Наказание

Первая половина пути домой проходит в тишине. Тяжесть произошедшего висит в воздухе. Обычно яркие глаза Лидии затуманены смесью растерянности и чего-то, что я не могу понять. Может, принятия? Не знаю. Но я знаю, что должен все исправить.

— У тебя есть врач, к которому можно обратиться? — спрашивает она, ее голос нарушает тяжелую тишину.

— Мне не нужен врач.

Лидия берет мою правую руку и аккуратно кладет себе на колени. Рука в крови и синяках от побоев, которые должны были произойти. Лидия не вздрагивает и не отстраняется, и эта твердость в ее прикосновении неожиданно успокаивает меня.

Сегодня она наблюдала, как я избиваю мужчину, а затем перерезаю ему горло прямо перед ней. Это было жестоко. Это было беспощадно.

Это было необходимо.

Я видел шок в ее глазах, но она не отвела взгляд. Почему она не испугана сильнее? Почему не убегает от меня?

Бросаю на нее взгляд, тяжело вздыхая.

— Ладно, тогда я сама тебя приведу в порядок. Скажи, у тебя есть аптечка?

— Да, детка, — отвечаю я, и это слово проскальзывает само собой.

Лидия вздрагивает и придвигается немного ближе ко мне, этот маленький жест вызывает волну тепла в груди. Солидарность, которой я не ожидал и на которую никогда не надеялся.

— Что теперь будет? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне, в ее глазах читается неуверенность.

— Я отвезу тебя домой. Мы приведем себя в порядок, поужинаем и ляжем спать, — пожимаю плечами, стараясь звучать непринужденно. — А завтра будем планировать нашу свадьбу, — отпускаю ее руку и провожу ладонью по лбу, чувствуя, как адреналин все еще бурлит в венах. — После такой ночи мне нужно дать этому выйти.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Лидия, ее голос мягкий, но настойчивый.

Мои глаза сосредоточены на дороге.

— Когда я убиваю, когда позволяю этой части себя взять верх, это не так легко выключить. Это как… как двигатель, который работал на полной мощности и вдруг резко останавливается. Энергия, сила — они не исчезают просто так. Они должны утихнуть, иначе поглотят меня.

Лидия сглатывает, пытаясь осмыслить вес моих слов. Ее принятие этой части меня приносит странное чувство облегчения.

— Понятно. Так что тебе нужно делать? — спрашивает она, ее голос спокоен.

— Мне нужно постепенно успокоиться. Нам нужно постепенно успокоиться. Это значит, что я не хочу много говорить или делать что-то за пределами привычного. Это мой способ справляться, чтобы все не выплеснулось наружу.

— Тебе нужен последующий уход? — говорит она с легкой насмешкой в голосе, пытаясь разрядить обстановку.

Я тихо рычу.

— Откуда, блять, ты знаешь, что такое последующий уход?

— Ладно, ладно, не меняй тему, — серьезно говорит она.

Ее понимание вызывает дрожь, но Лидия продолжает.

— Хорошо, Виктор. Я поняла. После чего-то напряженного мне нужно пойти на прогулку или что-то в этом роде. Хотя, если честно, я никогда не делала ничего подобного.

Киваю, и что-то, может, благодарность, согревает меня, прежде чем отворачиваюсь, чувствуя, как напряжение в плечах постепенно спадает.

— Честно говоря… ну, я никогда не делала того, что сделал ты, но у меня бывали моменты сильного… — она отводит взгляд и не вдается в подробности, но я точно знаю, о чем она говорит. Знаю, что ее арестовывали, и время в школе-интернате было больше похоже на исправительный лагерь, чем на школу, из-за ее пороков.

— Что тебе помогает? — спрашиваю я.

Она вздыхает.

— Горячий душ. Иногда выпить, но это мой наименее любимый способ справляться. Травка, — она смотрит в окно, замолчав. — Секс. А тебе?

Мое зрение на мгновение затуманивается, но я отмахиваюсь. Секс.

Чертов секс.

Ее откровенность удивляет, но это именно то, что мне нужно. Я крепче сжимаю руль, зная, что сегодня вечером мы оба найдем свои способы справиться — постепенно успокоиться и встретить все, что будет дальше, вместе.

