Не сдавайся

Глава 9

Держусь

Шер

Утро среды

Я пылесосила в гостиной — занятие, которым, по какой-то причине, мне приходилось заниматься чаще одного раза в неделю. Учитывая, что в доме жили только

тридцатичетырехлетняя женщина и десяти (почти одиннадцати) летний парень.

Как обычно я включила музыку погромче, чтобы отвлечься от нелюбимого занятия и отогнать мысли о том, что официально прошла неделя (и несколько часов) с тех пор, как я сорвалась на Мерри, испортив наши отношения. С той минуты я не видела его и даже ничего о нем не слышала.

Мне нравился рок-н-ролл.

Иногда попадалось и кантри с гитарными переборами, от которого меня не воротило.

Но мой личный маленький секрет заключался в том, что я была настоящей дивой.

У меня определенно был талант качать головой под группу «Тихий бунт».

Но орудуя пылесосом в гостиной, я представляла себя настоящей богиней, готовой выступить на сцене Вегаса совместно с Аретой, Тиной, Уитни, Донной, Линдой, Джанет и Шер (другой, которая действительно умела петь).

И прямо сейчас я отдавалась по полной, подпевая сказочной Селин в ее версии «Глубже реки, выше горы».

Такая громкость музыки преследовала две цели. Во-первых, мне нравилась эта песня, и звук должен был быть громким, чтобы я могла слышать ее сквозь гул работающего пылесоса. А во-вторых, музыка заглушала мой внутренний голос, и я могла обманывать себя тем, что могу подпевать Селин и при этом не походить на воющую кошку, которая обратила бы в бегство настоящую Селин даже в ее обуви от Валентино за две тысячи долларов.

Я уже готова была отложить в сторону пылесос, чтобы освободить обе руки для игры на воздушных бонго (как и должен поступить любой человек, когда в песне начинается партия бонго), как вдруг звук стих.

Я посмотрела на ресивер в медиацентре. Затем мои органы чувств, которым больше не мешало великолепие Селин, пришли в порядок и заставили меня обернуться.

У моего кофейного столика с пультом в руке стоял Мерри и смотрел прямо на меня. Его губы изогнулись в улыбке, а высокое худощавое тело сотрясалось от беззвучного смеха.

Черт, я не заперла дверь после того, как отвезла Итана в школу и вернулась домой.

Черт! Как я могла забыть запереть эту чертову дверь?

Черт! Он знал мой секрет дивы!

Черт, черт, черт! Он слышал, как я пою!

Я выключила пылесос.

— Селин? — выдохнул Мерри.

Я уставилась на него.

— Ты, моя кареглазка, кто, увидев, что Томми Ли пялится на нее, ударила бы его по лицу за бесцеремонность и заставила бы написать песню, от которой миллионы женщин бросили бы в него свои трусики, слушаешь Селин, мать ее, Дион? — спросил он.

Его кареглазка?

Кареглазка Гаррета Меррика?

Я?

Гаррет Меррик, который отдалился от меня из-за того, что я сумасшедшая, реагирующая слишком бурно и нелицеприятно, называл меня своей кареглазкой?

Я продолжала смотреть на него. И, наконец, прошептала:

— Ты здесь.

С лица полностью исчезло веселое выражение, а красивые черты стали по-настоящему прекрасными, когда он ответил:

— Получил твое сообщение, детка.

Внутри меня все перевернулось.

Мое сообщение?

О черт, неужели я случайно отправила свое сообщение?

Прежде чем я успела прокрутить воспоминания назад, чтобы понять, как такое могло произойти, Мерри нагнулся, бросил пульт на кофейный столик и направился в мою сторону. Когда он подошел ко мне, то выхватил пылесос из моей руки, отбросил его в сторону и встал ко мне вплотную, наклонив голову вниз, чтобы посмотреть сверху на меня.

— Твое извинение было милым. — Он слегка ухмыльнулся. — Крайне милым, учитывая то, какие ты слова использовала при разговоре со мной. И я ценю это, Шери.

Шери.

Не Шер.

Не пугающее: «Шерил».

Он вернул мне мою Шери.

Странное, но весьма приятное тепло, которого я никогда не чувствовала ранее, начало проникать в меня.

— Я ценю твой поступок, но тебе не обязательно было это делать, — продолжил он, положив ладонь мне на щеку, и немного наклонился, чтобы его лицо приблизилось к моему. — Я еще перед уходом понял, что ты сожалеешь.

Я уставилась в его голубые глаза, которые не отрывались от моих. Его взгляд отражал удивительные вещи.

Каким-то образом мое сообщение отправилось, и вот он уже в моей гостиной, принимает мои извинения, о которых я сама не подозревала.

Вот еще одна удача, которую подкинула мне жизнь.

И даже не успев все как следует обдумать, я взялась за дело.

— Я слишком остро отреагировала, — прошептала я.

Подушечки его пальцев нежно впились в мою кожу.

— Я понимаю.

Я выдержала его взгляд и осторожно покачала головой, чтобы не потерять контакт с его рукой.

— Нет. Итан и я… то, как все было… то, как сложилась наша жизнь… — мой и так тихий голос стал еще тише. — Я могу рассчитывать только на эти утренние часы.

— Я понимаю, дорогая, — повторил он. — Я переступил черту. Возможно, ты не совсем правильно выразила это, но это не значит, что твоя злость была необоснованной.

