Наказание

Сначала я хочу попросить его дать мне минуту, чтобы подготовиться к встрече с Верой. Мои волосы в беспорядке, на мне нет макияжа, одежда порвана, и я не удивлюсь, если на лице или теле остались следы копоти от огня.

Мне немного стыдно за это. Я хотела воспользоваться тем, что, как мне казалось, было единственным шансом сбежать, поэтому действовала как можно быстрее.

Никко подходит ко мне — высокий, мускулистый, покрытый татуировками. Фух. Хороший выбор, сестренка. Его глаза горят с той же интенсивностью, которая, кажется, присуща всей этой семье. Мое сердце бешено колотится, когда напоминаю себе, что я с Виктором, и он уже дал понять, что никто, кроме него, не имеет права прикасаться ко мне.

— Безопасность Лидии — это главное, но она должна понять серьезность своего положения, — говорит Никко.

— О, я понимаю всю эту чертову серьезность, — отвечаю я, глядя на своего нового зятя. — Меня вырвали из безопасного места, накачали наркотиками, держат в плену…

— Никко? Это правда? — я слышу голос Веры, громкий и четкий, в трубке.

Никко поднимает телефон и показывает мне фотографию Веры. Там, где она находится, темно, и ее трудно разглядеть.

— С чего бы мне это выдумывать? — резко отвечаю я.

— Вот. Присядь, — говорит Никко, указывая на скамейку в маленьком саду снаружи.

Я сажусь и тянусь к телефону.

— Вера. Что, черт возьми, здесь происходит? — слезы наворачиваются на глаза. Моргаю, чтобы их сдержать. — Я должна была выйти замуж за Тимура. Он странно себя вел за ужином, а этот мужчина… — я тычу пальцем в Виктора — …утверждает, что Тимур планировал убить меня и манипулировал всей ситуацией, чтобы это выглядело как спасение.

Вера, ее большие карие глаза увеличены за круглыми очками, смотрит на меня.

— У тебя есть основания думать, что он лжет?

Всегда прагматичная, моя сестра-ученый. Я тяжело вздыхаю.

— У меня есть основания верить, что он говорит правду?

Вера энергично кивает.

— Да, конечно. Потому что семья Романовых гораздо респектабельнее, чем Юдины. У Тимура долгая история довольно отвратительного поведения, Лидия.

Я скрещиваю руки на груди. На чьей она стороне?

— Если это так, почему тогда отец одобрил мою помолвку?

Взгляд Веры смягчается.

— Потому что это было выгодно ему, Лидия. Потому что Тимур мог обеспечить тебя финансово, и ты точно была бы недоступна для любых соперников как его жена. Но этот человек отсидел только один раз, и его записи показывают, что это было за жестокое нападение на невинную женщину.

Мне кажется, что человек, которого я знала, и человек, о котором они говорят, — это два разных человека. Но я видела это видео. Видела, как он обращался с мамой…

— Никко, как Юдин отреагировал, когда узнал, что Лидия не выйдет за него замуж? — спрашивает Вера.

Никко тяжело вздыхает.

— Он повел ее на ужин, и у нас есть видеодоказательства, что он взял с собой вещи, которые явно указывали на его намерения причинить ей вред и похитить ее.

— О Боже, — говорит Вера, ее глаза расширяются.

— У нас нет способа доказать, что Тимур это планировал, — резко отвечаю я.

— Лидия, эти парни не причинят тебе вреда.

Я поднимаю руки вверх.

— Они похитили меня! Дали наркотики! Связали!

Вера прикусывает губу и оглядывается через плечо.

— Никко?

— Было необходимо действовать быстро, чтобы спасти ее, — вмешивается Виктор. — Лев счел целесообразным добиться ее сотрудничества таким образом, который ему показался логичным.

Я поворачиваюсь к нему.

— Это так ты манипулируешь всеми своими пленниками? А?

— Нет, Лидия, — тихо говорит он. — Ты удостоилась чести стать первой.

Это не должно вызывать у меня никаких эмоций, но я не лишена определенного уровня испорченности…

— Слушай, Лидия, — говорит Вера. — Я просто хочу, чтобы ты… — Связь прерывается, и я на мгновение перестаю слышать.

— Вера?

— Черт, — бормочет Никко, когда экран гаснет. — Мы потеряли связь. Это последний раз, когда она ездит на такие мероприятия.

Он качает головой, выключает телефон и поворачивается ко мне.

