Наказание

— Думаю, нам лучше отправиться к маме, — говорит Вера за кофе на следующий день. — Она должна вернуться сегодня из поездки и сможет обсудить финальный список гостей.

— Хорошая идея. Ты спрашивала Лидию?

— Нет, — хмурится Вера. — Я думала, она с тобой.

Я оглядываю комнату, будто Лидия может внезапно материализоваться из воздуха. Конечно, ее здесь нет.

Я бы знал.

Где, черт возьми, она?

— Должна была? — хмурится Никко с дивана.

— Вера, я думал, она с тобой, — резко говорю я. — Где она?

Следующее, что я понимаю, Никко уже стоит передо мной.

— Еще раз так поговоришь с моей женой, — рычит он.

Я отталкиваю его.

— Отойди, брат.

— Мальчики, мальчики, успокойтесь, — раздается голос Лидии, появляющейся из-за угла. — Что, черт возьми, происходит?

— Прекрасный принц потерял рассудок, потому что не мог тебя найти, — огрызается Никко.

После того, что произошло прошлой ночью, я почти ожидал, что она попытается сбежать. Не то чтобы у нее был бы шанс, с охраной на каждом выходе, слежкой за ней и трекером, о котором она пока не знает.

Я сказал ей прошлой ночью, когда она была согнута над столом, что отслеживаю ее. Но Лидия, вероятно, думает, что это только трекер на ее телефоне.

— Я проверяла Никиту́, — говорит она. — Так что подавайте в суд.

Ловлю ее взгляд, полный гнева.

— Даже не думай, — предупреждает она.

— Думать о чем? — бросаю вызов, поднимаясь и подходя к ней.

Она прищуривается.

— Я не уйду, не предупредив тебя, ладно? Я просто проверяла Никиту́, так что расслабься.

— Я говорила, что нам стоит поехать к маме, — говорит Вера. — Так мы сможем обсудить с ней финальные детали и уточнить все для свадьбы. Ты видела ее с тех пор, как вы с Виктором обручились?

— Нет, мы переписывались пару раз и говорили по телефону, но лично я ее не видела.

— Мы ожидаем нападение от Ледяного Братства, — говорит Никко. — Вы, девочки, готовы к этому?

— Да, конечно, — говорит Вера. — Лидия?

— Конечно, — огрызается она, ударяя кулаком по ладони. — Надеюсь, они попытаются.

На недавнем занятии по самообороне я показал ей, как пользоваться ножом. Это не так сложно, если знаешь, что делаешь, и не боишься резать мышцы и вены.

— Я хочу больше практиковаться с ножом, — говорит она. — Есть ли возможность это устроить?

— Недалеко от нашей штаб-квартиры есть место под названием «Тайный знак». Это частное место с манекенами для тренировок с ножом. Оно уединенное и по пути.

— Да, идеально. Мы можем заехать туда перед тем, как отправиться к маме?

— Она написала мне сегодня утром, что была там, — говорит Вера. — Хотя сообщение было странным. Ты с ней говорил?

Я бросаю на нее резкий взгляд.

— Может, она просто отвлечена из-за свадьбы. Мама так тщательно планировала свадьбу для Лидии… — Вера обрывает на полуслове, ее щеки краснеют. Она хотела сказать больше, но нам не нужно обсуждать предыдущую помолвку Лидии.

— Я отправлю машину, чтобы проверить ее, — решаю я.

Никко все еще смотрит на меня с ненавистью, вероятно, потому что я повысил голос на Веру. Господи, проблема не в Вере, а во всем, что угрожает безопасности Лидии. Казалось бы, он должен это понимать.

— Вытащи свои трусы из задницы и успокойся, — говорю я Никко. Он делает шаг в мою сторону, и Лидия качает головой.

— Хватит, — предупреждающе говорит она. Никко все еще наступает на меня. Я хватаю его за рубашку, поднимаю и спокойно ставлю обратно. — Я сказал, садись, Никко.

— Позови Льва, — огрызается он.

— Вы всегда такие? Эти дурацкие соревнования. Честное слово! — Лидия разводит руками.

