Любовь на проводе (ЛП)

Глава 31

Люси

— Слушала вчера «Струны сердца»?

Эта неделя проходит под этим вопросом, и мой ответ неизменно один и тот же.

— Нет, — отвечаю я, не отрываясь от списка запчастей, над которым работаю. — Не слушала.

Хотя на прощание я пообещала Эйдену, что включу его передачу, так и не сделала этого. Не хочу слышать его спокойный, обаятельный голос, пока сама шляюсь по дому в пижамных штанах, надетых наизнанку, и грызу хлопья прямо из коробки, словно какой-то дворовый енот.

В начале недели Колин заехал в мастерскую за Рози. Под мышкой у него снова оказался букет роз.

— Чтобы в этот раз не возникло недопониманий, — сказал он с надеждой в голосе.

Судя по его лицу, моя реакция всё выдала: он тут же нахмурился и тихо выдохнул что-то вроде «а-а… понятно».

— Это из-за парня с радио, да? — осторожно уточнил он.

— Да, — тихо призналась я.

Из-за того самого парня с радио, который уже неделю не написал ни слова и не позвонил. Абсолютная тишина в эфире. И я изо всех сил стараюсь не позволить этому нанести мне ещё большую рану, чем уже зияет у меня в груди.

Он по-прежнему ведёт своё шоу. Каждый вечер. Майя, Грейсон, Матео и Пэтти наверняка слушают, но хотя бы делают вид, что нет.

А вот Харви и не пытается изображать такт. Он наваливается на перегородку между моим рабочим местом и постом Анджело, перекатывая во рту зубочистку. Сегодня его очередь выбирать музыку, и в мастерской гремит саундтрек к «Бриджертонам⁷⁵». Струнная версия Dancing on My Own⁷⁶ на удивление умиротворяет, хотя в моём настроении звучит чересчур уместно.

— Почему нет? — спрашивает он.

— Что — «почему нет»?

— Почему не слушаешь «Струны сердца»?

Я поднимаю взгляд.

— Потому что не хочу.

Никто, кроме моей семьи и Эйдена, не знает, почему я больше не появляюсь в эфире в роли соведущей. Для остальных всё выглядит так, будто я просто ушла в закат навстречу собственной истории любви. Иногда я почти убеждаю себя, что мы с Эйденом были лишь слишком ярким сном. Но стоит задуматься, чем он сейчас занят, — и я вспоминаю, что успела влюбиться в этого упрямого идиота.

Теперь ход за ним. Мяч давно на его половине. И я не собираюсь мучить себя, ожидая, когда он сделает первый шаг. Просто буду цепляться за эту глупую надежду, зачерпывая хлопья горстями и утопая в работе.

— Тебе стоит, — заявляет Харви.

При моём пустом взгляде он вытаскивает зубочистку и ухмыляется:

— Послушать «Струны сердца».

— Нет, спасибо.

— Правда, Лу, — он делает глаза, как кот из «Шрека». — Тебе надо.

Я возвращаюсь к бумажке.

— Мне и так хорошо.

— Люси, тебе надо…

— Всё ещё возишься с «Ауди»? — влезает Дэн, оттесняя Харви. Он выхватывает у меня планшет и хмурится. — Это же «Тойота».

Я выдёргиваю планшет обратно.

— Верно. «Ауди» уже готова, я заканчиваю «Тойоту».

Над головой раздаётся тихий шёпот и лёгкий шлепок по затылку — похоже, полотенцем, перепачканным в масле.

— Что случилось? — откладываю планшет. — «Тойота» Харви?

— Нет, — отвечает Дэн, метнув на Харви взгляд с предупреждением.

Тот что-то бурчит, вроде «хотел как лучше».

Дэн вздыхает, трет переносицу:

— Никто тебя об этом не просил.

— Про «Тойоту»? Если нужно, могу перекинуть машину другому…

— Речь не об этом, — перебивает он. — Я волнуюсь за тебя.

— С чего вдруг?

Анджело выкатывается из-под джипа.

— Ты выглядишь так, будто у тебя отняли галактобуреко⁷⁷.

— Галакто-что?

— Неважно, — моргает он из-под кустистых белых бровей. — Ты грустная.

— Да, — вставляет Харви, нарочито выпячивая губу. — А когда ты грустная, мы тоже грустим.

— Я не грустная, — возражаю я.

Просто застряла. Между тем, что хочу, и тем, чего жду. Работа спасает от лишних мыслей — и это именно то, что мне нужно.

— Не переживайте.

