Наказание

У Алекса хватает наглости усмехнуться.

— Конечно, ты ее охрана. Не знаю, почему я ожидал чего-то другого. Передам твои слова Михаилу, но ты же знаешь, какой он.

Он поворачивается к Лидии.

— Доверься ему. Все будет хорошо. Мы свяжемся с твоей сестрой или матерью, как только сможем.

Лидия смотрит на меня, словно пытается понять, кто я такой. Ее прекрасные глаза перебегают с меня на Алекса и обратно.

— Иди, — говорю я Алексу. — Я приду, как только она будет в безопасности.

Он цокает языком, качает головой, бормочет что-то под нос и наконец уходит, оставляя меня и Лидию наедине. Было время, когда я отдал бы все, чтобы остаться с ней один на один, но теперь, когда это случилось, хочу гораздо большего. Хочу, чтобы она доверяла мне. Хочу, чтобы она поверила мне. Мне нужно, чтобы она знала: я не причиню ей вреда.

— В безопасности? — ее голос звучит жестко, но я замечаю, как дыхание учащается, а она прижимает одеяло к себе.

— Мне нужно поговорить с Михаилом. Он мой старший брат и Пахан нашей семьи. Ты же знаешь, что это значит, да?

Она сглатывает, все еще хмурясь, но кивает.

— Конечно.

Я встаю и начинаю ходить по комнате.

— Тогда ты понимаешь, что у меня нет выбора, кроме как подчиниться ему.

Ее умные, прекрасные глаза встречаются с моими.

— У тебя всегда есть выбор. Не обманывай себя.

Ее прямая честность удивляет меня, хотя не должна. Одна из вещей, которые я больше всего люблю в ней, это ее отказ угождать кому-либо или нести чушь.

— Да, — говорю я, проверяя замки на дверях и окнах и убеждаясь, что все оборудование для наблюдения в режиме ожидания. — Ты права. Позволь мне переформулировать. Если я не хочу, чтобы он меня убил, я буду делать то, что скажет Михаил.

Она хмурится и слегка пожимает плечами, словно говоря: да, это тоже твой выбор.

— Прежде чем ты уйдешь, можешь рассказать мне все, что знаешь? — спрашивает она. — Даже если мне не нравится то, что ты со мной сделал, ты кажешься честным. Прямым. Так что, прежде чем ты встретишься с братьями, что еще ты можешь мне сказать?

Я решаю пойти напролом.

— Твоя мать дала разрешение на расторжение возможного союза между тобой и Тимуром Юдиным, вступающее в силу немедленно. Когда она передала ему это сообщение, он осыпал ее потоком ругательств и угрожал убить как ее, так и тебя.

Лидия хмурится.

— Ты лжешь. Он бы так не поступил.

— У меня есть видеодоказательства.

Тень пробегает по ее лицу, словно она не хочет признавать правду. Лидия доверяла этому парню, а теперь ее мир перевернулся с ног на голову. Я понимаю ее.

— Хорошо, тогда покажи, — говорит она.

По тону голоса и вспышке в глазах я понимаю, что она пытается доказать, что я ошибаюсь, что хочет бросить мне вызов.

Киваю и достаю телефон. У нас есть архив видеодоказательств, который мы храним для моей семьи, но я могу получить к нему доступ, чтобы показать ей то, что нужно. Листаю файлы, пока Лидия беспокойно ерзает на кровати.

Отрываюсь от телефона, когда не могу сразу найти нужное видео. Боже, она, наверное, голодна. Что со мной?

— Подожди. Ты голодна?

Она кивает, спокойно выдерживая мой взгляд.

— Да.

Я уже приготовил для нее еду, но еще не принес. Я точно знаю, что она любит есть, но это зависит от того, какая Лидия сейчас передо мной. Это Лидия — хорошая девочка, которая пытается угодить всем вокруг? Или это Лидия, которая чувствует себя комфортно в своем теле и принимает себя?

Иногда Лидия ест омлет из яичных белков с овощами, протеиновый батончик или вообще пропускает завтрак, когда пытается загнать свое тело в жестокие рамки диеты. Лидия, которая чувствует себя комфортно, ест тосты с маслом, фрукты или, может быть, маффин с фруктовым салатом или пончики с шоколадной глазурью.

На всякий случай заказал все эти варианты. Не хочу смущать, показывая, как хорошо ее знаю, поэтому приготовил разнообразную еду.

Комната, в которой мы находимся, небольшая. Обычно мы завтракаем на кухне. Я люблю свою кухню с огромными окнами, из которых видна дорожка и сад перед домом. Мне нравится наблюдать за сменой времен года за кухонным столом, будь то приход зимы с ветвями падуба и красными ягодами, осенние листья клена перед домом или ранний рассвет летним утром.