— Что-то из этого, а иногда я тягаю железо. Иногда мне просто нужно проспать несколько часов.

Я не говорю ей, что секса нет в моем арсенале.

Прошло уже как минимум пять лет. Да, некоторые назвали бы это засухой для таких, как я. Но секс с кем-то другим был бы как лизание асфальта в попытке утолить голод. Никогда.

— Я хочу сказать, что мне жаль, что ты это видела, — начинаю я. — Но я не хочу врать тебе, Лидия.

Она кивает и сглатывает.

— Ты думаешь, он врал?

— Нет. Иначе я бы не убил его.

— О, — тихо говорит она. — Верно.

У меня возникает внезапное желание что-нибудь сломать.

Если Лидия даже допускает малейшую мысль о том, что Юдин заслуживает хоть каплю снисхождения…

Черт.

Когда доберусь до него… Не думаю, что она сможет смотреть на меня в тот момент.

К тому времени, как мы возвращаемся в мой дом, уже поздно. Лидия устала, и я тоже, но я чертовски голоден.

— Кажется, мы ничего не ели с завтрака, и я голоден как волк. А ты?

Она кивает.

— Я бы сейчас буквально оторвала ножку от твоего стола и съела ее с кетчупом. Может, даже без кетчупа.

Я улыбаюсь. Приятно улыбаться. Приятно снова становиться человеком.

— Ты любишь пиццу? — я только что сказал ей, что не буду ей врать. Это ложь? Я пытаюсь быть вежливым и не пугать ее до чертиков. Потому что точно знаю, что пицца — одно из ее самых любимых блюд. Особенно нью-йоркская, с мясом. Это почти нечестно, как много я о ней знаю и как легко смогу использовать это в своих интересах.

Смотрю на Лидию. Ее волосы растрепаны, лицо испачкано слезами, грязью и кровью. Ей нужно привести себя в порядок так же, как и мне.

— Как, блять, на тебе оказалась кровь?

— Ты много… разбрызгивал?

Я смеюсь себе под нос, но не отвечаю.

— Ладно, мы закажем еду, а потом ты отправишься в душ.

Она смотрит на меня искоса.

— Ты лично помоешь меня, сэр?

Черт. Что там произошло?

— Может, я старомодный человек. Может, я считаю, что не должен прикасаться к тебе, пока мы не поженимся. — Подъезжаю к своему дому и паркую машину. — Не трогай свою дверь.

Думаю, я заслужил хотя бы эту маленькую крошку.

Интересно, будет ли Лидия давить на меня. Наблюдаю, как она сидит, сложив руки на коленях. Когда подхожу к ее двери, она тянется к ручке. Я стою с другой стороны. Наши взгляды встречаются, но она не открывает дверь. Кажется растерянной, не зная, что делать дальше.

Хорошо. Я хочу, чтобы она хотя бы продолжала гадать, стоит ли мне противоречить.

Открываю дверь и протягиваю руку к ее руке. За это короткое время это уже стало привычкой.

Мне нравится ощущение ее руки в моей. Лидия не доверяет легко, но это малейший жест, который дает мне немалое утешение. В этот короткий момент, когда ее рука лежит в моей, а пальцы переплетены, она не сможет уйти от меня. И никто не сможет ее забрать.

Здесь тихо, вдали от всех. Маленький уголок спокойствия в городе. С порога видно яркие огни Манхэттена вдалеке.

Моя семья владеет этим районом Нью-Йорка, известным как Бухта. Предприятия платят нам за безопасность, и мы обеспечиваем работой более двух третей местных жителей. Это сильный ход, который хорошо нам служит.

Интересно, каково ей снова оказаться в Нью-Йорке.

Дом ее семьи находится в тридцати минутах отсюда, но она не провела там свое детство.

Открываю дверь и касаюсь приложения на телефоне.

— Нью-йоркская пицца, — говорю ей. — Мне нравится с большим количеством мяса. Колбаса, бекон, пепперони. Красный соус, никакого этого белого соуса. Заказывай что хочешь.

На этот раз я не просто пытаюсь ее ублажить. Правда в том, что я ем так с тех пор, как впервые ее увидел.

Кладу ее в корзину и передаю ей свой телефон.

