(Не)Мой (Не)Моя (СИ)

Глава 16

Яна

Как же приятно быть безработной! Я уже много лет не спала до девяти утра, даже на выходных: то дети будили, то завтрак приготовить, то с мужем на пробежку. Мирослав почти всегда в шесть утра вставал, исключение — воскресенье. Это стало какой-то традицией даже. Я вообще как-то много жила желаниями и установками других людей. Они были мне семьей, и я принимала их привычки, как свои, но моими они не были! Отделять себя от близких и уважать свои собственные границы — это первое, что я решила запомнить и применить в новой свободной жизни.

Несколько дней я ленилась и отдыхала, но натура у меня деятельная, да и жить на что-то нужно. От денег Нагорных, даже назначенного мне лично содержания, не отказывалась, но, зная себя, понимала, что быстро заскучаю без дела. Тем более, подруга просила помочь. Ну а школа… Назначат и.о. директора, тогда приду сдавать дела.

— Здравствуй, дорогая, — мы с Яриной встретились в уютном ресторане недалеко от музыкальной школы, которую она курировала и в которой преподавала.

— Очень хорошо выглядишь, — осмотрела меня.

— Это лучший комплимент для недавно разведенной женщины.

Сама Ярина была редчайшей красавицей и не нуждалась в дополнительных заверениях. Но я согласна, что, освободившись от груза ответственности, от постоянного прессинга золотых родителей и их не менее бриллиантовых деточек, от необходимости следить за репутацией, даже дышать легче стало. Сколько раз от меня требовали уволить педагога, потому что была замечена фотография из отпуска в купальнике! Нас, учителей, никто не жалел. Мы же для них не люди, а нравственный ориентир! И все мирское нам чуждо. Именно поэтому я давно отказалась от социальных сетей. Я была эдаким роботом. Сейчас могла быть просто человеком, живым и настоящим.

— Тебе действительно развод к лицу, — пошутила Ярина, затем вздохнула и ждала, когда расскажу, что стряслось. Она многое знала о причинах, но мой уход из школы был неожиданностью. Я там работала дольше, чем была замужем…

— Какая подлость! — подруга была раздражена до крайности. — Вот какие нынче детки!

— Николь повторяет то, что слышит от взрослых, — мягко парировала. Я работала с детьми слишком давно, знаю. Везет тем, у кого семья здоровая ментально. Потому что все шло из дома. Общество, друзья, улица — это важно, но родители — это все для детской психики. — А солгала, потому что боялась отца.

— По-моему, как раз он ее и разбаловал!

— А Свят Улю не балует? — с грустью улыбнулась.

Ярина тряхнула волосами и по-доброму рассмеялась. Да, папка любил свою принцессу.

— Николь очень боится потерять безусловную любовь отца. Всегда боялась. Поэтому так поступила.

— Ты еще оправдываешь поганку?! — возмутилась Ярина.

— О нет! — воскликнула я. Любовь не оправдывала ложь! Это никому не пойдет на пользу, в первую очередь самой Николь. Изворотливость помогала добиться высот, но они, что говорится, на крови. Не в прямом смысле, но внутри вместо морали будет выжженная земля, а это всегда заканчивалось плохо. — Я ж не святая!

— Мирослав виноват, что в принципе до этого довел. Что ни говори, а он должен был тебя защитить. Не ты должна была уходить!

— Ох, Яри, я так устала от них, что заявление написала с облегчением. Сама бы не решилась, а так… Хороший пинок получила.

— Это ему пинок нужно… Под самую задницу!

Мы рассмеялись. А жизнь в Сибири пошла ей на пользу! Может, и мне поехать?

— Мне вчера звонили из управления образования и требовали выйти на работу, представляешь? Заявление порвали. И какой петух их в задницу клюнул?!

— Ой, не говори! — махнула рукой Ярина. — Как же сложно с муниципалитетом… Ян, пойдешь ко мне в школу?

— Только не директором, — серьезно предупредила. — Но работу с министерством и управлением образования могу взять на себя.

— Ты меня спасешь, Ян. Я хочу быть уверенной, что без меня школа будет работать.

