(Не)Мой (Не)Моя (СИ)

Глава 23

Яна

Каминский, может, и не спал с пациентами, но целовал меня так, что все уходило на задний план, а его руки голодными лихорадочными движениями касались моих ягодиц и бедер. А я хотела, очень хотела: его лично или в принципе мужчину? А это важно? Каждый сантиметр моего тела нуждался в страсти и ласке. Это настолько необходимо мне, что дышать трудно.

— Пошли… — в губы, с глухим надрывом. Мы, целуясь, не разжимая объятий, хаотично хватаясь друг за друга, буквально упали на заднее сиденье его машины. Я не могла ждать. Я не хотела ждать!

Короткая куртка улетела куда-то практически сразу, а декольте моего шлюхо-платья разъехалось в стороны, открывая прозрачное бра и острые пики сосков. Я оседлала Артема и потерлась о вздыбленный пах мокрыми трусиками. Такой фейерверк в теле, что я текла, словно в первый раз испытав запредельное сексуальное возбуждение. Это воздержание мне было просто необходимо, теперь отчетливо понимала это. Я женщина, и я все еще могла испытывать дикую страсть. Все было у меня в голове. Сейчас… Я просто отключила ее!

— Ах… — вздрогнула и простонала, ощущая на коже сухие губы и жадные руки. Каминский сдвинул бюстгальтер и терзал мои груди: сжимал и мял полушария, кусал и посасывал соски. Я тоже стремилась добраться до его кожи: дрожащими пальцами расстегивала рубашку и активно работала бедрами. Он не был во мне, но это даже в кайф, это подстегивало и срывало крышу.

Лихорадочные стоны и рваное дыхание прорезал щелчок ремня. В салоне слишком темно, а света фонарей не хватало, чтобы видеть друг друга, только ощущать кожей, чувствовать губами, дышать ароматом наших тел. Бархатистая настойчивая головка коснулась моего бедра, а палец лег на клитор. Массирующие движения через тонкую ластовицу заставляли дрожать в нетерпении.

— Я надену, — накрыла его руку и забрала квадратик с презервативом. Зубами рванула упаковку и, сдвинувшись, прямо посмотрела на упругий член с темнеющей крупной головкой. Я сглотнула и раскатала по стволу силикон. В браке, после рождения сына, пила таблетки, более эффективный метод защиты. Сейчас нет, не за чем гормоны пить, а толку нет, как и секса…

Я демонстративно приподнялась и распахнула платье окончательно: пусть смотрит, мне не стыдно, мне не страшно. Я неидеальна, и мне это нравилось. Шрам — не дефект, это изюминка. Как странно, ни один мужчина, видя меня голой, не убежал, а я все равно стыдилась. В их глазах не было отвращения, оно исключительно в моей голове. Даже Артем пожирал меня тяжелым алчным взглядом, и я, сдвинув в сторону полоску трусиков, обхватила жесткий ствол и медленно ввела в себя, задыхаясь от невероятной наполненности. Ни один резиновый член этого не заменит. Как и имитация вагины. Мужчина нужен женщине, а женщина — мужчине, на самом древнем уровне.

Пришла очередь Каминского рвано выдохнуть, сжимая мои бедра до сладкой боли. Мне не нужно было много времени: моя смазка обильно текла по стволу, возбуждение на пике, клитор пульсировал и горел от нарастающего оргазма. Мне понадобилось не больше пяти минут. Я кончила сама и Артема довела до выстрела. Он и сам не ожидал, по лицу видела, по шумному дыханию, по жестким завершающим движениям. Очень быстро и запредельно ярко.

Я слезла с него и как пьяная приземлилась рядом на сиденье. Мы не говорили, просто дышали. Я сквозь пелену густых ресниц смотрела, как Артем отточенным движением снял презерватив и, связав, выкинул на дорогу. Ай-ай-ай, не хорошо мусорить. Я поежилась от ночной прохлады, запахнула блестящее платье и посмотрела прямо на Каминского:

— Отвезешь домой?

— Отвезу. К себе. Мы быстро закончили.

Следующий раунд состоялся у него дома. Я не успела ахнуть, как Артем зажал меня прямо в прихожей, сорвал платье до талии и, закинув ноги себе на пояс, жестко ворвался на всю длину. Я ухватилась за ткань рубашки, комкая и сминая. Это были совсем другие чувства и ощущения: движения острые, смелые, резкие. Сложно вздохнуть и выдохнуть. Пошлые шлепки от обилия соков вгоняли в краску, но прекращать не хотелось. Наоборот, эта звериная похоть меня заводила.