Когда мы входим в прихожую, там темно. Я не включаю верхнее освещение. Благодаря дистанционному наблюдению знаю, что в доме все в порядке, как я и люблю. Я отправил бригаду уборщиков на место, где она устроила пожар, но, к счастью, ущерб был минимальным, и никто бы не догадался, что произошло.

— Мне больше ничего не нужно. Все выглядит нормально, — тихо говорит она. Она не хочет признавать, что это ее любимое.

— Они известны своим домашним мороженым. Это может помочь… снять напряжение.

Лидия обожает мороженое больше, чем шоколад или выпечку, или что-то в этом роде. Она бросает на меня косой взгляд.

— Ты хочешь меня откормить?

Нет, детка. Ты, блядь, идеальна. Тебе не нужно ничего менять.

— Не будь смешной. Ладно, я хочу мороженое; я закажу.

Беру телефон и добавляю два горячих фандж-сандэя, огромную порцию картошки фри и салат, просто чтобы успокоить ее совесть. Я знаю, что ей нравится. Нажимаю кнопку и оформляю заказ.

— Еда будет через тридцать минут. Пойдем, примем душ.

Лидия направляется в душ, но ее плечи опущены. Прежде чем добирается до ванной, поворачивается, садится на кровать и закрывает лицо руками. Ее плечи дрожат, и я не могу понять, плачет ли она.

Смотрю на Лидию, не зная, что делать. Адреналин все еще бурлит во мне. Я не остыл.

— Ты в порядке?

Не знаю, что думать об этом. Не знаю, как ей помочь. Осторожно протягиваю руку, чтобы положить на ее плечо.

На этот раз она не вздрагивает и не отворачивается, но и не отвечает на мой вопрос.

— Ты иди первым, — дрожащим голосом говорит она. — Прими душ, а я пойду после тебя.

Лидия играет со мной? Пытается выбраться из этой комнаты, чтобы снова попытаться сбежать? Вряд ли, но я не собираюсь рисковать.

Качаю головой.

— Нет. Ты либо идешь со мной, либо идешь одна.

Ее плечи опускаются. Я хочу, чтобы она почувствовала себя лучше. Мне ненавистно, что Лидия расстроена, и я знаю, что имею к этому отношение.

— Ты почувствуешь себя намного лучше после душа и еды.

Наконец, с глубоким вздохом она поднимается на ноги.

— Думаю, это разумно. Я не знаю, как мне относиться к тому, что ты будешь принимать душ в одной ванной комнате со мной. Знаю, что мы собираемся пожениться, но я не доверяю тебе. Мы почти не знаем друг друга.

— Знаю. Я не сказал, что пойду с тобой. Иди. Прими душ. Но я не оставлю тебя одну. Мы поженимся через несколько дней, Лидия. Чем быстрее мы привыкнем друг к другу, тем лучше.

— Справедливо.

Она встает и потягивается, прежде чем начать снимать одежду. Я отворачиваюсь, но ее голос останавливает меня.

— Нет. Мы ведь собираемся пожениться, верно? Зачем отворачиваться? Это только трата времени и игры. Это я. Вот на ком ты женишься. Давай посмотрим, что ты думаешь.

Ее голос жесткий. Вызывающий. Я украл женщину, сотканную из огня и льда, и не должен был ожидать меньшего.

Не отрывая взгляда от меня, Лидия снимает через голову красивую блузку кирпичного цвета, теперь мятую и испачканную.

— Надеюсь, это все отстирается. Мне бы очень хотелось надеть ее снова.

Неважно, отстирается или нет. Я куплю ей другую. Я, черт возьми, найму кого-нибудь, чтобы сшить ей новую, если понадобится.

Она стоит передо мной, ее пышное, соблазнительное тело заводит меня до безумия. Может, мне и не нужно сбрасывать напряжение. Может, просто наблюдать за ней достаточно, чтобы отпустить всю эту хрень.

Ее бюстгальтер нежного розового цвета приподнимает округлую грудь. У нее прелестный животик, и я ловлю себя на мысли, как укладываю ее на спину, чтобы поцеловать его и провести языком, прежде чем попробовать еще больше.

Мы дойдем до этого.

Делаю шаг к Лидии, даже не осознавая этого. Замираю, ее взгляд все еще прикован к моему.