Представлял, как Лидия будет сидеть здесь со мной за этим столом. Я бы сидел рядом, просто слушая ее разговоры о чем угодно. Этот массивный кухонный стол я вырезал своими руками, и, признаюсь, думал о ней, когда его проектировал. Однажды я услышал, как она сказала, что любит вишневое дерево, и это засело у меня в голове.

Но сейчас ее нужно держать здесь. Это ненадолго.

— Давай сначала принесу тебе что-нибудь поесть, — говорю я, вставая и направляясь к двери. Все это время думаю, что нужно следить за ней внимательнее. У нее есть доступ ко всей комнате, а Лидия чертовски упряма. Если она найдет способ выбраться…

Но я вернусь через минуту. Быстро собираю несколько блюд. Когда возвращаюсь, она сидит на кровати, прижимая одеяло к груди.

— Вот, — говорю я. — Посмотри и скажи, что хочешь.

Она смотрит на еду на подносе с недоверием.

— Тебе стоит развязать меня, чтобы я могла есть сама.

— Прости, не могу этого сделать, — невозможно предсказать, что она сделает, если развяжу. — Я сделаю это, когда ты докажешь, что тебе можно доверять.

Лидия смотрит на меня с широко раскрытыми глазами, ее челюсть буквально отвисает.

— Думаешь, что мне нельзя доверять? Ты с ума сошел? Это ты меня похитил.

Стискиваю зубы и ставлю еду на прикроватный столик.

— Что бы тебе хотелось съесть?

— Развяжи меня, Виктор. Обещаю, что не сделаю ничего глупого. Ты вдвое больше меня. У меня нет шансов, даже если бы я захотела. Я просто хочу есть сама и надеть свою одежду, — ее голос становится тише. — Пожалуйста.

Черт возьми, у меня нет сил сопротивляться ей.

Протягиваю руку к ее запястьям.

— Хорошо, но если ты попытаешься причинить вред себе или мне…

— Я не буду.

Я развязываю ее.

Она откидывается на кровать и выбирает тарелку с омлетом, картофельными оладьями и беконом. Ест с аппетитом, очевидно, голодная после того, как ее накачали наркотиками. Я слышал, что это может так действовать на людей.

Мы сидим в тишине, пока она ест. Затем Лидия кивает в сторону подноса.

— Ты присоединишься или как?

— Я уже ел.

Она хмурится, продолжает жевать, затем глотает и кивает.

— Так ты просто будешь стоять и смотреть, как я ем?

Я бы стоял здесь, просто чтобы наблюдать, как она дышит, но не хочу ее пугать. Поэтому беру один из круассанов и откусываю, крошки рассыпаются повсюду.

— Ой. Моя мама убила бы меня.

Лидия смотрит на пол.

— Не переживай, у меня есть уборщицы. Они придут через пару часов.

— А, — она сжимает губы и кивает, затем снова берет вилку и откусывает еще кусочек омлета. — Спасибо за это. Это вкусно. Теперь, когда ты меня накормил, можешь объяснить, что происходит?

Я сажусь на край кровати, продолжая есть круассан, пока она завтракает. Достаю телефон.

— Запись разговора твоей матери с Тимуром. К счастью для нас, у нее было видеонаблюдение, так что у нее есть доказательства.

Нажимаю на экран, и появляется видео. Ее мать, София, сидит с прямой осанкой в кресле в своей гостиной. Ее дом находится примерно в получасе езды отсюда.

Запись четкая. Тимур нервно ерзает в кресле, скрестив руки на груди.

— Зачем ты меня вызвала?

Что-то мелькает в глазах Лидии. Я могу предположить, что дружелюбное поведение Тимура кажется ей странным, не соответствующим грубому тону его голоса. Он явно старался казаться милым для нее, так что это, вероятно, ее удивляет.

— Как ты знаешь, — начинает София, — в нашей семье произошли изменения после того, как Вера вышла замуж за Романова.

Лидия наблюдает за тем, как Юдин бесстрастно смотрит на ее мать, его взгляд холоден, как камень, и она нервно ерзает.

— Я не совсем понимаю. Какое это имеет отношение ко мне? — наконец спрашивает он, хмурясь.

София прочищает горло.

— У меня есть сомнения относительно брака моей дочери с тобой, которых не было у моего мужа. Руководство и я решили, что Лидии лучше выйти замуж за кого-то из семьи Романовых. Прошу принять мои извинения…

— Нет, — я хотел бы дотянуться через экран и схватить этого высокомерного Юдина за горло. — Процесс уже запущен. Я уже потратил значительные деньги на платье Лидии, — он усмехается. — Его пришлось перешивать, чтобы оно подошло ей, и это обошлось недешево из-за ее размера.

