Наказание

Девять лет назад

— Он не знает своей силы, Станислав, — сказала мать, ее голос дрожал, а руки были подняты перед собой. — Послушай меня. Он не знает своей силы.

Отец был в пижамных штанах, халат затянут на талии. Ему только трубки не хватало, чтобы завершить образ. Это был человек, которого вытащили из сна ради встречи с полицией. Еще один год. Всего один год, и я стану совершеннолетним. Как только это случится, я уеду.

Мигающие огни полицейских машин постепенно исчезли.

— Он всегда использует эту отговорку, — усмехнулся отец. — Он знает свою силу уже много лет.

— Это не отговорка! — умоляла мать. — Послушай меня!

Я сидел на стуле, уставившись в пустую стену камина. Мы никогда не разжигали в нем огонь, потому что отцу это не нравилось. Мне хотелось думать, что он не любил тепло. Взгляд отца устремился на меня, вены на шее набухли, а кулаки сжались по бокам. Он хотел причинить мне боль, но в последний раз, когда он попытался, я отразил его удары.

Теперь он был настороже.

Вместо этого отец стал провоцировать меня. Он смотрел на меня, его глаза полны презрения.

— Что на этот раз? Кто-то перебил тебя, когда ты говорил? Кто-то занял твое парковочное место? Кто-то поцеловал девушку, которая тебе нравилась?

Я сжал кулаки и молчал. Он провоцировал меня. Знал, что я не мелочусь с насилием. Правда была в том, что он использовал меня, когда это было ему выгодно, оправдывая свои собственные жестокие методы. Я был его секретным оружием.

Я не отвечал, потому что отец хотел — ссоры. Если бы он смог вывести меня из себя, то ударил бы. Легко оправдать наказание, если я реагирую. Сложнее, когда молчу. Я отвел взгляд от него, устремив глаза на холодный камин.

— Станислав, — снова заговорила мать, ее голос звучал умоляюще.

— Отвечай мне! — заревел отец. Его шаги гулко приближались. Мои братья, Михаил и Никко, услышали, что происходит. Я видел, как они прятались на лестнице, готовые защитить меня. Сердце сжалось в груди. Они были готовы вступиться за меня, если понадобится, но все знали, как усложнялась ситуация, когда мы защищали друг друга из-за пустяков. Тем не менее, братья были на моей стороне.

Но мне они были не нужны. Я был абсолютно спокоен за то, что сделал сегодня.

Я отомстил тем подросткам, которые обидели Лидию. У меня не было ни капли сожаления. Тот, кто начал это, был лишь первым в моем списке. Новости уже распространились, шепотки пошли среди школьников, а слухи дошли даже до местной церкви.

Кто-то называл меня демоном, другие — ангелом возмездия, вестником справедливости. Я принял это. Я уничтожу зло.

— Исчезни из моей жизни, — сказал отец, его голос дрожал от ярости. — Ты не более чем проклятие. Бич, чтобы наказывать меня.

Проклятие.

Бич.

Я не ответил.

— Отвечай мне! — прокричал он.

Отец сделал шаг ко мне, но мать встала между нами.

— Нет! Хватит, — сказала она, ее голос дрогнул. Всего месяц назад он отправил Александра в больницу со сломанной челюстью из-за пустякового недоразумения, которое легко можно было исказить, будучи нарциссом.

На этот раз я увидел решимость в глазах матери.

Я не винил ее. Моя мать, женщина с твердой волей, была настолько сломлена, что ей приходилось тщательно выбирать, когда вмешиваться. Если бы она этого не сделала, это обернулось бы против нее, и остальные бы пострадали.

— Уйди с дороги, — прошипел он.

Она покачала головой, и ее волосы выпали из заколки, рассыпавшись по тонким плечам, пока она стояла на своем.

— Пошла вон.

Отец поднял руку, чтобы ударить ее.

Я вскочил на ноги и схватил его за рубашку. Мне потребовалось все самообладание, чтобы удержаться от того, чтобы швырнуть его в холодный, пустой камин.

Глаза отца расширились от страха. Я отпустил его, и тот отступил, ошеломленный.

Осознание ударило меня, как удар в живот — я был тем, кого боятся. Мой размер заставлял людей сжиматься от страха.

Это наполнило меня смесью гордости и грусти. Я не до конца понимал почему.

— С меня хватит тебя, — плюнул отец, его голос был пропитан презрением. — Ты для меня мертв. Пусть Коля разбирается с тобой.

Облегчение и грусть переплелись, даже несмотря на то, что кровь стучала в висках, и мне хотелось ударить его, хотя бы раз, не теряя при этом своей руки и положения в семье.

Отказ отца больно ранил, но я приветствовал перемены. Теперь это был мой путь, по которому я буду идти с гордостью и решимостью.