Затем она тянется к поясу своих леггинсов. Ее пальцы с длинными кроваво-красными ногтями, цепляются за него, прежде чем она начинает их стягивать. Я сглатываю, когда Лидия сдвигает их с пышных бедер и стройных ног. Голод разгорается в груди, жажда, которую еда не утолит.

Она складывает леггинсы и кладет их рядом с блузкой. Я стою перед ней, разглядывая ее идеальное тело. Не могу поверить, что она моя.

Моя.

Касаюсь ее плеча и провожу подушечкой большого пальца по коже.

— Ты чертов шедевр. Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Когда она открывает рот, вероятно, чтобы возразить, я качаю головой.

— И даже не смей мне перечить. Если ты скажешь хоть одно унизительное слово о своем теле, я перекину тебя через колено и отшлепаю, пока не взмолишься остановиться и не признаешь, что ты чертовски прекрасна.

— Ты бы не стал, — шепчет Лидия, но жар во взгляде говорит мне, что часть ее надеется, что я это сделаю.

Смотрю в глубину ее глаз и провожу пальцами по волосам. Наклоняюсь и целую висок.

— Обещаю, я бы сделал это, так что не проверяй. Давай приведем тебя в порядок. Еда скоро будет.

— Так секс не в твоем арсенале средств, чтобы спуститься на землю после такого? — шепчет она.

Целую ее в щеку и разворачиваю к ванной.

— Думаю, нам придется это выяснить.

Включаю душ.

— Хочу, чтобы ты мне доверяла. Я не собираюсь пользоваться тобой. Обещаю. Ты зайдешь в душ и не выйдешь, пока я тоже не приму душ.

Лидия смотрит на одежду.

— Твоя домработница стирает?

Качаю головой.

— Я не доверяю людям такие вещи.

— Очень мило. Мужчина, который может сам о себе позаботиться. Я впечатлена.

Я не поддаюсь на провокацию. Открываю дверцу душа и киваю.

— Заходи.

Когда она заходит в душ, звонит дверной звонок. Слышу его отсюда и быстро открываю камеру на телефоне. Я не вижу Лидию, только ее силуэт через матовое стекло, но она пытается посмотреть на меня.

— Еда?

Я киваю и нажимаю кнопку на телефоне.

— Оставьте у двери. Спасибо.

Лидия снова ищет мой взгляд.

— Мне нужно еще пару минут. Хочешь пойти забрать еду?

Уголок моих губ подергивается.

— Хорошая попытка, Лидия.

— Серьезно, холодная пицца невкусная.

Она явно проверяет меня. Она бы ела холодную пиццу прямо из холодильника. Это одно из ее любимых блюд.

— Она останется горячей еще некоторое время.

— Тебе все равно нужно принять душ. А я умираю от желания побрить ноги, — она смотрит вниз. — Ладно. Слушай, Виктор. Ты будешь моим мужем, хочешь ты этого или нет, и мы оба голодны. Давай уже заходи в душ со мной.

Лидия не такая, как другие девушки. Другие бы дрожали от страха, оставаясь наедине с мужчиной, которого почти не знают. Но Лидия любит жить на грани. Ей нравится бояться. Я собираюсь использовать это в своих интересах.

— Ты уверена в этом?

Мой голос низкий, хриплый. Я не могу сдержать возбуждение при мысли о том, чтобы быть рядом с ее наготой и разделить с ней душ.

Лидия хмурится, поворачиваясь так, чтобы вода стекала по ее плечам и спине.

— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы предотвратить наш брак?

— Нет.

Ее голос тверд.

— Так что мы будем делить фамилию, кольца и постель. Тогда да, я уверена. Мы можем разделить душ.

Опять эта грань. Член пульсирует. Я не могу дождаться, чтобы приручить эту женщину.

— Этот душ достаточно большой, чтобы вместить всех твоих братьев.

Рычу, прежде чем успеваю осознать свою реакцию, а она громко смеется. Это музыка для моих ушей.

— Я не говорю, что хочу делить душ с твоими братьями так же, как и ты. Не говорю, что они должны. А просто говорю, что они могли бы. Так что расслабься.

Снимаю одежду и бросаю ее в корзину для белья.

— Мне нравятся мужчины, которые поддерживают порядок.

