(Не)Мой (Не)Моя (СИ)

Глава 21

Мирослав

В пятницу я разрешил дочери прогулять школу и договорился с Яной, что заберу Рому с утра. Сегодня не мой день, но в честь дня рождения можно и поблажку сделать. Дорога в Карелию не самая простая, особенно для детей со слабым вестибулярным аппаратом, пусть небольшие, но перепады высот были, хотелось бы по светлому все это проехать и не терять целую субботу активного отдыха.

— Пьем таблетки, — раздал детям противорвотное. — Оба! — взглядом велел сыну не филонить. Блевать, а потом страдать нам некогда, у нас программа!

— Может, и мне выпить, — рассмеялся Руслан Загоев. Он занимался всеми нашими силовыми вопросами, в том числе и охраной. Отпускать меня одного с детьми категорически отказался: сейчас у нас слишком непростое время, чтобы рисковать — именно так заявил мне. Мамочка, блин. Целый арсенал загрузил в машину, помимо нашего шмотья. Брать с собой бойцов — это уже перебор. Я столько работал, чтобы вывести бизнес на цивилизованный уровень: эти разборки из девяностых уже не актуальны.

— Держи, — отдал ему таблетки и сел за руль. Сегодня я выгнал из гаража мощный внедорожник, как раз для таких поездок. Природа, рыбалка, шашлык. Если бы двинул исключительно с мужиками, можно было бы аскетично устроиться, но для детей выбрал хороший, атмосферный отель с финской эстетикой. А также крытым бассейном, игровой и рестораном. Ну, если дети откажутся есть наши уху и шашлык.

Удочки, снасти, у меня даже была банка с жирными червями: не накопал, купил. Лед на Ладоге только начал сходить, но в отеле было расчищено, как раз для рыбалки: ничего серьезного не поймать, но побаловаться можно.

Я учил Рому ловить рыбу: сам спецом не был, так, любитель. Очень, очень любитель. Руслан, да, он часто выезжал на природу, причем в дикие места без связи и на целую неделю — такой детокс. Сейчас он повел Николь смотреть ладожские шхеры с берега. Локация у отеля супер.

— Не замерз? — поправил сыну шапку, когда он громко шмыгнул. Конец марта, и возле воды трындец как прохладно.

— Нормально, — держал удочку, а сам в двух перчатках. Мужик! Правда, если этот мужичок вернется с соплями, кашлем или больным горлом, его мама меня четвертует. Она и так была не в восторге от досуга на природе в такую погоду, но уговаривать долго не пришлось. Ромчик слишком уж обрадовался поездке. Нам уже баню готовили, попаримся, все сопли выйдут, а я сейчас уху поставлю — вообще огонь праздник будет!

— Пойдем, Ромчик, — подошел к ведру, которое он рассматривал.

— Маленькая рыбка, — снял перчатку и засунул пальчик. Да, мы наловили плотвы и пару окуней. Ничего, нам для ухи пару форелей предоставят. Хорошо должно получиться.

— Летом приедем, будет больше.

Пока дети грелись в шале и перекусывали горячим, мы с Русланом готовили: я — уху в казане, он — мясо на углях. Пахло до одури вкусно: я только и успевал сглатывать слюну. Запах костра, мяса, кристального воздуха возвращали куда-то в безмятежное время — наверное, это детство. Честно, нечасто бывал на таких вылазках с семьей, куда там! У Нагорных в чести только элитные курорты и премиальные отели за границей. Но вот с классом походы никогда не пропускал, спасибо учителям, которые понимали, что дети богатых родителей все равно дети.

Я посмотрел на голубую даль со стремительно проносящимися кудрявыми облаками и наконец расправил плечи. Вот сейчас хорошо. Теперь я все делал правильно. Я был счастлив настолько, насколько мог быть в ситуации, произошедшей в моей жизни. Со мной дети, верный человек, друг даже, погода, вон, хорошая для этого времени года. Не было рядом женщины — такое тоже бывает, но жизнь продолжалась. Возможно, я слишком рано женился изначально и достаточно быстро во второй раз. Нет, это точно не вина женщин. Наверное, мне нужно побыть одному, не в отношениях, без поддержки моих тылов хрупкими ладонями. Это, конечно, касалось рук именно Яны. Лика никогда не была силой за моей спиной. Только слабостью, которую я, наконец, перерос.

