Любовь на проводе (ЛП)

Глава 27

Эйден

Люси смотрит на меня пристально, её пальцы чертят лёгкие узоры на коже у основания шеи. Это отвлекает, но не так сильно, как её только что произнесённые слова.

— «Если ты не против», — повторяю я.

— Да, — её вторая ладонь ложится мне на щёку, пальцы обхватывают челюсть. — Именно этого я хочу.

— Не против, — хриплю я, прочищаю горло. — Хорошо.

Она чуть приподнимает бровь:

— Хорошо?

— Да. Хорошо. Отлично, — связные фразы даются мне с трудом. — Да, мне кажется… я могу.

— Правда?

Я киваю, скользя ладонью по её спине до центра, прижимая её ближе.

— Иди ко мне.

Она смеётся, перебирается на мои колени, обвивая бёдрами. Почти как в кладовке, только теперь нас никто не прервёт, и я вижу, как её губы приоткрываются, когда она ощущает, что мой член уже наполовину твёрд.

Я резко прикусываю её нижнюю губу, и она издаёт низкий стон, отзывающийся внизу живота. Я наклоняю голову, целую её по-настоящему.

Она тает в моих руках, расслабленная, но жадная, колени расходятся шире, и мы сливаемся от бёдер до груди. Не верится, что я могу прикасаться к ней так. Что она этого хочет. Одну руку я запускаю в задний карман её джинсов, сжимаю упругую округлость, второй ладонью обхватываю её лицо, подталкиваю подбородок, заставляя губы приоткрыться.

Я тону в её поцелуях, в горячем, влажном ритме, в мягком трении её бёдер о мои. Пальцы сильнее сжимают её, направляют, пока губы находят шею, оставляя метки. Я хочу, чтобы в следующий раз, когда она наденет комбинезон в мастерской, над воротом темнел мой след. Чтобы она видела его в зеркале. Чтобы видели другие. Я жаден до этой женщины, которую невозможно удержать.

Её пальцы крепко впиваются в мои волосы.

— Эйден… чего ты хочешь?

Я усмехаюсь.

— Когда речь о тебе, Люси, — я втягиваю губами ложбинку между ключицами, — мало чего я не хочу.

Она снова дёргает меня за волосы, и я сдаюсь, откидывая голову на диван, чтобы видеть её лицо. Её большие пальцы скользят по моим скулам, по челюсти, по шее. Лёгкие прикосновения, за которыми её взгляд следует, будто заклинание.

Впервые я позволяю себе подумать, что Люси, возможно, хочет меня так же сильно. Глупая мысль — но она пускает корни.

— Я не хочу, чтобы всё было только для меня, — она плавно двигает бёдрами, ресницы дрожат. Я тянусь, освобождаю её волосы из резинки, тёмные волны падают на плечи. Она улыбается и снова движется. — Я хочу, чтобы ты тоже получил удовольствие.

«Получил. Удовольствие».

Её слова натягивают нервы, как струны.

Я хочу Люси. Я хочу получить удовольствие. Но заставляю руки мягко сжать её волосы, переношу ладони на рёбра. Пытаюсь дышать ровно, но тело гудит, как мотор эвакуатора.

«Удовольствие. Люси».

— Поцелуй меня ещё, — вырывается у меня грубее, чем я хотел.

Может, если инициатива перейдёт в её руки, мне будет проще обуздать свою страсть.

Она склоняется, волосы создают тёмную завесу вокруг нас, губы прижимаются к моим. Я пытаюсь разбить жгучую жажду на осколки, но стоит нашим языкам встретиться, как ещё одна нить самообладания рвётся.

— Пожалуйста… — шепчет она где-то у моего горла, и я втягиваю воздух сквозь зубы.

— Я хочу…

— Я тоже, — отвечаю, наконец сдаваясь этому безжалостному притяжению в груди.

Сжимаю в кулаке прядь её волос, запрокидываю голову Люси назад, провожу языком горячую дорожку вдоль её шеи и втягиваю в рот мочку уха. Она извивается у меня на коленях, и я подаюсь бёдрами вверх.

— В ту ночь… когда мы были в кладовке… ты… — она снова шевелится, и из моей груди вырывается глухой стон, настолько неуместный, что будь у меня хоть капля способности стыдиться — я бы стыдился. — Со мной такого никогда не было.

