Мой темный Ромео

ГЛАВА 43

Ромео

Через несколько дней после того, как Даллас взорвала бомбу правды в моем кабинете, она надела одно из своих многочисленных платьев от «Шанель», надела дорогие украшения и провела любимой красной помадой по пухлым губам.

Печенька послала воздушный поцелуй, проходя мимо камеры наблюдения на выходе, и скользнула на заднее сиденье "Майбаха" Джареда, собираясь уехать на весь день.

Из своего углового офиса в «Costa Industries» я набрал номер Алана, обученного мастера боевых искусств, которого нанял, чтобы следить за ней.

— Жена ушла из дома. Позаботься о том, чтобы она была в безопасности, — ине стало интересно, звучала ли ложь для него более убедительно, чем для меня. — Не забудь написать мне, где она и с кем она.

— Да, сэр.

— Куда Джаред ведет ее сейчас?

— Похоже, она направляется в ваш офис, сэр.

Мое предательское, ни на что не годное сердце выскочило из своей костлявой клетки. Я оценил фотографию Печеньки, которую держал на столе для вида.

Ты каким-то образом обнаружила, что я тайно манипулировал внезапной поддержкой конгрессом твоего запрета на покупку для детских кроваток?

Ты собираешься отблагодарить меня сексуальным номером под платьем?

Бросив перо с гравировкой на свои документы, я откинулся на спинку, переплел пальцы и постучал ими по губам.

Я полагал, что с момента моего последнего промаха прошло достаточно времени, чтобы еще раз ощутить ее вкус.

Легкость, с которой я выхватил пульт от стеклянного абажура и заблаговременно опустил штору до конца, должна была подсказать мне, что я все хуже и хуже соображаю в отношении Даллас.

К сожалению, мой мозг не понял намека.

Вместо того, чтобы использовать свои мозговые клетки для чего-то продуктивного, например, для работы, я взял жвачку и привел в порядок свое и без того нетронутое офисное помещение.

Как будто опрятность была чем-то, что она ценила.

Когда десять минут превратились в двадцать, я начал размышлять над вечным вопросом – какого хрена? Тем не менее, звонить Алану и придираться к нему о местонахождении моей жены было ниже моего достоинства.

Возможно, они попали в пробку. В моих краях аварии не были чем-то необычным.

Множество иностранных посланников, защищенных дипломатической неприкосновенностью, чьи внеклассные занятия включали в себя наезды на людей, как если бы это было заданием GTA.

Когда двадцать минут превратились в тридцать, у меня зачесались пальцы позвать Алана. Случилось так, что мой телефон запрыгал на моем столе, а его имя появилось на экране.

Я поднял.

— Да?

— Она достигла места назначения, сэр.

Невозможно.

Если бы она действительно достигла своей цели, то стояла бы на коленях под моим столом и сосала бы мой член.

— Это так? — я раздавил жевательную резинку между коренными зубами, справедливо опасаясь, учитывая властность, с которой вела себя Печенька. — Где она, собственно?

— Она только что вошла в «Le Bleu». Получила место на балконе с видом на улицу и бутылку шампанского. Похоже, она кого-то ждет.

Она уж точно не меня ждала.

«Le Bleu» был рестораном с двумя звездами Мишлен прямо напротив моего офиса. На самом деле и из офиса Брюса открывался прямой вид на это место.

Мне сразу стали ясны две вещи:

1) Это был еще один силовой ход со стороны Даллас, призванный вывести меня из себя.

2) Это был последний раз, когда она вмешивалась в мою жизнь.

Второго шанса больше не будет.

Нет пространства для маневра в переговорах.

— Проверь, нет ли поблизости папарацци, — моя челюсть сомкнулась.

Я готов был поставить все свое личное состояние и правое яичко на то, что они есть.

Алан откашлялся, по-видимому, потратив некоторое время на поиски.

— Да сэр. Есть. Через дорогу, — штаб-квартира другой компании почти прижалась к зданию «Costa Industries». «Лихт Холдингс». — Сэр, кто-то приближается к ней. Я повешу трубку и начну видеозвонок, чтобы вы могли…

— Незачем, — я встал, надевая пальто. — Дай угадаю – высокий мужчина, светлые волосы, вздернутый нос, одетый в сшитый на заказ костюм и ноль харизмы?

— Что… как вы узнали?

— Я скоро буду.

Я повесил трубку и направился в конференц-зал через холл.

