(Не)Мой (Не)Моя (СИ)

Глава 17

Яна

В лекционном зале собралось четыре группы третьекурсников, будущих психологов. Помимо Сергея Павловича и меня было еще два профильных преподавателя. Я устроилась на первом ряду, максимально близко к спикеру. Сергей показал большой палец и улыбнулся, но сам занял место повыше.

Заведующий кафедрой психологии зашел вместе с высоким мужчиной, одетым с неброским шиком абсолютно уверенного в себе человека. Никаких костюмов, запонок с бриллиантами и начищенных до слепящего блеска ботинок. Практичный кэжуал. Можно было бы предположить, что мужчина просто не имел средств на костюмы от Бриони, но я лично знакома с его отцом… Этот имел: он кормился в кормушке Нагорных. Стало даже интересно, что представлял собой старший сын губернатора.

— Уважаемые студенты и преподаватели, — заведующий кафедрой обвел аудиторию взглядом и невербально дал понять всем, кто продолжал шуметь, что взял их на карандаш, — сегодня лекцию читает доктор психологических наук, специалист в области экспериментальной психологии и психиатрии, практикующий врач Артем Владимирович Каминский. Прошу, коллега, — передал слово мужчине, до этого молчаливо сканировавшему зал. В глазах нечитаемое выражение, на губах полуулыбка.

— Поскольку в детстве я страдал дислексией, то читать мы не будем, — показал, что никаких материалов в помощь он не принес, — мы будем разговаривать, — зал одобрительно загудел.

Артем Владимирович умел увлечь аудиторию, даже я поддалась магии его голоса. Ораторское искусство — хороший навык, особенно вкупе с опытом, знаниями и умением иронизировать. Психология — не мой конек, но сегодня отрабатывали анализ поведенческих особенностей: речь, мимика, жесты. Мы составляли психологический портрет, распознавали мотивы и предсказывали возможные действия.

— А можете «прочитать» кого-нибудь из нас? — услышала откуда-то сверху.

— Начать с вас? — ответил Каминский. — Или есть добровольцы?

— Есть! — я обернулась, чтобы посмотреть на смельчака.

Обычный парень лет двадцати: мордастый и светленький, держался вроде бы уверенно, смотрел прямо, одет как многие студенты, явно не сын богатых родителей. Это все, что лично я могла бы сказать о нем.

Примерно пару минут Артем Каминский молчал и смотрел, затем задал вопрос:

— Земля — какая по счету планета от солнца?

— Третья, — мальчик растерялся, но ответил верно.

— А сколько у человека пар ребер?

После продолжительного молчания сдался:

— Я не знаю.

— Не петербуржец, с севера, скорее всего, сибиряк. Привык работать руками, не гуманитарий, сюда занесло случайно: психолог вроде как престижнее, чем сварщик?

Вопрос, но парень просто отвел взгляд в сторону.

— Переводись. Рабочие руки всегда нужны, а у тебя еще и голова не пустая, и есть очень большой плюс, в отличие от многих в этой аудитории.

— Какой? — парень сам удивился.

— Ты не сидишь в туалете долго: сделал дело и пошел смело. Кто таким еще похвастается?! — обвел взглядом аудиторию.

— Да, есть такое, — рассмеялся студент. — С детства наморозился. Привычка.

— Девушки оценят, поверь. А пар ребер у человека двенадцать, запомните все для общей эрудиции.

Я улыбнулась, а зал рассмеялся. Интересный опыт, хорошая лекция и практикум. И чего Сергей туман наводил и пугал экспериментальностью? Этот Каминский вполне нормальный.

— А можно теперь меня? — вызвалась Олеся Зайцева, моя студентка.

— С удовольствием, — загадочно отозвался Артем Владимирович, разглядывая местную звездочку. Симпатичная, фигуристая блондинка, молоденькая и самоуверенная. Нагловатая, но ее возраст и внешние данные прощали ей это.

— Сначала уточню: здесь всем есть восемнадцать?

— Всем, — ответил один из преподавателей, но как-то настороженно.

— Вы южанка, — утвердительно заявил. Олеся почему-то загнанно осмотрелась и отрицательно покачала головой:

— Не-е-ет, — но даже я, не детектор лжи, слышала стыдливость за свое рождение не в той локации. Глупость какая…

— Ключи на вашем столе со значком элитного ЖК на Крестовском. Вы специально их достаете, чтобы продемонстрировать принадлежность к элите, но такие выдают тем, кто снимает кладовку: вероятно, в складчину с подругами, чтобы переодеться и выйти к мужчине из клубного дома.