Я еще раз осторожно покачала головой.

— Нет, я была совершенно не в себе, когда так безобразно повела себя.

— Шер, ты любишь своего ребенка, и утро — твое время. У тебя и так происходит достаточно, а еще я давил, когда должен был действовать мягко. Ты — такая, как есть. И отреагировала в своем духе, будучи матерью. Случившегося не изменишь. Сделанного не воротишь. Ты извинилась, и я признал, что поступил неправильно. Мы двигаемся дальше.

Это было хорошо. Я хотела этого. Я хотела, чтобы мы двигались дальше. Мне нужно было это спокойное согласие, к которому он призывал. Я не хотела, чтобы он злился. Я просто хотела, чтобы он вернулся в мою жизнь.

А еще я стремилась понять, куда, как он говорил, мы движемся.

Но еще Гаррет должен был полностью меня понять.

— Ситуация была некрасивой и, возможно, у меня были на то причины, — сказала я. — Но все равно я оказалась неправа. Итан говорил со мной об этом, и ему понравилось, что ты рядом. — В глазах Мерри мелькнул огонек, который мне понравился, но я не дала себя время его прочувствовать, как следует. Мне нужно было прояснить все до конца, поэтому я рванулась вперед. — Ему нравится, когда вы вдвоем чем-то занимаетесь, заботясь при этом обо мне. Он понимает, что я постоянно пекусь о нем, и он хороший ребенок. Итан хочет, чтобы и у меня было такое. И ему понравилось делать что-то для меня вместе с тобой.

Мерри ничего не сказал, но провел большим пальцем по моей щеке, по губам, а потом обратно.

И таким образом он говорил, и его безмолвные слова были невероятно милы.

Я боролась с желанием сжать губы или наклониться и прижаться к нему всем телом.

Это было трудно не только из-за его прикосновений, но еще из-за того, как мягко он смотрел на меня. От Мерри я получила еще кое-что, чего никогда не получала от других мужчин в своей жизни. И я была рада. Я пребывала в экстазе. Потому что, глядя в его глаза, получив при этом нечто новое для себя, я бы теперь не смогла и дышать без этого ощущения.

И это чувство снова заставило меня промолвить несколько слов.

— Я написала тебе на следующий день.

Я опустила взгляд, когда его брови сошлись в замешательстве.

— Но сообщение не отправила, — быстро проговорила следом. — И все стерла. Но я извинилась. Все объяснила. А потом удалила весь текст.

То самое выражение глаз вернулось, и за те считанные секунды, что прошли с момента его потери, я стала настоящим наркоманом, зная до мозга костей, что сделаю все, что угодно — все, что угодно, бл*дь, — чтобы этот взгляд как можно чаще был направлен на меня.

Поэтому я продолжила говорить:

— И я стала писать тебе. Говорила, что беспокоюсь о том, что неправильно кормлю своего ребенка. Рассказывала, как пыталась заставить его есть морковь. И что это не сработало.

Во взгляде появились искорки смеха, и, черт возьми, так было даже лучше.

— Я рассказывала тебе и другое, — поделилась я. — Я все время тебе писала, но ничего не отправляла.

— Рад, что ты наконец-то нажала нужную кнопку, милая.

На самом деле я этого не делала.

Или думала, что не нажимала.

Я уже собиралась все объяснить ему, когда в мою дверь постучали.

Я посмотрела в ту сторону, и, к несчастью, Мерри опустил руку, тоже поворачиваясь, чтобы посмотреть.

Мы находились в той части гостиной, где я не могла видеть, кто находится за окном, и, хотя шторы были открыты, с этого угла обзора крыльцо не просматривалось.

Но я знала, кто это. Вчера мне доставили посылку на имя моей соседки с другой стороны, Беттины. Я вложила записку в ее дверь. Беттина работала посменно, поэтому у нее бывали выходные среди недели.

Вероятно, она собиралась забрать свои вещи.

— Это Беттина, моя соседка, — сказала я Мерри, и он оглянулся на меня. — Ей доставили посылку.

Я кивнула в сторону двери, где у стены стояла тонкая, но длинная и широкая коробка.

Мерри посмотрел, а затем перевел взгляд на меня.

В дверь снова постучали.

— Я должна отдать ее.

— Точно, — проговорил он.

— Подожди секунду, — пробормотала я, проходя мимо него, опустив глаза в пол и запоздало сообразив, что сегодня еще не принимала душ.

Мои волосы были в порядке. Они всегда были хороши. Я умела обращаться с волосами и знала, какими качественными (но недорогими) средствами пользоваться, чтобы волосы выглядели хорошо, даже если я не мыла их целую неделю.

Однако макияж я не нанесла.

И на мне была пара сильно выцветших джинсов, которые я носила примерно с года Итана. Они были настолько изношены, что прорехи виднелись на обоих коленях, на одном бедре спереди, а на другом сзади, прямо под левой ягодицей.

Босые ноги. Поверх белой майки накинута видавшая лучшие времена кофта. Никаких украшений. Никакого парфюма.

А Мерри, который потрясающе смотрелся в одном из своих костюмов, стоял вплотную ко мне и видел меня такой впервые в жизни.

Черт.

Я не отрывала глаз от пола и подняла их только для того, чтобы взяться за ручку.

