Когда вмешалась жизнь

Глава 14

— Эй, Гас! Твой фургон припаркован сзади. Ключи и счет возьмешь у Пэм, — сказал Стью, владелец автомастерской, помогая молодой девушке накачивать шины. Он заканчивал рабочий день с таким же количеством масляных пятен на синих штанах и рубашке, как и любой из его сотрудников.

— Спасибо, Стью. Я ценю это. К счету я еще добавлю бак бензина. — Гас ухмыльнулся Паркер, заправляя бак Олд Блю, двухдверного пикапа «Chevrolet». Он был почти таким же старым, как и ее фермерский дом.

— И пончик, — вставила Паркер, забирая волосы в хвост.

— И пончик. — Гас завинтил крышку бензобака.

Он не мог вспомнить, когда Сабрина в последний раз ела пончик или что-нибудь жареное или замороженное. Он не мог винить Паркер, которая привлекала внимание всех парней в мастерской в своей облегающей белой майке и серых шортах… очень коротких шортах. Сплошные мили загорелых ног и подтянутые мышцы рук.

— Привет, Гас. Как дела? — спросила Пэм за кассой, когда они с Паркер перешагнули порог заправки под звон дверного колокольчика. — Кто твоя подруга?

— Пэм, это Паркер, мой водитель и помощница Сабрины.

— Второсортная помощница, — пробормотала Паркер, осматривая оставшиеся пончики и вращающуюся витрину с горячими закусками.

— Рада знакомству.

— Я тоже. — Паркер быстро улыбнулась женщине, прежде чем вернуть свое внимание к пережаренной пище и пончикам.

— Добавь, пожалуйста, к моему счету еще бензин с шестой колонки.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— И пончик, — сказал Гас.

— Два. — Паркер вытащила прозрачными щипцами два пончика. — И кусочек пиццы с колбасой.

— Что-нибудь еще? — Гас посмотрел на нее, с трудом скрывая ухмылку.

С куском пиццы в одной руке и пакетом с пончиками в зубах, она достала из холодильника синий спортивный напиток.

— И это, — промямлила она, показывая бутылку и направляясь к кассе.

Он отдал свою кредитку Пэм, подняв бровь на Паркер.

— Ты — дорогой водитель.

Она пожала плечами.

— Ты лишил меня обеденного перерыва.

Гас активировал свой сотовый.

— Сейчас десять сорок пять.

— Завтрак я пропустила, а ночью сожгла много калорий. Помнишь?

Гас кашлянул в кулак, скрывая свою реакцию от любопытных глаз Пэм.

— Дорогая, тебе нужен пакет для твоих покупок? — спросила Пэм.

— Нет, спасибо. — Паркер направилась к двери, сложила кусок пиццы пополам и засунула треть в рот. — Гас, захвати мои пончики и напиток. Спасибо, — пробормотала она с полным ртом пиццы.

Он смущенно улыбнулся Пэм и последовал за Паркер.

— Спасибо, Пэм.

Паркер со скрипом открыла дверцу своего грузовика.

— Я видел у тебя в сарае смазку WD-40.

— Ох! Ужасно скрипит, да? — Она взяла у него напиток и пакет, после чего запрыгнула на водительское сиденье. — Дверцы смазывали миллион раз. По-моему, они стали жиростойкими.

Гас оперся руками о крышу и слегка наклонился, наблюдая как она слизывает с пальцев масло от сыра и колбасы.

— Странно, что твоя мама хвалит твои кулинарные способности, а ты спокойно ешь несвежие пончики и жирную пиццу с заправки.

Она открутила крышку спортивного напитка и выпила половину, закончив резким вздохом.

— Не говори моей маме, что я это ела. Упрекам не будет конца. От всей этой жирной пищи потом меня может стошнить, но, черт побери, сейчас она такая вкусная. — Из ее горла вырвался тихий стон, когда она набросилась на пончик с белой глазурью и розовой посыпкой. Проглотив, она сделала еще несколько глотков синего жидкого сахара. — Я всегда плачу у колонки, чтобы лишить себя соблазна.

