Когда вмешалась жизнь

Глава 7

Алкоголь не убил Паркер, но сопутствующие ему воспоминания и смущение соперничали за роль палача.

— Чувствуешь себя лучше?

— Мама? — Утренний свет ударил Паркер в лицо. — Задерни шторы.

Она спрятала голову под подушку.

— Минди позвонила мне утром. Сказала, что, возможно, я захочу тебя проверить. Вдруг у тебя алкогольное отравление. Это того стоило?

— Нет у меня никакого алкогольного отравления. Обычное похмелье. Я выживу.

Джейни сдернула подушку с головы дочери.

— Не выживешь, если не повзрослеешь и не начнешь лучше заботиться о себе.

— Это был всего один вечер.

Нащупав на талии скомканную простыню, Паркер натянула ее на голову. Сильно от света она, конечно, не защитила.

— Разве тебе не нужно сегодня на новую работу? Как продвигаются дела? Когда соседи завели пони? Не думаю, что по договору это разрешено.

— У Стэнтонов есть коза и куры. — Паркер села и зажмурилась, когда пульсация в голове — отчетливая и сильная — поглотила все ее существо.

— Они были еще при их дедушке.

— Как скажешь. — Она встала, стараясь не морщиться. — Это не их пони, и к концу дня его увезут.

— Этот парень, мистер Густафсон, сегодня утром чистил его во дворе.

Паркер рассмеялась. Голова отозвалась гулом.

— Ай. Перестань меня смешить.

Не проявляя никакого уважения к ее личной жизни, Джейни последовала за ней в ванную.

— Я не пыталась тебя рассмешить.

— Гас. Его зовут Гас или Август Уэстман, а не Густафсон. Ты слишком часто смотришь «Сварливых стариков». И… эй? Я писаю.

— Я меняла тебе подгузники, Паркер. И мы обе — женщины. Подумаешь?

Паркер не могла ждать и принялась за дело. Матерей не волновало достоинство их детей. Ответом на все вопросы было: «Я меняла тебе подгузники», и это каким-то образом давало им право на вечное вторжение в их личную жизнь.

— Тебе не следует пользоваться антиперспирантом.

— Хватит читать этикетки на моих вещах.

— Паркер, если ты не позволяешь своему телу потеть, тогда все токсины останутся внутри и… — Женщина, которая считала, что Паркер до сих пор ходит в подгузниках, нахмурилась, рассматривая отбеливающую зубную пасту своей дочери.

Паркер спустила воду в унитазе и оттолкнула маму бедром в сторону, чтобы вымыть руки.

— Токсины остаются внутри и что? Сделают меня токсичной.

— Ты регулярно какаешь?

— Мама! Серьезно?

— Я каждый вечер перед сном принимаю магний, а утром хорошо очищаюсь. Твой отец? — Она поморщилась и вздрогнула. — После него воняет так, будто он родил гниющую тушу животного, которая пролежала там несколько дней.

— Забавно… — протиснувшись мимо нее, Паркер схватила с изножья кровати белый халат, — …в юности ты постоянно спрашивала меня, почему я провожу так много времени у своих друзей, а они редко приходили к нам домой. Так вот, я не была уверена, останутся ли у меня друзья, если ты поделишься своим графиком дефекации.

Джейни последовала за Паркер вниз по лестнице.

— Не смеши меня. Я бы никогда…

— Никогда — что? Не сказала бы женщине, которая приготовила тебе буррито в «Чипотл», что тебе нравится острый соус, но «он, конечно, жжёт, когда выходит сзади».

— Ой, Паркер, она была примерно моего возраста. Полагаю, у нее самой было несколько случаев красной дырочки.

Большая доза «Матери» мало помогала Паркер справляться с похмельем. Достав из шкафа две таблетки «Адвила», она запила их большим стаканом воды.

— Невероятно. — Выглянув в окно, засмеялась Паркер. — Он все еще чистит Ромео.

— Кто такой Ромео?

— Пони. — Паркер повернулась и поставила стакан на стойку. — Ну, как бы мне ни хотелось продолжить этот дерьмовый разговор, я не могу. Работа зовет. — В частности, извинения за свое неуместное поведение прошлой ночью.

— Пей сегодня больше воды, Паркер.