Открыв дверь и выглянув наружу в ожидании увидеть Беттину, я удивилась, когда ее не оказалось.

На крыльце стоял мужчина среднего роста. Он выглядел вполне прилично. Темные волосы отливали серебром и слегка редели. У него была густая козлиная бородка, еще сильней тронутая серебром. В глаза бросались хорошие темные джинсы, выглаженная рубашка на пуговицах и привлекательный, дорогой спортивный пиджак.

И он не просто стоял на крыльце.

Он открыл штормовую дверь и придерживал ее.

Другими словами, у него был свободный проход в мой дом, и ничто не защищало меня от этого незнакомца.

Учитывая, что я понятия не имела, кто он такой, и он мог бы постучать в дверь и быть услышанным, то отсутствовали причины, по которым он посчитал, что может нарушить эту границу. Ведь по сути штормовая дверь несла защитную функцию, то есть обеспечивала мою безопасность от кого-то вроде него.

В связи с этим я испытала раздражение, смешанное с растерянностью, что придало резкости моему голосу, когда я спросила:

— Я могу вам чем-то помочь?

Он кивнул.

— Мисс Шекл.

Мое тело напряглось.

— Я Уолтер Джонс, — объявил он. — Я надеялся…

Он не смог рассказать мне о своих надеждах, хотя я и так знала, на что он, черт его возьми, надеялся. Я не собиралась выслушивать его чушь. Потому что буквально сошла с ума.

— Ты что, твою мать, издеваешься надо мной? — и голос мой был громким.

Его лицо напряглось.

— Мисс Шекл…

— Нет, — выдохнула я, качая головой. — Нет-нет. Мужчина, когда женщина не отвечает на твои звонки, тебе должно стать ясно, что стоит оставить ее в покое, и неважно, по какой причине ты звонишь, и особенно если звонишь мне.

— Но надеюсь, вы слышали из моего сообщения на автоответчике, что я намерен компенсировать вам потраченное время, — быстро сказал он мне. — Я готов дать вам тысячу долларов за разговор со мной. Если бы я только мог войти…

— Послушай, придурок, — отрезала я. — Если я буду разговаривать с каким-то чертовым незнакомцем, который хочет заработать на том дерьме, в котором извалял меня Деннис Лоу, тысяча долларов меня не устроит. Можешь добавить четыре долбаных нуля, и все равно не поможет. Господи, появиться у меня под дверью… — мой голос, и без того громкий, повысился. — Да что с тобой такое?

Он открыл было рот, чтобы заговорить, но тут его взгляд метнулся за мое плечо, в глазах мелькнуло удивление, и он насторожился.

Я была так зла, что ничего не почувствовала.

А когда взгляд Уолтера Джонса метнулся мне за спину, я все осознала.

И это было нехорошо.

Я поняла, что мне очень неприятно ощущать вибрацию, которую Гаррет Меррик излучал, будучи на взводе, как и я. Он вот-вот мог потерять контроль над своей темной стороной, из-за которой такие как Райкер, выглядят более управляемыми. Он готов был вляпаться в кучу дерьма, пытаясь откопать из-под нее того, кто ему дорог.

Медленно, хотя мне следовало бы идти быстрее — его настрой был настолько серьезным, что заставлял меня двигаться так будто вокруг вместо воздуха патока, — я повернулась к Мерри.

Выражение лица лишь подтвердило то, что я ощущала.

В каком-то благоговейном трепете я увидела, что его красивые черты теперь казались высеченными из мрамора, а в глазах сверкали осколки голубого льда, которые, готова поклясться, понизили температуру вокруг нас на тридцать градусов.

Я стояла неподвижно, охваченная ужасом — не от того, что он причинит вред мне, а от того, что он собирался сделать нечто способное причинить вред ему самому. И в то же время я была невероятно очарована исходящей от него угрозой, что было так не похоже на того Мерри, которого я знала. Происходящее потрясло меня, и я не могла пошевелиться.

Мерри тоже был неподвижен: один удар… два… три… четыре… все они казались вечностью, и ничего в нем не менялось, пока, наконец, я не увидела секундное изменение в его выражении лица, и он шагнул вперед.

Я приготовилась преградить ему путь, чтобы он не набросился на Уолтера Джонса.

— Сойдите с крыльца мисс Риверс, — приказал Мерри, его ровный голос, еле сдерживающий грубость, вибрировал от ярости, которую он не скрывал.

— Сэр… — начал Уолтер Джонс.

Мерри движением руки откинул темно-синий пиджак, который был на нем, чтобы обнажить приклад пистолета в нагрудной кобуре, а также блестящий значок, пристегнутый к поясу.

— Уберите… свою руку… с двери мисс Риверс… и сойдите… на хрен… с ее чертового крыльца, — прорычал Мерри.

Я услышала, как заскрипела дверь, но она не захлопнулась, потому что Мерри быстро переместился и поймал ее.

Я двинулась следом.

Он остановился и посмотрел на меня холодным взглядом.

— Ты останешься здесь, детка.

Его тон не был мягким. И нежным он тоже не был. Это был жесткий приказ, и он ожидал повиновения.

И добавив «детка», он не пытался смягчить свои слова. Это было сообщение Уолтеру Джонсу о том, кем я являюсь для Мерри.

