Лучшее лекарство от любви

Глава 24

— Именно это я и хотела ей сказать, но пока слишком рано.

Я передвинула диванные подушки и собиралась прилечь, потому что последние десять минут, проведенные на ногах, меня совершенно вымотали.

Тайлер поставил тарелку с супом на кофейный столик и дал мне ложку. Потом принес какой-то напиток голубого цвета в стакане со льдом.

— Что это?

— «Гаторейд»[15].

Ну разве это не adoravel? Он поит меня электролитами, потому что меня тошнило. Никто не заботился обо мне, когда я заболевала, с самого детства. Да и тогда родители в основном советовали просто перетерпеть. Я улыбнулась ему, когда он сел рядом. Меня прямо окатило теплой волной обожания.

— Что такое? — он огляделся по сторонам.

— Бьюсь об заклад, ты очень хороший санитар, — тихо сказала я.

Он покраснел и подсунул диванную подушку себе под спину.

— Потому что я умудрился донести тарелку с супом из кухни в гостиную?

Мои глаза снова наполнились слезами, а голос задрожал.

— Нет, потому что ты примчался, как только я тебе позвонила, и купил мне еду и предметы женской гигиены, а потом снова пришел и принес мне суп…

На этом мой голос прервался, а из глаз хлынули слезы.

А Тайлер расхохотался, обнял меня за плечи и притянул к себе.

— О господи, Ивлин, ты совсем с ума сошла из-за этого гриппа?

Я покачала головой:

— Нет. Просто говорю правду.

По лицу скатилось еще несколько слезинок. Ладно, может, я и сошла с ума. Какая бы зараза ни проникла в мое тело, она заодно разрушила и мое самообладание.

Он похлопал меня по спине:

— Ладно, ладно. Как скажешь. А теперь ешь свой суп.

Я послушно зачерпнула ложкой.

— Нет, серьезно! Сколько времени ты уже работаешь санитаром?

Он посмотрел в потолок, высчитывая.

— Почти три года. Но половину этого срока я был ЧНН.

— ЧНН?

— Чертовым новеньким неумехой. — Впрочем, его усмешка говорила, что быть ЧНН не так уж плохо. — По-другому к тебе не обращаются, пока не возьмут на работу следующего новенького. ЧНН достается вся самая грязная работа, которую больше никто не хочет делать. Ну, знаешь, мойка, уборка, пополнение расходников. И конечно, ты постоянный объект насмешек и розыгрышей.

Тайлер рассказывал об этом с юмором, что меня нисколько не удивило.

— А что за розыгрыши?

Он немного подумал, видимо, прокручивая в голове воспоминания.

— Да обычные розыгрыши. Подложить резиновую змею под подушку в дежурке, смазать поручни в машине скорой помощи лубрикантом во время тренировочных выездов. Водитель набирает очки за каждую часть тела, которой ты приложился.

— Не слишком приятные шутки.

Совсем не приятные, но забавные.

— Зато, когда работаешь вторую или третью смену подряд, такие шутки здорово поднимают настроение. А мне в последнее время приходилось часто так работать — деньги нужны.

Дополнительные смены ради лишнего заработка? Он прямо как я. Только я беру дежурства, чтобы заплатить дизайнеру и обставить свой роскошный новый дом роскошной мебелью, а Тайлер — чтобы Скотти не посадили в тюрьму и банк не отобрал за долги дом у его матери. Я вдруг почувствовала себя страшно избалованной. Я много работаю ради того, что имею, но ведь и Тайлер много работает. Это несправедливо. Глаза опять наполнились слезами. Но если я продолжу реветь, ему придется колоть мне успокоительные.

— Расскажи самую смешную историю о своих пациентах? — попросила я в надежде поднять себе настроение.

У любого медика есть рассказ про чокнутого пациента. В моем списке верхнюю строчку занимает Доди Бейкер с ее демонстрацией обнаженной груди.

— Даже не знаю, какую выбрать, — сказал он. — Дай подумать. Вот из недавнего: один дедуля вызывает нас уже в который раз по одному и тому же поводу. Мы объясняем ему, что с ним все хорошо, но все равно каждый раз приходится везти его в приемное отделение. — Он поставил тарелку на стол и провел пятерней по волосам.

— А в чем его проблема?

— В свекле.

— В свекле?

— Да, дело в том, что он ворует у соседа на огороде свеклу, а от нее у него моча окрашивается в розовый цвет. Он думает, что умирает. Но нет, это все из-за свеклы. В последний раз, когда мы к нему приехали, сосед погнался за ним с граблями. Никогда не видел ничего смешнее, чем два восьмидесятилетних деда, которые мутузят друг друга и пытаются повалить на землю.