— Ласкай себя, Яна, — велел Каминский, и я запустила пальчики между ног. На него смотрела, чувствовала, сжимала внутри и себя ублажала. Это особый вид наслаждения.

— Я не на таблетках, — предупредила, балансируя на грани.

— Я чистый, — Каминский сделал пару глубоких резких толчков и вынул член. Толкнулся в свою руку и кончил мне на живот, измазывая всю и даже это невозможное платье…

Я проснулась от острого желания попить. Рассвет едва занимался, постель раскурочена, Каминский спал голый на животе, уронив руку на пол, а я ощущала себя наездницей: все дрожало, а между ног саднило. После длительного воздержания меня буквально отутюжили. Мне понравилось. Никакого больше целибата!

Я осторожно, избегая резких движений, исследовала квартиру, разыскивая кухню. Если вчера запомнила правильно, то мы сейчас где-то в историческом центре.

Комнаты просторные, потолки под четыре метра, а окна узкие и высокие. Квартира не обжита, только спальня и кухня, которую я все-таки нашла. В доме все еще висел запах свежего ремонта, не было мелочей, которые могли рассказать о хозяине, и мебели в других комнатах. Берлога, в которой мужчина ночевал, не больше. Я так и ничего не узнала об Артеме Каминском, кроме его профессиональной деятельности.

Внимание привлекла узкая винтовая лестница, уходившая куда-то наверх, но это не второй этаж… Я абсолютно нагая решила подняться. Признаю, по чужому дома без хозяина лучше не ходить, но и Артем не синяя борода. Он черная щетина.

Это что-то вроде башни! Я видела такие дома, но никогда лично не была внутри. Небольшая, с остеклением по всему периметру. Рассвет был серым, и я нашарила у двери выключатель. В глаза сразу бросились картины, точнее, холсты: без рам, они не висели на стенах, а стояли на нескольких мольбертах, а некоторые валялись прямо на полу. Я подошла ближе. Пазл в голове сложился далеко не сразу, разум просто отказывался воспринимать изображенное на холстах.

Картины были темными, но с яркими вкраплениями: золотые волосы, яркие глаза на детском лице, цветные кроссовки на маленькой ножке и кровь. Она яркая везде. Мне стало страшно. Я обхватила плечи холодными руками.

— Доброе утро, — вздрогнула и резко обернулась. Артем был в одних штанах, а в руках плед, его накинул мне на плечи. — Боишься меня? — сложил руки на груди и повернулся к холстам на мольбертах. Кто их рисовал? Он? Или просто коллекционер ужасов?

— Да, — призналась. Там были женщины и дети. Дети и женщины. Я задрожала еще сильнее.

— Я часто езжу по России, — произнес, скользя взглядам по мертвым лицам. — По работе. Это тяжело, — повернулся ко мне, а в глазах — полное эмоциональное опустошение. — Они мне снятся. Поэтому я мало сплю и рисую. Тогда становится легче.

Я так мало знала об этом мужчине, а он вскрыл мою душу и получил тело. Но эти несколько рубленных фраз сказали больше, чем тысяча слов.

— Здесь, в Петербурге, я отдыхаю, но это никогда не длится долго. Потому что люди постоянно убивают… — Артем моргнул, и в его взгляде появился привычный, цинично-практичный блеск. — Кофе?

— Наверное, дома выпью. Не хочу, чтобы соседи видели меня в том наряде.

— Я отвезу.

— Не нужно, отдыхай, еще так рано, — я зевнула. — Вызову такси.

Мы стояли рядом и просто смотрели друг на друга. Я не знала, как расставаться после случайного секса с неслучайным мужчиной, да еще и моим врачом. Может, после этой ночи мы и работать вместе не будем? Каминский говорил, что с пациентами не спит, но либо я исключение, либо он просто лжец, который любил в трусики проблемных женщин залезать. Я бросила взгляд на страшные рисунки. Это кошмары, его кошмары. Нет, не верю, что Артем мог быть обманщиком.

— Ну пока, — нарушила молчание и шагнула в сторону, обходя его.