А Яна… Последнее, что я мог сейчас сделать: прийти к ней и сказать — вот он я! Возвращайся, все понял, теперь будет иначе. Никаких призраков, никакого прошлого, только мы. Не вернется. Ей хорошо без меня. Я это чувствовал. До последнего был уверен, что Яна была счастлива со мной. Теперь эта уверенность прошла. Я любил ее, но, вероятно, не так, как эта женщина того заслуживала. Сейчас только понял, что она хотела по-другому.

Каждая женщина хочет быть единственной…

Правильно. Именно так нужно. А я везде успеть пытался: и бывшей помочь, и мать не обидеть, и дочь избаловать. Жена рядом была, поддерживала во всем, но на каком месте она по счету стояла? Яна со всем могла справиться, ей можно было все доверить, а я спасатель: бегал и спасал других. И кого я спас? Никого. Жену сделал несчастной. Дочь практически упустил, и даже сейчас нет уверенности, что я на правильном пути в воспитании Николь. Себя тоже. Да, счастьем в жизни не пахло. Но время идет, будем жить и разбираться сами, своими силами. Мне всего лишь тридцать восемь, рано еще в ящик и умирать.

— Снимай пробу, именинник, — Руслан подал мне на шампуре кусок мяса. Руки, зубы, язык — все обжег, но вкусно! Как же вкусно! Вздохнул полной грудью ароматы леса, костра, ледяного озера: жить тоже вкусно!

— Что там у нас? — раз уж вместе, то по делам можно перетереть.

— Самойлов на связь вышел. Помощь предлагает.

— Артур? — не удивлен. Они со Святославом замяли свой конфликт, и Самойлов стремился к миру с Петербургом, но есть несколько «но». — Ну пусть поможет, — мы с Русланом обменялись вполне понимающими взглядами. Разберемся, но не сегодня.

Мы с Русом в две руки накрыли на стол, ничего такого: мясо, уха, овощи и нарезка колбасы; хлеб и печеная картошечка. Ромка не любитель супов, особенно рыбных, но бульон выпил. Николь оценила уху и принялась за мясо: для нее свинина, для сына из курицы шашлык. Мы с Русланом были всеядными и голодными, а еще весьма довольными собой: такой стол и без женщин! Все сами, своими натруженными мозолистыми клешнями!

Я смотрел на детей и подмечал, как общаются: нормально, как все. Злости и надменности от дочери не ощущал. Надеюсь, это не из-за меня, а потому что реально усвоила полученный урок в школе: с людьми нужно по-человечески, а семья — это не пустой звук.

— С кетчупом вкуснее, — произнесла Николь, с удовольствием уминая мясо.

— Точно, — с набитым ртом поддержал Рома и макнул кусочек в пиалу.

— О, растяпа! — покачала головой Ники, но как-то по-доброму, что ли. Мясо оставило жирный и красный след на футболке.

— Сиди, — махнул, чтобы не вставал. — Я принесу чистую.

Я пошел в комнату, предназначенную для детей, и достал из шкафа сумку: Яна собрала ему рюкзак с игрушками и пару комплектов белья и одежды. Взял майку и заметил на дне пакет с приколотой запиской. Для меня. Не ждал поздравлений, не заслужил особо.

Через секунду ржал как конь. Еще осенью, когда женаты были, у меня поясницу прихватило. Плечевой пояс постоянно давал дрозда: спорт спортом, а работа сидячая. Поясница добавила тогда… Яна пошутила, что если к остеопату не пойду, то пояс из собачьей шерсти подарит на следующий день рождения. Поясницу отпустило, да и в командировку ехать нужно было… В общем, не пошел к врачу. Очевидно, Яна не забыла. Почему-то это вызывало улыбку. Да, возможно, мы были несовершенной парой и уж точно неидеальными людьми, но нам было, что вспомнить: наши шутки, личные секретики, говорящие взгляды и теплые улыбки.

На дне пакета с чудо-поясом лежал мини-конверт, как игрушечный! Внутри записка:

Следи за здоровьем, не мальчик уже))

Я только усмехнулся. Какая язвительная стала, но мне неожиданно нравилось. Ей шло. Элегантная директор школы и жена Мирослава Нагорного теперь свободная исследовательница самой себя. По крайней мере, я понял это так. Только грустно, что в браке со мной Яна потеряла эту самую изюминку. Себя. Или ту, которой могла бы стать, если бы не нужно было соответствовать статусам, которые навешал на нее именно я.

