Наказание

Смотрю на маму, не зная, что она собирается сказать. Все, что угодно, может оказаться правдой: возможно, я не ее настоящая дочь, что у отца был роман на стороне, и причина, по которой она уделяла больше внимания Вере, чем мне, в том, что отец запретил ей делать иначе.

Это может быть что угодно, но я отвлекаюсь на свое желание вырвать этот чертов трекер из своего тела.

Я хочу разжечь огонь настолько большой, горячий и мощный, чтобы он превратил все вокруг в пыль. Хочу сидеть и смотреть, как пламя поглощает мое прошлое, чтобы я могла свободно шагнуть в будущее.

Но сначала — этот чертов трекер.

Однако придется подождать. Выждать время.

Виктор смотрит на меня, на его лице читается беспокойство. Я отворачиваюсь, и мои глаза встречаются с глазами Веры. Мы обе обеспокоены состоянием мамы.

— Что случилось? — спрашиваю я маму. — Ты можешь сказать нам правду сейчас?

Она открывает рот, чтобы заговорить, ее руки сложены перед собой, но ее охватывает приступ кашля. Она пытается сдерживаться, но все ее тело сотрясается от кашля. Через минуту Вера уже на ногах.

— Мама, тебе нужно к врачу, — говорит она, качая головой. — Это ненормально. Ты нездорова. — На ее лице написано беспокойство, когда она обнимает маму и помогает ей сесть.

— Я в порядке, Вера, — слабо говорит мама. — Все эти переезды дали о себе знать. — Она смотрит на меня с бледной улыбкой. — Я уже не так молода, как вы двое, — машет рукой и качает головой. — Но это не важно. Нам нужно обсудить кое-что важное, — она выпрямляется и откашливается. — Пришло время. Лидия… ты наш первенец. И ты должна получить наследство после замужества. Из-за характера твоего наследства правила предусматривали, что ты должна выйти замуж за кого-то из Братвы. В то время мы не были в дружеских отношениях с семьей Романовых. Единственной возможностью был твой брак с кем-то из Ледяного Братства. Однако, когда я согласилась на твой брак с ними, я думала, что ты выйдешь за старшего брата, человека, которого много раз встречала и считала подходящим. Я понятия не имела, за кого ты выйдешь замуж.

Она складывает руки на коленях.

— Затем появилась семья Романовых. Благодаря браку Веры и Никко мы подружились. Я поделилась своими опасениями с матерью Виктора и Никко, Екатериной, и мы решили, что будет полезно для обеих наших семей, если ты выйдешь замуж за кого-то из Романовых. Мы думали, что ты могла бы выйти за Льва или Олли, так как… — она бросает Виктору извиняющийся взгляд. — Прости, Виктор, но ты меня пугал.

— Ты не одна такая, — бормочу я. Вера хихикает, а Никко кашляет в кулак. Виктор остается невозмутимым, слушая маму.

— Ничего страшного, — спокойно говорит он. — Продолжай, София.

— Тимур Юдин не одобрил эту новость. Я не знала тогда, что его адвокат был в курсе наследства, которое полагается тебе, Лидия. Когда я сказала ему, что помолвка расторгнута, он пришел в ярость. Моим охранникам пришлось вывести его с нашей территории, — она наклоняется вперед и смотрит мне в глаза. — В тот вечер он встретился с тобой за ужином. Он уже знал, что ты не выйдешь за него. Его намерением было причинить тебе боль. Если он не может получить тебя, то никто не сможет.

Она смотрит на Виктора.

— Ты должен найти его.

Виктор кивает.

— Я знаю, София.

— Возможно, тебе даже стоит устроить публичный разрыв. Что-то громкое. Если он подумает, что может воспользоваться ситуацией, он сделает это, — она качает головой. — Мне жаль, что тебе вообще приходится об этом думать.

Мама содрогается от глубокого вдоха.

— Юдин собирается сделать свой ход. Скорее всего, он уже планирует это. Не теряйте бдительности ни на мгновение. Он нападет, и скоро.