— Это хоть как-то тебя успокаивает?

Я отворачиваюсь. Мне все еще не нравится, как все это произошло, но, похоже, у меня нет особого выбора. Что еще я могу сделать? Кто знает, где сейчас Тимур, и даже если малая часть того, что они о нем сказали, правда… Боже.

Я не хочу возвращаться к нему.

Но также и не хочу, чтобы мной манипулировали.

Может, они подговорили Веру. А может, и нет.

Передняя дверь с грохотом распахивается, и высокий мужчина с загорелой кожей направляется прямо к нам. Михаил? Кажется, его зовут Михаил.

Виктор напрягается рядом со мной.

— Ты собираешься разобраться с ней? — резко спрашивает он, обращаясь к Виктору. — Или это сделаю я?

Виктор встает, низкий рык раздается в его груди. Он поднимается во весь свой внушительный рост и скрещивает руки на груди.

— Лидия, познакомься с моим братом, Михаилом.

Я смотрю на него с ненавистью и стискиваю зубы.

— Приятно познакомиться, — резко говорю я, голос пропитан сарказмом.

Михаил игнорирует меня и смотрит на Виктора. Он так близко, что я вижу его раздувающиеся ноздри. На виске пульсирует вена.

— Не испытывай мое терпение, брат.

Виктор открывает рот, чтобы ответить, но Никко встает между Михаилом и Виктором.

Я чувствую напряжение, исходящее от тела Виктора. От него волнами исходит жар.

— Испытывать терпение? Мой долг — защищать женщину, на которой я собираюсь жениться?

Мое сердце сжимается. Что-то в том, как он это говорит, меня тревожит.

Михаил делает шаг ближе, Никко — как стена между ними. Клянусь, у кого-то из них сейчас лопнет сосуд.

— Ладно, ладно, успокойтесь, — говорю я, протискиваясь между грудой мускулистых тел. — Не нужно драться, мальчики. Боже.

Губы Никко дергаются, брови взлетают вверх.

— Ты совсем не похожа на Веру, но сходства определенно есть.

Пожимаю плечами.

— Да, и, достаточно сказать, что я могу сказать то же самое о твоих братьях, — поднимаю бровь. — Вы все не похожи друг на друга, но, кажется, питаетесь тестостероном и самоуверенностью.

Я тяжело вздыхаю и закатываю глаза.

— Честно говоря, жаль, что мы с Верой не общались больше в последнее время, — поворачиваюсь к Виктору. — Мы можем пойти внутрь? — смотрю на Михаила. — Чтобы он мог «разобраться со мной»? — Вкладываю в свой тон как можно больше издевки.

Виктор не причинил мне вреда, и я начинаю верить, что не сделает этого.

— Парни, — младший, тот самый мудак, который накачал наркотиками, стоит на ступеньках снаружи. — Только что позвонили. У нас в заложниках капитан Ледяного Братства.

— Где?

— На металлургическом заводе.

Чувствую, как рука Виктора сжимает мою руку.

— Ты переоденешься, а потом поедешь со мной. Я хочу, чтобы ты видела это. Каждую чертову секунду.

Они начинают действовать, а я смотрю на Виктора. Михаил отдает приказы на русском, явно злой, Никко занят телефоном, а другой парень исчез, вероятно, потому что у него нет желания умирать, и Виктор может убить его, если он будет дышать тем же воздухом, что и я.

Солгу, если скажу, что это не доставляет мне некоторого удовольствия.

— Мне нужна одежда, — говорю я, сглатывая. Теперь, когда мы одни, я начинаю нервничать из-за всего этого «разберемся с тобой».

Виктор смотрит на мою изорванную одежду, и его вечная хмурость углубляется.

Он переводит взгляд с меня на дом и обратно.

— Есть Харпер, жена Александра. Ария — жена Михаила. А еще Полина, моя сестра. Мы можем одолжить что-то у них.

Я смотрю на себя.

— Они такие же высокие и пышные, как я?

То, как его взгляд скользит по моему телу, заставляет меня сглотнуть. Его глаза пылают, и он облизывает губы. Мы не обмениваемся ни словом, но ощутимая волна эротического напряжения очевидна.

Черт.

Виктор облизывает губы.

— Никто не похож на тебя, Лидия.

Я игнорирую, как стучит мое сердце.

— Они меньше?

Он пожимает плечами.

Отлично. Я выхожу замуж за человека, у которого в семье одни супермодели. Меня передергивает.

