Наказание

Даже мои сны вялые и запутанные. Я просыпаюсь несколько раз за ночь, и каждый раз туман в голове рассеивается чуть больше.

Сначала осознаю, что нахожусь в кровати. Не в обычной кровати, и уж точно не в отеле, потому что эта она просто огромна, почти до абсурдности. Если бы кровать была круизным лайнером, я бы спала на нем. Она кажется бескрайним простором роскоши, с мягкими, плюшевыми подушками и одеялом, которое словно окутывает меня коконом тепла и безопасности. Матрас настолько широкий и просторный, что на нем легко поместились бы пять человек, и еще осталось бы место. Я едва могу разглядеть края кровати, ее размеры заставляют меня чувствовать себя в роскошном убежище, созданном для максимального комфорта и безопасности.

В другой раз, когда просыпаюсь, то замечаю простыни, мягкие, как самый тонкий шелк, касающиеся моей кожи. Моя голова лежит на сатиновой наволочке.

Что это за похититель, который помещает меня в кровать, которая может соперничать с люксом в отеле?

Сначала думаю, что одна, но быстро понимаю, что это не так. Когда шевелюсь, огромный мужчина, который похитил и одурманил меня, появляется рядом, сидя в кресле возле стола.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Открываю рот, чтобы заговорить, но мой язык кажется слишком большим, и я не могу вымолвить ни слова. Тем не менее, он встает, его крупная фигура заслоняет свет, когда подходит ко мне.

Отстраняюсь от него, когда он подносит что-то к моим губам, и отворачиваю голову. Я не доверяю ему.

— Пей, — приказывает он. — Это вода.

Качаю головой и прижимаюсь к подушке. Смутно осознаю, как он ругается, когда закрываю глаза и снова погружаюсь в сон.

Когда наконец просыпаюсь, то открываю глаза. Мое зрение немного затуманено, и голова раскалывается. Больно даже открыть глаза и попытаться повернуть голову. Где я? Я в безопасности?

Кроме головы, я вроде как в порядке. События прошлой ночи нахлынули на меня, и я сдерживаю рыдание.

Тимур.

Меня забрали у моего жениха. Похитили. Они собираются убить его. Что они планируют сделать со мной?

Резко сажусь в кровати и замечаю, что, хотя укрыта одеялом, на мне только бюстгальтер и трусики.

— Тшш, — кто-то говорит рядом. Моргаю, глядя в серьезные темно-карие глаза. Сразу узнаю его — это мужчина, который напал прошлой ночью, и я сдерживаю крик. — Я не причиню тебе вреда, — мягко говорит он, качая головой. — Обещаю.

Зачем кому-то похищать, нападать, а затем обещать не причинять вреда?

Почему он кажется таким знакомым? Я хотела бы собрать все воедино. Открываю глаза и моргаю, пытаясь прояснить затуманенное зрение.

— Кто ты? — спрашиваю я, мои слова звучат невнятно из-за тяжелых губ.

Он берет бутылку воды с прикроватной тумбочки и откручивает крышку.

— Меня зовут Виктор Романов.

Его голос низкий и хриплый, с легким оттенком русского акцента.

Виктор Романов.

Романов… Вера вышла замуж за Никко Романова. Я смутно помню что-то о сестре прошлой ночью, но мои мысли путаются.

Тем не менее, мне все равно. У меня пока нет подтверждения от кого-то, кому я доверяю, и пока эти мужчины ничего не сделали, чтобы убедить меня поверить им.

Отворачиваюсь от воды и качаю головой. Я не возьму ничего от человека, который похитил меня.

— Пей, — приказывает он. — Если ты не выпьешь воду на этот раз, мне придется вызвать врача, чтобы он поставил тебе капельницу. Ты обезвожена.

Он говорит с легким русским акцентом, медленно и терпеливо, почти как будто разговаривает с ребенком. Его глаза, холодные и расчетливые, пристально наблюдают за мной, словно он ждет, что я подчинюсь.

Вздрагиваю и натягиваю одеяло, сдерживая крик, когда понимаю, что мы не одни. Самая большая собака, которую когда-либо видела, свернулась калачиком в кровати в нескольких футах от меня. Когда она поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, то кажется умной, но мощной, мускулы играют под глянцевой черной шерстью. Она лежит на другой стороне аккуратно застеленной кровати.

Фух. Никто больше не разделял со мной эту кровать прошлой ночью. Безумная мысль, но это была сумасшедшая череда событий.

— Расслабься, — говорит он. — Это Никита́. Она здесь, потому что хотела защитить тебя.

Он щелкает пальцами, и темная фигура его собаки, огромной и мускулистой… совсем как он сам… послушно спрыгивает с кровати и подходит к нему.