Она снова кашляет, все ее тело трясется. Вера встает и подходит к ней, хмурясь. Она ждет, пока мама перестанет кашлять.

— К какому врачу ты ходила? Что они говорят?

— Я была у врача в местной клинике. Ты же знаешь, я не люблю ходить к врачам по таким пустякам.

Вера хмурится.

— Они выписали тебе лекарства?

— Да. Они на кухне. Но, клянусь, Вера, когда я их принимаю, кашель только усиливается, и чувствую себя ужасно. Они совсем не помогают.

— Я сейчас вернусь, — говорит она, направляясь к кухне.

— Я пойду с тобой.

Тень Виктора нависает за мной.

— Я в порядке, Виктор.

— Знаю.

Я поворачиваюсь и смотрю на него с раздражением.

— Мне нужна минута уединения с сестрой, черт возьми.

— Это не вопрос ограничения твоей приватности. Ты знаешь это, — усмехается он. — Я буду стоять сзади, чтобы убедиться, что ты в безопасности.

Мы добираемся до кухни. Я вспоминаю, какой она была в детстве. У нас был персонал, когда отец был дома, но, когда он уезжал, мама отпускала их, и мы втроем справлялись сами. Мы пекли печенье и торты. Вузетка⁹ мамы — шоколадный торт с взбитыми сливками и шоколадной глазурью был моим самым любимым, одним из немногих напоминаний о ее польском происхождении.

— Это ненормально, Лидия, — тихо говорит Вера. — Это не лекарство от простуды или даже бронхита. Это препарат, который дают людям больным раком.

У меня кровь стынет в жилах.

— Что? — шепчу я. — Ты уверена?

Но это ее сила, ее талант. Вера знает медицину вдоль и поперек.

— Я уверена, — говорит она, качая головой. — Лидия…

— Почему она бы солгала нам?

— Возможно, она не хочет, чтобы мы знали. Может, она хочет довести тебя до алтаря.

Сестра обнимает меня. Я даже не знаю, что сказать или сделать. Виктор стоит неподалеку, но, думаю, он не слышит, о чем мы говорим. Он смотрит в окно на наш задний двор, словно погруженный в свои мысли.

— Ладно, слушай, мы не сможем исправить это сегодня. Сейчас мы вернемся туда и начнем планировать свадьбу.

Но я больше не чувствую себя уверенной в этом. Не чувствую себя уверенной ни в чем.

Я качаю головой и повышаю голос.

— Нет. Не хочу говорить о свадьбе. Я хочу найти Тимура и покончить с этим. Не хочу, чтобы это висело над моей головой. Я хочу, чтобы это осталось позади, — качаю головой. — Прости, Вера. Мне нужна минута. Останься с мамой, я скоро вернусь.

Распахиваю заднюю дверь, выхожу во двор и вижу, как Виктор следует за мной.

Я не смогла бы остановить его, даже если бы попыталась, так что позволяю ему. Но я не облегчаю ему задачу.

Нам нужно устроить публичное расставание.

Готово.

Насколько публичным это должно быть? Если Тимур где-то рядом или следит за домом моей матери, этого будет достаточно.

Я целенаправленно иду к тому месту, куда ходила в детстве. Если закрою глаза и вспомню, то до сих пор могу увидеть, как пролезала между досками забора и попадала в кемпинг. Я до сих пор чувствую запах костров, жареных зефирок, шипящих хот-догов и бургеров.

Смотрю на забор. Он все такой же ветхий, как и раньше, только теперь я, кажется, не смогу пролезть через него. Я подхожу к одной из стоек забора.

— Даже не думай, Лидия.

Устроить расставание. Устроить расставание. Я вкладываю в свой голос всю злость, разочарование и страх.