— Без тебя? — не поняла, что она имела в виду.

— Я уезжаю с Улей и не уверена, что хочу возвращаться в Петербург.

— А Святослав? — ахнула я.

— Не знаю, — Ярина погрустнела, — но надеюсь, что он приедет к нам.

Я сжала ее руку: уверена, что Свят приедет! В его любви, порой жесткой и яростной, сомневаться не приходилось. Он одержим своей женой. Когда-то мне хотелось быть такой же для своего мужа. Для Мирослава. Но я не стала… Возможно, просто не способна вызывать у мужчины такие эмоции. Или… Или это просто не мой человек. Ведь я могу еще встретить своего. Ведь могу же?..

Вечером я забрала сына из садика, и мы поехали на пирожки к моей маме. Папа, очевидно, тоже не смог проигнорировать сдобу с картошкой, капустой, яйцом и печенью. Мама у меня готовила вкусно, пекла великолепно, но последние лет десять редко баловалась готовкой. Для кого? Она же фигуру блюдет! Но теперь считала своим долгом опекать одинокую дочь и закармливать внука. Вот и сейчас собрала нам контейнер с пирожками.

— Лена, ты богиня, — папа уплетал уже пятый. Такими темпами в талии станет шире, хотя он для своего возраста вполне стройный.

— Коля, двигал бы ты домой, — ворчала мама. — Я тебя кормить не нанималась!

— Ленка, ты добрая, а выпечка твоя самая вкусная, — папа не сердился и не обижался на ее колкие выпады.

— Растолстеешь, и жена молодая уйдет, не боишься? — приподняла бровь. — Ромочка, милый, кушай. Ну совсем худой, — зато внуку подкладывала исправно.

Я в их перепалку не вмешивалась. Я и маму понимала: когда-то ее оставили, предпочли помоложе, а потом еще до беременности довели. А папу… Мама объективно родная уже, они давно в разводе, но из-за меня общение не прерывали: сначала ссорились, потом нейтралитет, а когда бабушку хоронили, именно мама поддержала отца морально, остальная родня только о трешке в центре Петербурга думала. И Марина тоже. Бабушка Тома одна растила папу, поднимала, воспитывала — он очень переживал ее смерть. Именно к бывшей жене он пришел за добрым словом и искренними соболезнованиями. После этого они и стали кем-то вроде друзей, но не без колкостей.

— А я не потолстею? — поинтересовался сын. — Не хочу, чтобы от меня жена ушла, — важно изрек.

— От тебя не уйдет, — пообещал Роме дедушка. Я обняла своего мальчика: такой маленький, а рассуждал вдумчиво: все слышал, все понимал.

Мама отсмеялась и перевела взгляд на меня. В университете, где она работала, появилась вакансия преподавателя китайского языка. Это моя квалификация, основная. Меня пригласили на собеседование: естественно, я прошла его и согласилась на должность. У меня будут третьекурсники. Не подростки — и ладно!

— Ты молодец, — похвалила тихо. — Нести знания — это твое. Не нужно бросать это из-за одной засранки.

— А кто засланка? — деловито поинтересовался Рома, уплетая пирожки с яйцом. Я взглядом велела молчать. Все и так сложно, не нужно сеять между детьми вражду.

Вечером, уложив сына, я устроила себе разгрузочный вечер. Впереди выходные, на работу только в понедельник, а у меня романтичное настроение. А может, игривое?

Передо мной на низком столике справа от дивана стояло потрясающие мягкое мороженое с карамелью, а рядом — коробочка с миниатюрным вибратором. Моя первая подобная покупка: через анонимный сайт, упаковка без опознавательных знаков, доставил курьер.

Я не ханжа, но как-то стыдно, что ли. Вроде бы все пользовались интересными штучками в постели: предложение слишком обширно, чтобы не иметь спроса, но я смущалась. В том числе и мужу (когда он был, собственно) признаться, что мне необходима дополнительная стимуляция, хочется попробовать новые ощущения, да и просто интересно!