Девушка покраснела, а подбородок задрожал. Она смотрела на кого-то, но с моего места непонятно, на кого. Мне захотелось остановить эту пытку. Это уже не безобидная дискуссия.

— Ну и, скорее всего, вы состоите в интимной связи с кем-то из деканата. Вероятно, этот человек здесь, — чувствовалось, что он понял, с кем, но хотя бы не показал взглядом.

Всем стало неловко. Взрослым стало, а кто-то откровенно смеялся и бросался остротами. Кажется, я начинала понимать, что к чему.

— Есть еще желающие? — аудитория ответила молчанием. — Хорошо, тогда сам выберу, — и, спустившись, подошел ровно ко мне.

Каминский смотрел на меня, а я на него. Старалась не нервничать, но немного было, отсюда и нервозность, и суетливость: я противилась, но зубы сами подгрызали нижнюю губу, а рука коснулась цепочки с кулоном: рубашка застегнута настолько, чтобы не видно белесой отметины, но нервы…

Чтобы отвлечься в эту долгую минуту, начала рассматривать мужчину напротив. Высокий, поджарый, таких называли «сухими», с перетянутыми мышцами, но это видно только по ярко выступающим венам на руках с закатанными рукавами. Черные волосы и такие же темные глаза с длинными ресницами, ухоженная щетина и острые скулы. Абсолютная противоположность моего бывшего. Каминский не был в моем вкусе, но мужская энергетика мощная.

— Опустим банальности, что вы преподаете здесь, но с психологией как с наукой не связаны абсолютно, и перейдем к делу.

Я махнула рукой — пожалуйста!

— Вы часто бросаете взгляд на телефон, боитесь пропустить звонок или сообщение. Предположу, что, вероятно, приболел ребенок, и вы не уверены, что ему стоило идти… — словно прикидывал мой возраст, — в садик. — угадал, да. Или это реально читалось в моем поведении и мимике? — Кольца нет, но вы точно были замужем. Сейчас свободны, но мужчину не ищете, потому что достаточно состоятельны для брака по расчету, а для отношений без серьезных намерений закрыты. Могу предположить, что у вас есть внешний дефект или увечье, из-за которого вы, очень красивая женщина, сложно впускаете в свою жизнь мужчин. Рассудительная, спокойная, умная, но боитесь, что вас сочтут скучной и пресной, — сделал вывод и… — Расслабьтесь, вы уже такая, — закончил равнодушно, словно газету прочитал.

Я даже не шелохнулась. Мое белье и личное вытащили на всеобщее обозрение, а я продолжала молчать.

— И какие возможные действия вы можете предположить? — мой голос даже не дрожал, удивительно. — Я убегу в слезах или отвечу колкостью? — набросала пару вариантов.

— Нет. Я прав, и вы согласны с этим.

— Да, вы правы. Я разведена и у меня маленький сын. Скучный и пресный преподаватель иностранных языков, но! — обратила взгляд на аудиторию. — Именно я буду принимать у вас зачеты и экзамены, не забывайте об этом, — это чтобы студенты не расслаблялись. Затем протянула руку Каминскому. — У вас действительно очень интересный подход. Я узнала много нового, благодарю, — он пожал мою ладонь. Крепко, без показной мягкости.

На кафедре я готовилась к семинару, когда зашел Сергей Павлович. Он принес кофе и пытался повиниться:

— Яна Николаевна, надеюсь, не обиделась, что не предупредил? Мы все за два года через это прошли с Каминским…

Я не взяла стаканчик, и извинения мне были не нужны. Поступил он не по-мужски. Поэтому моментально вылетел даже из френдзоны: исключительно коллеги!

— Ты же преподаватель психологии, Сергей Павлович, все понимаешь, — схватила записи и вышла из преподавательской. За поворотом буквально налетела на Каминского.

— А я вас искал, Яна Николаевна.

— Я занята, извините. Нужно идти читать свои скучные лекции, — вот и колкости подоспели.

— Поэтому давайте встретимся у меня в центре, — протянул визитку. Лощеная бумага, приятная на ощупь, строгий декор, серебристое тиснение.

— Думаете, мне нужен психолог? Или даже психиатр?

— Нет, у вас устойчивая психика. У вас с сексом проблемы.

Я остановилась и изумленно уставилась в темные глаза. Он сейчас это серьезно?!