— Ты ведь понимаешь, что уже взрослая, да?

— Понимаю. — Она поднесла последний кусочек пончика к его рту.

Он покачал головой.

— Ну, давай. Вкус потрясающий.

Продолжая качать головой, он усмехнулся.

— Итак, мы снова возвращаемся к потрясающему, как в пивоварне в вечер моего дня рождения, когда для тебя все было потрясающим.

Она облизнула липкие губы, затем поморщилась.

— Боюсь, твоя память о том вечере немного лучше моей. Вот, держи.

Он не успел увернуться от кусочка пончика, который она втиснула ему в губы. Сухой и не потрясающий, как он и подозревал.

— Спасибо, Паркер.

Пока она хохотала, запрокинув голову, он наклонился, сжал в кулак подол ее белой майки и использовал ее как салфетку, отчаянно пытаясь не обращать внимания на то, насколько мягкой и теплой казалась ее кожа, когда костяшки его пальцев касались ее.

— Эй! Какого черта?

— Ох… — он выпрямился, — …прости, Паркер, но расплата — сука.

Прищурив глаза, она зарычала.

— Хватит говорить «Паркер», и ты прав. Расплата — сука.

Гас вытер остатки с губ краем футболки, не упустив быстрый взгляд, который она бросила, когда он поднял ткань, обнажая пресс. Пусть он добавит еще один мудацкий поступок в свой растущий список, но он вытирался дольше, чем нужно, потому что уже слишком давно женщина не смотрела на него так, как Паркер: поневоле облизывая губы.

— Я не понимаю. Паркер — твое имя. Называя тебя «мисс Круз», я бы чувствовал себя шестидесятилетним профессором, вручающим тебе результаты выпускного экзамена.

— Ну, это лучше, чем то, как ты произносишь мое имя.

— И как же?

Она закатила глаза, словно его вопрос был настолько безумным, затем вытащила второй пончик — в шоколадной глазури.

— Сам знаешь. — В ее рот уместилась половина пончика, и Гас задумался, какие еще крупные предметы туда могли бы поместиться.

Он поблагодарил Бога за то, что в то утро выбрал джинсы, позволившие сдерживать его член… мучительно сдерживать.

— Нет. Не знаю.

Паркер прижала руку к набитому до отказа рту.

— Порочно.

— Порочно? — рассмеялся он.

Она кивнула, медленно пережевывая, будто он применит на ней метод Геймлиха, если ей не удастся проглотить полностью.

— Да, — пробормотала она, а затем дважды сглотнула. — Когда ты произносишь мое имя, оно звучит порочно… или… эротично.

— Пар-кер. — Он пожал плечами. — Нет. Не думаю, что это звучит порочно или эротично. П-ар-к-ер.

Он закатил глаза, затем покачал головой.

— Неа. Ты чокнутая. Я произношу его также как все остальные.

— Нет. Поверь мне. — Вторую половину пончика она держала во рту, пока пристегивала ремень безопасности. Затем откусила еще кусочек и бросила остаток в пакет. — Но у меня нет времени с тобой спорить. Мне нужно переделать кучу важных дел для твоей жены, включая завершение подготовки для вашей грандиозной феерии Четвертого июля.

— Это всего лишь барбекю.

Она разразилась саркастическим смехом.

— О, приятель, это нечто большее, чем просто барбекю. Ожидается выступление местной группы, и, хотя Ромео в списке нет, я могла бы проверить, доступен ли он.

— Это все равно барбекю, — проворчал Гас, оставив гневные слова неразборчивыми.

Паркер снова рассмеялась.

— Не будет ни гриля, ни соуса для барбекю. Меню больше похоже на чаепитие. Мне велено не допускать на стол ничего жареного, ничего, чем можно испачкаться, ничего с большим количеством лука или чеснока и ничего, что оседало бы на костях. Только бутылочное пиво и белое вино. Еще подадут сангрию, но не в доме, что выполнимо, поскольку шатер, который установят на заднем дворе, лучше, чем многие дома местных жителей.

