Наказание

Торт. Мне нужен торт.

Темный, насыщенный шоколадный торт с густой глазурью.

Или мраморный. Может, лимонный. В смысле, нищие не могут быть разборчивыми.

Мне нужно отвлечься от себя. Мне нужно что-то, что отвлечет меня. И хотя маленькая часть меня понимает, что доводить себя до диабетической комы, возможно, не самое ответственное занятие... Мне нужен торт.

Сейчас середина ночи, Виктор крепко спит, и даже Никита́ только лениво открывает один глаз, чтобы посмотреть, чем я занята, прежде чем снова заснуть и начать храпеть.

Спускаюсь на кухню в футболке Виктора. Она развевается вокруг меня, потому что он размером со льва. Понятия не имею, где его мама брала обувь или одежду для него, когда он был моложе. Она сама их шила?

Под футболкой я голая, и приятно ходить по дому босиком.

Футболка пахнет им.

Когда добираюсь до кухни, то открываю холодильник. Я уже несколько раз открывала его, чтобы приготовить еду для нас обоих, но не находила времени, чтобы заглянуть туда. Например, залезть и посмотреть.

Сначала, когда открываю дверцу, замечаю свое любимое пиво, крафтовое, которое можно купить только в северной части Нью-Йорка, потому что его делают вручную небольшими партиями и не распространяют повсеместно.

Интересно. Виктор купил это для меня? Или он чудесным образом любит то же, что и я?

Провожу пальцем по холодной бутылке.

Мне все еще нужен торт, и, хотя пиво с тортом — это сочетание, которое некоторые люди одобряют, я немного пуританка.

Тянусь к коробке молока и замираю, положив руку на нее.

— Хм, — говорю я вслух.

Откуда он знает, что я пью только органическое молоко? Хотя я далеко не фанатка натуральных продуктов, но пью только органическое молоко с тех пор, как в старшей школе прочитала статью, в которой намекали на связь между размером женской груди и гормонами в молоке. Хотя я не знаю, были ли эти утверждения правдой, я делала все возможное, чтобы моя грудь не стала еще больше, поэтому начала пить органическое молоко.

Хмурюсь, глядя на холодильник. Ну, он не знает меня так хорошо. Если бы он знал меня так хорошо, то знал бы, что когда я пью молоко без торта, то не пью его просто так; я всегда… о. О, интересно.

Ну, у всех в холодильнике есть шоколадный сироп.

Правда?

Наливаю себе стакан и собираюсь закрыть дверцу, когда что-то еще привлекает мое внимание. Там поднос с шоколадными клубничками, украшенными художественными завитками белой посыпки. Там же упаковка макарунов ручной работы, легких и воздушных, их радужные оттенки намекают на разнообразие вкусов. О Боже, искушение упало с небес и сидит прямо здесь, передо мной.

Когда он это купил? Мы встречались с его семьей неделю назад, и я призналась в своей любви к сладкому. Хотя… что-то подсказывает мне, что для Виктора это не было новостью.

Заглядываю в морозилку из любопытства и качаю головой. Сглатываю. Там три разных вида мороженого от местной молочной фермы, все мои любимые вкусы — «лосиные следы»⁷, арахисовая паста с карамелью и печенье со сливками.

Это не может быть совпадением. Не может.

Закрываю морозилку, у меня слюнки текут. Теперь я реально голодна.

Так что у него есть мое любимое мороженое.

Мои любимые десерты.

Даже чертов шоколадный сироп и молоко, которые я пью.

Из любопытства иду к кладовой.

Не может быть…

Распахиваю дверь. Она огромная и хорошо укомплектованная, такая кладовая, от которой может сойти с ума женщина, любящая готовить.

Первое, что замечаю, — это банки с протеиновыми порошками и шейкеры, очевидно, потому что Виктор не может волшебным образом вырасти до своих размеров без определенных усилий. Логично, логично.

Но когда просматриваю протеиновые порошки и шейкеры, то сдерживаю вздох. Гурманские чипсы, приготовленные в котле. Крендельки. Банки моего любимого сальсы из персиков и кукурузные чипсы со вкусом лайма. Разнообразные орехи. Арахисовая паста с медом, которую я намазываю на крекеры, и итальянская шоколадно-ореховая паста, которую ем ложками.

У него есть все.

Закрываю кладовую и возвращаюсь к холодильнику.