Каким-то образом Печенька заметила свой хвост, ей это не понравилось, и она в отместку встретилась с Мэдисоном где-нибудь в общественном месте.

Сообщение доставлено.

Теперь пришло время доставить мое.

Цель Мэдисона в таком раскладе можно было заметить с завязанными глазами с вершины монумента Вашингтона. Быть замеченным с женой – задокументированным местными таблоидами, не меньше, унижало меня.

Но я играл в долгую игру.

Кроме того, каждая минута, в течение которой я не врывался в ресторан и не устраивал сцену, усиливала их дискомфорт.

Мой указательный палец опустился на кнопку интеркома. «Кара».

Моя помощница материализовалась, семенила позади меня на высоких каблуках, зажав в наманикюренных пальцах iPad.

— Да, мистер Коста?

— Я пришлю тебе список людей, с которыми мне нужно связаться для срочного звонка.

— Срочно когда?

— Срочно сейчас.

В течение пятидесяти пяти минут Даллас и Мэдисон кипели в своей собственной неловкости, пока я завершал конференц-связь, а затем съел полную тарелку брюссельской капусты и куриной грудки, приготовленной шеф-поваром компании. Сообщения от Алана периодически приходили.

Алан Рис

Очень странно, сэр.

Они просто смотрят друг на друга, не говоря ни слова.

Похоже, они чего-то ждут?

Этим чем-то был я.

Алан Рис

Они оба едят голубого тунца.

Мужчина смотрит на часы каждые две секунды.

Если Мэдисон надеялся, что я выбью из него пламя на публике, его ждало сокрушительное разочарование. Я бы дал моей молодой жене одну вещь.

Для человека, гордившегося своим линейным диапазоном эмоций, она каким-то образом заставила меня чувствовать. Гнев, разочарование, раздражение и отвращение – но, тем не менее, чувство.

Наконец, через час после того, как Даллас и ее бывший жених вошли в «Le Bleu», я направился туда.

Я встретил Брюса в лифте внизу.

— Похоже, с твоей маленькой южной красавицей больше драмы, — он нажал кнопку вестибюля, наблюдая, как цифры на раздвижных дверях падают вниз. Должно быть, он видел Мэдисона и Даллас из своего офиса. Трудно не заметить море папарацци перед входом. — Не может быть хорошо для твоей репутации.

Я провел рукой по костюму.

— Так же как и статья на шестой странице о романе некоего кандидата на пост генерального директора с обслуживающим персоналом на поле для гольфа.

Его улыбка исчезла быстрее, чем приветственная корзинка с хлебными палочками перед Даллас в «Олив Гарден».

— Это откровенно злонамеренный слух.

— Расскажи это малышке Джинни, которая пообещала мне написать о тебе статью, если я покрою ее студенческий долг.

Как только я прошел через вращающуюся входную дверь «Costa Industries», папарацци окружили меня, словно голодные пираньи, делая сотни снимков.

Шестьдесят минут самодовольного предвкушения слились воедино, когда я переходил улицу.

Печенька сгорбившись, сидела на краешке кресла Василия на балконе «Ле Блю». При виде меня ее спина выпрямилась как шомпол.

Она изучала каждый дюйм моего тела, ястребиные глаза отчаянно пытались прочесть мое пустое лицо.

Проследив за ее взглядом, Мэдисон тоже посмотрел на меня.

С редкой солнечной улыбкой, и используя каждую каплю безмятежности в моей крови, я быстро поднялся на три лестничных пролета в ресторан.

У двойных дверей хозяйка и два официанта низко поклонились, открывая обе стороны.

Так. Слухи дошли до руководства.

Я уже наслаждался плодами своего труда.

Я прошел к Печеньке самовольно взял стул из-за занятого стола и предложил себе присоединиться к жене и ее бывшему жениху.

— Как тунец, моя дорогая?

Я взял ее вилку и нарезал себе хороший, сочный кусочек, сунув его в рот. Даллас почесала висок, сдвинув брови.

Вспышки фотокамер сверкали на моей периферии.

— Дорогая, пожалуйста, закрой рот, — я кончиком пальца закрыл его для нее, затем проткнул кусок дохлой рыбы, зависший между нами. — Неприлично выглядеть так, как то, что ты ешь.

Мэдисон прочистил горло.

— Мы были в самом разгаре, — пот струился из его пор, так как он стремился к таинственности, которая никогда не наступит. — Никто не приглашал тебя присоединиться к нам.