Вера добавляет: — Я слышала, они даже спорят, у кого больше детей.

— Ну, это легко. Сделай мне тройню, и мы всех переплюнем, — говорит мне Лидия.

Неплохая идея.

Я нажимаю кнопку на телефоне, и Лев отвечает.

— Мы направляемся в «Тайный знак». Хочу, чтобы ты проверил Софью. Ты доберешься туда раньше нас, потому что сначала у нас будет небольшая остановка. Можешь сделать это для меня?

— Меня там нет, брат. Михаил отправил меня в Манхэттен на день.

— Черт. Алекс. Он, наверное, сможет.

— Может, пропустим стрельбище и поедем сразу к маме? — предлагает Лидия.

— Она не отвечает на звонки? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит Лидия. — Она никогда не отвечает на звонки или сообщения. Она своего рода… как это называется? Тот, кто ненавидит технологии.

— Луддит⁸, — подсказывает Вера.

— О, подожди, я только что получила сообщение от нее, — говорит Вера. — Она пишет: «Все в порядке, не беспокойтесь обо мне. Я буду здесь весь день. Когда приедете? С любовью, мама».

Она пожимает плечами.

— Похоже на маму.

Мы отправляемся на стрельбище, где тренируемся, и там есть большие манекены для практики с ножом. Мы повторяем все снова и снова, пока она не начинает тяжело дышать, ее лицо краснеет от напряжения.

— Как я справилась? — спрашивает Лидия, ее глаза горят.

— Я горжусь тобой. Если кто-то нападет, и у тебя будет нож, у них не будет шансов.

— У меня? Где их прятать?

— Я могу сделать маленький ремешок на ногу, ножны на поясницу или… есть много вариантов, и мы можем использовать несколько, если хочешь.

— Да, я бы хотела.

Когда мы выходим, раздается сигнал тревоги.

— Что? — спрашивает она, смотря на меня с подозрением. Она мне совсем не доверяет после прошлой ночи. Совсем.

— Металлоискатель.

— У всех проверяют оружие. Но это не имеет смысла, — говорит Лидия. — Ножи держишь ты, а не я. У меня их нет.

Черт. Это ее трекер.

Она смотрит на экран, который показывает, что вызывает срабатывание сигнализации.

Я замечаю момент, когда она понимает. Момент, когда она узнает.

— Он указывает на мою шею. Это та штука на моей шее, которую я считала укусом насекомого, да? Да?! — требует она.

— Слушай, ненавидь меня потом. Кричи на меня, что угодно. Нам нужно к твоей маме, и я хочу быть уверен, что ты в безопасности. Не делай ничего глупого.

— Замечательный двойной стандарт, мистер Романов, — рычит она. — «Не делай ничего глупого», но устанавливать что-то в мою шею, как будто я собака, — это нормально? Когда ты это сделал?

— Когда я впервые заполучил тебя, — сквозь зубы говорю я.

— Когда ты... заполучил меня? Я правда как собака. Виктор!

— Нет, это не так, Лидия, — говорю я, теряя терпение.

— Это ненормально! Это не нормально.

— Я удалю его, как только мы задержим твоего бывшего.

— Нет! — она царапает свою шею, ногти впиваются в кожу. На поверхности появляется кровь. — Ты знаешь, каково это — иметь какой-то инородный предмет в своем теле? Ты с ума сошел?

Я подхожу ближе к ней, ее фигура отбрасывает тень рядом с моей.

— Успокойся, Лидия, — говорю, стараясь сохранять голос спокойным и ровным. — Ты в безопасности со мной.

Она смотрит на меня с открытым ртом.

— В безопасности? Как я могу быть в безопасности, когда ты засунул в меня эту... эту штуку?

Ее глаза пылают гневом, руки сжаты в кулаки, дрожа, когда Лидия снова тянется к шее, пытаясь поцарапать ее.

Я протягиваю руку, но она вздрагивает и отворачивается от меня.

— Ты говоришь, что все ради моей защиты, но, возможно, это твой контроль. Ты думал об этом, Виктор? — голос наполнен сарказмом и яростью. Она отступает от меня, глаза мечутся к двери, явно оценивая шансы на побег.