Подумав, что в тот момент мне лучше всего будет подчиниться, я кивнула.

Мерри вышел за дверь. Она снова заскрипела, закрываясь, и я успела поймать ее, прежде чем услышала удар. Затем я встала по другую сторону и стала наблюдать, как Мерри в три шага добрался до Уолтера Джонса, остановившегося у подножия моего крыльца.

Теперь Мерри отодвинул обе стороны пиджака и положил руки на бедра, снова обнажив значок и пистолет. При этом он занял такую позу, что стал превосходить Джонса и в росте, и в ширине.

— Значит, вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу, — недовольно констатировал он.

— Могу я узнать ваше имя, детектив? — ответил Джонс.

— Лейтенант… лейтенант Гаррет Меррик из полицейского управления. Итак, подтвердите. Вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу?

— Я профайлер ФБР… — начал Джонс.

— Мне плевать, кто вы такой, — оборвал его Меррик. — Сейчас я хочу убедиться, что правильно понимаю, что здесь происходит. Вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу. Да?

— Я пишу книгу…

— Мне на это тоже наплевать, — тон Мерри стал еще хуже. — Я спрашиваю, вы общались с мисс Риверс по поводу Денниса Лоу?

— Очевидно, общался, — огрызнулся Джонс на допрос Мерри, его терпение тоже иссякало.

— И она ясно дала понять, что не хочет с вами разговаривать, — заявил Мерри.

Вот черт.

На самом деле я этого не делала.

— Нет, вообще-то нет, — поддержал мои мысли Джонс. — Мисс Риверс не отвечала на мои звонки.

— Значит, мисс Риверс отказалась отвечать на ваши звонки, тем самым давая понять, что не хочет с вами разговаривать.

Это был хороший поворот.

И чертовски правдивый.

— Лейтенант…

— Тогда вы нашли ее адрес и явились к ней без предупреждения.

— Ее участие в…

— Хорошо, — выдохнул Мерри. — Меня действительно шокирует, что я должен все это разъяснять, поскольку вы и сами работаете в правоохранительных органах…

Джонс перебил его сквозь сжатые губы:

— В настоящее время я не работаю в ФБР. Я внештатный сотрудник.

Не теряя ни секунды, Мерри заявил:

— Меня шокирует, что я должен все вам разъяснять, поскольку вы бывший сотрудник правоохранительных органов, но вы ни при каких обстоятельствах не имеете права открывать дверь в жилище, не имея ордера или достаточных оснований. Мне плевать, что это за дверь — штормовая или парадная. Вы не имеете такого права, и сами все прекрасно понимаете. Если только не рассчитываете таким образом запугать обитателя жилища, чтобы он дал вам то, за чем вы пришли.

— Очевидно, что у мисс Риверс были какие-то препятствия для разговора с…

Мерри резко наклонил голову в сторону.

— То есть вы признаете, что мисс Риверс не хотела с вами разговаривать?

Джонс разинул рот.

Мерри не останавливался.

— Я продолжу. Как бывший служитель закона, вы прекрасно знаете, что мисс Риверс ясно дала понять, что не желает с вами общаться, поэтому прямо сейчас вы совершаете преступление в виде домогательства.

— Как бывший служитель закона, я знаю, что звонки мисс Риверс по телефону и стук в ее дверь вряд ли можно назвать преступным домогательством, — ответил Джонс.

— Поскольку вы намеревались обсудить эпизод из ее жизни, когда она и ее сын стали жертвами серийного убийцы, и из ее отказа отвечать на звонки можно было сделать вывод, что вы причиняете ей тревогу или даже душевные терзания, а это абсолютно точно может быть истолковано как преступное домогательство. И я отмечу, что в наших краях такие действия будут расценены именно так. Не говоря уже о реальной угрозе ее безопасности, даже если эта угроза ее психическому здоровью. Так что все это близко к преступному домогательству. Игнорирование ее четкого сообщения о том, что она не желает контактов с вами, а затем появление у ее двери и, по сути, проникновение в ее собственность, — это может быть расценено как незаконное проникновение и даже угроза.

— Это смешно, — проворчал Джонс.

— Не согласен, — ответил Мерри. — Но если хотите услышать еще одно мнение, с удовольствием позвоню лейтенанту Колтону и узнаю, как он относится к тому дерьму, которое вы затеяли.

Джонс попытался сдержаться, но заметно отпрянул назад.

Это означало, что либо Колт уже послал его (чего скорей всего не было, поскольку Колт бы предупредил), либо репутация Колта опережала его, учитывая, скольким людям до Джонса он сказал, чтобы те шли на хрен.

От Мерри не ускользнула реакция Джонса.

— Понятно. Вижу, вы считаете, что лучше обратиться в более слабому, — пугающе прошептал Мерри.

— Как служитель закона, — ответил Джонс, — вы знаете, что изучение преступного мира необходимо для его понимания, дабы в будущем можно было либо избежать подобных случаев, либо выследить и поймать преступника до того, как он нанесет слишком большой ущерб.

— Значит, — Мерри убрал руки с бедер и скрестил их на груди, — вы пишете учебник по криминологии?

— Нет, — отрезал Джонс. — У меня контракт с художественным издательством.

— А это значит, что вы наживаетесь на своей подготовке в ФБР, пытаетесь заработать на чьей-то драме, — сделал вывод Мерри.