— Какого? — хватаю её за бёдра и осторожно опрокидываю на спину, прямо на подушки дивана.

Её руки вытянуты над головой, тело выгибается, словно у кошки, и у меня пересыхает во рту.

— Отчаянного, — выдыхает она, всхлипывая. — Жадного. Ты трогал меня так, будто тебе было всё равно, что я подумаю. И мне… понравилось.

Я стону. В той кладовке я едва держался. Был с ней жёстче, чем следовало.

— Не говори мне этого.

— Почему?

— Не говори, что тебе понравилось, когда я командовал тобой.

— Ты ведь сам сказал, что любишь командовать, — прерывисто смеётся она.

Мои пальцы находят край её джинсов, большой палец скользит к пуговице. Лёгкое движение — и застёжка поддаётся. Серый хлопок. Если она хочет, чтобы я был властным — я могу. Могу быть для неё кем угодно.

— Снимай штаны, — приказываю, просовывая руку под пояс и нащупывая крошечный треугольник ткани.

От тонкой преграды веет жаром, и я чувствую, насколько она влажная. Второй рукой хватаю джинсы за пояс и рывком стаскиваю.

— Подними бёдра, Люси.

Она молча подчиняется, помогает стянуть ткань с длинных ног. Белая кожа, синяк на колене — целую его мимолётно, прежде чем устроиться между её бёдер.

— Шире, — сиплю, постукивая по её бедру. Не могу отвести взгляд от того, как бельё обрамляет её кожу, от крошечного тёмного пятнышка спереди. — Дай мне место.

Она разводит колени, и я награждаю её поцелуем в пупок. Она втягивает воздух, когда мои пальцы поддевают тонкие бретельки на её бёдрах.

— Хочу, чтобы ты смотрела на меня. Ладно? — стягиваю бельё, оставляя его болтаться на одном колене, лишь бы ничто не мешало мне добраться до цели. — Смотри, как я довожу тебя до оргазма.

Её зубы врезаются в нижнюю губу, пальцы зарываются в волосы. Я бы предпочёл держать эти руки в своих, позволив ей направлять меня так, как ей нравится, но это мы ещё успеем. Здесь я могу быть терпеливым. И мне это даже больше нравится.

Она тихо стонет, когда я целую внутреннюю сторону её бедра. Ещё один стон — когда мои губы касаются её киски, и я мимолётно провожу языком по клитору. Пальцы задевают край белья, я шире развожу её ноги и глухо рычу, когда на языке расплывается её вкус. Чёрт, я мог бы остаться здесь на всю ночь. Проверить, сколько раз смогу довести её до конца, лишь бы узнать каждую её слабость. Оставить часть себя внутри Люси, как она уже успела оставить часть себя во мне.

Я целую её снова, как целовал бы в губы, — долгими, медленными движениями языка. Её ноги дрожат у моих ушей. Она издаёт сдержанный стон, и, подняв взгляд, я вижу, что её рубашка уже валяется рядом с джинсами. На ней только простой функциональный лифчик, но сквозь ткань отчётливо проступают затвердевшие соски.

— Чёрт… — бормочу, поправляя себя в джинсах и представляя, как мы выглядим со стороны: Люси, раскинувшаяся на подушках в одном белье, и я, полностью одетый, с головой между её ног. — Трогай себя. Хочу смотреть, пока я ласкаю твою киску.

Её стон становится громче, руки мгновенно подчиняются. Я жду, что она коснётся себя поверх ткани, но она прячет ладони под резинку и щиплет соски прямо через хлопок. Её дыхание сбивается.

— Эйден… — тянет она.

— Вот так, — снова опускаюсь к ней, теперь жёстче, грубее.

Её бёдра двигаются мне навстречу, и я позволяю ей задавать темп, работая языком, пока мы двигаемся в унисон. Мечтаю о том, как в следующий раз она будет сверху, коленями по обе стороны моей головы, вдавливая меня в подушки, или согнутая через спинку дивана, а я держу её, разводя шире и лаская сзади.

Она кончает с протяжным стоном, а я не позволяю ей закрыть ноги — наоборот, прижимаю их к подушкам, выжимая каждую искру. Её стон ломается на всхлип, тело дрожит, ладонь прижимается к глазам, на лице смешаны боль и упоение.