Я съем чертов торт.

Открываю дверцу и достаю большую белую коробку, которую принесла Полина, вместе с баллончиком взбитых сливок. Я беру ложку из ящика и усаживаюсь на один из стульев.

Всего один кусочек. Я просто возьму один кусочек.

Я умру от стыда, если он зайдет сюда и увидит меня. Я не объедаюсь десертами на глазах у кого-либо.

Сначала беру ложку красного бархата и щедрый кусочек сливочного сыра с глазурью. Добавляю взбитые сливки, и вуаля, в рот.

Стону, наслаждаясь вкусом. Я так долго сидела на диете, и мне этого так не хватало. Облизываю губы и сглатываю, прежде чем попробовать мраморный торт.

Набираю на ложку хороший кусочек, добавляю сверху взбитые сливки и съедаю. О, да, это даже лучше, чем шоколадный. Это совершенство. Если бы лучший секс в мире волшебным образом превратился в торт, он был бы прямо здесь.

Следующий на очереди — клубничный с ванильной глазурью. Я сдерживаю смешок.

Я не люблю ваниль, сказала я, прямо перед его семьей. Боже.

Откусываю кусочек пряного торта с глазурью из сливочного сыра и еще один красного бархата. Мой живот доволен. Болтаю ногами на стуле и провожу пальцем по взбитой глазури на клубничном торте.

— Ты оставила немного для меня?

Роняю баллончик со взбитыми сливками на пол.

Виктор стоит в дверях, опираясь на косяк, с голым торсом, но все еще в джинсах, низко сидящих на бедрах.

— Ты не можешь просто подкрадываться ко мне. Ты меня до смерти напугал!

— Тебе стоит быть внимательнее. Я не тот человек, который тихо ходит по дому. Похоже, ты была слишком занята дегустацией торта.

Мои щеки краснеют, и я бросаю ложку в коробку, когда он подходит и встает позади меня.

— Не смущайся.

— Я не смущаюсь.

Мои щеки горят еще сильнее.

— Врешь.

Он застал меня за тем, что я объедаюсь тортом прямо из коробки, облизывая ложку со взбитыми сливками. Тимур бы отругал меня.

— Я не смущаюсь, — настаиваю я, качая головой.

— Женщина, — говорит он, кладя руки по бокам моих бедер. — Мне нравится все, что ты делаешь. Я не буду тебя судить. Я пришел сюда, потому что хочу попробовать чертов торт. Но если ты хочешь запаниковать, то с радостью дам тебе повод покраснеть.

— Виктор.

— Лидия, — передразнивает он, наклоняясь ко мне, его спина прижимается к моему торсу, а руки лежат по бокам на столешнице. — Расслабься.

Он достает из коробки ложку.

— Но я буду кормить тебя.

— Все всегда сводится к сексу? — дразню я, чувствуя, как сердце бьется быстрее. Я сглатываю.

— Конечно. Если бы это было не так, как бы человечество продолжало существовать?

Фыркаю и качаю головой.

— Я уже закончила, — говорю ему, с сожалением глядя на оставшиеся вкусы. Я точно не закончила.

— Ты даже не попробовала лимонный с кокосом или немецкий шоколадный?

Качаю головой.

— Руки на колени, пожалуйста, — приказывает он. Я послушно кладу руки на колени, когда он поднимает ложку и зачерпывает щедрый кусочек лимонного торта. — Открой для меня рот. Единственное правило: я кормлю тебя, а потом делаю с тобой все, что захочу.

— И это все? — дразню я.

— Обещаю, тебе понравится.

Я киваю и облизываю губы. У меня текут слюнки.

— Ладно.

Виктор встает передо мной, кладет ложку на столешницу, а затем наклоняется и поднимает меня. Я визжу, когда он ставит меня в угол. Футболка задирается, обнажая меня перед ним.

— Черт, женщина, — говорит он, качая головой, прежде чем опуститься передо мной на колени.

Передо мной.

Он наклоняется и вдыхает мой запах. Моя киска сжимается. Я закрываю глаза, когда ощущение его горячего рта на моей киске заставляет извиваться от желания.

Первое прикосновение его языка к моей киске заставляет меня постанывать. Ко второму и третьему я уже тону в ощущениях, а Виктор сосет мой пульсирующий клитор. С неохотным вздохом он поднимается на ноги.