— Яна, — Каминский поймал меня и засунул руки под плед, — вот этого всего, — намекнул на нас, — я не должен был допустить. Меня тянет к тебе. Я хочу тебя.

Это я почувствовала через мягкий кашемир штанов на голое тело.

— Но я не тот, кто нужен такой женщине. Я не могу дать тебе того, что ты обязательно захочешь, Яна. Ты должна это знать. Ты не должна на что-то надеяться.

— Может, надеяться нужно тебе? — бросила на него дерзкий взгляд из-под ресниц.

— Умница, — улыбнулся. — Так и должно быть, — и стал серьезным. — Яна… — сокрушенно покачал головой.

— Пусть это будет опытом или очередным заданием, — пожала плечами. — Никто ни в кого не влюбился, Каминский, — я не лгала, это так. Меня тоже тянуло к нему, но это про секс, а не про близость.

Мы снова молчали. Только не смотрели, а пожирали друг друга глазами. Артем притянул меня к себе и мягко коснулся губ. Я сбросила плед и позволила приподнять меня за ягодицы, опоясав ногами поджарую поясницу. Мы кое-как спустились вниз: Каминский положил меня на край кровати и широко развел ноги. Разделся полностью и опустился между ними, проходясь языком по всей промежности. Я судорожно вздохнула, впиваясь руками в белые простыни. Он дразнил клитор и пальцами массировал вход. Я выгибалась навстречу умелым ласкам. Моя голова была свободна, а тело готово взрываться раз за разом.

— Да… Да! — вскрикнула, пульсируя и сжимаясь внизу.

Артем снова поднялся и двинулся на меня. Сел так, чтобы жилистый, покрытый выпуклыми венами член оказался ровно между моих грудей. Головка блестящая от смазки, в середине висела прозрачная капля — хочет, именно меня хочет. У этого мужчины точно нет проблем с партнершами для секса.

— У тебя потрясающая грудь, Яна, — сжал ее и начал двигаться, доставая головкой до моих губ. Меня пронзило острое чувство дежавю. Так нравилось Мирославу… Когда у нас еще было понимание, и мы чувствовали друг друга… Он любил заканчивать мне на грудь. Он с ума от нее сходил… Когда-то…

Артем наращивал темп, а я ласкала его языком. Мне хотелось сделать ему хорошо, а еще — увидеть чужое семя на своем теле, на своем шраме, в своей памяти. Это как вторая потеря девственности.

Артем бурно кончил, сжимая полушариями головку, глядя на меня хмельным размытым взглядом. Это были эротичный «натюрморт» и красивая композиция. Прекрасная ночь и незабываемое утро. Но мне пора домой. Я не должна оставаться дольше. Пусть это будет нашим экспромтом, но без продолжения. Я поняла, что привязываться нельзя, а смогу ли я так, просто на интиме? Я пока не знала…

Кофе я пила уже дома. Одна, в тишине, после расслабляющей ванны и пары часов сна. Прокручивала в голове события, начиная с момента как надела чертово платье. Я тихо рассмеялась. Все-таки метод Каминского работал. Я менялась, внутренне снова открывалась навстречу жизни: комплексы таяли, я ощущала себя красивой и сексуальной, хотела страсти и эмоций. Возможно, даже любви.

Меня тянуло к Артему, физически очень сильно. Если еще вчера не знала, хочу его или просто хочу, сегодня понимала, что его. Очень сложно будет контролировать себя, ведь повторять мы не должны. Врач и пациентка, не больше. А еще у него презервативы в каждом углу: и дома, и в машине. Не нужно быть психологом и профайлером, чтобы понять: Артем привык к разовым половым контактам. Он не хотел близости. Ему не нужны отношения. Ему нужен секс, как и всякому здоровому человеку. Это его выбор. Каминский мне нравился, энергетика и магнетизм мужчины зашкаливали, но все же я слишком брезглива, чтобы быть одной из. Знать, что его член был в другой, возможно, несколько часов назад, а потом во мне… Нет, не мое.

Я дотронулась до своих губ и вспомнила, как с Миром целовалась. Гад, он, конечно. Шлюху во мне увидел, и сразу колом встал. Мой падкий на развратных женщин бывший муж. Не на всех, естественно, только на бывших жен. В верности Мирослава я не сомневалась до появления Лики. После работы всегда был дома, или мы выходили вместе. С мужчинами зависал, конечно, но редко и недолго. Мир домашний, семейный, его отшельником и холостым даже представить сложно.