Я записала тебя к остеопату. Ссылка на почте. С днем рождения, Мир…

Хотелось покобениться, что я не такой уж и старый, но в современном мире год за два, а Яна меня знала как облупленного. Муж и жена: если у меня болел живот, был понос или температура — к ней бежал.

Я набрал Яну: голос хотел услышать, поблагодарить, про детей рассказать. Про Рому. Уверен, если понадобится совет относительно дочери, она даст, ответит и поможет, но Яна — человек, живой и чувствующий. Николь слишком сильно плюнула ей в душу. Ни она, ни я в принципе не имели морального права что-то от нее просить или, тем более, настаивать.

Телефон у бывшей жены был выключен. Я посмотрел на часы: лекции давно должны были закончиться. Значит… Занята. Это нормально. К этому тоже нужно привыкать. Яна давно не принимала звонки от меня буквально с первого гудка.

Вечером в субботу я уже уложил сына и решил, что пора поговорить с дочерью — завтра мы возвращаемся. Лика должна будет либо с чемоданами съехать, либо остаться, но с условием, что примет заботу о Николь как мама, любящая и родная. Ведь вся ситуация вокруг моей семьи завязалась гордиевым узлом исключительно, когда Лика приехала в Петербург и уговорила дочь жить с ней. Ники согласилась, потом пошла у нее на поводу и поддалась манипуляциям (не виню, сам такой. Но мне тридцать восемь, а ей двенадцать): интриговала, обманывала, и все это для того, чтобы жить с родителями. Лику сложно назвать хорошей матерью, но получалось так, что она нужна нашей дочери. Что из этого выйдет? Только время покажет. Боялся ли я, что вконец испорчу дочь, позволив жить с Ликой? Да. Мог ли я насильно оторвать Ники от матери? Нет. Есть вещи, которые нужно пройти и прочувствовать собственной кожей. Только тогда и боль, и радость врежутся в память.

— Пойдем, на звезды посмотрим, — предложил ей. В шале был телескоп, а небо сегодня удивительно ясное. Как и моя голова. Давно такого не было. Сколько месяцев жил в каком-то тумане: все понимал, но ухватить сути не мог. Тоже опыт. Хреновый, но опыт.

— Ники, я хотел сказать, — когда мы поиграли с телескопом, похлопал рукой по подушкам, разбросанным у витражей. Она взглянула на меня как-то обреченно. Вероятно, догадывалась о теме беседы. — Дочь, ты, наверное, заметила, что дома не все гладко, — прямые разговоры с детьми мне всегда давались плохо. Николь кивнула. — Мы с твоей мамой не будем вместе, — покачал головой. — У нас не получается.

— Но когда люди любят друг друга, разве не должно быть хорошо? — обронила тихо.

— Не всегда. Даже когда любят, а мы, — прямо посмотрел на Ники, — не любим.

— Ты все-таки любишь Яну? — спрашивала без агрессии или злости.

— Ники, пожалуйста, не нужно лезть во взрослые дела, особенно сердечные. Главное, что тебе нужно знать: я люблю тебя. Я люблю твоего брата. Я ваш папа и с вами буду всегда. Это для детей главное, а взрослые… — задумался. — Мы там как-нибудь сами, без сопливых разберемся.

Мы сидели молча еще минут пять. Потом она спросила:

— А я? С кем я теперь останусь?

Что я мог сказать? Что это зависело от ее матери? Или от самой Николь? Ведь если она выберет мать, а та откажет…

— Ты можешь выбрать, — обнял ее и поцеловал в макушку. Я хотел бы, чтобы дочь осталась со мной. Не знаю, способен ли я в одиночку воспитать нормального человека, но и бросать дочь на амбразуру страшно. Но решать, конечно, ей.

— Я люблю маму, — голос дрожал, — она ведь мама, — взглянула, едва сдерживая слезы, — но ты мой папа, — уткнулась мне в плечо. — Я не хочу жить без тебя. Ты… Ты никогда меня не бросал. Даже такую…

— Какую? — тихо спросил.

— Плохую.

— Не говори так. Мы все иногда плохие, точнее, наши поступки хре… ну, плохие, — обнял ее и поцеловал в лоб, — но если поступать хорошо, можно все исправить, — криво и косо, но объяснил. — Иди спать, поздно уже.

Выбор сделан. Теперь неважно, что скажет Лика. Хотя… Интересно все же… Мать там или не мать?