У меня много лет был один мужчина, привлекательный, подтянутый, крепкий, с широкой спиной, мощными плечами, узкими бедрами. Красавец, что уж там! Мне нравилась жесткая поросль волос на его груди, плавно убегавшая под резинку трусов, его запах, мягкость губ, нетерпеливые руки. Мирослав следил за собой и не позволял себе растечься киселем в талии. Расцвет сил, помноженный на грандиозные возможности! Но я не кошка и не текла от мужа все восемь с лишним лет, стоит поманить пальцем. Ласки, прелюдии, его забота о моем удовольствии, и все это было, но когда Лика переехала на ПМЖ в Петербург, когда забрала дочь и начала активно общаться с Мирославом — тогда внутри появилась тревога. Не скажу, что я год не получала оргазм — ручками работать умела, — но с мужем… Тело реагировало, но когда наступала кульминация, в голову лезли всякие мысли, и вместо яркой вспышки — механический спазм и опустошение. Конечно, я имитировала. Боялась показать, что у меня проблемы. Надеялась, что Мир почувствует. Этого не случилось, и в этом была моя вина тоже: мужчины проще, с ними нужно словами, а не намеками. Но я женщина, а нам хотелось, чтобы нас ощущали кожей.

Я отбросила мысли о прошлом и распаковала подарок самой себе: симпатичный, приятный на ощупь, и несколько режимов вибрации. Очень миленько, лучше, чем огромное черный дилдо. Ну, наверное. У меня ведь его никогда не было.

Или, может, сначала мороженое и слезливая романтика? Задумалась. Да ну ее! Эротическая драма в компании с вибратором. И можно бокальчик вина.

Я включила фильм и пыталась настроиться, поймать нужный вайб, но позвонили в домофон. Поздновато для визитов, тем более, когда никого не ждешь.

На экране монитора с улицы увидела… бывшего мужа с чемоданом. Это вообще как?!

— Чего тебе? — спросила настороженно, нажав на кнопку голоса.

— Кто-кто в теремочке живет? — шутливо поинтересовался. — Кто-кто в невысоком живет?

— Конь в пальто, — ответила грубовато.

— Конь в пальто… Хм… Не было там таких. Лисичка-сестричка, пустишь переночевать?

— Нет.

Я была категорична. У меня вообще-то планы!

— Ян, — отбросил игривость, — поговорить нужно. Я из аэропорта сразу к тебе.

Честно, я выдохнула. Пусть лучше так, чем реально с чемоданом, да еще и ко мне!

— Настолько срочно, что не подождет светлого времени суток? — поинтересовалась с сомнением.

— Срочно, — помрачнел. — Ты зачем уволилась?

Ясно. Я открыла замок. Подождала, пока поднимется, чтобы домофон снова не пищал, и впустила его в парадную. Ждала возле двери. Ко мне в квартиру Мирослав не войдет!

— Мы здесь будем разговаривать? — удивился, тряхнув волосами, избавляясь от снежной крошки.

— Да. Не хочу, чтобы соседи думали, что я левых мужиков в дом пускаю.

— Я не левый, — натурально возмутился. — Я правый. Муж…

— Бывший.

— Отец твоего сына, — возразил весомо. — И всегда им буду. Ян, — оперся о косяк, — возвращайся. Кресло директора ждет тебя.

— Мирослав, мне не н…

— Послушай, — мягко прервал, привычно касаясь руки. Да, некоторые вещи еще долго не забывались, — я решил перевести Николь в другую школу. Обычную. Нашел неплохую гимназию с очень строгим педсоставом.

— Не нужно, — возразила я. — Я не вернусь.

— Почему?

— Не хочу. Я же говорила, что устала. Мы вроде развелись, а твоей семьи все так же много в моей жизни. Это невыносимо. Хочу сама… Без вас…

— И меня?

— И тебя, — проговорила тихо. — Поэтому поезжай домой, не порть мне репутацию, — показала жестом, чтобы уходил. — А Николь не переводи. Дело не в школе, а в отношении. Она должна понять, что не все папа купит, иногда нужно самой. И оценки никто рисовать не будет. Она должна снова захотеть учиться.