Виктор протягивает руку к моим волосам. Прядь упала на лицо, затуманивая зрение. Он убирает ее за ухо.

— Пусть подождут.

— Кто?

Его взгляд прожигает меня.

— Все они.

Я смотрю на него, не моргая.

— Твои братья?

— Заложники. Мои братья. Нам не нужно тратить весь день, но мы можем пойти за тем, что тебе нужно, пока они ждут.

Он почти небрежно протягивает руку. Когда наши руки соприкасаются, между ними пробегает искра.

— Я пойду с тобой.

— Я не могу зайти в магазин в таком виде, — качаю головой я. Мама воспитала меня лучше.

— Тогда я отвезу тебя домой. До дома твоей матери отсюда тридцать минут.

Я отвожу взгляд, странно взволнованная. Моя мама достаточно добрая, но мы с ней не были близки много лет. Мой отец был тем, кто взял меня под свое крыло, хотя это мало что дало. Думаю, он видел во мне сына, которого у него никогда не было.

— У меня там больше ничего нет. Давно уже нет.

Он смотрит на меня, поглаживая подбородок.

— Я мог бы спросить Полину… она ближе всех и быстрее всего подберет что-нибудь. Дай мне попробовать.

Он достает телефон и отправляет сообщение.

Через минуту он качает головой.

— Не получится. Ее нет дома, и она вернется только через час.

Я смотрю на себя. Мне нужно выглядеть глупо только в первом месте, куда мы зайдем. После этого мне будет достаточно легко найти что-нибудь, чтобы надеть.

— Надень мою куртку, — говорит он в тот же момент, когда я произношу: — Я могла бы надеть что-нибудь из твоего.

Мои щеки краснеют, и он кивает.

— Решено. Держи.

Одним плавным движением Виктор снимает свою кожаную куртку и протягивает ее мне. Он не просто передает, а держит так, как джентльмен держал бы для женщины. Он приподнимает ее, чтобы я могла продеть руки в рукава.

Куртка теплая и пахнет кожей, заснеженными горами и дымным, древесным ароматом костра. Я отворачиваюсь, чтобы он не увидел, как вдыхаю этот запах.

Это кажется таким неправильным — позволять себе испытывать к нему влечение, но я не робот.

И Виктор будет… моим мужем. Я не позволяла себе задумываться о том, что это будет означать.

Мы идем вместе к машине. Молча, он открывает мне дверь.

В моей голове роится так много вопросов, что я едва знаю, с чего начать. Хотя Виктор пугает, и у меня есть ощущение, что еще даже не увидела и половины того, на что он способен, я начинаю чувствовать себя с ним немного спокойнее, чем с остальными.

Мы едем в тишине, пока он не паркуется у торгового центра.

— Какое-нибудь из этих мест подходит? — Виктор указывает на несколько бутиков. — Мы знакомы с владельцем.

Он указывает на место с туфлями на высоких каблуках и сумками в большой витрине. Это дорогое место. Моя семья была обеспеченной, но не настолько, как некоторые семьи, которые я знала. Более того, я уже давно независима и не беру их деньги. Поднимаю подбородок.

— Выглядит неплохо, но я верну тебе деньги. То, что у меня сейчас нет денег с собой, не значит, что у меня их нет вообще.

— Как бы не так, — качает головой он. — Ты мне ничего не вернешь.

Виктор открывает дверь машины и подходит к моей стороне, но я быстро открываю ее сама, не давая ему удовольствия сделать это за меня. Я все еще не доверяю ему.

Быстро выхожу из машины и иду с ним к маленькому бутику. Я нервничаю из-за того, что будет дальше, после того как оденусь, хочу поскорее закончить с этим.

Мне немного странно идти в бутик с ним. Он не из тех, кто вписывается в такие места. Мужчины, которые ходят по бутикам с женщиной, должны быть ухоженными и изысканными. Виктор настолько большой, что ему приходится наклоняться, чтобы пройти в дверь. Уже виднеется легкая щетина на его подбородке, и, когда мы заходим, женщина с ребенком в коляске резко вздыхает и уходит, не оглядываясь.

Да, он настолько пугающий.

— Мистер Романов, — к нам подходит высокая пожилая женщина, которая могла бы быть моей бабушкой. На ней серебряные шпильки, а волосы уложены в модную стрижку. Она носит бриллиантовые серьги, которые подчеркивают насыщенный синий цвет ее топа и юбки-карандаша. — Роза сказала, что вы придете. Надеюсь, вы не против, что я уже взяла на себя смелость подобрать несколько вещей, которые могут подойти для случая, так как знаю, что вы ограничены во времени.