Мы выехали после завтрака в воскресенье: дети, конечно, устали, но я не мог повезти их к нам домой. Там проблема, которую нужно решить без свидетелей. Мама требовала внуков привезти: я позвонил ей и по-человечески попросил не муштровать их и расспрашивать о жизни, а накормить и дать отдохнуть. Вечером уже заберу обоих.

Яне сообщил, что мы уже в городе. Она ждала Рому, получалось, планов на вечер у нее не было. Вечером завезу сына. Наверное, соскучилась.

Я развез всех и поехал к нам на залив. Каким бы ни было решение Лики, а вещи ей собрать придется. Я мог оставить этот дом дочери, но не этой женщине. Ей нет!

Уже на входе заметил несколько чемоданов. Собралась, значит. Ответ понятен.

— Правильное решение, — одобрительно кивнул, встречаясь с бывшей глазами. Она уже одета в дорогу. Уходит без прощаний?

— Я не хочу жить в этом доме, — дернула плечом и поджала губы. — Он никогда мне не нравился. Он всегда был твоим, — и посмотрела на меня в упор: — И Николь была твоей.

— Это ее дом, и она хочет остаться в нем.

— Кто бы сомневался… Но ты прав: ей здесь лучше. Я позвоню ей, объясню… Потом.

— Скатертью дорога, — эта женщина снова уходила, но в этот раз у меня было легко на сердце.

— Мирик, — обернулась в дверях, — ты снова позовешь меня обратно. Я всегда буду тебе нужна, — самоуверенно заявила. Я даже отвечать не стал. Лень. — Но смотри, я не буду ждать вечно, — и ушла, громко цокая каблуками.

В окно увидел, что за ней приехала машина, а через секунду, скупо поздоровавшись, водитель забрал чемоданы. Я прошел в гостиную и упал на диван, руки раскинул и закрыл глаза. Меня окутало ощущением правильности. Поеду, заберу детей, и устроим воскресное валяние на диване: как раньше, когда мы все были одной большой дружной семьей. Только… Как прежде уже никогда не будет. Сомневаюсь, что Яна согласилась бы вернуться в этот дом. К нам. Ко мне…

Наконец Эрик Давлатов собрался жениться, но этим вечером его больше интересовали мальчишник и прощание с холостяцкой жизнью. Сегодня жених пил абсент, курил кальян, замешанный пятьдесят на пятьдесят шиша и марихуана, и наслаждался обществом красивых женщин.

— В брачную ночь не принеси подарочек молодой жене, — пошутил я, затянувшись до самых легких и наблюдая, как жених лапал крепкую задницу одной из девочек.

— Они все чистые, ручаюсь, — ответственно заметил Руслан. — Если что, сниму голову поставщику. Пацаны, — осмотрел присутствующих, — если у кого прибор после ночки чесаться начнет или отвалится, пишите мне на почту.

Мужики заржали, девочки манерно дули губы.

— Можешь не волноваться, котик… — высокая сочная брюнетка с большой грудью поставила бокал с шампанским на стол и присела на край кресла, игриво касаясь моего бедра.

Обычные шлюхи, только очень дорогие. Современный эскорт: они и посидят рядом, и отсосут под столом, если прикажут, и от подарков не откажутся, если дело хорошо сделают, или в постоянные любовницы пойдут, если предложат.

Хорошо, что мальчишник не в стрипе устроили. Тоскливо там. В клубе повеселей, а кому нужно уединиться, спустится под землю. Это заведение — отдушина Руслана: не для денег, а так, расслабиться: веселье, музыка, позитив. Девчонки с коктейлями и намажоренные пацаны. Неформальные встречи тоже иногда здесь проводили. Нет, Рус к проституции отношения не имел, но если партнеры хотели продолжения, то и несколько номеров имелось, и красивых баб. Ну в каком клубе нет шалав!

— Все, мужики, я пошел, — Эрик поднялся в обнимку с девушкой. Абсолютно очевидно, что моральная сторона вопроса его не интересовала. Что случилось на мальчишнике, осталось на мальчишнике.

— Мне кажется, рано ему жениться, — не увидел, кто из мужиков произнес. Здесь возле каждого сидела девушка, но до поры до времени на них внимания не обращали.

— Ему и в пятьдесят будет рано, — ответил Рус. — Это натура такая. Гулящая, — и на блондинку, жавшуюся к его бедру, посмотрел. — А ты гулящая, девочка? — тихо спросил.