— Я пытаюсь, но это оказалось сложно…

Что тут скажешь, детей в принципе нелегко воспитывать, а если они не хотят жить по правилам и уверены, что у них и так все будет благодаря родителям, вдвойне сложнее. Спрашивать, чем мама Николь занималась и почему голова болела только у самого Мира, не стала. Пусть сами разбираются.

— Школу все же поменяем, — произнес вслух, но диалог точно вел с самим собой. — Последствия должны быть! — посмотрел на меня.

— В конце года? Тут осталось учиться четверть с небольшим. Кроме стресса ничего не добьешься. Жди первого сентября.

Мирослав хмурился, задумчиво, но молчал. Решил уже, вроде жестко, по-мужски, да как-то не в ту сторону. Ничего, все приходит с опытом — и отцовские навыки.

— Ну, пока, — попыталась закрыть дверь.

— Яна, так хочется пить, аж переночевать негде.

— Снега поешь, — дернула ручку.

— Ну а сына хоть можно поцеловать? Я соскучился.

Да блин!

— Рома спит давно! — Это запрещенный прием!

— Знаю. Я просто поцелую его. — Мне пришлось отойти от двери. Отец ведь.

Мирослав поставил чемодан, снял пальто и разулся. Весь в черном, только волосы русые и глаза светлые. Демонстративно зашел в гостевую уборную и тщательно вымыл руки — терпение мое испытывал, что ли?!

Отправился в детскую максимально бесшумно. Я за ним. Рома спал на боку, смешно открыв ротик. Такой умилительный малыш во сне. Мирослав обернулся и улыбнулся мне так, как было прежде: если приходил поздно, то всегда целовал детей, а я рядом стояла. Такая маленькая традиция. Но закончилась она не с разводом, а когда Мир начал целовать их по очереди в разных домах, ну и маму дочери в том числе.

— Хороший у нас сын, — шепнул мне. Я холодно кивнула. Момент был испорчен. Возможно, настанет время, когда буду вспоминать только хорошее, но не сегодня.

Я первая вышла из комнаты и остановилась, загораживая проход в гостиную. У меня там «накрыто» к томному вечеру, и свидетели мне ни к чему!

Мирослав остановился напротив так близко, что мне пришлось углубиться в комнату. Он подпер дверной косяк и смотрел на меня с грустью.

— Ты вообще не скучаешь, Яна? — спросил неожиданно. — Не переживаешь? Не думаешь о нас?

Я тихо рассмеялась. Правильно: ушла сама, без рыданий и истерик, вернуть не просила, на шею не вешалась и пороги не обивала.

— А что ты хотел увидеть? Меня в пучине отчаяния? Чтобы целовала тебе ноги и просила не бросать? Такой расклад устроил бы тебя?

— Нет, конечно. Я не об этом. Просто, — отвел глаза, — мне сложно. Я скучаю, Яна. Мне тяжело приходить в дом, где нет тебя.

— А когда ты возвращался в этот же дом, и там не было ее, тоже страдал? — не сдержала укола.

— Лики в этом доме практически не было. Он никогда не был ее.

— Я не хочу…

— И я не хочу о ней, — обошел меня. — Замерз я. Давай чаю попьем.

— А давай ты уже уйдешь? У меня вообще-то планы были, — пыталась опередить его. И почему я не убрала коробку с вибратором, прежде чем впустить бывшего?!

— Опа! — он присел на диван и увидел ведерко с мороженым, вино и… — Я так понимаю, вот он, — указал на симпатичную игрушку, — главный герой этого вечера? — глаза смеялись, губы подрагивали. Мне стало неловко.

— Не твое дело, — огрызнулась. Вот почему я такая? Он пришел ко мне в дом, а смущалась своей личной жизни именно я?!

Мирослав попробовал мороженое, налил вино, пригубил и протянул мне.

— Да ты садись, — взял за руку меня, совершенно ошеломленную подобной наглостью. Даже ножку бокала нежно вставил в мои пальцы.

— Вибратор опробуешь? — выгнула бровь, когда он взял его в руки. — К носу приложишь? Там, кстати, есть что вставить, — указала на кончик сантиметров в пять, который вводился во влагалище. — У тебя тоже есть, куда вставить, — не одной же мне смущаться.