Она наклонилась и чмокнула маму в щеку, прежде чем вернуться наверх.

— Да, мам.

Август Уэстман проснулся в эмоциональном смятении. В его жизнь вкрались одиночество и обида. Он жил с собакой, принадлежавшей его жене, и женой, принадлежавшей ее работе. По крайней мере, именно таково было ощущение, независимо от того, была ли Сабрина в отъезде или же оставалась дома. Даже когда они находились вместе, они все равно были очень далеки друг от друга.

Гас много работал над созданием собственного бизнеса, став одним из лучших и наиболее уважаемых электриков в районе Де-Мойна. Его работа стала его жизнью после того, как Сабрина получила работу своей мечты, возглавив инжиниринговую фирму. Больше никаких свиданий. Никаких спонтанных побегов. Больше никаких возвращений домой на обед, где его ждала бы жена в одном нижнем белье.

Вместо этого у него появилась новая соседка. Молодая соседка. И ощущение прикосновения ее губ к его губам навсегда запечатлелось в памяти Гаса. В то утро у него также оставалось несколько часов со своим одолженным пони, поэтому он решил извлечь из этого максимум пользы.

— Дерьмо. Веди себя хладнокровно, — прошептал он себе, когда точеные ножки Паркер Круз несли ее к нему, упругая грудь подпрыгивала при каждом шаге, а темные, прямые волосы развевались вокруг ее лица.

— Доброе утро. — Гас прочистил горло, не сводя взгляда с движений щетки по спине Ромео.

Он надеялся избежать чрезмерной неловкости, но о ней громко кричала его неспособность смотреть девушке в глаза.

— Доброе утро. — Паркер низко опустила козырек кепки и прищурилась, показав средний палец солнцу. — Где ты взял щетку?

— В ящике в ванной Сабрины. — Его губы изогнулись в улыбке, но он по-прежнему не смотрел на нее.

— Что ты собираешься с ней делать, когда закончишь? — Ладонь Паркер скользнула по только что расчесанной до гладкости каштановой шерсти.

— Постучу ею несколько раз по подошве ботинка и положу обратно в ее ящик. — Он ухмыльнулся.

— Вау, должна признаться, когда я впервые встретила твою жену, то немного ей завидовала.

Этот неожиданный комментарий принес ей быстрый взгляд.

— Нет… — она покачала головой, — …я завидовала ей не из-за тебя. Хотя, вероятно, в это трудно поверить после… — она закусила нижнюю губу и поморщилась, — …вчерашнего поцелуя. Все из-за того, что она такая собранная и успешная. Но теперь я ей не завидую, потому что, когда она вернется, то будет расчесывать волосы этой щеткой и… — ее слова полились все стремительнее, набирая скорость, — …это очень хреново с твоей стороны, но я делала вещи и похуже, так что, не могу тебя осуждать, но… Ох! Пожалуйста, скажи что-нибудь! Вчера я тебя поцеловала, и это было глупо и неправильно — моя огромная пьяная ошибка. Я не такая девушка. Я не пристаю к женатым мужчинам. Ты должен…

— Ты прощена. Все забыто. — Он пожал плечами. Затем, верный своему слову, ударил щеткой по подошве ботинка.

— Как только Сабрина вернется, я все ей расскажу и извинюсь…

Он усмехнулся, покачав головой.

— Это не обязательно.

— Но…

Гас повернулся и пошел к дому.

— Ты напилась. У меня был день рождения.

— День рождения? — Она погналась за ним. — Это не оправдание.

— Отлично. — Вымыв руки в раковине в прихожей, он расшнуровал ботинки, стянул их и с грязной щеткой в руке направился к лестнице. — Ты напилась. Я пал твоей жертвой. Поскольку ты работаешь на мою жену, и вчера был твой первый рабочий день, на этот раз я не буду подавать иск о сексуальных домогательствах.

— Прости меня!

Он остановился на полпути вверх по лестнице и обернулся. Грудь Паркер вздымалась, лицо покраснело.

— Я уже сказал, что ты прощена.

Она заправила волосы за уши и поправила бейсболку.

— Знаю, но ты не дал мне шанса извиниться, поэтому я не хочу, чтобы ты думал, что мне не жаль. И мне действительно нужно рассказать о поцелуе Сабрине, чтобы очистить свою совесть. Даже если она меня уволит.