На этом Джонс, к счастью, решил, что с него хватит.

Я поняла это, когда он отошел от Мерри и пробормотал:

— Похоже, мне придется искать альтернативные пути к пониманию психики Лоу.

— То есть? Дело Денниса Лоу раскрыто, — сказал ему Мерри.

При этих словах лицо Джонса исказилось странным образом, который показался мне неправильным.

Но Мерри еще не закончил говорить, и во время его речи на лицо Джонса вернулось раздражение, не дав мне возможности толком разобраться.

— Его случай классический. В нем не было ничего нового, и раз уж вы его изучали, то должны знать, что мои слова — чистая правда. Поэтому то, что вы собираетесь сделать, не является служением обществу. Будьте честны с самим собой. И если уж вы решились портить жизнь людям, которые едва ее собрали воедино после того, как этот маньяк разорвал все на части, будьте честны с ними. Признайтесь, что делаете все это ради денег, книжных туров и в надежде увидеть свое имя в титрах фильма.

Эти слова сделали Джонса не просто раздраженным и расстроенным, а просто взбесили его.

— Полицейский из маленького городка, который считает, что ему известно все, но на деле он не знает ни хрена. Я уверен в этом, поскольку вижу, как ты ошибаешься насчет меня, — отрезал он.

Его слова не были похожи на речь агента ФБР.

А с другой стороны, откуда мне знать? Я встречала лишь несколько агентов и, к счастью, наша встреча была мимолетной.

— Коп из маленького городка, потрясенного безумием Денниса Лоу, и мы повидали немало таких мудаков, как ты, — ответил Мерри. — Ты стоишь у дома женщины, с которой Лоу трахался, и которую ты недооценил. Поверь, тебе повезло, что ты имеешь дело со мной. Если бы я выпустил ее на волю, она бы стерла тебя в порошок. И эта женщина — моя. Так что не стой у дома моей женщины и не говори мне, чего я не знаю. Я знаю тебя. Я вижу тебя насквозь. И все, что я вижу, — это уродство и жадность.

— Разговор окончен, — пробормотал Джонс и направился по дорожке от дома.

— Давно пора, черт возьми, — решил Мерри.

Джонс продолжал идти, но оглянулся через плечо, чтобы бросить:

— Полицейский из маленького городка, небольшого ума и слишком глуп, чтобы понять, что оставляя за собой последнее слово, он не поумнеет.

К моему потрясению, от этой язвительной реплике Мерри лишь разразился хохотом.

И тут до меня дошло.

Джонс не оставил последнее слово за Мерри. Он оставил его за собой. А это означало, что он сам назвал себя глупцом.

Я усмехнулась.

Мерри перестал смеяться и стоял, сложив руки на груди, наблюдая, как Джонс идет к своей арендованной машине, стоящей у обочины.

Я же стояла в доме, вместе с Мерри наблюдая, как Джонс садится в машину, заводит ее и уезжает.

Мерри повернул голову, чтобы посмотреть, как тот едет по улице.

Я продолжала ждать.

Потом он опустил голову и двинулся по ступенькам крыльца ко мне.

Я открыла дверь и собиралась было поделиться с ним тем, насколько он замечательный, но не успела сказать и слова, как он поднял голову, посмотрел на меня, и я увидела лед в его глазах.

Я держалась за дверь, не в силах пошевелиться, пока он не положил на нее руку и не продолжил двигаться ко мне, что означало, что я должна была убраться с его пути.

Штормовая дверь заскрипела, потом хлопнула, и Мерри запер ее.

Затем он захлопнул мою входную дверь и запер ее.

И этот звук в моей тихой гостиной заставил меня подпрыгнуть, а затем медленно, шаг за шагом, отступить.

Мерри снова перевел на меня глаза, в которых плавали льдинки.

— С тобой часто такое случается? — спросил он.

Его дружелюбный тон меня не обманул, и я продолжила отступать.

— Перестань двигаться, — приказал он.

Я застыла на месте.

— Такое часто случается, Шер? — надавил он.

Я открыла рот, но мои движения снова замедлились из-за его настроя. Атмосфера вокруг буквально потяжелела.

Внезапно он наклонился вперед и прорычал:

— И часто с тобой такое происходит?

— Уже не так часто, Мерри, — ответила я.

— Уже не так часто, — повторил он за мной.

— Иногда, — осторожно поделилась я.

— Итан открывал дверь? — спросил он.

— Нет, — ответила я и, к счастью, не солгала.

— Они звонят? — продолжал он.

Помедлив, я кивнула, но добавила:

— Теперь уже не так часто.

— И не получив желаемого по телефону, они приходят к двери?

— Да, но не так часто, — повторила я. — Больше нет. Клянусь, Мерри.

— Думаю, они выбирают слабых, — констатировал он.

— Может, вначале все так и считают, но если они добираются до моей двери, я разбираюсь и показываю, как есть на самом деле.

— Ты разбираешься, — повторил за мной Мерри.

— Мерри, — прошептала я.

Услышав свое имя, Мерри без предупреждения набросился на меня. Я автоматически отступила, и мне пришлось сделать это быстро, поэтому я споткнулась о свои же ноги. К счастью, это произошло в стратегически важном месте, поэтому, начав падать, я ударилась плечами о стену, а не задницей о пол.