Мысли об убийстве жены никогда не приходили ему в голову… до этого момента.

— Мне нужно позвонить. Еще раз спасибо, что подвезла.

Теплая и манящая улыбка появилась на губах Паркер, и в этот краткий миг ее улыбка была всем, что имело значение. Вот, что заставляло его вести себя так: говорить неуместные вещи, безрассудно относиться к своему браку. Ничего, кроме солнечного света и блаженства, соблазняло его так, как он даже не мог себе представить. Паркер Круз была сияющим солнцем и блаженством.

— Пока, мистер Уэстман. — Она подмигнула.

Он захлопнул дверцу и моргнул, возвращаясь к реальности и к жене, превратившейся в высокомерную госпожу.

Гас припарковал фургон возле нового строящегося дома, прямо за грузовиком Эйба. Если бы он позвонил Сабрине по дороге, мог бы оказаться в кювете или посреди столкнувшихся автомобилей. Двадцать минут спустя он все еще не мог сдержать гнева, от которого тряслись руки.

— У меня есть… две минуты, Август. Что тебе нужно?

— Не расскажешь, почему наше «маленькое барбекю» превратилось в нечто, достойное приема королевской семьи?

— Боже, Август! Пожалуйста, не говори, что ты звонишь мне в разгар дня из-за этого.

— Барбекю, Сабрина. Гриль или жаровня, зефир, костер, шезлонги и пиво в банках или, может быть, в кеге со стопкой красных стаканчиков. О чем, черт возьми, ты думала? Шатер? Сангрия? Мы не такие люди!

— Успокойся. Я не прошу тебе делать что-то большее, чем просто появиться там… желательно не в спортивной одежде или в чем-то на чем есть логотип, и без бейсболки.

В тот момент он поклялся никогда не снимать бейсболку «Кабс» и не носить ничего, кроме футболок с огромными логотипами.

— Я не заплачу за это ни пени.

Снисходительный смех, донесшийся из динамика, словно кислота, обжег его нервы.

— Вот почему в прошлом году мы открыли отдельные счета.

Он показал телефону средний палец.

— Да, мы не нуждались в отдельных счетах, когда я зарабатывал больше тебя.

— Сейчас мне некогда слушать о твоей неуверенности. У одного из нас есть работа, которая не оставляет времени на бессмысленные разговоры об уязвленном эго. До свидания, Август.

Он бросил телефон на приборную панель.

— Бл*ть!

Тук. Тук. Тук.

Гас повернулся на стук костяшек пальцев Эйба по окну. Он толкнул дверцу, заставив Эйба отступить на несколько шагов.

— Позволь, угадаю. Обычная замена масла и проверка колес обернулись новыми тормозами, новым аккумулятором и счетом, в три раза превышающим твои ожидания.

— Нет. — Гас захлопнул дверцу и направился к дому. — Любовь всей моей жизни превратилась в неузнаваемую…

Он прикусил язык, когда в его голове проносились такие слова, как «сука» и «ведьма». Эйба это не касалось.

— Дерьмо. Вот почему ты спрашивал меня о моей измене. Ты несчастлив дома.

— Просто черная полоса.

Он осмотрел работу, которую уже проделал Эйб. Несмотря на свою любовь к футболкам с логотипами и бейсболкам, Гас гордился тем, что был перфекционистом в своей работе.

— Черная полоса, или ты слетел в гребаный каньон. Бесплодный и беспощадный, который забирает жизни без разбора, прежде чем кто-нибудь сможет тебя спасти?

Как бы Гасу ни хотелось обвинить Паркер в проблемах его брака, он не мог этого сделать. Он корил себя за попытку использовать ее как предлог для поиска недостатков в их отношениях с женой. Но их проблемы существовали еще задолго до того, как Паркер — в одном только бюстгальтере и трусиках — открыла ему дверь. Даже если бы он никогда больше не увидел эти ноги и этой улыбки, Сабрина все равно осталась бы сукой, появившейся из ниоткуда.