— Я мог бы делать это целый день.

— Правда? — дразню я, качая головой. — Я запомню это.

— Но сначала… торт.

— Ты говоришь как в плакате, которые висят в булочных.

Он пожимает плечом и заводит мои руки за спину.

— Держи их там.

Звук его голоса вызывает дрожь по спине, и когда он тянется к своему ремню, мой пульс подскакивает до небес.

— Виктор...

— Тшшш.

Он одним движением вытаскивает ремень из петель, откидывается назад и обматывает его вокруг моих рук. Когда Виктор затягивает его, его тело прижимается к моему, и это мгновенно разжигает огонь. Сглатываю, пытаясь взять себя в руки, когда он поправляет меня так, что я откидываюсь на столешницу.

Наклоняясь, он поднимает целый кусок лимонного торта и предлагает мне откусить.

— Где твои манеры? — дразню я.

— Леди первой, — говорит он, как будто это единственное правило, которое имеет значение.

Высовываю язык и слизываю лимонную глазурь.

— Ммм, — стону я. — О Боже, это восхитительно.

Я откусываю. Торт легкий и воздушный, с толстым слоем лимонной начинки между коржами. Облизываю его пальцы, и Виктор рычит, прежде чем съесть остаток торта одним огромным куском. Он наклоняется и захватывает мой рот своим, наш поцелуй пропитан глазурью и тортом, сладкий и нежный.

Я все еще облизываю губы, когда Виктор снова опускается между моих ног, его рот на моей киске. Клитор пульсирует, и я сдерживаю крик, когда он лижет, сосет и кусает. Мои ноги перекинуты через его плечи, колени прижаты к его горячей коже, когда он отрывается от моей киски и возвращается к коробке.

— Виктор, — хнычу я. — Пожалуйста.

— Еще нет, — рычит он, доставая из коробки еще один кусок шоколадного торта, на этот раз с арахисовой глазурью. — Ты голодна до торта, — говорит он с улыбкой. — Я голоден до торта. Будем есть торт.

На этот раз он размазывает глазурь по моим губам, как съедобный блеск. Я улыбаюсь, покрытая шоколадными крошками, когда Виктор кладет кусочек мне в рот и снова опускается передо мной на колени. На этот раз я на грани оргазма. Проглатываю последний кусочек торта, и чуть не плачу, когда он отрывает рот от меня.

— Будь хорошей девочкой, — говорит он, качая головой. — Обещаю, это того стоит.

Виктор тянется к основному блюду — четырехслойному творению из темного шоколадного торта, пропитанного густым ганашем. — Вот. Ешь это, — говорит он, кормя меня кусочком своими грубыми пальцами. Я облизываю и покусываю его пальцы, пока он кормит меня. Мне нравится, как его глаза вспыхивают от возбуждения. Снова кладет торт в мой рот, на этот раз большой кусок, который пачкает футболку. Глазурь на вкус как растопленные трюфели, и я наслаждаюсь этим. Виктор опускается передо мной на колени, закидывает мои ноги себе на плечи и говорит: — Кончай, Лидия. Ты ешь свое лакомство, а я свое. Кончай, малышка.

Откидываю голову назад, когда он снова и снова ласкает мою киску; кончик его языка идеален, пока слизываю крошки с губ, наслаждаюсь насыщенным вкусом шоколада и лечу к разрядке на его языке. Волны удовольствия накрывают меня. Мои бедра дергаются в его сторону, выжимая каждую каплю наслаждения, пока я не падаю на столешницу, обессиленная, со связанными руками за спиной.

Мой взгляд затуманен, тело парит, когда Виктор поднимается на ноги и проводит рукой по рту, его глаза прикованы к моим.

— Чертовски вкусно, — говорит он низким, хриплым шепотом. — Хочешь еще?

— О Боже, нет, — стону я, полностью удовлетворенная. Лениво наблюдаю за ним, полупьяная, полуочарованная, пока он подходит к торту, достает из коробки и доедает последнюю крошку.

Я в оцепенении смотрю, как он убирает беспорядок, который мы устроили, — выбрасывает коробку из-под торта, закрывает баллончик со взбитыми сливками и убирает его в холодильник.

— Как ты узнал? — сонно спрашиваю я. — Все что я люблю.

Он пожимает плечами.

— Я наблюдал, малышка. Это все, что тебе нужно знать.