Я забыл об этом. Сволочь. Щеки Лидии заливаются ярким румянцем.

— Господин Юдин, — говорит она мягко. — Я хотела бы отдать свою дочь вам с уверенностью, но последние события делают эту ситуацию неразумной.

Он встает.

— Я получу Лидию, София. Вы не отнимете ее у меня.

София поднимается на ноги, когда он поворачивается, чтобы уйти.

— Пожалуйста, поймите. Это стратегическое решение, которое мы должны принять... — Мужчина делает шаг к ней, но двое охранников мгновенно встают между ними. Он сжимает кулак.

— Смотрите за своей спиной и не лезьте на мою дорогу, — рычит Тимур перед тем, как уйти, хлопнув дверью так сильно, что дрожат окна. Чертов избалованный ублюдок.

— Выключи это, — резко говорит Лидия, отворачиваясь. — Моя мать не должна была вмешиваться. Мой отец был тем, кто устроил наш брак.

Ее отец, который теперь мертв.

Интересно, она действительно в это верит или просто оправдывает поведение Юдина?

Ей не обязательно верить мне. Я знаю, зачем взял ее, и знаю, зачем она выходит за меня замуж.

Когда звонит телефон, смотрю вниз и вижу, что звонит Михаил. Сдерживаю стон. Отворачиваюсь от нее и беру трубку.

— Да?

— Александр говорит мне, что ты не придешь на нашу встречу. На встречу, которую я созвал специально, чтобы составить план с тобой, Виктор. — Неодобрение в его голосе заставляет меня стиснуть зубы. Я люблю своих братьев, всех, но не уверен, что они понимают, что для меня важнее всего.

— Знаю, — говорю я. — Лидия напугана. Не хочу оставлять ее одну.

— С ней все будет в порядке. Я ожидаю, что ты присоединишься к нам. Немедленно.

Он заканчивает звонок. Я засовываю телефон в карман, когда Лидия говорит: — Я не знаю, что ты думаешь, я буду здесь делать, — говорит она, покусывая спелую ягоду. — Мне некуда идти.

Но в ее глазах появляется тот самый взгляд, который я видел раньше... взгляд, который появляется перед тем, как она сделает что-то безрассудное и опасное.

— Лидия, — предупреждающе говорю я.

— Меня раздражает, насколько ты привык к моему имени, хотя мы едва знаем друг друга, — она вскидывает голову. — Я хочу поговорить с Верой. Иди, проведи свою встречу и скажи им, что я хочу поговорить с сестрой.

Она поворачивается ко мне спиной, ложится на кровать и отворачивается.

Эта девушка что-то затевает, но я не знаю что. Мой телефон вибрирует от сообщения.

Михаил: Где ты, черт возьми?

Господи, Михаил.

Засовываю телефон в карман, хватаю куртку и направляюсь в кабинет, где меня ждут братья. На полпути по коридору свет мерцает. Я хмурюсь, глядя вверх.

Странно.

В отличие от домов моих братьев, этот дом меньше, но ближе к дому матери. Мне нравится знать, что я в шаговой доступности от дома сестры и матери, если им что-то понадобится. Поэтому я выбрал дом меньше, чем хотел, но внес некоторые изменения, чтобы он был удобным для такого человека, как я. Домашний тренажерный зал. Огороженный двор для Никиты́. Широкие дверные проемы и прочная мебель.

Еще мне не нравится, когда по дому снует прислуга, поэтому нанял только домработницу и больше никого. Я проверил ее биографию досконально.

Иду к своему кабинету, каждый шаг разжигает мой гнев. Прибью Льва за то, что он ее одурманил. В ярости на Александра за то, что тот вмешался. Ненавижу, что Михаил заставил меня уйти, когда мое место рядом с ней. И если кто-то еще...

Распахиваю дверь, и она с грохотом ударяется о стену. Шесть пар глаз устремлены на меня. Михаил, Александр, Лев, Никко, Олли и Коля.

Никко встает, самый крупный из всех после меня и единственный, кто действительно может со мной справиться. Он направляется ко мне. Я поднимаю ладонь, пытаясь остановить его, прежде чем убью.

— Отойди на хрен, Никко.

Коля пытается следующим, за ним Михаил и Александр. Я отталкиваю их всех. Лев встает. Замахиваюсь и бью его в челюсть. Одним быстрым движением я хватаю его за рубашку и швыряю Льва через всю комнату на диван, где он приземлится, не сломав костей, но приятного будет мало.