— Как кошка, — томно ответила и, не смущаясь, начала через брюки работать с его членом. Мы в хозяйкой зоне сидели, сюда даже официант не войдет без предварительного сообщения.

— Да кто из нас женам не изменял? — бросил Олег и опрокинул в себя одномоментно порцию виски.

Я не изменял. Когда-то мог поставить себе плюсик в карму за этот «подвиг». Теперь уже нет: как бы ни пытался оправдаться, а Яне я изменил. Наверное, тогда, когда просто подумал, что хочу бывшую. Остальное — все лишь следствие.

— Шляться — это образ жизни, — ответил Руслан, — а это, — кивнул на девочку, работавшую с его стволом, — просто слив напряжения. Что мне, с женой разводиться, потому что раз в пятилетку я шлюху пялю? — спросил по-простому. Он старше, давно семейный, и учить его жизни было бы странно. Тут у каждого своя правда. — Мир Константинович, — посмотрел на меня, — а ты что думаешь?

— А я не женат, — и взглянул на брюнетку, покорно ждавшую моего внимания. Она не дура, это хорошо. Не лезла сама, понимала, когда нужно помолчать и посидеть, не отсвечивая.

Я мужчина и давно на голодном пайке. Отношения мне не нужны, ходить на свидания и искать для секса хорошую девочку — тоже, сейчас все честно: тело в обмен на деньги. Именно тот самый сброс отрицательной энергии: тупо кончить и забыть, а главное, что не в свою руку.

— Грудь покажи, — шепнул, выпуская ей в лицо тугую острую струю дыма. Девушка спустила бретельки, оголяясь до пояса. Не из стеснительных.

Я опустил глаза на круглые дыньки. Стопроцентная пластика, причем не самая качественная, слишком заметно вмешательство, но… Видимо, натуральная грудь сейчас не в цене. Жаль.

— Как тебя зовут?

— Дария.

Я смотрел на нее и понимал, что она не возбуждала во мне мужчину в более обширном и глубоком понимании (да, мы тоже не настолько примитивны), но инстинкты получать разрядку вполне разбудила. Я погладил ее ногу и сжал внутреннюю сторону бедра.

— Рус, — бросил взгляд на Загоева. Тот достал телефон и позвонил кому-то. Через минуту пришел менеджер.

— Прошу, — помог Дарии подняться с моих колен и взглядом показал, что девушка будет ждать меня в одной из ВИП-комнат.

Мы посидели еще минут пять, попиздели ни о чем, Эрик вернулся довольный. Сказал, что сегодня натрахается так, чтобы всю дальнейшую семейную жизнь хрен не пикнул на чужую щель. Только жена!

Я вышел из «хозяйской» зоны, спустился в бар и посмотрел на танцующих. Телефон тоже проверил: няня не звонила, уже хорошо. Раньше Аня иногда оставалась с детьми на ночь, если нас с Яной не было. Теперь мне пришлось нанять женщину. Иногда мне нужно отсутствовать допоздна, задерживаться на работе или отдыхать. Я живой человек и мужчина: иногда хотелось сбросить ответственность и пожить хотя бы вечер для себя. Николь не настолько выросла, чтобы на ночь оставаться одной. Няней не была довольна, но вариантов нет. У нее была мать, но та сказала, что будет брать к себе дочь только в начале недели: со среды у нее все вечера расписаны, как и выходные. Как-то так.

— Твою ж… — присвистнул, заметив на танцполе девушку в ярком платье, блестящем и куцем. Но взгляд от нее оторвать просто невозможно! Длинные густые волосы, стройные бесконечные ноги, крепкая задница и безумно сексуальные движения. Я не видел лица, но… Что-то было в девушке знакомое. На Яну похожа. Только моя бывшая жена никогда бы здесь не оказалась, да еще в настолько неподобающем виде. В этой женщине слишком много секса…

Девушка сделала какой-то совершенно противозаконный финт крутыми бедрами и повернулась, взрывая темные волосы блестящим водопадом. Серые глаза с поволокой, полные губы эротично приоткрыты, грудь… Натуральная, полная, стоячая. Моя грудь! Точнее, моей бывшей жены! Это что за декольте, это не вырез! Это Марианская расщелина! Что Яна вообще делает в подобном месте?! В таком виде?! И настолько пропитанная сексом!