на то пошло, — прерывает его Жозефина. — Нет, ей следует выбрать одежду, которая выгодно подчеркнет ее достоинства. Вот, например, помнишь, то платье, которое ты купила.

— Бирюзовое на тонких бретельках?

— Да!

— Жозефина, я отправляюсь в горы, Тибо прав. Там будет минус офигеть-как-много-тысяч градусов, я не могу расхаживать в летнем платье на бретельках. Ты уж как скажешь, так хоть стой, хоть падай. Не пройдет и нескольких минут, как я заледенею. И к твоему сведению, еду я вовсе не за тем, чтобы его соблазнить.

— Вот видишь, ты уже и сама говоришь «к твоему сведению», — немедленно вскрикивает Эстелла. — Вы созданы друг для друга, вы оба! Держу пари, что утром двадцать пятого декабря он будет от тебя без ума.

— И этого добиться будет легче в обтягивающих платьях, а не в толстых шерстяных пуловерах! О чем я и толкую уже битый час.

— Все с вами понятно, — говорю я, допивая свой стаканчик. — Ничего там не будет, уверяю вас. Ничего в квадрате.

— Ни даже маленького невинного поцелуйчика под звездным небом после двух чашечек горячего шоколада со взбитыми сливками?

— Ни даже поцелуйчика. А ты пересмотрела фильмов о Рождестве! А еще слишком зависима от «Игры престолов», тебе срочно нужно лечиться!

— Напрягись же хоть немножко и подумай о своих несчастных друзьях, которым предстоит провести Рождество в семейном кругу! — восклицает Жозефина. — Мне придется сидеть за столом зажатой между дядюшкой Анри, рыгающим после каждого блюда — это он так проталкивает его дальше, в желудок, — и тетушкой Гислен — а она любит как раз под разделку жареного каплуна расписывать в красках, как ей удаляли желчный пузырь. Не лишай меня надежд на ремейк «Грязных танцев» в том краю, где живет Санта-Клаус!

— Да, Жозефина права. Обещай нам, что не будешь противиться судьбе.

— Если это доставит вам удовольствие, — и я со вздохом поднимаюсь, чтобы снова сделать всем по коктейлю.

Им-то всегда можно пообещать.

Пообещать им все что угодно — ну, с меня станется.

Даже если сама я знаю, что ничего не случится.

Ничего-ничего.

Ничего в квадрате.