Он засмеялся, а я подумала, заметил ли хоть один из этих дедов умопомрачительные ямочки на щеках Тайлера. Вряд ли.

— Доктор Эндрюс сказала, что, если мы еще раз привезем его к ней в приемный покой, она сама лично огреет его граблями.

Я села чуть прямее:

— Доктор Эндрюс?

Я вдруг задумалась — а доктор Эндрюс обратила внимание на его ямочки?

— Да, из больницы Святой Троицы. Мы обычно туда возим, потому что обслуживаем восточную часть Белл-Харбора. В вашей больнице я редко бываю. Только в качестве пациента, наверное.

Это объясняет, почему я раньше никогда не видела его в отделении. Я бы его запомнила. Не говоря уже о медсестрах.

— Я и не знала, что ты живешь возле Троицы. Как ты со всем справляешься? После смен в «МедПро» еще и у Джаспера подрабатываешь. Устаешь, наверное?

Тайлер пожал плечами:

— Не знаю, я уже привык. — Он забрал у меня из рук пустую тарелку и поставил рядом со своей. Потом откинулся и вытянул руку вдоль спинки дивана. — Если честно, сидеть без дела намного сложнее. Мне нравится работать. Но в последнее время я все чаще задумываюсь… А какие у тебя планы? К чему ты стремишься? Мне бы хотелось, чтобы наши стремления совпадали.

Голос у него стал теплым, обволакивающим, зовущим. Наверное, он подхватил от меня высокую температуру — чем иначе объяснить его восторженный взгляд? Я-то знаю, как сейчас выгляжу: больная, в серых спортивных штанах и вылинявшей растянутой футболке с гербом Северо-Западного университета. Но на лице у него было написано: «Ты — красавица». Он точно подцепил мою галлюциногенную лихорадку.

— Ты мне нравишься, Иви. Очень. Мне кажется, это очевидно, просто хотел сказать тебе на всякий случай: вдруг ты сомневаешься.

Не похоже было, что он шутит или что у него жар.

Я протянула руку и переплела наши пальцы.

— Ты мне тоже нравишься. На случай, если это не очевидно.

Он опустил глаза, всего на секунду, но мне ее хватило, чтобы понять — он собирается сказать что-то важное, а потом снова поднял на меня взгляд. Ясный. Искренний.

— Это не очевидно, — заметил он.

— Нет? Ты думаешь, я то и дело с кем-то обнимаюсь на спасательных вышках? — Я попыталась пошутить, но он шутки не понял. Он сжал челюсти и сдвинул брови. Над переносицей пролегли две параллельные морщинки.

— Слушай, я знаю, что у тебя аккаунт на сайте знакомств и что ты ходишь на свидания. И я даже не могу попросить тебя не делать этого, потому что твоя цель — муж и дети. И я случайно узнал, что вчера ты встречалась с очередным парнем. Слухи разносятся быстро. Но знаешь что, Иви? Я не очень люблю делиться.

— Делиться?

Разговор неожиданно принял слишком серьезный оборот.

Тайлер крепче сжал мою руку:

— Я не склонен давать пустых обещаний. Я пока и сам не знаю, какие перемены ожидают меня в ближайшие год или два. Но хочу донести до тебя одну простую мысль — если ты переспишь с другим парнем, ноги моей здесь больше не будет.

— Так и сказал? — Габи просияла, будто вытянула выигрышный лотерейный билет. — Это безумно романтично!

— При чем здесь романтика? Он просто метит свою территорию, — возразила Хилари.

Обе опять сидели у меня в кабинете. Мне нужно поставить на дверь замок, чтобы запираться изнутри. Даже если предположить, что я наслаждаюсь ежедневным препарированием моей любовной жизни, последнюю важную веху моего незамужнего состояния мы обсуждали уже почти полчаса, и у меня вот-вот должен был начаться прием.

Габи небрежно отмахнулась от слов сестры:

— Никакую территорию он не метит. Он сказал, что она важна для него. А ты ему что ответила?

— Я ответила: «Хорошо». А потом отправилась в постель одна, потому что у меня все-таки был грипп.

Мне наш разговор представлялся не таким романтичным, как Габи, но полностью отмести романтику я не могла. Потому что он и вправду не просто обозначал свою территорию. Он на самом деле сказал, что я для него важна. А я уже очень долго не чувствовала себя особенной для кого бы то ни было.