Стряхиваю Михаила, отбрасываю Александра и замахиваюсь на Никко. Тяжело дышу. Они смотрят на меня.

— Виктор, — резко говорит Коля.

Моргаю и постепенно прихожу в себя. Черт. Если бы я поднял руку на Михаила...

— Нам что, нужно тебя связать? — выплевывает Михаил, его глаза — грозовые тучи, когда он смотрит на меня. Лев растирает челюсть, но ничего не говорит, вероятно, понимая, что легко отделался. Коля кипит от ярости, его ноздри раздуваются, но он встает и отряхивает одежду, будто смахивая с себя пыль.

— Сядь, Виктор, — резко говорит он.

Я стою на своем.

— Никто из вас не знает, каково это было. Никто не знает, что он планировал с ней сделать. Ей не нужно было давать наркотики, и теперь мне приходится брать в жены женщину, которая не доверяет мне, потому что моя чертова семья одурманила ее, как животное. Я говорил вам, что у меня все под контролем. Я говорил, что справлюсь с ней!

Мой голос переходит в рев, и они снова на ногах.

— Никто не сомневался, что ты справишься с ней, Виктор. Но нам нужно было усмирить ее и доставить сюда в безопасности, — говорит Александр. Михаил стоит прямо передо мной, и, клянусь Богом, я выбью ему чертовы зубы, и тогда они все будут иметь право убить меня.

Нет.

Отступаю от него, только чтобы оказаться рядом с Александром. Я толкаю его к стене. Его плечо ударяется о рамку с изображением Лувра, и она падает на пол, стекло разбивается вдребезги. Александр выпрямляется и тянется ко мне, но я отталкиваю его.

— Когда свадьба? — я смотрю на Олли, того, кто отвечает за международные отношения и точно знает, почему мы должны жениться прямо сейчас.

— В субботу.

Стискиваю зубы. Лидия не будет доверять мне к тому времени. У меня возникает видение, как тащу ее за волосы к алтарю. Я сделаю это, если черт возьми, придется, чтобы спасти ее. Чтобы спасти всех нас.

— Мне нужно больше времени. Купите больше чертового времени.

Олли и Никко переглядываются.

— Я могу это устроить.

Свет в комнате мерцает, а затем гаснет. Раздается вой сирены, и именно тогда я осознаю запах едкого дыма.

— Я же говорил вам, что должен остаться с ней.

Черт. Разворачиваюсь и бегу в коридор. Дым валит из-под двери, и везде погашен свет. Я бегу к комнате и пробую открыть дверь, но та, конечно, заперта. Лидия что-то подсунула под нее. Что, черт возьми, она делает?

— Помогите мне! — кричу я братьям. — Я не могу открыть чертову дверь.

— Я проберусь через окно, — говорит Лев. Хватаю огнетушитель из коридора и бросаю его Олли. У меня нет такой возможности, но он достаточно мал. — Иди с ним. Когда попадете туда, не трогаете ее.

Я бегу к выходу, в сад, и огибаю дом к окну. Окно моей спальни широко открыто, дым валит в небо, сирены громко воют вдалеке. Лев и Олли подходят ко мне, все мы осматриваем территорию. Как, черт возьми, она выбралась?

Стою неподвижно. Слушаю. У Лидии ничего нет с собой. Если она выбралась из этой комнаты, есть только один выход. Либо бежать, либо... прятаться.

Осматриваюсь. Я отсутствовал недолго, чтобы можно было далеко уйти. Даже если она ушла в ту же секунду, как сработала сигнализация, у нее почти не было времени.

— Пусть Александр немедленно проверит камеры, — рычу я на Льва. Я тяжело шагаю по периметру дома.

Лидия прячется. У нее не было времени сбежать.

— Я знаю, что ты здесь, — говорю я, понизив голос. — Ты знаешь, что я найду тебя. Нет смысла прятаться, Лидия, — говорю тихо, но мой голос разносится по саду. — Бесполезно прятаться от меня. Ты можешь попробовать, но все равно окажешься там, где начала, здесь, со мной. И я обещаю, все будет не так плохо, как ты думаешь.

Я улыбаюсь про себя. Это игра. Все это игра.

— Выходи, выходи, где бы ты ни была.

Крадусь по периметру сада, влево, к густым рододендронам. Лидия там. Прячется за кустом. Вероятно, думала, что у нее гораздо больше времени, чем на самом деле. Наверное, не ожидала, что сигнализация сработает так быстро. Не знала, что она не сможет покинуть мою территорию без моего ведома.

Она также не знает, что на ней есть трекер.