Я не могла сделать ни единого движения, потому что Мерри был настолько близко ко мне, что места для маневра не оставалось.

И даже если бы вдруг я смогла двинуться, он схватил меня за запястье, поднял мою руку и прижал ее к стене над моей головой.

От неожиданности я резко вдохнула и задержала дыхание, подняв вторую руку к его груди, не зная, упираться ли мне в нее, пытаясь успокоить его, или толкнуть его в попытке вырваться.

Я так и не узнала, потому что он поймал и это запястье, и они оба оказались прижаты к стене над моей головой.

— «Мы» существует? — спросил он.

Моя грудь коснулась его груди, и я начала тяжело дышать.

— Черт возьми, Шер, есть ли «мы»? — прошипел он.

— Я бы этого хотела.

Черт! Эти слова сорвались с губ, потому что он вынудил меня.

Черт!

— Значит, мы есть, — твердо заявил он.

О Боже.

Он тоже этого хотел.

И я не могла быть более счастливой. И более напуганной.

— А раз есть мы, Шер, значит, ты моя. Итан мой. Ты понимаешь меня?

— Мерри…

— Да или нет, ты понимаешь меня?

Я сглотнула, и мне стало больно от того, что в горле заклокотало, потому что в этот момент мне требовалось гораздо больше кислорода, чем обычно, и закрыть рот, чтобы сглотнуть, означало не втягивать воздух.

— Ответь мне, милая, — приказал он.

— Да, я понимаю.

Он перехватил мои запястья в одну руку, чтобы другую руку положить мне на основание горла.

Это не означало, что он успокоился или собирался отпустить меня.

Это указывало на нечто другое.

Я просто не знала на что.

— Если понимаешь, то должна знать, что с этого момента, если какой-нибудь засранец будет звонить тебе, ты скажешь мне, — приказал он.

Именно тогда до меня дошло, что его движения были заявлением прав.

Черт.

— Ладно, Мерри. — В его нынешнем настроении я сочла разумным согласиться.

Рука, лежащая у основания моего горла, скользнула вниз, и внезапно я перестала сомневаться в сложившейся ситуации.

Ну, не совсем так. Думать я еще могла, но вот тело уже подводило меня.

— Если кто-то приходит к тебе на порог, ты не сходишь с ума. Если меня нет рядом в этот момент, ты просто закрываешь дверь у них перед носом и сразу же звонишь мне.

— Хорошо, Мерри, — повторила я.

Его рука продолжала опускаться.

— Ты не будешь в этом разбираться. Это больше не твоя забота, Шер. Ты оставляешь это мне.

О Боже, Боже, Боже, мои глаза горели, а колени покалывало.

— Шер, — резко сказал он.

— Хорошо, милый.

— Больше ты не будешь ни с чем разбираться в одиночестве, ни с одним придурком вроде этого. Ни с кем, кто попытается добраться до тебя, потому что, пока мы вместе, тебе не нужно держать осаду. Потому что у тебя есть я, — заявил он.

Я кивнула, но в тот момент, когда до меня дошли его слова, я уже не была в состоянии говорить.

Его рука скользнула по моей груди, вниз по животу, а пальцы вцепились в верхнюю часть моих джинсов, когда он заявил:

— Никто не будет донимать тебя, Шер. Никогда. И уж точно никто не будет приходить на твой порог и там доставать тебя.

Мои глаза опустились к его губам, и я прошептала в знак согласия:

— Никто не будет донимать меня.

Он расстегнул пуговицу на моих джинсах.

Я тяжело и громко втянула в себя воздух.

— Детка, — позвал он.

Мои глаза поднялись в тот самый момент, когда его рука нырнула в мои джинсы, затем в трусики, а средний палец коснулся клитора.

О да, Мерри заявлял свои права.

С раскрытых губ сорвался вздох, и мои глаза закрылись.

Он усилил давление средним пальцем, скользя им по скользким складкам, и пробормотал:

— Такая чертовски мокрая, едва до тебя дотронулся.

Я попыталась открыть глаза, но лишь наполовину приподняла веки, прежде чем его палец снова переместился к моему клитору и начал по нему кружить.

Хорошо.

Так чертовски хорошо.

— О Боже, — вздохнула я.

— Я дал тебе время, Шери. Тебе это было необходимо, — прошептал он, его палец творил волшебство. — Ты написала, что сожалеешь о том, что разрушила нас. Говоришь о том, что хочешь все наладить и рискнуть со мной. Как я понимаю, твое время на размышление подошло к концу?

Я не собиралась писать.

Я даже не знала, отправляла ли то сообщение.

Но я не могла думать, когда он творил со мной такие вещи.

Все, что я могла сделать, это подтвердить:

— Я больше не буду тратить время на размышления.

Он двинул пальцем вперед и заполнил меня.

Я прикусила губу, пытаясь вырваться из его хватки на моих запястьях, чтобы касаться его, пока он трогает меня.

— Будь хорошей девочкой, детка, — призвал он, и мои веки приподнялись на сантиметр, когда я застонала.

Он сделал медленный круг внутри меня.

— Ты будешь хорошей девочкой, Шери?

— Да, — задыхалась я.

Он сделал круг в другую сторону и проговорил:

— Хорошие девочки получают хорошие вещи.