— C «Ауди» было шесть дней работы, — замечает Дэн. — Ты сделала за сутки.

— У нас с зимы остались запчасти с той «Ауди», что чинил Анджело. — Морщусь. — Кто вообще ей шесть дней ставил?

— Парни из «Фед Хилл».

— Почему мы вообще равняемся на этих парней? — поднимаюсь, отряхиваю комбинезон.

Рука цепляется за молнию — и тут же вспоминаю Эйдена. Тот день в эвакуаторе, когда коробка с пиццей впивалась мне в рёбра… Мозг снова и снова прокручивает «лучшие моменты» Эйдена Валена, а сердце бьётся в такт этим воспоминаниям. Это как споткнуться во сне — падение, а потом резкий рывок, и ты уже наяву. Стоит подумать об Эйдене — и меня снова бросает в это свободное падение, пока реальность не возвращает на место.

Я крепко зажмуриваюсь, выдыхаю сквозь зубы. Открываю глаза — и встречаюсь с одинаково озабоченными взглядами Харви и Дэна. Анджело тоже выкатывается ближе, чтобы добавить свой.

— Как говорит моя мама…

— Пощади, — машу рукой. — Сегодня без греческих пословиц. Я в порядке.

— Что-то ты зеленоватая, Лу, — прищуривается Харви.

— Я в порядке, — повторяю я.

И правда. Главное — двигаться вперёд маленькими шагами: эта машина, потом следующая, потом ещё одна. Хотелось бы так же легко заглянуть внутрь себя, подтянуть гайки и снова зазвучать ровно, как мотор.

В итоге Харви, Дэн и Анджело выстраиваются передо мной, словно тройка дознавателей.

— Ладно, — Дэн снимает кепку, проводит пальцами по волосам. — У меня для тебя задание.

— Отлично. — Хлопаю в ладоши. — Обожаю задания.

Он достаёт из заднего кармана ключи и бросает мне.

— Отвези машину Эйдена на станцию.

Я едва не швыряю их обратно.

— Что? Нет. Зачем?

Харви издаёт странный звук, пытаясь замаскировать его под кашель. Дэн снова сверлит его взглядом.

— Потому что машина готова, а я обещал доставить её туда.

— Ты говорил с ним? — каждое слово режет, как бумага.

Он ведёт шоу. Он общается с Дэном. Но не со мной.

Моя несгибаемая надежда начинает сдавать.

— Я говорил с Мэгги, — поправляется Дэн.

По его тону понятно, что он осознаёт, насколько это важно. Я облегчённо выдыхаю.

— Он в документах указал номер станции как лучший способ связи. Она подняла трубку. Я сказал, что мы привезём машину туда.

Я опускаю взгляд на ключи. На брелоке — открывалка для бутылок в виде клешни краба, металл на верхнем краю потёрт от большого пальца. Провожу по нему своим — и тяжело выдыхаю.

— И обязательно, чтобы это сделала я?

— У Анджело клиент.

— А Харви?

— У него свидание с Шейлой, — вставляет Харви, снова с зубочисткой во рту.

И умоляюще смотрит на меня:

— Пожалуйста, не сорви мне свидание с Шейлой.

Я выдыхаю сквозь сжатые губы. Шейла — миниатюрная, но грозная женщина, готовящая лучший картофельный салат в моей жизни. Риск столкнуться с Эйденом бледнеет на фоне угрозы разочарованной Шейлы. Я сжимаю ключи так, что металл впивается в ладонь.

— А твоя отмазка, Дэн?

— Нет отмазки. — Он чуть улыбается. — Я поеду следом. Чтобы ты не осталась без машины.

Я качаюсь с носка на пятку, глядя то на «Бронко» в углу, то на него.

— Ты будешь прямо за мной?

Его взгляд теплеет.

— Прямо за тобой.

Дэн, как всегда, врёт.

Он даже не думает идти за мной — сомневаюсь, что сделал хоть пару шагов в сторону своей машины.

Я выезжаю из сервиса на машине Эйдена Валентайна, и «Тойоты» Дэна нигде не видно. Еду на пять миль ниже разрешённой скорости, давая ему шанс догнать, но сзади уже возмущённо сигналит парень на квадроцикле. Приходится смириться со своей судьбой.

Ну и ладно. Вызову такси, когда приеду. Отдам Эйдену ключи, мило улыбнусь, будто его молчание не сидело у меня в голове всю неделю, и уйду. Буду взрослой, уравновешенной, разумной женщиной.