— Правда? — спрашиваю я, открывая дверь душа. Пар окутывает кожу. — Так мой дом соответствует твоим требованиям? Он достаточно чист для тебя, ваше величество?

Лидия чрезвычайно аккуратна и ненавидит, когда что-то не на своем месте. Даже перед тем, как начать работать, она всегда убирает свое пространство. Ее машина безупречна.

Когда я узнал, что она приедет сюда, то нанял целую команду, чтобы убрать мой дом сверху донизу. Хотя у меня уже есть домработница, мы провели полную глубокую уборку вплоть до подвала.

— Да, мне это нравится.

Лидия заканчивает ополаскивать волосы и поворачивается ко мне.

— Боже мой, — говорит она, качая головой. — Сколько ты жмешь?

— Например, как часто? Или какой вес?

Она качает головой.

— Неважно. Я все равно не пойму. Не представляю, как это — жать пятьдесят или тысячу фунтов. Твое тело говорит само за себя.

— Правда? — я смотрю на свое тело. — И что оно говорит?

Все следы юмора исчезают. Она смотрит с макушки моей головы, вниз по шее, потом на плечи. Жар ее взгляда скользит по моей коже к мощной эрекции, сильным бедрам, вниз по ногам.

— Твое тело выглядит так, будто его отточили как инструмент пыток. Совершенство, — она облизывает губы и сглатывает. — Оно говорит, что ты обучен убивать.

Лидия не ошибается.

Я захожу в душ.

— Оно также говорит, что ты невероятно возбужден, — шепчет она, почти удивленно.

— Тебе правда нужно было увидеть мой стояк, чтобы понять это?

Сегодня вечером я лягу спать с худшим случаем синих яиц в моей жизни.

Черт возьми.

— Честно? Нет. Из всего, в чем я сомневалась насчет тебя и меня за это короткое время, что я тебя знаю, твое влечение ко мне не было одним из них.

И все же она позволяет мне держать ее за руку. Она позволила мне утешить ее. Лидия может бояться меня, но, если это так, она хорошо это скрывает.

Я беру кусок мыла и тру им спину. Быстро моюсь и ополаскиваюсь.

Чувствую, как она наблюдает за мной, как ее дыхание сбивается, и отводит взгляд.

Я хочу прикоснуться к ней. Хочу почувствовать ее. Хочу, чтобы она прикоснулась ко мне.

Лидия наклоняется, тянется за кондиционером, который Полина купила для нее. Ее рука касается моей, и мне приходится задерживать дыхание, чтобы оставаться на месте. Чтобы удержаться от того, чтобы схватить ее и трахнуть прямо здесь, в душе, спустя несколько часов после того, как взял ее в плен.

Сглатываю, адреналин заставляет кровь пульсировать в венах.

— Видишь? Это легко читается. — Лидия поворачивается и смотрит на меня, ее густые ресницы усеяны каплями воды. Она приближается ко мне. — Боже, так много вещей, которые я хотела бы знать.

— Ты можешь спросить меня о чем угодно.

— Правда?

— Ммм.

— Ты говоришь по-русски? — спрашивает она по-русски. — Я всегда хотела, чтобы мужчина говорил со мной по-русски.

— Konechno, ya govaruy. Почему ты хочешь, чтобы я говорил по-русски?

Лидия опускает голову и делает шаг ближе.

— Мне это кажется сексуальным. Я всегда представляла, что мой муж будет говорить со мной на моем родном языке. Думаю, это моя русская кровь. Что-то во мне отзывается на это.

— Тогда почему ты сейчас не говоришь по-русски?

Она пожимает плечами и не отвечает.

— У тебя было много женщин?

Кажется, это разумный вопрос для человека, который станет твоим мужем.

Она делает шаг ко мне и тянется за куском мыла в моей руке.

— Нет. Несколько, но им ничего от меня не нужно было.

Я вкладываю в эти слова целый мир смысла, не зная, как она их воспримет.

Без слов она моет мои плечи, шею и грудь.

— Ты не спросишь, сколько мужчин было у меня? — качаю головой.

— Мне это не нужно. Все, что мне нужно было знать, это то, что ты считала Юдина достойным твоего времени и внимания. Я это исправлю. Он не любил тебя и не был тебя достоин.