— Иди, — говорит он, снова щелкая пальцами и открывая дверь. Собака покорно выходит. Он закрывает дверь и поворачивается ко мне. — Теперь пей, Лидия.

Я колеблюсь, мой взгляд переходит от бутылки воды к его непоколебимому взгляду. В его выражении нет доброты, только суровая решимость, которая ясно дает понять, что это не пустая угроза. В горле пересохло, и я знаю, что мне нужна вода, но мысль о том, чтобы подчиниться ему, раздражает мою гордость. И как я могу знать, что там ничего не подмешано, чтобы держать меня в состоянии покорности?

— Нет. Я не могу тебе доверять, — шепчу я. — Я не знаю, кто ты.

— Это вода.

Сжимаю губы. Ожидаю, что он выйдет из себя, но он этого не делает.

— Я расскажу тебе, кто я, хотя удивлюсь, если ты поверишь мне с первого раза. Но сначала вода, или я вызову врача.

Смотрю на бутылку. Чувствую, что умираю от жажды. Поэтому, наконец, со вздохом, тянусь к ней, моя рука слегка дрожит.

— Ладно, — говорю с недовольством, потому что поняла, что мои запястья связаны. У меня смутное ощущение, что он был не рад, когда меня одурманили, но он мог бы снять эти ограничители. Он хочет, чтобы я была связана.

Делаю самый маленький глоток воды. Она касается моих пересохших губ и кажется такой вкусной, что продолжаю пить. Его глаза вспыхивают легким удовлетворением, когда подношу бутылку к губам. Вода прохладная и успокаивающая, стекает по горлу, но победа принадлежит ему, а не мне.

Ставлю бутылку и встречаю его взгляд, в моих глазах горит вызов.

— Ну вот, — мой голос хриплый, но твердый. — Доволен?

— Вот так, — голос теплый от одобрения. — Какая хорошая девочка.

Он протягивает ко мне руку, но затем отдергивает ее, словно ужаленный.

Интересно, что заставляет его так хмуриться.

Мое сердце кувыркается в груди. Я виню в этом препараты.

Его телефон звонит. Посмотрев на экран, Виктор нажимает кнопку, и звонок прекращается. Я наблюдаю, как он кладет его в карман.

— Что случилось? — мой голос твердый. Сдержанный. Я не доверяю ему, и меня пугает, что не знаю, где нахожусь и почему здесь.

Смотрю на дверь спальни и вижу, что она заперта. Ненавижу, что мой разум затуманен, и ненавижу, что не полностью контролирую себя.

— Ты похитил меня, — говорю я.

Мне жаль, что в моем обвинении звучит капризность. Хочу оставаться сильной, но я истощена и голодна, а голова болит так сильно, что держу ее руками.

Большой парень — Виктор, как он представился — наклоняется и сдвигает волосы с моего лба, но касается меня с невероятной нежностью, будто если я сделаю резкое движение, этот момент исчезнет.

Пульс учащается, но мгновенно включается защита. Я знаю, что нельзя доверять тому, кто ведет себя мягко и осторожно. Если опустишь защиту… если позволишь себе стать уязвимой… именно тогда они воспользуются тобой.

И, возможно, Виктор самый опасный человек, которого я когда-либо встречала.

— Что ты сделал с Тимуром? — спрашиваю я.

Его глаза темнеют, словно собирается гроза.

— Не то, что хотел, это точно, — отвечает он.

Озноб пробегает по моей спине, когда понимаю, что мужчина говорит серьезно. Он пришел за мной и Тимуром. Он захватил нас… комок подступает к горлу.

— Зачем? — шепчу я.

Его челюсть сжимается, когда он наклоняется вперед, уперевшись локтями в колени. Вчера Виктор был в черной кожаной куртке, но здесь, в этой комнате, на нем только простая белая майка, которая обтягивает его грудь и бицепсы. Это делает его чуть более человечным, хотя татуировки, обвивающие руки и шею, добавляют ему угрожающего вида.

— Это сложно, — говорит он.

Делаю еще один глоток воды, чувствуя, как силы возвращаются. Сажусь и смотрю на него.

— Я никуда не уйду. Мне позвонила сестра и сказала, что я в опасности. Мой жених начал вести себя странно, а потом мы подверглись нападению. Ты избил его, и он исчез, — я качаю головой, волосы падают на плечи. Выпрямляюсь, пытаясь сохранить хотя бы видимость контроля. — У меня полно времени.

Виктор смотрит на меня, на его лице почти задумчивое выражение.

— Тимур планировал причинить тебе вред.

Фыркаю, качая головой.