Когда дрожь стихает, я целую её мягко и поднимаюсь, глядя на неё сверху. Лифчик задрался выше груди, волосы растрепаны, глаза блестят, лицо и грудь пылают.

Я не помню, чтобы когда-то хотел кого-то так. Расстёгиваю ремень, вытягиваю кожу из петель.

— После той кладовки… я мастурбировал. Знаешь об этом?

Она качает головой, глядя на меня затуманенными глазами:

— Нет… не знала. Ты…

— Я дрочил, думая о том, что делаю сейчас, — прижимаю ладонь к её животу, большой палец скользит к ложбинке между бёдер.

Она такая мокрая, что я сжимаю зубы.

— Стоял в той кладовке с рукой на члене и думал, что будет, если суну руку тебе в штаны. Сколько ты позволишь. Я угробил футболку с благотворительного марафона, утопил её в мусорке под горой бумажных полотенец. И всё равно это не помогло.

Она шевелит бёдрами, пытаясь направить меня туда, куда хочет. Я двигаюсь медленно, расстёгивая молнию на джинсах.

— Что не помогло?

— Я всё равно вернулся в студию, желая тебя. Не могу остановиться, — вырывается у меня, как признание, как извинение. — И даже если бы мог — не стал бы. Слишком нравится это чувство. Как будто греюсь в твоём свете.

— Я тоже не могу, — стонет она, пальцы обхватывают моё запястье. — Эйден… пожалуйста… мне нужно больше.

— Ты ведь сама сказала, что хочешь больше одного оргазма, да? — я ускоряю движения, позволяя себе быть небрежным и резким. Поворачиваю кисть, ввожу один палец… потом второй. По её коже пробегает дрожь. — Попроси красиво.

Она улыбается, раскидывает руки над головой, подчиняясь медленному, методичному ритму, который я вновь задаю ей. Скосив взгляд, она наблюдает за мной.

— Пожалуйста, Эйден… заставь меня кончить.

— Чёрт… — переношу вес тела на локоть, чтобы впиться в её губы.

Я ждал, что она попросит, но не думал, что эти слова так сильно подействуют на меня. Ввожу ещё один палец и сгибаю их, чувствуя, как её тело вздрагивает, а потом плавится.

— Хорошая девочка… смотри, как ты можешь… — шепчу, поглаживая её бок.

Люси обвивает руками мои плечи и кивает. Я целую её, пока дрожь снова не охватывает всё тело, пока она не запрокидывает голову на подушки, сжимая бёдрами мою руку. В этот раз она кончает с улыбкой, спина выгнута, тихий стон застрял в горле.

— Ты невероятная, — бормочу в румянец на её шее и груди, целую лямку лифчика. — Хочешь ещё?

Она кивает, засовывает руки мне под рубашку, тянет за неё, пока я не хватаюсь сзади и не стягиваю через голову. Мы путаемся в ткани, смеёмся, и она отбрасывает вещь туда же, где её рубашка. Облизывает губы, проводя ладонями по моей груди, пальцы скользят по цепочке, с которой я не расстаюсь.

Я сказал ей, что она на удачу, и именно сейчас мне кажется, что удачливее я не был никогда.

— У тебя есть презервативы? — тихо спрашивает она.

— Есть, — киваю.

Закрытая коробка на полке в ванной, купленная вместе с коробкой мятно-шоколадного мороженого пару дней назад.

Я вывожу руку из-под её бёдер, рисую на животе невидимые узоры, пальцы ещё влажные. Не могу отвести взгляд. Она шевелит ногами, толкает меня коленом в бок.

— Ты… не хочешь их принести?

Вместо ответа я наклоняюсь и беру в рот её сосок. Кожа уже помечена моими поцелуями, и мне хочется запечатлеть это навсегда.

— М-м?

Люси снова вплетает пальцы в мои волосы и резко дёргает, пока мы почти не касаемся друг друга носами.

Чёрт. Похоже, не только ей нравится, когда играют жёстко.

— Принеси презервативы, — легко касается моих губ быстрым поцелуем. — Пожалуйста.