Возможно, она подсела на наркоту. Возможно, в ее мозг проник какой-нибудь паразит и изменил ее личность. Какова бы ни была причина, он не мог прожить остаток своей жизни, оплакивая женщину, на которой женился, презирая незнакомку в своей постели и тоскуя по своей соседке.

— Меня не нужно спасать.

— Знаменитые последние слова, друг мой… знаменитые последние слова.

Гас завершил рабочий день на автопилоте, изо всех сил стараясь не обращать внимания на Эйба и беспокойство на его лице. Подъехав к дому, он увидел красный «Ford Escape» своих родителей, припаркованный на круглой подъездной дорожке, и Паркер, бродившую по двору с пятигаллонным ведром. На ней все еще были короткие шорты и испачканная пончиками майка. Самым шокирующим сюрпризом стал «BMW» Сабрины, припаркованный в гараже.

Он снял ботинки в прихожей и вошел в пустую кухню.

— Привет?

— Мы здесь, милый, — позвала его мама, Тесса, с застекленной террасы.

— Кто-то умер? — спросил Гас.

— Никто, милый. — Тесса улыбнулась, заправляя за ухо седые волосы длиной до подбородка. — Мы собирались покататься и решили заскочить к вам поздороваться. Мы несколько недель не видели Сабрину.

Гас посмотрел на жену, потягивающую красное вино, в по-прежнему идеально отутюженном платье и на шпильках.

— Я в шоке, что ты дома.

Она пожала плечами.

— У меня немного разболелась голова, поэтому я вернулась домой пораньше. Видимо, это судьба, поскольку я давно не разговаривала с твоими родителями.

Гас медленно кивнул.

— Знаете, у меня есть средство от сорняков, которое справится с вашей проблемой с одуванчиками гораздо быстрее, чем та молодая леди, выдергивающая их по одному, — усмехнулся его отец, Джеральд, наблюдая за Паркер.

— Она сказала, что химикаты могут навредить Рэгсу, и я с ней согласна. — Сабрина поднесла бокал к губам, бросив на Гаса злобный взгляд, словно он пытался убить их собаку.

— Значит, Паркер, выдергивающая одуванчики, — ваше развлечение в счастливые часы?

Джеральд присвистнул, покачав головой.

— Эта девушка работает без остановки. Настоящая трудяга. К тому же, милая молодая леди. Нам с твоей мамой очень понравилось болтать с ней в тот день, когда она привозила нам банановый хлеб. Она еще и печь умеет. Если бы твой болван-брат не был одержим желанием встречаться с нетребовательными пустышками, я бы их сосватал.

— Бран еще молод и в поисках своего пути, — встала на защиту младшего сына Тесса, грациозно усаживаясь в мягкое кресло на террасе.

Гас, средний ребенок, отличался трудолюбием. Табита, старшая сестра, работала неврологом, и обладала почти IQ гения, а Бран, в свои двадцать пять, не интересовался поиском цели жизни, настоящей работы или отношений, которые длились бы дольше одной ночи.

Гаса забавляла мысль о явном отличии «трудяги» Паркер от Брана. Ее резюме состояло из череды временных работ. А в пятницу вечером у нее не было лучше занятия, чем срывать одуванчики.

— Все равно она вскоре, вероятно, окажется недоступна. — Сабрина посмотрела на Паркер. — Судя по ее словам, ее вчерашнее свидание прошло очень хорошо. С молодым доктором.

— Подологом, — хмыкнул Гас.

Его мама засмеялась.

— Август, подологи тоже доктора.

— Безусловно, — кивнул Джеральд. — Мой последний прием был у этого новенького, доктора Блэра. У него отличное чувство юмора, и мои шишки никогда не чувствовали себя лучше.

— Доктор Блэр? А имя — Марк? — уточнила Сабрина.