Я столкнулся с ним.

— Ты абсолютно прав. Но я здесь с предложением.

Он изогнул одну бровь.

— Что бы это ни было, оно меня не соблазнит.

— Рассмеши меня.

— Ромео… — Печенька схватила свой стакан. Благодаря ее трясущейся руке вода выплеснулась на край.

Что случилось с фонтаном вызывающего отношения, в котором она топила меня каждый бодрствующий момент дня?

Удивительно, но эта робкая версия ее не показалась мне столь же привлекательной, как огненная, к которой я привык. То, что я думал о ней достаточно, чтобы развить предпочтения, должно было обеспокоить меня.

Челюсть Мэдисона сжалась. Его неудачная попытка взглянуть на меня свысока вызвала у меня редкий искренний смех.

Я сорвал льняную салфетку Даллас и похлопал по уголкам губ.

— Поскольку вам двоим, очевидно, трудно держаться подальше друг от друга, я пришел к неизбежному выводу, что больше не могу стоять на пути того, что явно является историей любви, которая случается раз в жизни.

Тишина за столом была такой густой и громкой, что можно было подумать, что это морг.

Мэдисон заговорила первой.

— Ты женился на ней.

— Да. Видишь ли, есть такое изобретение, которое называется «развод». Это невероятно эффективно и быстро, особенно для людей с такими железными брачными договорами, как у нас, — я сжал жесткую руку Даллас. — Разве это не правда, милая?

Она была бледна, как свежевыпавший снег, и так же замерзла.

Как всегда, ее чувства были ясно написаны на ее лице.

Да, твой план провалился.

Да, я знаю, ты хочешь Мэдисона Лихта чуть меньше, чем ампутацию конечностей акулой.

И да, мы оба знаем, что Мэдисон на самом деле еще более гнилой, чем твой покорный слуга.

Мэдисон швырнул салфетку на тарелку.

— Ты лишил ее девственности.

— Не будь таким ханжой, Лихт. Твоя собственная девственность была потеряна так давно и так тщательно, что я удивлюсь, если она даже в том же космосе, что и мы. Кроме того… — я повернул голову к Даллас. — Разве это не то, чего ты всегда хотела? Выход из этого брака?

— Да, — слово сорвалось с ее губ, — но не для того, чтобы я могла вступить в новые токсичные отношения.

Поцокав, я провел пальцами по линии подбородка.

— Надо было уточнить.

Взгляд Мэдисона метнулся к Печеньке.

— Я не женюсь на ней.

Она откинулась на спинку стула, не задетая его отказом.

— Взаимно.

— Как жаль, — я зевнул, — а я-то думал, что ангел заработает свои крылья благодаря моим навыкам сватовства.

Когда я встал, они повторили мои движения, приклеившись ко мне с пьянящей смесью ужаса и трепета.

— Мистер Лихт… — я повернулся к нему всем телом. — Пожалуйста, покиньте помещение.

Мэдисон расправил плечи, выпрямляясь в полный рост, готовый к ожидаемой им схватке.

— Ты не можешь указывать мне, что делать. Это не твой ресторан.

— Вообще-то, мой, — я взял свой телефон и направил экран в его сторону. — Договор был подписан в начале этого часа. Конечно, разбудить Жан-Пьера из его дремоты во Франции, чтобы убедить его продать мне это прекрасное заведение, было непростой задачей, но, как ты хорошо знаешь, я никогда не уклоняюсь от решения.

Мэдисон уставился на контракт.

— Ты купил этот ресторан только для того, чтобы выгнать меня из него?

— И все остальные рестораны и тележки с едой на этой улице, — подтвердил я, зная, что папарацци все еще окружают нас, слишком далеко, чтобы подслушать. — Это означает, что обеденные перерывы стали для тебя особенно сложными.

— Ты не можешь этого сделать.

— Какой смысл говорить мне, что я не могу делать то, что я только что сделал?

— Ты официально сошел с ума. До меня доходили слухи, но теперь я вижу, что это правда.

— Сомневаюсь, что он у меня когда-либо был, — я вздохнул. — Какие-нибудь напутствия, прежде чем я вызову охрану?

К сожалению, если таковые и были, у меня не было возможности их услышать, потому что Мэдисон чуть не побежал прочь, даже не попрощавшись с женщиной, с которой он делил поздний завтрак.