Она протягивает мне руку.

— Меня зовут Опал. Очень приятно познакомиться.

Я беру ее теплую, уверенную руку и отвечаю на приветствие.

— Я Лидия.

— Приятно познакомиться, Лидия, — говорит она с неподдельной грацией, будто я королева Англии, а не человек, который только что зашел в ее дорогой бутик в потрепанном платье, накрытом поношенной кожаной курткой мужчины.

— Роза — друг семьи, — низким голосом говорит Виктор. Он кладет руку мне на поясницу и провожает меня вглубь магазина. — Она владелица и наш друг. Я написал ей. Она в Бостоне, но сказала, что Опал позаботится о тебе.

Киваю, позволяя себя вести, и быстро осматриваю бутик и одежду, которая здесь есть.

Он наполнен стеллажами с красиво сшитыми вещами, которые дышат изысканностью и комфортом. Они шикарны и неподвластны времени, с мягкими, высококачественными тканями и множеством землистых и нейтральных оттенков. Это не фабричная или быстрая мода, созданная для худых манекенов, а вещи, которые намекают на сдержанную роскошь, созданную для реальных женщин.

Честно говоря, мое место.

В глубине магазина примерочные просторные и уединенные. Там есть небольшая зона с кофеваркой, кружками и холодильником с охлажденными напитками. Виктор молча достает две бутылки воды. Он откручивает крышку с бутылки, прежде чем передать ее мне.

— Пей.

— Никакого вина? Я разочарована.

Виктор только сужает глаза на меня. Я не дура, поэтому пью. Мне это понадобится.

— Пожалуйста, выберите все, что вам понравится, — говорит Опал. — Вы обнаружите, что наша одежда сочетает в себе естественную роскошь, комфорт и универсальность, предлагая разнообразие размеров и стилей. Я оставлю вас и буду прямо за дверью, если смогу чем-то помочь.

Мои щеки краснеют, когда она говорит о разнообразии размеров.

—У нас есть plus sizes.

Я вздыхаю. Ладно. Мне не нужно пытаться втиснуться во что-то, что не создано для меня.

Смотрю на Виктора, ожидая, что он выйдет из примерочной.

— Ну? — говорю я, пожимая плечами. — Мне примерить это или как?

— Конечно, — говорит он, удерживая мой взгляд с вызовом в глазах, пока устраивается в кресле в углу. Кажется, что оно треснет пополам. Он выглядит так, будто пытается втиснуться в кресло, сделанное для ребенка.

— Виктор.

— Ммм?

Он допивает воду из бутылки. Я, должно быть, сошла с ума, потому что, то, как его кадык двигается, и вид огромной руки, которая делает бутылку крошечной, настолько беззастенчиво мужественны…

Отворачиваюсь.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь.

Вздрагиваю от того, как Виктор сминает бутылку, прежде чем выбросить ее в маленькую корзину для мусора.

— Я знал, что ты это скажешь, — говорит он, его глаза темные, как грозовые тучи зимним днем. — Я был снисходителен к тебе, Лидия. Дал тебе много свободы. К сожалению, ты потеряла привилегию на уединение, устроив пожар в нашем доме.

Не в моем доме.

В нашем доме.

Он выбрал слова намеренно.

— Это неправильно, чтобы ты наблюдал, как я переодеваюсь.

— Ты дала понять, что мне неправильно отходить, — он скрещивает свои массивные руки на груди, его бицепсы напряжены. — Мы теряем время, и это бессмысленно. Мы поженимся.

— Ради Бога, — ругаюсь я. — Ладно.

Сбрасываю его куртку и швыряю ее в него изо всех сил. Виктор ловит ее на лету и спокойно надевает обратно, его глаза не отрываются от меня. Я сглатываю и поворачиваюсь к зеркалу.

Ненавижу такие места. Зеркала на зеркалах под ярким светом, кажется, подчеркивают каждый изъян, бугорок и выпуклость. Я отвожу взгляд и беру пару джинсов и черные леггинсы. Черный цвет уменьшает.

— Что это было?

Оборачиваюсь, удивленно глядя на него.

— Что?

— То выражение лица, которое ты сделала. Ты посмотрела в зеркало, скривилась, а потом отвернулась.

— Правда?