— И то, и другое, — признаю я, мой голос низкий и грубый. — Ты не понимаешь, в какой опасности находишься. Ты умная девушка, но твой бывший жених — не просто нарциссический ублюдок. Он смертельно опасен. Мы не знаем, какие у него планы на тебя, и я не хочу рисковать, чтобы кто-то, особенно он, причинил тебе вред. На данный момент он хочет тебя исключительно из мести.

Ее дыхание становится прерывистым.

— Ты имеешь в виду, что не позволишь никому, кроме себя, контролировать меня. — Лидия качает головой, горько смеясь.

Я сжимаю челюсти.

— Я единственный, кто заботится о том, чтобы ты осталась жива.

Она стискивает зубы, ее щеки пылают, как огонь, которым она одержима.

— Это не забота обо мне. Ты одержим. Кто хранит салфетку, Виктор?

Делаю еще один шаг вперед.

— Называй это как хочешь. Ты знаешь, на чем мы стоим. Знаешь, что я знаю тебя лучше, чем кто-либо.

Она прищуривается.

— Ты думаешь, что знаешь меня. Но так ли это?

— Я бы знал, если бы ты позволила мне войти.

Она скрещивает руки на груди, ее тело напряжено от неповиновения.

— Лучше сгореть, Виктор.

Я резко качаю головой, мое терпение на исходе. В комнате царит напряжение, наша борьба воль очевидна. Так всегда будет между нами — грозы и огонь, вулканы и извержения. Но таковы мы.

— Виктор, — говорит Лидия, ее голос смягчается. — Я знаю, что тебе нужно защищать меня. Знаю, что случилось с твоей сестрой.

Я отворачиваюсь, не встречаясь с ней взглядом. Я не знаю, кто ей рассказал, но не стал бы скрывать это от нее. Просто не был готов.

— Я не могу быть контролируемой таким образом. Я чувствую себя, как в клетке.

Бросаю на нее томный взгляд.

— Это можно устроить.

Несмотря на ее гнев, я вижу, как ее зрачки расширяются, Лидия хватается за ключицу, розовый румянец появляется на щеках. Ей это нравится. Она может бороться со мной, но ей это нужно.

— Мне кажется, ты душишь меня, — говорит она тихим голосом.

Делаю шаг ближе к ней, обхватываю ее горло рукой и слегка сжимаю.

— Вот так? — мой голос звучит как рык. Под ее страхом и гневом кроется часть, которая тянется к этой интенсивности, к моей дикой, первобытной потребности в ней. Это темно, опасно и извращенно, и это пугает ее, но она жаждет этого.

— Не отвлекай меня, — говорит Лидия, но это последняя попытка сопротивления. Она хочет этого. Я знаю, что хочет.

Мой рот прижимается к ее в карающем поцелуе. Я сжимаю руку на ее горле, пока она не начинает задыхаться, и отпускаю только тогда, когда ее рот открывается. Она стонет, пытаясь оттолкнуть меня, но я усиливаю хватку, хватаю ее за задницу и притягиваю к себе. Когда мы отрываемся, оба тяжело дышим.

Опускаю руку и нежно провожу большим пальцем по ее затвердевшему соску.

— Это еще не конец, Виктор. Ты не можешь отвлечь меня сексом.

— Я не пытаюсь отвлечь тебя сексом, но и не буду притворяться, что не хочу этого так же сильно, как ты.

— Я не выйду за тебя замуж, пока ты не вытащишь это из меня.

— Я не вытащу это, пока Юдин не будет мертв и похоронен. — Мы смотрим друг на друга в битве воль.

— Я тебе не принадлежу, — огрызается она.

Я качаю головой с мрачной решимостью.

— Это мы еще посмотрим.

— Боже, ты, кажется, думаешь, что лучше всего найти его и разобраться с ним, — говорю я ей. — Тогда мы оба сможем спать спокойно.

Лидия раздраженно разводит руками.