Я переключился на Печеньку.

Это был второй рабочий день за месяц, который она мне полностью испортила. Хотя меня нельзя было упрекнуть в том, что я не люблю общество старшего, мне нужно было хотя бы притвориться, что мне это небезразлично.

— Не стесняйся наслаждаться любым из наших замечательных десертов. Приношу свои извинения за отсутствие компании, — с этими словами я ушел.

Она последовала за мной, как я и знал. Я скользнул на заднее сиденье своего «Майбаха», не удостоив ее взглядом, когда она проскользнула с другой стороны без приглашения.

— У тебя есть два варианта, — я расслабился в коричневом кожаном кресле, пока Джаред выбирался с парковки «Ле Блю». Даллас наклонилась ближе, впитывая каждое слово, зная, что от них зависит вся ее жизнь. — Поскольку я знаю, как сильно ты хочешь иметь детей и вернуться к своей семье, я не дам тебе ни того, ни другого, а вместо этого спрячу тебя в моем особняке в Хэмптоне, где ты останешься достаточно далеко от всего и всех, кого любишь, и при этом будешь лишена возможности нанести серьезный ущерб моей жизни. Или...

Я погладил подбородок, немного задумавшись.

Как правило, я не поощрял плохое поведение.

Но в случае с Печенькой я часто делал исключения, включая, помимо прочего, коробку книг, которую я подарил ей за участие в благотворительном гала-концерте, несмотря на ее непослушное поведение во время третьего ужина.

(Она пыталась снять топ с сисек поп-звезды. Когда я оттащил ее и прочитал ей лекцию о том, как вести себя на публике, она отмахнулась от меня и сообщила, что с большой властью приходит большая ответственность).

И на этот раз та самая прощающая часть меня, которую я никогда не открывал до того, как она ворвалась в мою жизнь, хотела дать ей второй шанс.

Точнее, триллионный шанс.

Я бросил это, чтобы разрушить ее жизнь. Должно быть, поэтому я все еще обладал йотой терпения по отношению к существу передо мной.

Брови Печеньки взлетели вверх, почти целуя ее линию роста волос.

— Или?

— Я дам тебе то, что ты хочешь. Я дам тебе развод. Ты вернешься в Чапел-Фолс и станешь живой, дышащей скандалом. Разрушенной для всех намерений и целей. Вероятно, ты выйдешь замуж за вдовца или разведенного мужчину с детьми. Но у тебя будет свобода, которую ты так жаждешь.

Меня безмерно разозлило то, что мое дыхание сбилось в легкие, когда мы смотрели друг на друга сверху вниз, ожидая, какой вариант она выберет.

Я намеренно пропустил все, что хотя бы отдаленно привлекало ее внимание. Даллас нужно было осознать всю серьезность ситуации.

Наконец – наконец – она нарушила молчание.

— Могу я подумать об этом по дороге домой?

Так или иначе, это было худшее, что она могла сказать.

Ожидание было бы чистой пыткой.

Я пожал плечами, отвлекая внимание на свои сообщения. Как только Джаред высадил нас, на подъездной дорожке стояли ожидающие Хетти и Вернон.

— Ну как? — сказала Хетти еще до того, как дверь в Печеньки открылась. — Ты его разозлила?

Вернон неторопливо двинулся за ней.

— У нас наконец-то в доме появится маленький карапуз?

Я вошел в дом первым, а это означало, что мои неверные сотрудники, настроенные против меня собственной женой, отступили, яростный румянец прилил к их щекам, глаза были прикованы к полу.

— Вы оба, убирайтесь к черту.

Вернон, кроткий великан, моргнул.

— Но куда нам идти?

— Куда угодно вне поля моего зрения, если вы хотите сохранить свою работу, — посоветовал я, избавляясь от пальто и направляясь к лестнице. Я не пощадил Печеньку взглядом. — У тебя есть еще тридцать минут, чтобы обдумать свой ответ, пока я работаю. Я зайду к тебе в комнату, когда буду готов.

Через высокое стеклянное окно, растянувшееся вдоль моей лестницы, я увидел, как Печенька рухнула на нижнюю ступеньку в своем красивом платье, спрятав голову между руками, ее волосы каскадом ниспадали ей на спину.

Она не собиралась заводить ребенка.

И разводиться она тоже не собиралась.

Все, что она получит, это проверку реальности.

А что касается меня?

Я всегда, всегда получал то, что хотел.