Я скатываюсь с неё и, едва не споткнувшись, поднимаюсь по ступенькам. За спиной звучит её хрипловатый смех. В ванной чуть не срываю дверцу аптечного шкафчика, а одна из полок, не выдержав моего рвения, с грохотом рушится вниз. На пол вываливаются тюбик зубной пасты, дезодорант и просроченная бутылка ибупрофена — настоящая фармацевтическая пиньята. Мне всё равно. Есть только одна цель — вернуться к Люси.

Она ждёт меня в центре диванного форта, без бюстгальтера, с растрёпанными волосами и обнажённой кожей. Я застываю на нижней ступеньке, ошеломлённый.

— Чёрт… — выдыхаю.

Люси заправляет прядь за ухо, играя с металлическим кольцом в хряще.

— Этот бюстгальтер всё равно был не особенно сексуальным, — кривится. — Я… не ожидала тебя.

Я тоже — но в другом смысле. Она вошла в мою жизнь ещё тогда, несколько недель назад, когда с гневом прорвалась в эфир, обвиняя меня бог знает в чём.

Я сглатываю, медленно стаскивая молнию с джинсов, не сводя глаз с её изгибов. Мой член готов взорваться от одного лишь движения воздуха. Я никогда так никого не хотел.

— Ты… — слова застревают в горле.

Я остаюсь в одних боксерах. Её взгляд скользит по мне, будто чертит карту, оставляя пометки.

— Бюстгальтер был чертовски сексуальный.

Сексуальный, потому что он был на Люси. Никаких кружев, никакой фальши — только она. И идеально ложился на мою фантазию о механике, которую я точно воплощу в следующий раз, когда придумаю, как осквернить футболку с благотворительного забега.

— Правда? — в её губах мелькает лукавая усмешка. — Хочешь, надену обратно?

— Нет, — опуская колено на край подушки, я двигаюсь к ней, как хищник. Презервативы бросаю в сторону, хватаю её за руку и переплетаю пальцы. — Оставь. Хочу видеть тебя.

Она прикусывает губу, позволяя мне уложить её на подушки. Расцветает подо мной, как цветок. Я провожу костяшками по её щеке, вниз по шее, к полной груди. В мягком свете её кожа светится тёплыми мазками розового и кораллового. Я представлял это в душе, в своей постели — но реальность неизмеримо лучше.

Она тихо выдыхает, когда я легко касаюсь её сосков. Хочется задержаться, но я веду ладонью ниже — по талии, по мягким изгибам, к теплу между её бёдрами. Моя рука обхватывает её колено, приподнимая, чтобы устроиться между этими чёртовыми длинными ногами, о которых я мечтал тысячи раз.

— Скажешь что-нибудь? — спрашивает она, когда я слишком долго просто смотрю.

— У меня нет слов, — признаюсь. — Пытаюсь убедиться, что не сплю.

Я никогда не видел, чтобы кто-то смотрел на меня так — с желанием, переплетённым с теплом и нежностью. Мысли о том, что она вообще-то ищет другого, растворяются. Сейчас она здесь. Со мной.

— Пытаюсь вернуть себе управление телом, — добавляю, почти улыбаясь. — Пытаюсь запомнить тебя.

Она смеётся, и я тоже. Опускаюсь к её груди, цепочка с ключом скатывается в ложбинку между её грудей. Люси ловит ключ и тянет меня ближе.

— Нужно сделать тебе искусственное дыхание? — хрипло дразнит.

— Не помешает, — усмехаюсь, и её губы накрывают мои — жадные, влажные, как будто она не хочет останавливаться.

Она раздвигает ноги, обхватывает моё бедро лодыжкой, обвивая меня, как плющ. Я чувствую её тепло через ткань белья и едва сдерживаю стон, двигаясь в такт.

— Покажи себя, — выдыхает она.

Я целую её ещё раз и отстраняюсь, опускаясь на колени.

— Давай, — шепчу, глядя, как её взгляд слегка затуманивается. — Возьми мой член, Люси.

Она поддевает пальцами пояс боксёров и стягивает их вниз. Лизнув губы, обхватывает ладонью мой член и сжимает, проводя длинным медленным движением. От удовольствия я запрокидываю голову, позволяю ей ещё три таких мучительных касания, потом перехватываю её запястье.

— Ты хочешь меня? — спрашиваю, глядя в её тёмные глаза.