— Да, ты его знаешь?

— Нет. Но это тот самый парень, с которым Паркер вчера встречалась.

— О, боже… — буркнул Гас себе под нос.

— Паркер? — позвал Джеральд, поправляя бейсболку «Хоукай» — каков отец, таков и сын, — вот только его кепка закрывала девяносто процентов лысины.

Паркер взглянула в их сторону, убирая с лица тыльной стороной запястья несколько выбившихся прядей.

— Доктор Блэр — мой врач!

Гас закатил глаза.

— Отличный парень. Так держать, юная леди. — Он показал ей поднятый вверх большой палец.

Она ответила ему знаком «ОК» и своей фирменной улыбкой.

— Спасибо, мистер Уэстман, обязательно.

— Если вы меня извините, я немного прилягу перед ужином, чтобы избавиться от головной боли. — Сабрина обняла его родителей и холодно взглянула на Гаса по пути наверх.

— Поправляйся, дорогая, — сказала Тесса.

— Мамочка, нам тоже пора. — Джеральд подмигнул Тессе.

Она одарила его очаровательной улыбкой. Раньше Сабрина также смотрела на Гаса.

— Мы с нетерпением ждем вашей вечеринки в честь Четвертого июля. — Тесса поцеловала Гаса в щеку.

Он надел ботинки и проводил их к «Ford Escape».

— Рад, что вы ее ждете.

Отец похлопал его по плечу.

— Я слышал. Никакого барбекю. Вижу, ты борешься с этим, но как только проживешь в браке столько же, сколько мы с твоей мамой, сможешь просто сказать: «Да, мэм».

Гас сомневался, что его брак продлится сорок лет, как брак его родителей. После недавних событий он задавался вопросом: продлится ли его брак еще хотя бы сорок дней.

— Это код для того, чтобы не подставлять свою задницу, да? — Тесса неодобрительно нахмурилась.

— Нет. — Джеральд покачал головой, успокаивая жену, чтобы та села в машину. После того, как она закрыла дверцу, он поморщился и посмотрела на Гаса. — Да, это код для этого. Пока, юная леди! Передавайте привет доктору Блэру, если увидите его раньше меня.

Паркер помахала им.

— Конечно.

После отъезда родителей, Гас направился к Паркер.

— Одуванчики никого не убьют. Перестань их дергать. — Он сорвал тот, до которого она еще не успела добраться, и подул на него.

— Прекрати! — Она выхватила у него растение. — Ты разбрасываешь повсюду семена, и из них вырастет еще больше одуванчиков.

Он усмехнулся.

— И что?

— Как только вечеринка закончится, я уволюсь, пускай мне для этого придется придумать несуществующую работу. Но сейчас я была бы признательна, если бы ты не усложнял мне задачу.

Он сунул руки в карманы джинсов.

— Насчет вечеринки… я заплачу тебе вдвое больше Сабрины, если ты устроишь празднование Четвертого июля так, как хочу я.

Паркер подняла на него взгляд со своего места, где сидела на корточках.

— Прошу прощения?

— За планирование она платит тебе тридцатку в час? Я заплачу шестьдесят, но устрой все по моему желанию.

Она покачала головой и снова сосредоточилась на оставшемся клочке двора, где все еще рос запретный сорняк с желтыми цветками.

— Она меня уволит.

— Какая разница? Ты все равно уходишь.

— Это не то же самое. Я не переезжаю, а значит, мы все равно будем время от времени встречаться, и я не хочу, чтобы она злилась на меня до скончания вечности. Спасибо, но нет. И зачем тебе это? Как бы сильно она ни злилась на меня, тебе достанется в десять раз хуже. Ты этого добиваешься?

— А что, если и так?

Паркер остановилась. Его брак ее тоже не касался, но она обладала уникальным пониманием его отношений с Сабриной, которого не было ни у кого другого. Чем он не гордился.

— Тогда, я бы сказала, что ты пытаешься саботировать свой брак.