Ее глаза вспыхивают, и она фыркает.

— И это выглядит как настоящая любовь? Это и есть настоящие чувства, да? Кого ты обманываешь, Виктор?

Я снова качаю головой.

— Тебе нужно знать, что я ненавижу его и убью. И не буду врать тебе об этом. Думал, ты уже поняла, кто он такой.

Лидия отворачивается.

— Я голодна. Давай выйдем отсюда и поедим.

Придется запомнить, что она меняет тему, когда ей некомфортно.

Мы ополаскиваемся и вытираемся, не говоря ни слова. Я показываю ей, где Полина оставила одежду, и надеваю боксеры. Все это время думаю: что она обо мне думает? Все еще считает, что этот ублюдок был достоин ее времени?

Веду ее на кухню. На ней фланелевые шорты и майка. Они сидят на ней идеально.

— Они удобные. Нужно будет поблагодарить Полину. У тебя есть столовая?

Качаю головой.

— Я ем на кухне. Сейчас покажу.

Молча мы накрываем на стол, достаем бумажные тарелки и салфетки.

— Тебе нравится розовый лимонад и диетическая кола?

Пожимаю плечами.

— Мне все равно. Моя домработница их купила.

Это ее любимые напитки. Лидия достаточно умна, чтобы понять, почему они здесь. Она смотрит на меня с любопытством и берет бутылку воды, оставляя лимонад и колу. Это похоже на затишье перед бурей эмоций, которая вот-вот обрушится. Лидия горит так же ярко, как огонь, который она разжигает.

Сейчас она благодарна. Приняла душ, и я заказал ее любимую еду. Но ей не нравится, что я контролирую ее жизнь, и это рано или поздно выльется в конфликт.

Мы садимся за кухонный стол, перед нами расставлена еда. Лидия берет большой кусок пиццы и медленно ест, закрывая глаза.

— Боже, это так вкусно, — говорит она, наслаждаясь. Я смотрю на нее. Мне нравится делать ее счастливой.

Мы едим до тех пор, пока не наедаемся.

— Скоро ты познакомишься с Арией, женой Михаила. Это было ее любимое блюдо, когда она была беременна.

Убираю остатки еды, а она выбрасывает бумажные тарелки в мусорное ведро. Все просто и уютно, но мы оба устали. Когда наши взгляды встречаются, между нами проходит невысказанное понимание. Возможно, она пытается смириться с тем, что я так много знаю о ней, и при этом остаюсь для нее совершенно чужим.

Мой телефон вибрирует от сообщения.

Михаил: Они солгали, или его предупредили. Юдина нет.

Лидия сдвигается в кресле, привлекая мое внимание. Ее взгляд напряжен, губы слегка приоткрыты.

— Кто это был? — спрашивает она тихо, но настойчиво.

— Михаил, — отвечаю я низким голосом.

Ее глаза сужаются.

— Ты всегда решаешь свои проблемы с помощью насилия?

Подхожу ближе, воздух между нами наполняется напряжением.

— Я делаю то, что нужно, чтобы защитить тех, кто мне дорог.

Ее дыхание сбивается, но она не отступает. Вместо этого встает, сокращая расстояние между нами.

— А что насчет меня, Виктор? От чего ты меня защищаешь?

— От всех, кто может причинить тебе боль, — говорю я, голос хриплый от эмоций. — Включая тебя саму.

Ее глаза вспыхивают от возмущения.

— Мне не нужен защитник.

— Возможно, — бормочу я, убирая прядь волос за ухо. — Но он у тебя есть.

Лидия вздрагивает от моего прикосновения, в ее глазах смесь гнева и чего-то еще.

— Ты думаешь, что знаешь обо мне все, — шепчет она, ее губы в дюйме от моих.

— Я знаю достаточно, — отвечаю я хрипло. — Достаточно, чтобы хотеть защитить тебя. Достаточно, чтобы хотеть тебя.

Ее дыхание сбивается, и на мгновение мы просто стоим, напряжение между нами электризует воздух. Затем она отступает, разрывая чары.

— Посмотрим, — говорит Лидия, голос слегка дрожит. — Посмотрим, действительно ли ты меня знаешь, Виктор.

Я отправляю Михаилу еще одно сообщение.

Виктор: Продолжай искать.