— А сможем? А что насчет следующей угрозы? А что насчет следующего человека, который захочет причинить мне вред? Что ты тогда сделаешь, завернешь меня в пузырчатую пленку? Прикуешь к полу?

Она смотрит на меня с ненавистью, и я смотрю на нее в ответ.

— Я прикую тебя к полу, если это будет необходимо.

— Сексуально, Виктор, — сквозь зубы говорит она. — Совсем не токсично.

— Женщина...

Я запрокидываю ее голову и целую, молча умоляя сдаться. Понять. Принять.

Но когда я отрываюсь, она не встречается со мной взглядом.

Я зашел слишком далеко?

Мы встречаем Никко и Веру за пределами тира, Никко бросает на меня настороженный взгляд. Он не простил мне того, что я разговаривал с его женой не так, как он считает нужным. Пусть идет к черту.

Я в отвратительном настроении, и Лидия тоже. Протягиваю руку к ее руке, но она резко отдергивает ее. Брови Веры слегка приподнимаются от удивления, но я просто открываю дверь машины, и когда Лидия начинает садиться, я шлепаю ее по заднице, сильно.

— Эй! — восклицает она. Я наклоняюсь и целую ее в щеку.

— Веди себя хорошо. Ты не позволишь этому встать между нами.

Она садится в машину и захлопывает дверь. Вера болтает о планах на свадьбу, и Лидия участвует в разговоре, но я чувствую, что она сдержанна.

Не знаю, как объяснить ей, что для меня значит быть с ней. Я не знаю, как объяснить, как важно для меня сохранить ее в безопасности. Не знаю, стоят ли ее возражения того, что я точно знаю как правду.

— Твоя мама хочет знать, хочешь ли ты свечи на приеме, — говорит Вера, встречая мой взгляд в зеркале заднего вида.

— Да, — хором отвечаем мы с Лидией. Вера усмехается. Лидия отворачивается, глядя в окно.

— Хотите фотографа?

— Нет, — хором отрезаем мы. Лидия тяжело вздыхает и дуется, но я улыбаюсь, когда Вера записывает это в телефон.

— Музыка? Хотите музыку?

— Музыка было бы неплохо, — говорит Лидия. — А Виктор, наверное, сказал бы…

— Мне все равно. Делай что хочешь.

— Это я и хотела сказать, что ты так ответишь, — бормочет она.

— Значит, музыка, — говорит Вера, записывая.

Лидия отворачивается от меня, глядя в окно. Поездка к ее семейному дому проходит в основном в тишине, пока мы не оказываемся в нескольких милях от места.

— Помнишь, как мы бросали камни в тот маленький пруд за домом? — спрашивает она Веру, проводя ногтем по краю замка двери. — И как мама злилась, потому что наша одежда была вся в грязи и пятнах.

— Трудно забыть, — с улыбкой говорит ей сестра. Она поворачивает голову, чтобы через плечо поговорить с Лидией. — Маме было не так важно, это отец сходил с ума.

— М-м-м, — кивает Лидия. — И мы не хотели, чтобы он кричал на нее, поэтому начали надевать те халаты, когда шли к реке. Помнишь?

Вера громко смеется.

— О Боже, я помню. Как я могла забыть? Ты сказала маме, что это для художественного проекта.

Я качаю головой.

— Даже тогда устраивали проблемы. — Я сжимаю ее колено, но она все равно не смотрит на меня.

Если бы мы сейчас были одни, интересно, что бы она сказала.

Любопытство берет верх, и я достаю телефон.

Виктор: Ты все еще злишься на меня?

Лидия: Ты говоришь так, будто это моя вина.

Виктор: Теперь ты приписываешь мотивы. Серьезно? Ладно, ты все еще злишься?

Лидия: Да, Виктор. Я все еще злюсь. Ты пометил меня, как животное, и тебе даже не стыдно. Это очень больно и заставляет меня думать, что ты ничем не лучше того мстительного козла, от которого я сбежала.

Я сжимаю телефон так сильно, что костяшки пальцев белеют.

Виктор: Я не имею с ним ничего общего!

Она вздыхает.

Лидия: Так ты говоришь.

Виктор: Я люблю тебя! Он только хотел использовать тебя.