— Если ты выйдешь сейчас, все будет гораздо проще для тебя, Лидия.

Она не двигается и не отвечает, вероятно, напугана, не уверена в том, что произойдет со мной, боится быть с мужчиной, которого не знает.

Я тихо иду к тому месту, где она находится, осознавая, что моя тень покрывает каждый уголок этого места. Иногда хочу, чтобы я мог стать меньше, менее угрожающим. Иногда, чтобы мог усилить это.

— Лидия, ты должна мне доверять. Я не твой враг.

Что-то шуршит в кустах.

— Выходи, Лидия. Я знаю, где ты, и я мог бы просто протянуть руку и схватить тебя. Или ты можешь подойти ко мне сама.

Это кажется символичным — дать ей этот маленький шанс сдаться самостоятельно. Она не может сбежать, и теперь это понимает. Даже если бы покинула территорию, я бы нашел ее.

— Ты не сможешь убежать, Лидия. Ты это знаешь. Даже если я сейчас уйду, а ты бросишься к выходу, я найду тебя. Верну тебя сюда, и ты все равно будешь моей. Если ты побежишь, я всегда буду преследовать тебя. И всегда найду. Ты должна мне доверять.

Когда-нибудь... когда-нибудь она доверится мне. Когда-нибудь поймет, что здесь, со мной, она в безопасности. Но до тех пор я должен удерживать ее рядом, чтобы она не навредила себе.

— Доверять тебе? — Лидия встает, выходя из укрытия, держась на расстоянии от меня. — После того как ты похитил меня? Связал? Ты сумасшедший, если думаешь, что я буду тебе доверять.

Она отворачивается от меня, когда к дому подъезжают пожарные машины.

Все выходят, а пожарные в униформе быстро входят в здание. Один подключается к гидранту, и они эффективно берут ситуацию под контроль.

Это всего лишь дом. Дом будет в порядке. Важно то, что она здесь, со мной.

Я подхожу к ней, держа руки по бокам, чтобы не напугать. Когда оказываюсь рядом, останавливаюсь, не прикасаясь к ней.

— Знаю, что ты злишься, но все, что я сделал, было ради твоей защиты. Ты в большей опасности, чем думаешь, — поднимаю палец, указывая на нее. — Иди сюда.

Лидия качает головой и стоит на своем. Я делаю шаг к ней, и когда она выглядит так, будто вот-вот бросится бежать, хватаю ее. Притягиваю к себе.

Я держу ее за плечи и слегка трясу.

— Слушай меня, женщина. Ради всего святого, Лидия, выслушай меня.

Делаю глубокий вдох и останавливаю себя. Провожу большим пальцем по ее плечам.

— Юдин собирался убить тебя. Ты в безопасности со мной и с нашей семьей. Теперь, когда наши семьи объединятся, мы принесем мир в эту ситуацию. Ничто из этого не произошло так, как я хотел бы.

— Ты ее держишь? — кричит Михаил в нескольких шагах от нас.

Я киваю и отвечаю: — Держу.

— Приведи ее сюда, черт возьми.

Поворачиваюсь и смотрю на брата. Он весь в делах, холодный и авторитетный, и я понимаю почему, но это не делает ситуацию проще.

Я пытаюсь поговорить с ней. Не позволю обращаться с ней как с пленницей. Она заслуживает знать правду.

Это риск. Если я дам ей немного свободы, если дам ей понять, что она может уйти, если захочет, она, возможно, выберет остаться.

Лидия смотрит то на меня, то на Михаила, ее ярость сменяется замешательством и страхом.

Большие глаза расширяются.

— Если то, что ты говоришь, правда, то почему бы не позволить мне самой решить, что я хочу делать? Зачем контролировать меня?

Я не хочу говорить ей правду. Мне нужно время, чтобы узнать ее. Я не могу сказать ей, что не могу представить, как потеряю ее, как потерял свою сестру.

Михаил, кажется, понимает, что нам нужно побыть наедине. Он поворачивается, чтобы уйти, и, бросив через плечо, говорит: — Объясни ей, Виктор. У нас мало времени.

Медленно отпускаю ее и смотрю ей в глаза. Лидия молчит, в ее прекрасном взгляде — вихрь замешательства и противоречивых эмоций.

Никко выходит следующим, пламя потушено, и дым поднимается в воздух. Когда он приближается, Лидия делает шаг ближе ко мне.

— Лидия, — говорит он, его глубокий голос разносится в темноте. — Меня зовут Никко. Я твой деверь, — он смотрит на меня. — Ты ее держишь?

Я стискиваю зубы.

— Держу. Она никуда не денется, брат.

— Хорошо. У меня Вера на телефоне.