Я сосредоточена на том, чтобы снять свою испорченную одежду и не смотреть на него, когда стою перед ним в одном нижнем белье.

— Ага.

Пожимаю плечами.

— Не знаю. Может, мне некомфортно раздеваться перед мужчиной, которого я едва знаю?

— Ммм.

Виктор не ведется на это.

Срываю с себя остатки одежды и бросаю их в кучу. Нам придется все выбросить. Поворачиваюсь к нему лицом. Я хочу вернуть хоть немного контроля, и, возможно, стоять перед ним в одних трусиках и ужасном бюстгальтере push-up с моими пышными грудями — это один из способов.

Я не ошибаюсь.

Намеренно наклоняюсь и поднимаю вешалку с пола. Когда смотрю на него, его взгляд пылает, глаза полуприкрыты, а румянец распространяется по шее, делая его и без того грубые черты лица еще более выразительными. Его челюсть сжимается — тонкий намек на потерю контроля, а дыхание становится чуть тяжелее. Воздух вокруг него кажется заряженным. Он двигается, мышцы на его больших руках напрягаются, будто он изо всех сил пытается сохранить самообладание.

Мое сердце бешено колотится.

Это сработало.

Я изо всех сил стараюсь не дрогнуть под жаром его взгляда, устремленного на меня с грубым, ничем не сдерживаемым желанием.

— Ты чертовски прекрасна. Теперь надень это, прежде чем я сделаю то, из-за чего мы опоздаем еще сильнее.

О Боже. Почему часть меня хочет, чтобы он это сделал? Почему часть меня желает этого?

Натягиваю джинсы, поворачиваюсь к зеркалу и пытаюсь их застегнуть. Слишком тесно. Живот выпирает, и пуговица не застегивается.

Отворачиваюсь, смущенная, и снимаю их.

Он молча наблюдает за мной.

Беру вторую пару, и происходит то же самое.

— К черту их. Леггинсы, — рычит он, протягивая мне пару черных леггинсов. — У нас нет времени. Я сам выберу, что ты наденешь.

Я не уверена, как это поможет нам выбрать быстрее, но ладно. Бросаю джинсы в кучу и натягиваю леггинсы. Они мягкие, роскошные и сидят на мне так, будто были созданы специально для меня.

— Ладно, неохотно признаю твою правоту, — говорю я с недовольным видом. — Но испортить леггинсы сложно.

— Полина так не считает.

Тянусь к блузке, но он шлепает меня по руке. Я отдергиваю руку, будто меня укусили, и от удивления у меня отвисает челюсть.

— Что я сказал? Сказал, что сам выберу. Веди себя прилично.

Открываю рот, чтобы возразить, но вместо этого вырывается: — Кто такая Полина?

Я что, ревную?

— Моя сестра. Она очень придирчива к таким вещам, как леггинсы. Недавно она устроила целую тираду на эту тему.

Он выбирает темную, кирпичного цвета блузку, чтобы я надела ее с леггинсами. Она стильная, с длинными рукавами, и была бы почти консервативной, если бы не глубокий вырез, подчеркивающий мою грудь. Ткань плотная, но хорошо тянется.

Натягиваю блузку и поворачиваюсь туда-сюда, разглядывая себя.

— Черт, я выгляжу потрясающе. Как генеральный директор, который всех порвет.

Вау.

Виктор кивает, его глаза по-прежнему горят. Одобрительно.

— Этого хватит.

— Лучше бы купить еще таких.

Я наблюдаю за его реакцией.

— Я буду это решать. Ты можешь подавать запросы, но закупками займусь я.

Фыркаю, упирая руки в бока, когда его телефон звонит. Это напоминает мне, что Тимур выбросил мой сотовый в окно, и мне нужен новый. Зачем он это сделал?

Виктор поднимает бровь.

— Ты можешь подавать запросы, но последнее слово за мной.

— Это что, 1920-е? Может, мне закурить Pall Mall и надеть каблуки? Сэр?

Виктор делает шаг ближе ко мне в тесной примерочной. Хотя она просторнее, чем большинство, он размером с медведя, а я — не фея, так что места для маневра нет.

— Сигарету пропустим, но каблуки? Да. Я добавлю их в список, — он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Ты можешь надеть только эти каблуки и повторить сэр.

Боже.

Он смотрит на часы.

— Но не сейчас. Нам нужно идти. Выходи в этой одежде.

Наклонившись, он срывает бирки и отвечает на звонок.

— Мы уже в пути.