— Экспериментальная сексология — одна из областей, которые мне интересны. Приходите, если хотите перестать бояться.

Я осталась стоять с визиткой между пальцев. Очень странное предложение… Или справедливое? Есть ли у меня проблемы в интиме? Не уверена, но я не так раскована и не до конца принимала себя. Сейчас, будучи в разводе, осознавала, что раздеться перед чужаком будет сложно, и дело не только в шраме. Девять лет ко мне прикасался, смотрел, трогал только бывший муж…

Я бросила визитку в сумку. Посмотрим. Я же собиралась стать плохой девочкой, может, это и есть вызов, который нужно принять?

После работы я поехала забирать сына из садика. У меня было полчасика выпить кофе и поболтать с Олей, моим бывшим завучем. Теперь она директор — школа в надежных руках.

— Оль, не хочу заходить, давай с кофе на улице постоим, — позвонила ей. — Я тут во дворе лавочку нашла, с тебя пара журналов, чтобы присесть.

Февраль выдался сухой и холодный, но я лично устала от снега, поэтому мне уже не хотелось влажной слякоти. Душа требовала весны. Скоро, уже скоро.

— Здравствуйте, Яна Николаевна, — ко мне подошел Олег, водитель Мирослава.

— Здравствуй, — улыбнулась. — За дочкой босса? — спросила нейтрально. Вся близость, которая оставалась к Николь, выдохлась. Нет, у меня к ней не было негатива, но мы реально стали чужими. Казалось бы, столько лет жили под одной крышей как родные люди, а понадобилось совсем немного времени, чтобы отдалились, как незнакомцы. Раньше у меня щемило сердце за нее, сейчас смотрела на приближающуюся худенькую фигурку в красивой модной шубке и ничего не чувствовала.

— Здравствуйте, Яна Николаевна, — поздоровалась, несмело посматривая на меня.

— Здравствуй, Николь, — не старалась поймать ее взгляд или облегчить неловкость. Пусть едут домой, чего рядом стоять. — Олечка! — мы обнялись. Она строго взглянула на ученицу.

— А ты чего ждешь? Домой поезжай.

— До свидания, — проговорила Ники.

Я кивнула и улыбнулась Олегу.

— Держишь всех в ежовых рукавицах? — показала Ольге большой палец.

— А то! — передала мне стаканчик капучино из автомата. — Мне попечительский совет дал конкретные указания: никому и никаких поблажек. Камеры теперь везде, кроме кабинок в туалете, прикинь!

— А у мальчиков? — нахмурилась. — Там же писсуары.

— Их оградили: и честь сохраним, и всякие буллинги, приколы, курения — все увидим, накажем, прекратим.

— Ничего себе, — удивилась переменам.

— Твой бывший очень жестко настроен. Он, кстати, выдвинул и поддержал мою кандидатуру. Признавайся, ты попросила?

— Я с ним не пересекаюсь практически. Не я.

— Значит, сам. Приятно, — Оля подбоченилась. — За дочкой коршуном следит. Она теперь тише воды, ниже травы.

— А мать ее? Не прибегала к тебе?

— Кто?! — фыркнула Оля. — После того скандала ни разу ее не видела! — закатила показательно глаза. — Еще кое-что: Нагорный твоей систер грант на обучение выписал. Вот такой реверанс…

— Я знаю. Отец звонил. Это не грант, Оль, Мирослав сам заплатил. Не знаю почему, — развела руками.

Мне и Марина звонила: хвасталась и благодарила одновременно. Была уверена, что это по моей просьбе. Ну и сетовала, что я такого мужика проворонила. Но она почему-то уверена, что я могла бы снова стать его женой: если мужчина не жалел на женщину никаких денег, значит, любит. Мачеха не понимала, что не все можно измерить деньгами, а для Мирослава финансовый вопрос вторичен.

— А я знаю, — рассмеялась Оля и несколько раз поцеловала воздух у моего лица. Я отмахнулась.

Больше мы о Нагорных не говорили. Допили кофе, поморозили носы и разошлись. Я пошла за сыном. Воспитатель не звонила, значит, сопли ему сегодня не мешали.

— Привет! — обняла своего красавчика. — Как ты себя чувствуешь? Как носик?

— Холосо, мне папа пшикнул, и тепель дышит носик.

— Папа приезжал? — я удивилась. Сегодня не его день.

— Ага, я не спал. Мы кушали в лестолане.