— Да, — кивает она.

— Тогда расслабься.

— Так? — Люси ложится на подушки, широко разводя бёдра. На внутренней стороне одного — синяк, в точности по форме моего рта.

— Именно так, — рычу я.

Ладонь скользит вверх по её ноге, я хватаю её за мягкое бедро, подтягивая к себе. Провожу членом по ней, и она вздрагивает. Второй раз — и мы оба стонем.

— Презерватив, — выдыхаю сквозь стиснутые зубы. — Быстрее.

— Такой вежливый, — усмехается она, копаясь в коробке.

— Ещё чуть-чуть — и вежливость кончится, — предупреждаю, сжимая её бёдра.

Она разрывает упаковку зубами и натягивает презерватив.

— Я выдержу, — шепчет.

Я перебираю в голове список игроков «Ориолс» на весенних сборах, чтобы не сорваться прямо сейчас. Мои руки дрожат, сердце бьётся где-то внизу спины.

— Люси… — хочу произнести её имя в тот момент, когда войду.

— Пожалуйста, — её голос сладок, как мёд, и я отпускаю остатки контроля.

Мысли о том, сколько недель я сидел рядом, желая её, распадаются. Теперь она здесь, желаная, страстная. Я прижимаюсь к её бедру, скольжу глубже с каждым движением.

— Смотри, как ты принимаешь меня, — бормочу низко.

Она опускает голову, наблюдая, и тихо стонет, когда я вхожу до упора.

— Смотри, как мы подходим друг другу.

— Я… ты… — слова срываются, дыхание прерывистое.

— Знаю, — отвечаю, зажмурившись. Это слишком хорошо.

Пробую двигаться, но останавливаюсь. Она пытается пошевелиться, но я прикусываю нежную кожу у её ключицы, удерживая.

— Что-то не похоже на грубость, — шепчет Люси, проводя ладонью по моей спине и спускаясь ниже, к бёдрам. — Просто хорошо.

— Не похоже, значит, — рычу, резко входя. Она издаёт сдавленный полустон-полусмех. — Опять это слово.

— Тогда покажи что-то другое, — её шея изогнута, взгляд блестит.

Она двигается навстречу, и я готов исполнить её просьбу.

— Да? — уточняю.

— Да, — кивает.

Я поднимаюсь на колени, подхватываю её бёдра, сжимаю мягкие линии, притягивая ближе.

— Притяни меня ближе, — приказываю.

Она обвивает ногами мою спину, и я вхожу с тяжёлым, жадным толчком.

— И не забудь сказать, если тебе… «хорошо».

Хотя, если уж совсем честно, я не даю ей и слова сказать — тело берёт управление на себя.

Стоны Люси, тихие, рваные, и тот пронзительный, захлёбывающийся вдох, который она делает, когда близка, заполняют пространство между нами. Всё вокруг будто тонет в густой, тёплой воде. Как будто под кожей взрываются фейерверки. Пульс — удары молний.

Я двигаюсь в ней до тех пор, пока ноги не начинают подкашиваться. Одной рукой прижимаю её бёдро к себе, другой крепко обхватываю талию, удерживая, пока её дрожь не сливается с моей. Опускаю большой палец между её бёдер, нахожу ту самую точку и надавливаю. Люси выгибается, вжимаясь лопатками в подушки, а бёдрами — в мои движения.

— Всё ещё приятно? — выдыхаю сквозь сбившееся дыхание; колени дрожат, упираясь в диванные подушки.

— Так приятно… — стонет она. — Самое приятное.

Я смеюсь, запыхавшись, и наклоняюсь, оставляя влажный след между её грудями.

— Мне бы стоило заставить тебя подождать, — бормочу в кожу, замедляя движения. Она жалобно стонет. — Это ведь было бы… нехорошо, да?

Она вцепляется ногтями в мои руки.

— Забираю свои слова обратно. Ты вообще не хороший.

Я целую её шею, обхватываю ладонью лицо, заставляю смотреть на меня, двигаясь в том же ритме.

— Нет?

— Нет, — качает головой; взгляд затуманенный. — Ты ужасно, невыносимо, безнадёжно плохой.