— Я против анального проникновения, — деловито вернул вибратор на место. — В меня. Яна, — сел так, чтобы мы смотрели в глаза друг другу, — тебе было плохо со мной всегда? Все девять лет?

Я закатила глаза. Кто о чем, а мужчине важно знать, что его член, руки, губы и язык способны доставить удовольствие. Похвально, конечно, но…

— Мир, бери руки в ноги, чемодан и дуй домой. Я не буду обсуждать с тобой свою интимную жизнь. Ты чужой мне мужчина.

— Ну какой я чужой, Яна? — глаза перестали смеяться. В них серьезность, вопрос и предложение. Он потянулся к моим волосам и пропустил пряди сквозь пальцы. Каждый мужчина имел свои фетиши. У моего бывшего это волосы и грудь. Вот и сейчас Мир пытался сфокусировать взгляд на моем лице, но он у него он постоянно падал ниже. Меня природа не обделила, но мое тело больше ему не принадлежало, а эти тактильные поползновения нужно пресекать сразу.

— Мирослав, не нужно делать из меня вторую Лику, — четко произнесла, чтобы до него дошло. С ней можно было и так, и не так, а со мной нет! — Мы разные. Я не хочу и не буду с тобой на пол шишечки.

— А на всю длину? — перешел к завуалированной терминологии. Я тоже так умела.

— Длина маловата и вибрации недостаточно, — развела руками и, не отрывая взгляда от его серых глаз, сделала глоток вина. Хорошо же! Только почему-то на скулах Мира проступили два алых пятна, едва заметных, но я всегда неплохо подмечала детали.

— Вроде бы в самый раз было, — со стальным прищуром заметил.

— Когда женщина говорит «в самый раз», значит, действительно недостаточно.

— Мудрёна, ты вынуждаешь меня снять штаны, — он реально поднялся и щелкнул пряжкой ремня. — Вообще-то обидно такое слышать от жены. Комплексы появляются, — Мир реально расстегнул джинсы, приспуская. Я поперхнулась вином.

— Дурак, оденься! — оттолкнула слегка, чтобы его весьма увесистый пах не был на уровне моих губ. Нет, с членом у Мирослава все нормально, но пусть на досуге призадумается. Оргазм женщины начинается не с тела, а с эмоций… — И больше так не делай. Не нужно передо мной вываливать хозяйство. Мы чужие люди. Пойми уже наконец!

— Ян, ну как мы можем быть чужими, ну?! Я знаю о тебе все: от родинки под коленкой до шрамика на груди.

Шрамика… Шрама. Да, после операции рубец остался, уже белесый, но он был. Прямо посередине грудины, красота… Было время, когда я его стеснялась: женщину шрамы не украшали. Сейчас не так заметно, да и я не девочка, стыдившаяся своего тела, но по молодости это было большой проблемой. Раздеться перед парнем я отважилась только в девятнадцать лет: поздновато по меркам моих подружек. Я ведь красивая, высокая, с хорошей фигурой и длинными ногами — ребята оказывали мне знаки внимания, порой очень однозначные, но я сливалась, когда дело доходило до интима. Даже с теми, кто очень нравился: дома в подушку рыдала, а на людях — нос кверху и ни взгляда назад. Поэтому меня считали надменной динамщицей.

С Мирославом, конечно, иначе все: я почти научилась принимать всю себя, а он абсолютно не придавал значения моему несовершенству. Он считал мою грудь идеальной, соски вишенками, а ложбинку часто использовал как еще один вход. Остальное вторично. Мне это нравилось: я не хотела бы жалости и показательных поцелуев на месте разреза. Я была благодарна за то, что он не акцентировал на этом внимание.

— Дело не в этом, Мир! — если он не понимал, ему нужно объяснить. — Ты не можешь вести себя так, словно мы еще женаты. Нельзя быть с одной женщиной и трогать другую: касаться, целовать, тереться гениталиями.

Объясняла как маленькому, ей-богу!

— Я не изменял тебе, Яна. Я не жил восемь лет с мыслями о бывшей жене, но когда она появилась… — замялся. — Этот флирт, кокетство, прикосновения — вроде как норма. Не секс, понимаешь? Просто игра…

— Не понимаю! — разозлилась я. — И не хочу понимать! Это не моя норма!