— Настоящая девочка-скаут, да, Паркер?

— Нет. Я просто не одобряю измену.

— Измену? — Гас снова засмеялся. — Значит, у тебя есть парень?

— Что? Нет.

— Тогда никакой измены не было. Я не целовал тебя.

— Но и не остановил, — ее голос повысился.

— Ты меня не предупредила. Я думал, ты пытаешься меня обнять в благодарность за спасение из мужского туалета. — Спустя несколько секунд молчания — пристального взгляда — он покачал головой и продолжил подниматься по лестнице. — Как хочешь. Скажи ей. Не говори ей. Мне все равно.

— Она меня уволит?

— Ей бы следовало, — донеслось эхо его голоса из дальнего конца коридора.

Телефон Паркер издавал жуткие сигналы, сообщая о списке дел на сегодня, любезно отправленных ей Броком. Она подумывала ответить: «Я поцеловала Гаса. Извините. Я найду другую работу», но казалось неправильным делиться этой информацией с Броком или каким-либо другим способом, кроме как лицом к лицу. Это будут мучительные четыре дня с чувством вины. Справедливое наказание.

Размышления о своей судьбе ни к чему не привели. Вместо этого Паркер сосредоточилась на еще одном дне важных дел, которые мог сделать только такой высококвалифицированный помощник, как она.

— Что ты делаешь?

Она вздрогнула от звука голоса Гаса.

— Сортирую бананы.

Он взял из холодильника колу.

— Что это значит? И для чего ты это делаешь?

— Я определяю, какие из них вы все еще можно есть, а какие следует пустить на банановый хлеб. И делаю я это, потому что это задание стоит в списке дел на сегодня.

Она оглянулась на него через плечо.

— Сабрина не печет. — Он нахмурился. — Ну, раньше она пекла, но не делала этого уже много лет.

Их взгляды встретились.

— И для чего же ей заставлять тебя оставлять переспелые бананы?

Внимание Паркер вернулось к девяти бананам, которые она изучала.

— Следующее в моем списке дел — приготовление бананового хлеба. Одна буханка для тебя, а вторую я должна отвезти твоим родителям.

— Ты шутишь.

— Никаких шуток.

— Это нелепо.

Она подняла три банана, кончики которых еще оставались немного зелеными.

— Будешь их есть?

За то короткое время, что она знала Гаса, он легко относился ко всему. Три банана изменили ситуацию.

— Рэгс, — позвал он с незнакомой ноткой в голосе.

Их стриженный друг примчался на кухню через собачью дверцу в прихожей, принося с собой чудесный запах перегретой собачей шерсти во влажный день. Гас схватил бананы, будто злился на нее, или на бананы, или на что-то еще. Очистив один, скормил его Рэгсу. Потом второй. За ним последовал третий.

Паркер лишь смотрела на него немигающим взглядом.

— Это… много бананов для собаки, — вырвались шепотом ее мысли.

Гас закрыл глаза, меж его бровей залег намек на сожаление, и выдохнул.

— Мне пора на работу. — Когда его глаза открылись, Паркер увидела Гаса, которого встретила неделю назад. — Тебе от меня что-нибудь нужно?

— Нужно от тебя?

— Вчера у тебя был ко мне миллион вопросов.

Она легко рассмеялась.

— И, по сути, от тебя не было никакой помощи. Если у меня возникнут вопросы, я напишу Броку.

— Хорошо. — Гас поправил бейсболку и повернулся.

— Гас?

Он остановился у двери.

— Да?

Она закусила губу, раздумывая над вопросом, который не выходил у нее из головы.

— Паркер?

— Э-э… просто… почему ты сказал, что Сабрине следует меня уволить, когда я спросила, уволит ли она меня?

На несколько секунд он сосредоточился на полу между ними, а затем поднял на нее взгляд.

— Если бы сейчас она любила меня так, как любила раньше, она бы уволила тебя за то, что ты прикоснулась к тому, что принадлежит ей.

На это у Паркер не нашлось, что сказать. Гас говорил правду. Единственный вопрос, оставшийся без ответа: насколько Сабрина любила своего мужа?

