Какие планы на Рождество?

Глава 28

— Ты повздорила с твоим, с позволения сказать, «парнем»? — спрашивает он с огоньком в глазах, не предвещающим для меня ничего хорошего.

— Совершенно не могу понять, на что ты намекаешь, и — нет, я не повздорила с Давидом. Просто мне… нужно было немного пройтись, у меня после танца ногу свело.

— Свело ногу? Тогда тебе нужно присесть и подождать, пока пройдет. Слушай, тут недалеко есть скамеечка, — он покровительственно берет меня под руку и ведет куда-то.

«Свело ногу», как и «побаливает голова» — все это из перечня лживых отговорок, означающих «отстань».

— А у меня сейчас был весьма интересный разговор с Бенжаменом, — продолжает Донован.

— Вот и чудесно, ведь для того и существуют балы, чтобы беседовать с друзьями. Чувствую, что ногу мне уже развело, так что пойду-ка я поищу Давида…

— И он сказал мне, что вы с моим милым братом просто друзья, — невозмутимо продолжает он. — Причем эти сведения он явно получил из надежных источников — ведь ты сама ему вчера об этом сказала.

Донован придвинулся так близко, что я чувствую, как его колено касается моего.

— Что скажешь? Так, значит, вы не любовники?

Несколько секунд я размышляю, стоит ли мне выходить из роли. Но, в конце концов, теперь это не так важно. Ведь и Мэдди, и Элен уже в курсе.

— Ты прав. Нет. Мы только друзья.

Я вспоминаю елочный шар, несколько часов назад подаренный мне Элен, и вдруг решаю, что все — хватит с меня вранья. И тогда, скорее ради себя, чем ради него, я выдаю разом всю историю: как компания sledimzavami.com установила камеры видеонаблюдения, про мое приключение с Эрве в паркинге, попытку взлома с целью выкрасть видео, сделку, предложенную мною Давиду ради того, чтобы он стер запись…

— Меня бы тоже удивило, если б Давиду удалось соблазнить такую прелестную женщину, как ты, — отвечает Донован, поразмыслив несколько секунд. — Ему-то, не способному думать ни о чем другом, кроме своей драгоценной диссертации. Конечно, ведь она придает ему столько солидности, столько превосходства!

В словах Донована я различаю не только зависть. В них звучит еще и настоящая злопамятность, почти ненависть.

— Но хватит о нем — поговорим лучше о нас.

— О нас? — озадаченно переспрашиваю я.

— Ты нравишься мне, Полина. Я хочу тебя с той минуты, как увидел в первый раз. Не раз воображал, как провожу рукой по твоим волосам, целую твою шею, грудь… Я знаю, ты ведь тоже этого хочешь!

От такой самоуверенности я уже готова во все горло расхохотаться, когда Донован, совсем иначе истолковав мой раскрытый для смеха рот, присасывается к моим губам своими и облизывает мне изнутри весь рот — наверное, в поисках гланд.

Изумленная, я просто не в силах пошевелиться, и пока Донован продолжает осуществлять свою диагностику «ухо-горло-носа» с помощью языка, думаю, что надо бы намекнуть ему о полной бесплодности его усилий. Это касается не только наших отношений, но и моих гланд: их вырезали, когда мне было всего пять лет.

— А вы что тут делаете?!