— Так что, значит — это все? — Хилари стирала след от помады с кофейной чашки, не глядя на меня. — Больше никаких поисков мужа? Никаких «наверное, я хочу ребенка»? Будешь просто приятно проводить время с Тайлером и забьешь на все остальное? Тебе не кажется, что это немного опрометчиво?

Почему-то новости сильно огорчили Хилари, но почему, я не понимала.

— Да нет, это не значит, что я отказалась от поисков мужа. Я просто решила отложить на какое-то время мысли о свадьбе и детях. Я ждала столько времени, что лишние несколько месяцев ничего не изменят. Да даже и год. Кто знает, сколько продлится наш с Тайлером роман.

Она печально посмотрела на меня:

— А что, если он затянется? Представь, что и через пять лет вы все еще будете вместе. И все это время ты будешь мечтать о детях. Я понимаю, с моей стороны это чисто эгоистическое желание, но мне бы хотелось, чтобы мои дети играли с твоими. И не знаю, как тебе, но мне кажется, что забеременеть в сорок лет — невелика радость.

— Быть сорокалетней — вообще невелика радость, — проворчала Габи, заслужив от нас обеих по свирепому взгляду. Мы с Хилари все-таки ближе подошли к границе, маркированной неприличным словом на букву «С»: к сорокалетию.

— Если честно, Хил, в настоящий момент у меня нет ответа. Для меня это неизведанная территория. Я просто согласилась не крутить параллельно романов с кем-то еще, а это было нетрудно, потому что мне и не хочется.

Габи подняла руку:

— Можно я тогда заберу себе Криса Бомонта? Я теперь свободна.

Она довольно быстро оправлялась после разрыва с Майком. Даже перекрасила волосы в теплый медово-каштановый цвет. Больше никаких розовых кончиков. И если разбитое сердце вряд ли доставило ей много радости, оно хотя бы пошло на пользу ее волосам.

Копия личного дела Бомонта до сих пор валялась где-то у меня на столе. Я нашла ее и протянула Габи:

— Да ради бога. Он любит итальянскую кухню и боится собак. Но в общем очень мил.

Я почувствовала крохотный укол разочарования, когда она забрала бумаги, — не потому, что хотела встретиться с Крисом еще раз, а потому, что у меня не было веской причины не влюбиться в него. Кроме одной, которую метко обозначила Хилари: Тайлер первым залез мне в трусы. Оставалось лишь надеяться, что истинная причина не столь прозаична.

— Но, наверное, я все же должна позвонить Крису, — неуверенно предположила я, глядя на них. — Хотя бы для того, чтобы сказать: «Я больше не буду тебе звонить». Каков вообще протокол для таких случаев?

Я совершенно не знала, как нужно действовать в данных обстоятельствах. Мне не хотелось показаться невежливой и самонадеянной. Я могла бы просто подождать, не позвонит ли он сам.

Хилари покачала головой:

— Не смотри на меня. Я не была на свидании с тех пор, как вышла замуж за Стива. Не уверена, что могу сказать о нем то же самое.

Я взглянула на Габи, и она закатила глаза к потолку. Мы обе подталкивали Хилари к откровенному разговору с мужем, но воз был и ныне там. Она ограничивалась язвительными комментариями и не желала слушать никаких советов.

— Значит, на свадьбу к родителям ты пойдешь с Тайлером? Она ведь уже скоро, правда? — спросила Габи, уводя разговор в другую сторону.

— О, спасибо, что напомнила! Мне нужно позвонить матери насчет своего платья. — Я схватила листок бумаги и нацарапала себе записку. — Я его еще не спрашивала. Это серьезный шаг: представить его родителям и взять в качестве спутника к ним на свадьбу. Они вряд ли придут в восторг от его прошлого.

— Или от его будущего, — проворчала Хилари.

Сегодня ее язвительность была заметна, как отросшие корни волос у крашеной блондинки, но из вежливости я решила ее игнорировать. Просто у нее такой период, это пройдет. Я точно знаю.

Я оставила эти соображения при себе и сказала:

— Пока мы с Тайлером идем к Джасперу и Бет — праздновать предстоящее рождение их ребенка. Джаспер нас пригласил. А вскоре после этого я переезжаю в новый дом. Я там ни разу не была с тех пор, как начался ремонт. Мой дизайнер сказал, что хочет устроить грандиозный показ.

— Ты, кажется, говорила, что твой дизайнер — Фонтейн Бейкер?

Я кивнула.

— Хорошо, будем надеяться, что, когда он говорил «грандиозный показ», он все-таки имел в виду твой дом.