— Я знаю, Мудрёна. Ты не позволила бы другому мужчине такое. Это я слабак. Но мне сложно, Ян. Ты нужна мне, — добавил тихо. — Если мы не общаемся, мне физически душно, понимаешь? Мне тебя не хватает.

— Да потому что тебе всегда нужно куда-то бежать, кого-то спасать, кому-то помогать! Не кому-то, конечно, а очередной бывшей жене! Только мне это не нужно! Если потечет кран — вызову сантехника, если нужно в аэропорт — возьму такси, если захочу кончить — воспользуюсь вибратором, а если захочу член во рту — сниму мужика. И только если мне захочется снова быть использованной или запасной — выйду замуж!

— Я не использовал тебя, — обошел диван и направился к выходу. — Я любил тебя, Яна. Сердцем любил. Знаешь ли, — схватил пальто и вернулся, — любовь членом — она ярче, но после нее мало что остается. Знаю, проходил. Не повторяй моих ошибок, — развернулся и отправился на выход. Дверь хлопнула, а я только подумала, что у меня нет члена… Это сарказм, да. Я поняла, что Мирослав имел в виду: он хотел, чтобы в будущем меня не полюбили только членом. Интересно, а есть вариант, когда тебя любят всем сердцем и со всей страстью?..

Первая рабочая неделя прошла нормально: студенты приняли меня неплохо, но без приколов и смешков особо умных не обошлось. Правда, этим уже можно ответить, используя иронию и сарказм, не дети малые… Преподавательский состав тоже ничего. Наверное, кафедра иностранных языков самая лояльная: мы открыты к новому, а это всегда более здоровая атмосфера, чем цепляться за старое и запрещать развитие и движение.

— Яна Николаевна, как насчет совместного обеда? — на большой перемене между четвертой и пятой парой ко мне заглянул Сергей Павлович, преподаватель управленческой психологии. Наши кафедры рядом, а он любитель новых лиц.

Молодой, активный, симпатичный педагог. Студентки возле его кабинета стояли в очередях на пересдачи или консультации. Мы с ним за неделю успели пару раз выпить кофе из автомата. О личном не говорили, но он проявлял ко мне интерес. Профессиональный был бы лучше личного. Отношения на работе — табу. Именно поэтому в свое время не хотела отношений с бывшим мужем, но… Всегда бывают исключения.

— Яна Николаевна, я хотел пригласить вас на следующую лекцию нашего потока.

— Что-то особенное?

— Да, — активно закивал, отчего коротко стриженые волосы, явно имевшие склонность к натуральной кудрявости, подпрыгнули. — Два раза в год у нас читает лекции Артем Каминский, слышали?

— Фамилия знакомая, — задумалась я. — У нас губернатор Каминский.

— Да, это его сын, но не суть, — отмахнулся Сергей Павлович. — Он открыл психо-реабилитационный центр, со всеми услугами — от консультаций до лечения в стационаре. У него очень интересный подход к науке. Его лекции и практикумы собирают аншлаг. Он опытный профайлер, и шепчутся, что работает с прокуратурой. Маньяков ловит.

— А их много сейчас в России?

— Кого? Профайлеров или маньяков?

— Маньяков.

Если честно, для меня серийные убийства — это истории из детства про Чикатило. Я настолько привыкла к безопасности в этом плане, что как-то расслабилась…

— Достаточно… — и улыбнулся. — Но в нашем городе, уверен, маньяков нет. Только психи, помешанные на расчлененке.

Ой, успокоил!

— Это хорошо, — демонстративно выдохнула. — Я не против сходить на интересную лекцию.

Помню, была на одной со схожей темой, «почему люди совершают преступления», познавательно.

— Правильно, главное — не бояться экспериментальной психологии. Вы же, Яна Николаевна, не боитесь экспериментов?

Я боялась. Правда, боялась. Не мое это, но…

— Не боюсь, Сергей Павлович.

Ну что может случиться со мной на лекции у какого-то там психолога?