Лидия: А ты не хочешь использовать меня?

Виктор: Конечно, нет.

Лидия: Ты заставляешь меня чувствовать себя преданной и как в клетке.

Я хмуро смотрю на телефон, не зная, как ответить, когда она засовывает свой телефон в карман.

Видимо, разговор окончен. Я пытаюсь сохранять ясность ума, пытаюсь увидеть все с ее точки зрения.

Как я могу сделать так, чтобы Лидия чувствовала себя свободной… и при этом оставалась в безопасности? Это головоломка, которую пока не могу разгадать.

Качаю головой и не встречаюсь с ней взглядом, пока мы едем к ее семейному дому. Я проверяю зеркала заднего вида, проверяю телефон.

Не могу избавиться от ощущения, что за нами следят, но это преследует меня так долго, что стало почти привычкой.

— Мы почти на месте, — с улыбкой говорит Вера. — Я рада, что ты возвращаешься со мной, Лидия. Мы скучали по тебе. — Никко наклоняется и поправляет непослушную прядь волос. — И, думаю, не так уж плохо вернуться домой с мужем, — она хихикает. — Когда я впервые встретила его — а это было в последний раз, когда мы были здесь вместе, — я подумала, что он Джейсон Борн, словно сошел со страниц романов, только русский. Я даже не знала, что он говорит по-английски.

— Это было сделано специально, — с усмешкой говорит Никко.

Лидия качает головой, явно осуждая Никко. Она даже не знает половины правды.

И посмотри, как все обернулось.

По крайней мере, пока что Лидия не потребовала дистанции и не ушла от меня, но кажется, что она в одном шаге от этого.

Мы подъезжаем к дому. Я знаю его хорошо, ведь наша семья не переезжала из этого города, пока мой отец не начал обустраивать жизнь в Бухте. Это место, где выросла Лидия. То, что ей знакомо.

Я знаю, что передний двор — это то место, где она сидела, когда отец ее доставал и ей нужно было побыть одной. Там есть каменная скамейка на приличном расстоянии от дома, чтобы она могла выйти и побыть в одиночестве. Мама сделала несколько уютных изменений после того, как отец ушел, потому что, когда тот был дома, ему не нравилось то, что он называл «легкомыслием». Довольно странно слышать такое от человека, у которого была любовница в каждом крупном городе Америки и России.

Но я знаю ее укромные уголки в этом доме. У нее было маленькое место в недостроенном подвале, с бетонным полом, где она зажигала одну спичку за другой, пока отец не возвращался домой или мать не заставала ее. Оба останавливали ее, но с разными реакциями. Мать умоляла понять, зачем она это делает, а отец приходил в ярость, швырял и ломал вещи, иногда ударяя ее.

Ему не нужно было спрашивать, зачем. Он сам был причиной.

А внизу, у ручья, был небольшой вход в местный парк с кемпингами и зонами для пикника. Иногда она пробиралась туда и использовала гриль. Конечно, она никогда не готовила еду.

Лидия открывает дверь машины и хлопает ею за собой.

— Лидия.

Я не хочу, чтобы она шла впереди меня или сделала что-то необдуманное. Она оборачивается ко мне, сжав губы.

— Что?

— Подожди меня.

— Почему бы тебе не последовать за мной? — бросает она. Резкий ветер поднимается, напоминая мне о одиноких, суровых пустошах, о которых мы оба читали в «Грозовом перевале». Я понимаю, что наши отношения — бурные, наполненные страстью и напряжением — не так уж отличаются от их. Как Кэтрин, моя Лидия чуть не вышла замуж не за того человека.

Я тот, кто знает ее.

Я тот, кто любит ее.

Я тот, кто готов отдать за нее жизнь.

Тогда почему я не люблю ее достаточно, чтобы доверять ей? Чтобы дать ей хотя бы немного свободы? Говорю себе, что это не Лидии я не доверяю, а нашим врагам…

— Оставь меня, Виктор. Мне нужно время, — говорит она, когда я догоняю ее. — Я хочу поговорить с мамой и сестрой. Могу я сделать это наедине? Ты будешь рядом. Никто же не собирается похитить меня здесь, правда?