— Тебе придется найти другой подход. Он мой жених.

Я неловко ерзаю на кровати и понимаю, что мне нужно в туалет. Не знаю, смогу ли дойти, едва вижу прямо, а ноги могут не слушаться. Но я хочу докопаться до сути, поэтому игнорирую позывы.

— В багажнике его машины были сумка, веревка, скотч и перчатки.

Качаю головой, не желая верить.

— Нет смысла в том, что он хотел причинить мне вред. Мы женимся.

— Женились, — поправляет он. Я моргаю, глаза наполняются слезами. Кажется, весь мой мир выходит из-под контроля. Глубоко вдыхаю и собираюсь с мыслями.

— Наши семьи приняли другое решение, — продолжает он своим низким голосом с русским акцентом. — Тебе невыгодно выходить замуж за члена Ледяного Братства. Твой отец принял это решение, думая, что это пойдет на пользу Ивановым, но теперь ясно, что это была ошибка, которая не учитывала, кто ты и что тебе нужно.

Я качаю головой.

— Как будто ты знаешь что-то обо мне.

Хотя его челюсть напрягается, Виктор не спорит. За окном за его спиной облака сдвигаются, закрывая солнце. Я почти ожидаю увидеть туманные пустоши.

Где мы?

Слышу голоса в коридоре, но они стихают. Он продолжает, будто я ничего не сказала.

— Когда твоя сестра вышла замуж за Никко, его главной задачей было работать с Ивановыми, чтобы укрепить союз. Лучший способ продолжить это — чтобы ты вышла замуж за кого-то из семьи Романовых.

Я смотрю на него, открыв рот. Это сон? Или галлюцинация из-за наркотиков?

— О чем ты говоришь? — сжимаю бутылку в руке, и вода проливается на кровать.

— Успокойся, Лидия.

Я ненавижу, когда мне говорят успокоиться. Это как сказать плачущему ребенку перестать плакать. Нельзя просто остановить эмоции командой.

— Успокоиться? Ты забрал меня от жениха, потому что тебе так удобно, дал мне наркотики и привез сюда против моей воли. Ты пытаешься обвинить моего жениха, хотя это ты напал. Не знаю, где я и что ты собираешься со мной сделать, а я должна просто согласиться с этим? Не могу…

Виктор встает в полный рост, и это, признаю, пугает. Слова застревают у меня на губах, когда он выпрямляется, мышцы напрягаются в местах, о которых я даже не знала. Комната кажется меньше, и даже сейчас мужчина смотрит на меня с нежностью и заботой.

Я сглатываю и облизываю губы.

— Я знал, что это будет нелегко для тебя, — говорит он, его голос все так же спокоен. — Но ты ошибаешься. Я забрал тебя от Тимура, потому что он собирался причинить тебе вред. Он злой человек, и тебе не нужно верить мне на слово. Могу доказать это. Я не давал тебе наркотики — это сделал мой брат. И нет, я не ожидаю, что ты просто согласишься, хотя чем быстрее ты это примешь, тем легче будет для тебя.

Раздается резкий стук в дверь.

— Кто там? — рычит Виктор. Похоже, терпение присуще только мне.

— Алекс.

— Войди.

Высокий мужчина с черными волосами и голубыми глазами, которого я видела вчера, входит в комнату с хмурым лицом, держа в руках планшет. На нем та же одежда, что и вчера, будто он не спал.

— Я Александр, — говорит он мне, затем поворачивается к Виктору. — Мне не удалось дозвониться до Веры. Никко здесь, он говорит, что Вера в удаленном месте, на полевых работах, и не сможет ответить до вечера.

На лице Виктора мелькает легкое удивление.

— Она одна?

Алекс фыркает.

— Конечно нет, — он смотрит на меня. — Лидия, как ты?

Они удивительно вежливы для похитителей, что немного нервирует.

— Бывало лучше, — говорю я, прижимая одеяло к груди.

— Мне жаль, что все вышло так неловко, — говорит Алекс. — И что это твое первое впечатление о нашей семье.

Я не отвечаю, смотрю на них, будто они говорят на другом языке. Честно говоря, так и есть.

— Кто еще приехал? — спрашивает Виктор, скрестив руки на груди.

— Михаил и Лев. Михаил хочет, чтобы все спустились вниз на собрание.

Он качает головой.

— Я не оставлю ее.

— Оу, — бормочу я. — Я так тронута. — Виктор бросает на меня взгляд, но не отвечает. В его глазах что-то есть, что заставляет меня содрогнуться и отвести взгляд.

— Михаил говорит, что поставит охрану у двери, — начинает Алекс, но Виктор прерывает его рычанием.

— Я ее чертова охрана.