У Брока была гламурная работа помощника, которая, вероятно, включала обеды в роскошных ресторанах, где требовались шикарные галстуки и пиджаки. Паркер не назвала бы свою новую работу гламурной, но она ей все равно нравилась. Хотя задания были случайными и непредсказуемыми, скучать ей не приходилось.

К концу дня она испекла банановый хлеб, отвезла одну буханку родителям Гаса, задержалась у них поболтать более, чем на час, — они оказались очень приятными людьми — зарезервировала шатер для вечеринки в честь четвертого июля у Уэстманов, заказала кейтеринг и местную группу, и изучила несколько новых маникюрных салонов из-за недавнего инцидента с бородавками на подошве Сабрины в салоне, что она обычно посещала.

Гас покачал головой при виде ее, шагающей с Рэгсом по асфальтированной дороге вскоре после шести вечера. По траве носились белки в поисках убежища на ближайших деревьях, а вокруг ее головы пищали комары. На краткий миг она подумала о Калебе и их жизни, которую себе представляла. В этот краткий миг Гас превратился в Калеба, сидя в кресле на крыльце, широко расставив ноги и сжимая в руке бутылку пива, стоящую у него на колене. Паркер играла роль жены, которую муж приветствовал полной обожания улыбкой.

Она чуть ослабила хватку, и Рэгс помчался, волоча за собой поводок, к крыльцу, к Гасу… к Калебу. Они поздоровались, как все хорошие собаки и их хозяева.

— Паркер, — наполнил густой вечерний воздух голос Гаса… не Калеба.

Она моргнула, вновь сосредоточившись на стоящей перед ней реальной картине. Гас не был ее мужем. Рэгс не был ее собакой. Это была не ее жизнь. У двадцатишестилетней Паркер Круз не было жизни.

— Ты слышала мои слова о том, что его не нужно выгуливать? — Он хорошенько почесал Рэгса за ушами.

— Да. — Паркер плюхнулась на соседнее с Гасом кресло. — Но собакам нравятся новые запахи и смена пейзажа. Это полезно для их чувств и утомляет не только физически, но и морально.

— И Сабрина платит тебе за то, чтобы ты его выгуливала.

Она усмехнулась, глядя на дом своего детства, располагавшийся на противоположной стороне дороги через один участок.

— И это тоже. Но еще он мне нравится.

Рэгс рухнул у ее ног.

— У моих ног он не лежит. Знает, что он — собака Сабрины. Ее брат подарил ей его еще щенком — подарок на тридцатилетие, потому что у них никогда не было домашних животных.

— Но ты ему нравишься.

Гас сделал глоток пива и ухмыльнулся.

— Да. Я позволяю ему спать со мной, когда она уезжает… а это многого стоит. Ее бесит, когда по возвращении, она находит шерсть на своей половине кровати.

— Я знаю. Она уже велела мне дважды постирать простыни в то утро, когда она вылетит домой.

Гас усмехнулся.

— Еще бы она не велела. — Он протянул Паркер свое пиво.

Она уставилась на бутылку.

— Мы уже обменялись микробами.

— Заткнись. — Она схватила бутылку и сделала большой глоток, затем еще один, и еще.

— Господи, женщина! Я сказал, что мы обменялись микробами. — Он схватил пустую бутылку и поболтал ею взад-вперед. — Но твой последний глоток пустил обратный поток. Сто процентный обмен телесными жидкостями.

Паркер хихикнула и подавила отрыжку.

— Обратный поток? — Она пожала плечами. — Я не заметила. Большинство телесных жидкостей, которые я проглотила, не имели вкуса пива.

Она накрыла рот ладонью.

— Вот, дерьмо, — ее слова прозвучали приглушенно.

Гас приподнял бровь.

— Я не это имела в виду. — Она покраснела до кончиков ушей, внутренне проклиная маму за то, что та передала ей ген чрезмерной болтливости.

— Хочу ли я знать, что означает «большинство телесных жидкостей, которые я проглотила»?

Согнувшись в талии, она закрыла лицо ладонями и в смущении уткнулась в колени.

— Ты, должно быть, считаешь меня шлюхой. Я имею в виду… симуляция оргазма, поцелуй, а теперь еще и это. Ох! Как неловко. — Вскочив с кресла, она махнула рукой, но продолжала двигаться в направлении дома. — Приятного вечера, мистер Уэстман. Отправлюсь-ка я домой и отрежу себе язык.