Пожимаю плечами.

— Понятия не имею. Все, что я знаю, это то, что на тебя нацелились, и для этого ублюдка нет ничего святого.

Вера звонит в дверь. Никто не отвечает.

— Странно, — задумчиво говорит она, прикусывая губу, прежде чем постучать. — У меня был ключ, но он не подходит. Мама, наверное, поменяла замки.

— Хорошая идея, учитывая, что Юдин на свободе, — замечает Никко.

— Да, но разве она не сказала бы мне?

Никко и я встречаемся взглядами. Он достает пистолет. Я предпочитаю в таких ситуациях свои кулаки. Вместе мы составляем хорошую команду.

Я закрываю Лидию собой. Она хмурится, сжав челюсти, но даже она не может скрыть страх в глазах. Она пишет маме сообщение.

Через несколько минут слышны легкие шаги. Мы ничего не видим, так как окна слишком высоко, даже для меня и Никко, но через мгновение слышим, как отпирают несколько замков. Мы напряжены, но через мгновение Софья Иванова открывает дверь и стоит, улыбаясь нам.

— Мама, ты нас напугала, — говорит Вера, качая головой.

— Почему? — спрашивает Софья, шире открывая дверь. — Заходите, заходите. Извините, если я не была на связи. Я не очень хорошо себя чувствовала, — она оглядывается через плечо. — Никко, зачем ты держишь пистолет? Вы кого-то ждете?

Ну… да.

Лидия хмурится на меня. Я только пожимаю плечами, пока она ведет нас в дом. Она обнимает обеих девочек по очереди, крепко держа их, прежде чем отпустить.

— Рада снова тебя видеть, Никко, — она крепко обнимает его, прежде чем повернуться ко мне. — А ты, должно быть, Виктор?

Она совсем теряется в моих объятиях, такая маленькая. Я обнимаю ее в ответ и задаюсь вопросом, почему она дрожит. Когда отпускаю ее, она отворачивается и кашляет в руку.

— О, нам есть о чем поговорить, — говорит она. — Пойдемте в гостиную.

Вера чувствует себя как дома в большой гостиной, направляясь к буфету.

— Ребята, хотите что-нибудь выпить? — спрашивает она.

— Я возьму вино, — говорит Лидия. — У мамы нет пива.

Я качаю головой. Хочу быть начеку. Никко тоже отказывается.

Коля сильно повлиял на нас.

Лидия садится рядом со мной, потягивая бокал игристого просекко.

— Мама, почему ты плохо себя чувствуешь? — спрашивает Вера, садясь рядом с Лидией.

— О, не знаю, — говорит она. — У меня этот кашель, от которого никак не могу избавиться, но скоро все пройдет, — ее улыбка исчезает. Она берет напиток, который дает Вера, и делает маленький глоток, будто чтобы успокоить нервы. — Хотя, честно говоря, Вера, я думаю, это стресс. Нам есть о чем поговорить.

Вера резко смотрит на мать.

— Что ты имеешь в виду, стресс? Какие еще симптомы у тебя? — она переходит в режим доктора Романовой.

Мать перечисляет свои симптомы, размахивая рукой, будто отмахиваясь.

— Я в порядке, Вера.

— Возможно, нет, — с недовольством говорит Вера. — И почему у тебя стресс?

София открывает рот, чтобы заговорить, но затем закрывает его. Она сглатывает. Меня поражает, насколько глаза Веры и Лидии похожи на ее. В то время как Вера стройная и с налетом «безумного ученого» из-за ее растрепанных волос и очков, которые она иногда носит, а Лидия — это изгибы и женственная притягательность с изрядной долей сарказма, все три женщины имеют сильное сходство.

Она встает, начиная ходить по просторной гостиной. Атмосфера здесь спокойная, с современной мебелью нейтральных тонов, чистыми линиями и большими окнами, впускающими яркий свет, но сейчас здесь все что угодно, только не спокойно.

Она поворачивается и смотрит на Лидию.

— Я была не совсем честна с тобой.