Я хотела для себя хорошего в принципе, но конкретно в этот момент я хотела их именно от Мерри.

— Мерри, мне нужно больше, малыш, — прошептала я.

— И как ты можешь получить то, что тебе так нужно?

Он научил меня этому в постели, когда мы пьяно, но восхитительно трахались.

Я постаралась сосредоточиться на нем и дала ему то, чему он меня учил.

— Пожалуйста, Мерри.

— Хорошая девочка, — пробормотал он, вынимая палец и возвращаясь к моему клитору, давая мне то, в чем я нуждалась.

Мои бедра двигались, работая вместе с ним, когда я застонала:

— Да.

— Чтобы было понятно, хорошие девочки получают хорошие вещи, Шер. Плохие девочки получают наказание.

О, я обязательно буду плохой с Мерри.

Но сейчас я зашла так далеко, что пришлось остановиться на хорошем.

— Сильнее, Мерри, — вздохнула я.

— И как ты можешь этого добиться?

— Пожалуйста, — умоляла я.

Его губы коснулись моих. Затем его язык скользнул по моей нижней губе. Я хотела еще, однако он отстранился, но стал сильнее водить пальцем, и я прижалась головой к стене.

— Да, милый, — поощряла я, задыхаясь.

— Поработай над этим, — прорычал он.

Я старалась, помогала ему довести меня до точки, неровно дыша. Мои соски затвердели и болели, непрерывно ударяясь о его грудь. Я почувствовала, как он приник к моему уху, засосал мочку между губами, а его язык коснулся кончика.

Так мало.

И так много.

— Мерри, — задыхалась я, мои бедра отчаянно двигались, соски больше не терлись, потому что он придвинулся ко мне вплотную, прижавшись грудью. Я почувствовала, как он зубами провел по моей шее, и это стало концом.

— Мерри!

Я уже не контролировала себя, моя голова ударилась о стену, а затем упала вперед и уперлась ему в плечо, и все мое тело, от макушки до кончиков пальцев на ногах, напряглось. Его палец продолжал нажимать на мой клитор, и я сделала несколько тихих вдохов подряд, испытывая сладостную разрядку.

Дрожь охватила меня, поскольку оргазм не торопился покидать мое тело. Я повернула голову и уткнулась лбом в шею Мерри, едва заметив, что его рука освободила мои запястья. Мои руки опустились, чтобы обхватить его плечи и удержать, пока он ослаблял давление на мой клитор, но продолжал двигаться, проводя меня через последние импульсы блестящего оргазма, который он мне подарил. И, словно почувствовав, что оргазм уходит, он обхватил меня руками.

Я едва держалась, не в силах зацепиться, мое тело напоминало тряпичную куклу. К счастью, Мерри обхватил меня за спину, чтобы удержать, пока я пыталась выровнять дыхание.

И Мерри не помогал, когда осторожно вытащил руку из моих джинсов и слегка сдвинулся, чтобы просунуть руку между нами. Моя голова по-прежнему покоилась на его плече, а сам он чуть склонился, скользя средним пальцем, мокрым от меня, между губами Мне оставалось лишь бессильно наблюдать.

Я содрогнулась в его объятиях.

Он почувствовал мою реакцию, и я поняла это, когда он вытащил палец и его губы изогнулись в сексуальной, дерзкой ухмылке. Он провел рукой между нами, а затем сократил ту небольшую дистанцию, обхватив меня, притянув к себе обеими руками и повернув голову.

Я слегка приподняла голову, поймав его взгляд, в котором не было и намека на лед, и только потом закрыла глаза, почувствовав, как его рот приник к моим губам в поцелуе.

Я отдаленно ощутила свой собственный вкус, но все остальное было от Мерри. И тут же поняла, что он не отдаст мне даже малую толику контроля над этим поцелуем.

Он был влажным, долгим, тщательным, мягким и сладким.

Он отдавался мне, но контроль был за Мерри.

И все это было началом, которое не смогла пропустить даже я, умудрившаяся в своей жизни перепутать множество важных вещей.

Освободив мои губы, Мерри остался рядом, проводя носом по моим щекам. Наши взгляды едва ли могли встретиться, но нам это удалось.

— Как себя чувствуешь? — тихо спросил он.

От этого вопроса мне захотелось рассмеяться, настолько он был безумным.

Я обмякла в его объятиях.

Черт, я была в его объятиях.

Как, по его мнению, я могла себя чувствовать?

— Я держусь.

Он уловил юмор в моем ответе, я видела это во взгляде, который он на меня бросил.

И следующие его слова отрезвили нас:

— Моя кареглазка.

Я пришла в себя, и мои глаза заслезились, когда я прошептала:

— Мерри.

Если я и хотела сказать что-то еще (а я не знала, хотела этого или нет), то не смогла, когда он яростно сжал меня.

— Для меня много значит, что ты решилась на это попытку со мной.

О Боже.

Я должна была ответить ему.

Обязана была.

Я не могла снова все испортить. Не ради него. Не ради себя.

— Для меня это тоже много значит.

Его серьезные глаза потеплели.

— Мне нравится твой мальчик, Шери. Хочу получить шанс узнать его получше, когда придет время. Но это подождет. Сейчас я хочу знать, когда у тебя следующий выходной, потому что мы с тобой вдвоем поедем в Суонк.