Но сохранять это настроение сложно, сидя в кабине его «Бронко» и утопая в запахе, в котором весь — он.

Здесь пахнет так, будто он обнял меня: свежей мятной жевательной резинкой, которую он держит в карманах толстовок, и дорогим кофе, который он любит. Я вдыхаю этот запах и выдыхаю вместе с ним сдавленную боль.

К воротам парковки подъезжаю уже с неприятным узлом в животе. Тянусь к чёрному боксу с мигающим красным огоньком — и тихо ругаюсь. Карточка доступа осталась на столе у Мэгги… вместе с остатками моей решимости, похоже.

Быстро осматриваю панель. В машине Эйдена, кроме смятого меню пиццерии и старого пропуска для платных дорог в подстаканнике, ничего нет. Карточки тоже.

— Ну конечно, — бурчу, наклоняясь к бардачку. Открываю — и половина содержимого вываливается мне на колени: пара наушников, сложенный лист бумаги, руководство пользователя, недоеденный пакетик шоколадных мятных конфет. Пихаю всё обратно, но взгляд цепляется за изношенный лист с небрежным, но узнаваемым почерком.

Любопытство побеждает. Разворачиваю лист на коленях.

Шоколадные мятные конфеты

Ромашки

Газировка из автомата

Кокосовый бальзам для губ

Рождественское печенье — рассыпчатое

Жёлтые «Старберсты»

Розовые «Старберсты»

Сливки для кофе в оранжевой бутылке

Читаю один раз. Потом второй. Это список… моих любимых мелочей. И тех, о которых я рассказывала в эфире, и тех, что он, должно быть, заметил сам.

Ворота распахиваются. Сердце начинает биться быстрее. Торопливо складываю листок, прячу его обратно и еду дальше, будто в тумане. Даже не сразу замечаю Мэгги у входа, сложившую руки на груди. Глушу мотор, а она уже идёт ко мне, каблуки чётко отбивают ритм по асфальту.

— Где ты была? — спрашивает она, едва я выхожу из-за руля.

Закрывает дверь, берёт меня под локоть и тащит к зданию.

— На работе? — я пытаюсь поспеть за её шагом. — Дэн попросил отвезти машину Эйдена. Что вообще происходит?

Дверь за нами захлопывается, и я бросаю на неё последний полный тоски взгляд.

— Эйдена нет, — говорит Мэгги, её каблуки звонко щёлкают по плитке. — И время шесть ноль восемь.

— Он… — я задеваю плечом дверь в коридор, пока она проталкивает нас внутрь. — Он в порядке?

— Всё нормально. Что-то про птицу и водосток на крыше…

— Что?

— …и потом он забыл, что у него нет машины, и Джексон уже восемь минут ведёт эфир один. — Она смотрит на часы и морщится. — Уже десять. Нужно, чтобы ты вышла к микрофону, пока Эйден не приедет.

— Что? Нет. Я больше не веду шоу.

Мы останавливаемся перед студией. Сквозь стекло вижу Джексона: он жестикулирует, глаза панически расширены.

«Спаси», — беззвучно шевелятся его губы.

— Он уже пять минут рассказывает про вулканическую молнию. Мы живём в Мэриленде, Люси. Здесь нет вулканов.

— Ох, чёрт.

— Иди, — Мэгги мягко толкает меня, хотя видно, что ей хочется вдавить меня в спину ладонью.

Я никогда не видела её взъерошенной, а сейчас она явно на грани.

— Пожалуйста.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. Только ты можешь нас выручить.

— Но о чём мне говорить? У Эйдена всегда есть план шоу.

— Говори о чём хочешь. Только не о вулканической молнии.

Джексон выдыхает с облегчением, едва я вхожу. Разворачивается в кресле Эйдена и машет мне обеими руками:

— Люси здесь! Слава богу, Люси здесь. Всё, друзья, больше никакой погоды. — Его смех звучит почти истерично. — Люси здесь.

— Да, я здесь, — хлопаю его по плечу и опускаюсь в своё кресло.

Оно стоит на месте, словно меня тут не было всего неделю. Даже моя украденная кружка для ручек — та самая пластиковая с логотипом «Ориолс» из комнаты отдыха — всё ещё на месте.

И почему-то это греет.

Натягиваю запасные наушники. Мир за пределами студии глушится, и я снова чувствую связь — только я и город за стеной эфира. Часть тревоги уходит.

— Всем привет. Давненько не слышала вас.

Джексон наклоняется вперёд, утыкается лбом в стол — его поза излучает облегчение.