— Почему саботирую именно я? Может, вся эта нелепая вечеринка — ее способ саботажа.

Паркер со смехом поднялась и сняла садовые перчатки.

— Я удовлетворю три твоих просьбы, касательно этой вечеринки, не сказав об этом Сабрине. Тогда, по крайней мере, смогу прикинуться дурочкой, будто не знала, что тебе не разрешено высказывать свое мнение.

— Три желания? — Гас прищурился, склонив голову набок. — Как волшебный джинн?

Она вздохнула и побрела по двору с ведром, полным одуванчиков.

— Точно, как волшебный джинн.

— Нужно ли мне потереть тебя в определенном месте, чтобы ты исполнила мои желания?

— Мистер Уэстман…

— Это мой отец, перестань называть меня так, Паркер.

— Я встречаюсь с другим. Ты женат. Никакого трения не будет. — Она открыла ворота между их дворами и повернулась. — Понял?

— Ты перепихнулась с парнем, который подпилил, отшлифовал или сделал еще какую-нибудь странную хрень с шишками моего отца. Я бы не сказал, что вы встречаетесь. И я надеюсь, ты подумаешь над моими словами, если решишь встретиться с ним снова.

— Три желания. И мне не нужна твоя двойная почасовая оплата.

— Нет?

— Нет. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как встретил Сабрину.

Ее словесные удары всегда возникали из ниоткуда, превращая веселые моменты в жестокие проверки реальности.

Гас прислонился спиной к деревянному столбу забора и скрестил руки на груди.

— Ее лучшая подруга вышла замуж за одного из моих школьных друзей. Подружка невесты, шафер — стандартный сюжет. Свадьба проходила в Вегасе. Сабрина жила в Финиксе и пригласила меня в гости, поскольку я там никогда не был. А остальное уже история.

— Но ты влюбился и женился на ней. Расскажи мне эту часть истории.

— Ради всего святого, ты разбила стакан на кухне, когда я упомянул о сексе с ней, и сказала, что не хочешь ничего знать, а теперь жаждешь услышать, как и почему я влюбился в нее?

Поставив ведро себе под ноги, она повторила его позу со скрещенными на груди руками.

— Да.

— Она была пылкая и конкурентоспособная, особенно со своим братом. Я спец в электричестве, и она обладала этой захватывающей энергией, которая привлекла меня. Я видел, что когда-нибудь она завоюет мир. Ее страсть и уверенность были чертовски сексуальны, но она ни к кому не относилась высокомерно, кроме как к своему брату. И она любила меня, парня со Среднего Запада, и мою работу «синего воротничка», и мою непринужденность. Полагаю, в каком-то смысле, но в хорошем, мы были противоположностями, и просто… поладили.

— Так что же случилось?

Он пожал плечами и поправил бейсболку «Кабс».

— Мы перестали ладить. И это чертовски обескураживает, потому что я понятия не имею, почему. Как будто однажды она проснулась, и мое присутствие в ее жизни, казалось, разозлило ее. Это было так неожиданно, но, возможно, все накапливалось постепенно. Возможно, я этого не замечал, потому что теперь вижу ее очень редко.

Паркер задумчиво кивнула.

— Теперь счастлива? — спросил Гас.

Она снова подняла ведро.

— Нет, не счастлива. Это очень печальная история. Но я довольна.

— Чему же?

Повернувшись к своему дому, она пошла прочь.

— Я хотела, чтобы ты вспомнил, почему влюбился в нее.

Гас не забыл, почему влюбился в свою жену. Просто той женщины больше не существовало. И он был полон решимости попрощаться с незнакомкой, завладевшей ее телом.

— Желейные шоты. Пиньята. И ты останешься до завершения вечеринки.

— Что? — Она повернулась к нему.

— Таковы три моих желания.

Он ждал, и через несколько секунд ее улыбка разогнала надвигающуюся тьму.

— Какой вкус желе?

— Вишневый. А есть другой вкус?

Паркер покачала головой и продолжила путь домой.