Но отрицать не буду: вчера мне понравилось с ним. Его поцелуи и яростное желание получить меня будоражили. Последний совместный год был отравлен горечью сомнений и предчувствий неминуемого расставания. В клубе этого не было. Я была собой. Он был собой. Но не было обиды, боли, тоски. Я отпустила его окончательно. Он больше не мой муж, даже если сам считал иначе. Эти претензии! Смешно же! Ревнивый мавр! Раньше у него повода не было, а сейчас вот, значит, как Нагорный умел. И шлюхой назвал, и за честь мою волновался, домой гнал. Удивил. Я знала его более сдержанным. За много совместных лет он голоса на меня не повысил, не то что обозвать как-то, пока, естественно, все не покатилось в тартарары.

Сообщение от Мирослава пришло неожиданно, сбивая ленивый настрой:

Мир : Я забрал Рому пораньше. Ты дома? Можно заехать за коньками? Ромчик еще что-то хотел взять.

У меня почему-то кольнуло в груди. Я дотронулась до левой стороны и медленно выдохнула. Обычно он пытался позвонить, был мягок и внимателен, сейчас даже не поздоровался.

Я: Можно

Я поднялась с подоконника, в спальне скинула плед и сорочку, одеться нужно. Достала костюм из тонкой мягкой шерсти приятного цвета густых сливок: штаны просторные, а джемпер с широким горлом красиво спадал с одного плеча. Волосы собрала в высокий хвост и пошла ставить чайник. Рома мог быть голодным, хотя вряд ли после бабушки, а вот Мир точно напросится на кофе.

В дверь позвонили через час. Я пошла открывать, ждала в прихожей, пока на лифте поднимались. Сын налетел на меня. Бывший только кивнул прохладно. Видимо, у него ночь не задалась.

— Ты голодный? — мы остались стоять в коридоре.

— Неа, — Рома снимал ботинки, — бабушка кашу заставила есть, но папа, — и хитро посмотрел на отца.

— Что папа?

— Ничего, — и убежал в свою комнату. — Я быстро, пап! — крикнул уже оттуда.

— Я по дороге купил ему молочный коктейль из Макдака, — ответил за сына Мирослав.

Он стоял у парадной двери, не пытался пройти, не просил кофе, смотрел на меня, но впервые я ничего не видела в его взгляде: ни тепла, ни холода, ни злости, ни мягкости, ни ревности, но и равнодушия не было. Идеальное серое зеркало. Ноль эмоций.

— Держи, — протянула пакет с коньками. — Вы куда?

— Сегодня закрытие в «Новой Голландии», хотим проехаться, — сухо ответил. Мир прошелся взглядом где-то поверх моей головы, и мы вместе посмотрели на футляр с серьгами. Он так и остался лежать на полке.

— Это ты оставил?

— Ну это разве важно сейчас, Ян? — с кривой усмешкой бросил. Я промолчала. — Вот и я так считаю, — достал телефон и уткнулся в экран. Хмурился, что-то писал. — Ром, давай быстрее! — крикнул, не поднимая глаз. — Жарко стоять.

— Я подгоню его, — мне стало некомфортно рядом с Миром. Сегодня я ощутила его реально чужим: не на словах, а на деле. Это совсем иная атмосфера.

Он поднял глаза и ровно произнес:

— У тебя засос на шее. Ромка может заметить, — и снова уткнулся в телефон.

Я ахнула и подошла к зеркалу. Надо же, даже внимания не обратила. Все бедра свои рассматривала, да ягодицы со следами от пальцев проверяла. Мне стало смешно. Я не пыталась бывшего как-то ткнуть носом в свои новые приключения или в роман, которого, по сути, и нет. Просто было прикольно. Давно у меня на шее не было ничего подобного. Учитель с засосом! Директор с засосом! Госпожа Яна Нагорная с засосом! Да не может быть!

— Я курить на лестницу, — услышала за спиной. Мирослав тоже стоял точно за ней и разглядывал меня исподлобья.

— У нас нельзя курить…

— Да похер, — и вышел, хлопнув дверью.

Я только пожала плечами и достала тональный крем из дежурной косметички в гардеробе. Замазала более-менее след и пошла торопить сына. Папа у него все-таки сегодня нервный какой-то. Его непрошибаемость пробил маленький засосик…