— Спасибо, что выручила, Люси.

— Пустяки, — улыбаюсь я. — Надеюсь, останусь тут всего пару минут, пока Эйден… — запинаюсь и быстро исправляюсь, — пока Эйден не вернётся. Мэгги сказала что-то про птицу в водостоке?

Джексон щурится:

— Она так сказала?

— Птица? Похоже, у него была какая-то проблема с птицей на крыше.

— Не знаю ни про каких птиц, — он бросает взгляд куда-то за мою спину.

Я оборачиваюсь — Мэгги меняет истеричную жестикуляцию на безмятежную улыбку. Либо меня разыгрывают, либо недосып даёт о себе знать.

— Ах да, — тянет Джексон, — проблема с птицей. Конечно. Ну что, примем пару звонков?

Что-то явно не сходится. Слишком много людей уверенно говорят слишком разные вещи. Какой-то кусок пазла ускользает.

— Давай, — соглашаюсь я, наблюдая за ним краем глаза.

Он что-то шепчет себе под нос и берёт следующий звонок:

— Вы в эфире «Струн сердца» с Люси и…

— О боже! — визжит женский голос так, что я пригибаюсь в кресле. — Я ждала тебя вечность! Девочка! Куда ты пропала? Зачем ушла со шоу? Там же только всё самое интересное начиналось! Вы с Эйденом — просто лучшая пар…

Линия обрывается.

— Ой, — Джексон убирает руку с клавиатуры. — Похоже, связь прервалась.

Я смотрю на его большой палец возле кнопки «Сбросить»:

— Прервалась, да?

— Прервалась, — повторяет он и проводит двумя дрожащими пальцами от виска к середине лба. Очки съезжают на нос. — Давай попробуем ещё.

Он нажимает кнопку, и я уже готовлюсь к новому визгу, но в динамиках звучит знакомый голос:

— Мам?

Я мгновенно выпрямляюсь, прижимаю ладони к наушникам, будто так смогу стать ближе:

— Майя?

— Мам! Привет!

— Привет, — отвечаю сухо. — Ты же должна делать домашку по биологии, а не звонить на радио. Я ведь заблокировала этот номер у тебя в телефоне.

— Не волнуйся. Это под присмотром. Папа сидит рядом.

Вдалеке слышится приглушённый голос Грейсона, и я немного расслабляюсь.

— Всё хорошо. Как ты?

— Я… — бросаю взгляд на Джексона.

Он почти полностью отвернулся, лицо скрыто. Секреты, секреты.

— Я запуталась.

— Догадывалась, — усмехается она. — Сегодня вообще день странностей, правда?

Джексон чуть не захлёбывается воздухом и отворачивается ещё сильнее. Под давлением он явно не боец.

— Можно и так сказать.

— Думаю, это всё из-за планетарного выравнивания. Папа утром в машине об этом говорил.

— Конечно, — я прищуриваюсь. — Наверняка в этом причина. Но зачем ты звонишь в эфир?

— Мне нужен совет. — Она на мгновение замолкает. — Понятия не имела, что ты будешь там. Вот это совпадение.

— Ну да, — на заднем плане раздаётся смешок Грейсона Харриса. — И в чём же вопрос?

— У моего друга неприятности.

— Какие именно?

— Пусть он сам расскажет. Но сначала хочу тебе кое-что сказать.

— Что именно?

— Я люблю тебя.

Сердце будто распахивается и становится в три раза больше.

— И я тебя люблю.

— Хорошо. Запомни это. Держи в голове. А теперь передаю трубку другу. Пока!

В динамике потрескивает статика. Майя кому-то отдаёт телефон. Я различаю приглушённые голоса, хлопок дверцы машины, шаги по асфальту. Лёгкие сжимаются, сердце сбивается с ритма. Оно узнаёт этот звук раньше, чем разум успевает осознать.

— Привет, — хрипловато говорит Эйден Валентайн, и по коже пробегает рой мурашек.

Кажется, он сидит рядом, наши колени соприкасаются, а на кухне тихо булькает кофе. Будто ничего не изменилось — хотя изменилось всё. Он прочищает горло, и я мгновенно представляю его: ладонь на затылке, взгляд чуть в сторону.

— Давний слушатель, первый раз в эфире, — произносит он с той самой улыбкой в голосе, которая скручивает слова, как и его настоящая улыбка. — Хотел бы попросить совета.

«Струны сердца»

Эйден Валентайн: «Пожелай мне удачи, Балтимор».