— Рес-то-ран, — проговорила по слогам четко. — Повторяй.

— Рес-то-лан!

— Ну почти, — поцеловала сына.

Всю ночь я думала о предложении Каминского. Может, сходить? Я педагог и не раз принимала на работу психологов, а сама не была ни разу. Это ведь опыт, а опыт — это полезно. Ведь Артем во многом оказался прав…

Утром я записалась на прием. Меня ждали в шесть часов в реабилитационном центре психологии и психиатрии. Я приехала. Нервничала в приемной. Поскольку этот центр — детище Каминского, то он был главным врачом, а пациенты сплошь знакомые все лица: я делала вид, что не знаю их, а они — что впервые видят меня. Какие, оказывается, мы все искалеченные.

Пока ждала, ознакомилась с прейскурантом цен и выпила чай с мятой. Очень недешевые эти психологи, а сексологи еще дороже.

— Яна Николаевна, прошу, — меня пригласили войти.

— Собирались сбежать? — с ленцой поинтересовался Артем Владимирович.

Уже собиралась. Практически одной ногой мысленно на улице была.

— Да, — ответила честно. Ложь он распознавал. — Цены у вас кусаются.

— Мне кажется, вы можете себе это позволить, — помог мне присесть в удобное кресло. — Если мы сойдемся характерами, то сделаю вам скидку.

— И как мы должны сойтись? — настороженно поинтересовалась. Я не очень понимала, как работать с сексологом: рассказывать о своих опытах и ждать умных советов, или практические занятия тоже будут?

— Яна, думаю, нам проще будет общаться более неформально, — начал деловито. — Я редко беру пациентов по этому профилю и только женщин.

— Почему? — вырвалось на автомате.

— Потому что я люблю женщин, — признался расслабленно. — Мне нравится, когда женщина прекрасна, уверена в себе, сексуальна. Увы, не в каждой есть сила стать женщиной во всех смыслах без перекосов в одну сторону. У вас есть?

— Не знаю, — ответила после нескольких секунд раздумья.

— У нас будет десять сеансов: беседы и задания. Но должен предупредить, что моя методика может показаться шокирующей и вопиюще непристойной.

Я изумленно вздернула бровь, а он даже ухом не повел.

— Это мой метод. Если вы соглашаетесь, то назад дороги нет. Но, гарантирую, после этих десяти сеансов ты никогда не будешь той, кому позволяют себя любить.

Последняя фраза задела за живое. С Мирославом так и было. Наверное. Он не говорил, а я не могла заявить это на сто процентов, тем более, после некоторых его действий. Но отчасти это в любом случае было: я не была для него единственной, а он был для меня целым миром.

— Я согласна, — ответила тихо. Мы подписали договор с клиникой и обоюдное соглашение о неразглашении врачебной тайны со стороны Каминского и профессиональной — с моей. Видимо, его метод какой-то особенный, раз охраняли его бумажкой с подписью и тремя печатями.

— Начнем завтра, — он поднялся. — Я позвоню, когда сочту нужным.

— Вы сочтете? — не много ли платный доктор себе позволял?!

— Мы лечимся по моим правилам, госпожа Нагорная, — не удивлена, что навел справки. Я тоже почитала о его семействе. Артем предложил мне руку, помогая подняться. — Хотя можно начать и сегодня. С минета. Ты любишь сосать, Яна?

— Что?! — возмущенно вырвала руку. А не охренел ли товарищ сексолог?!

— Вполне стандартный вопрос, — привлек к себе и чуть надавил на плечи. От Каминского пахло чем-то свежим и острым, даже голова кружилась от сочетания перца и дождя.

— Отсосать тебе? Да пошел ты нахер! — вскинула руку для пощечины, но он перехватил. — Характер есть, — довольно улыбнулся. — И страстность тоже, — смотрел в мои глаза вполне профессионально, без пошлых намеков. — Не такая уж ты и пресная, Яна Николаевна, — отпустил меня, совершенно ошеломленную резкими перепадами температуры по палате.

— Вы не врач, вы придурок! — заявила в сердцах и стремительно бросилась к выходу.

— До завтра, — напомнил про сеанс. Я показала ему средний палец.

Только в машине поняла, что Яна Николаевна Нагорная, педагог со стажем, показала взрослому человеку фак! Долго смеялась. Это были яркие эмоции, но не такие, от которых хотелось оскорбленно плакать. Когда Каминский позвонил, я ответила…