— Отвали, Виктор. Ты не можешь меня остановить. Я хочу побыть одна, — поворачиваюсь к нему лицом, мои эмоции настоящие. — Знаю, для тебя это чуждое понятие, но я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

— Лидия, — рычит он, но я вижу, что он сомневается, притворяюсь я или говорю серьезно. Его брови сдвигаются в беспокойстве, и он делает еще один шаг ко мне. — Я знаю, что нам нужно разобраться, но сейчас не время и не место.

Я фыркаю.

— А дом моей мамы — подходящее место? Давай устроим ссору при ней. Отличная идея.

Я отворачиваюсь и делаю еще один шаг к дыре в заборе. За ней виднеются тени сосен. Похоже, там мало людей.

— Меня тошнит от того, что ты ходишь за мной по пятам, — говорю я достаточно громко, чтобы слышал любой, кто подслушивает. — Меня тошнит от твоего контроля.

Часть меня верит в это, а часть знает… я жажду этого. Да. Это больно, извращенно и настолько далеко от чего-то здорового, что я даже не знаю, где начинается нормальность, но… это часть нас. Это часть того, кто мы есть.

— Лидия, — снова говорит Виктор. Он всего в шаге от меня, когда я поворачиваюсь и пролезаю через дыру в заборе. Он тянется ко мне, пытаясь схватить, но не может дотянуться.

— Дай мне пространство, — говорю я, и мой голос дрожит. Почему он дрожит? — Мне просто нужно немного времени.

— Я не пролезу туда, — рычит он. — Ты специально это сделала.

Конечно, специально. Я не могу напомнить ему сейчас, что нам нужно было устроить ссору. Кто-то может подслушивать.

— Мне нужно время, — повторяю я.

Виктор тянется ко мне, его глаза полны паники.

— Лидия! — кричит он, качая головой. — Ради всего святого, послушай меня. Ты не в безопасности. Эй!

Я клянусь, это часть игры. Он играет так, чтобы я вернулась к нему.

Я вернусь, но не сейчас.

Слышу треск ветки за спиной — кожа покрывается мурашками. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, есть ли кто-то за мной, но там никого. Только я. Только я в лесу, и больше никого. Качаю головой и оглядываюсь.

Я помню, как разжигала костер у этих кострищ. Жаль, что у меня сейчас нет ничего, чтобы сделать это снова, просто ради старых времен.

— Лидия! — кричит Виктор, но его голос становится тише, пока я ухожу от него. Он совсем забыл, что мы должны были это изобразить? Что мы должны расстаться?

Нам нужно вывести Ледяное Братство из тени.

Подхожу к кострищу и поднимаю с земли палку. Я рисую ею на пепле, и это кажется странно символичным.

Мне не стоит быть здесь одной; я знаю, что это небезопасно. Говорю себе, что останусь здесь всего на несколько минут, чтобы вспомнить прошлое. Я помню, каково это — быть вдали от всех. Недосягаемой. Как весь мир за этими заборами казался быстрым и громким, но здесь я словно возвращалась в прошлое и воссоединялась с частью себя, которая ждала.

Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Наклоняюсь, чтобы поднять еще одну ветку, как вдруг что-то черное покрывает мое лицо, и мир погружается во тьму. Я кричу, но звук глухой. Пытаюсь вспомнить все, что учила о самообороне, но мой мозг отказывается сотрудничать. Он кажется вялым и запутанным, пока я пытаюсь сообразить. Без кислорода чувствую себя полуоглушенной.

Я пытаюсь вспомнить, чему меня учил Виктор, но едва могу думать.

Всегда оставайся спокойной. Если потеряешь самообладание, ничего не исправишь.

У меня есть нож? Хватит ли у меня сил держать его?

Что, черт возьми, происходит?

Я справлюсь. Я могу это сделать.

Бью локтем того, кто держит меня, но мои глаза заволакивает туманом. Кричу и пытаюсь вырваться, но чьи-то руки крепко держат меня. Мне нужно выбраться.

Я не могу дышать!

— Отпусти меня! — пытаюсь крикнуть, но мой голос глухой, и я теряю сознание. — Отпусти меня! — говорю я тише, мой голос едва слышен. — Отпусти меня, — шепчу я.