Её ладонь ложится на мою, между её ног, подталкивая, чтобы я надавил сильнее. Перед глазами темнеет. Двигаюсь резче, не сдерживаясь. Люси смотрит на меня сквозь полуопущенные веки, пока я буквально вбиваю в неё свой член, большим пальцем ритмично касаясь той самой точки.

Из меня вырывается бессвязный поток — о том, где я мечтал быть с ней; как ненавижу и люблю её тонкие белые футболки под свитерами на станции; как хочу зубами расстегнуть молнию на её комбинезоне; как нравится её улыбка, смех, то, как она хрипло произносит моё имя. Меня несёт, и с каждым её всхлипом я только сильнее теряю голову.

Я чувствую — вот-вот. Она замирает подо мной, выдыхает моё имя едва слышно, губами цвета спелой вишни. Её тело обнимает меня изнутри, и я позволяю себе раствориться в этом мгновении — в ней. Несколько яростных, сбивчивых толчков, хриплый стон — и я падаю в неё, уткнувшись лицом в её шею.

Когда всё заканчивается, я шепчу её имя. Перед глазами вспыхивают искры, ладони пылают от жара её кожи.

Мы остаёмся лежать на полу, тяжело дыша. Подушки с дивана разъехались в стороны, и мы застряли где-то между ними. Люси медленно проводит ногтями по моим плечам — я вздрагиваю. Ноги не слушаются, во рту пересохло.

— Ты была права, — выдыхаю я, едва справляясь с языком.

Она целует меня в макушку.

— В чём?

— Это действительно было приятно. И хорошо.

Люси тихо смеётся и шутливо щиплет меня в бок.

Пицца с ананасом оказывается на удивление вкусной. Особенно если есть её при комнатной температуре, с голой Люси, прижавшейся ко мне.

Она ворует кусочек ананаса и устраивается глубже в гнездо из простыней, которое соорудила вокруг нас. От неё пахнет сексом и томатным соусом.

— Я знала, что тебе нравится эта пицца, — заявляет она, подперев щёку кулаком.

На шее уже расплываются несколько засосов, и это приносит мне неприличное удовлетворение.

Я сглатываю чудовищный кусок.

— Пицца нормальная.

— Ты съел уже кусочка четыре.

Пять, но я промолчу.

Всё слишком хорошо: Люси, забросившая ногу на мою, вся — в белых простынях и с ананасом, украденным из моей пиццы.

— У меня просто разыгрался аппетит, — отвечаю.

Щёки её заливает румянец, и я наклоняюсь, прикасаясь к этому теплу губами. Потому что теперь могу. Потому что слишком долго не позволял себе даже мечтать об этом. Потому что десять лет запрещал себе любые чувства — и вдруг захотел именно её.

Она обхватывает мою шею, сжимает.

— Мне… наверное, пора. — Желудок сводит, и я низко рычу у неё за ухом. Единственное место, куда ей стоит идти — моя спальня наверху. Последствия подождут.

— Нет.

Она смеётся.

— Нет?

— Думаю, тебе стоит остаться, — говорю, просовывая два пальца в складку её импровизированной тоги⁶⁴ из простыней и слегка тяну.

Её взгляд — робкий, улыбка — довольная.

— Хочешь, чтобы я осталась?

— М-м. — Тяну ткань ниже, пока она не сбивается у колен. Беру грудь в ладонь, ощущая, как она заполняет мою руку. — Нужно тебя в этом убедить?

Она устраивается на моих коленях, обвивая плечи руками.

— Только если будешь вежлив, — шепчет в ухо.

«Струны сердца»

Звонящий: «Сколько ещё ты пробудешь в эфире?»

Люси Стоун: «О, эм… не знаю, честно. Думаю, это решает Эйден».

Эйден Валентайн: «Нет, я же говорил, решаешь ты. Ты тут главная».

Люси Стоун: «Тебе не надоело делить со мной эту крошечную кабину?»

Эйден Валентайн: «Нет».

Эйден Валентайн: «А тебе надоело делить со мной эту крошечную кабину?»

Люси Стоун: «Нет».

Звонящий: «Значит, остаёшься?»

Люси Стоун: «Нет, нет. Я не говорю, что остаюсь. Просто ещё не знаю, когда уйду».

Эйден Валентайн: «Ну вот и ответ».

Звонящий: «Это… совсем не ответ».