И вновь это ощущение. То, чего у меня никогда не было. То, чего я никогда не чувствовала. Что-то невероятное, подаренное мне Мерри.

На этот раз он пригласил меня на наше первое свидание и сказал, что оно состоится в Суонке — модном и дорогом ресторане в Инди.

Не какое-то дерьмовое свидание.

А свидание с размахом, на всю катушку, и это кое-что да значит. И раз уж мы отправляемся в это путешествие, то начнем мы его с правильного свидания.

— В Суонк? — прошептала я.

— У тебя есть красивое платье?

У меня не было ни одного достаточно хорошего для такого места. Но я бы украла его, если бы пришлось.

— Да, — солгала я.

Он улыбнулся.

О Боже.

— Когда выходной, детка, — подсказал он.

— Феб дала мне двойной. На этой неделе в четверг и пятницу.

— Я закажу столик на завтра.

О Боже.

Он не шутил.

— Я боюсь.

Я опять проболталась.

Его улыбка померкла, но руки крепче сжали меня.

— Я знаю.

Мы смотрели друг на друга, не говоря больше ни слова.

Молчание затянулось, и я не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Ведь я стояла в гостиной в объятиях Гаррета Меррика.

Казалось, раз он не двигается, значит, согласен со мной.

Но жизнь есть жизнь, и рано или поздно нам придется расстаться с этим моментом.

И, что неудивительно, именно у Мерри хватило сил это сделать.

— Жаль, что у нас нет времени обсудить все прямо сейчас, но мне пора возвращаться на работу.

— Хорошо, — сказала я, делая движение, чтобы отстраниться.

Он не отпустил меня, поэтому я остановилась и внимательно посмотрела на Мерри.

Он поднял голову, а я опустила свою, но далеко мы не ушли.

— Чтобы спланировать все правильно ты должна знать, Шери, что ты у меня в долгу.

Я почувствовала, как мои глаза сузились в замешательстве.

— Что?

— Должна мне, детка, и когда придет время рассчитаться с этим долгом, я захочу большего, чем твоя рука в моих штанах.

Мои ноги зашатались.

— Точно, — повторила я, на этот раз с придыханием.

Одна сторона его губ изогнулась, улыбка вновь стала дерзкой.

— Я отвезу тебя домой к твоему мальчику после ресторана, но предупреждаю: тот, кто будет присматривать за ним, должен знать, что ты припозднишься.

Мой все еще чувствительный клитор запульсировал с такой силой и сладостью, что я предпочла сосредоточиться на разговоре, поэтому просто кивнула.

Он продолжал нагло ухмыляться, наблюдая за моей реакцией.

У него, очевидно, было достаточно времени, чтобы побыть самодовольным и не отпускать меня на работу, что начинало раздражать.

— Хочешь, я отправлю тебе записку с благодарностью за мой оргазм, или тебе будет достаточно, если я выражу эту благодарность устно прямо сейчас? — обидчиво спросила я.

— Предпочитаю, чтобы твоя благодарность пришла в несколько иной форме, так что я просто подожду до завтра.

Я закатила глаза.

Он еще раз сжал меня, и когда я снова подняла на него глаза, то увидела, что он искренне улыбается.

— Позвоню, чтобы сообщить, когда за тобой заеду, — проговорил он.

— Хорошо, Мерри.

Он наклонился, прикоснулся к моим губам, еще раз сжал меня, а затем, к моему отчаянию, которое я полностью скрыла, отпустил меня.

Я стояла на месте и смотрела, как он уходит.

Мерри же отпер входную дверь, открыл ее, отпер штормовую дверь и положил ладонь на ручку, после чего снова посмотрел на меня.

— Нам есть о чем поговорить, Шер. Мы разберемся с этим завтра в Суонке. Но я не хочу, чтобы ты боялась этого, потому что, честное слово, мы со всем справимся. Я больше не буду давать тебе обещаний, которые не смогу сдержать. Клянусь, детка. Так что поверь, сейчас мои мысли полностью сосредоточены на тебе, и я хочу, чтобы мы оба сделали все, что в наших силах.

Боже, Мерри.

— Ты собираешься сделать все возможное, милая? — спросил он, когда я ничего не ответила.

Я кивнула.

Он принял мой кивок, слабо улыбнулся, но надавил:

— Обещай мне.

Я хотела помедлить. Хотела подумать. Я была напугана до безумия.

Но в тот момент я не хотела показывать это Мерри.

Я желала дать ему только то, что ему было нужно. Поэтому сразу же проговорила:

— Я обещаю, милый.

Его улыбка стала еще шире, и он проговорил:

— До встречи, Шер.

— Увидимся, — ответила я.

Его взгляд прошелся по мне, улыбка дрогнула, а затем он вышел за дверь.

А я продолжала стоять, наблюдая, как он уходит. Немного помедлив, я подошла к двери, встала в проеме, наблюдая, как он направляется к своему Экскурсиону у обочины.

На этот раз, отъезжая, он посмотрел на меня и взмахнул рукой.

Я подняла руку и ответила ему тем же.

Когда Мерри уехал, я закрыла и заперла обе двери. И прежде чем устроить нервный срыв или прикинуться глупой девчонкой и закричать от радости, кружась или еще что-то подобное (я так давно не была девчонкой, что не была уверена, как это сделать), я полезла в сумочку и достала телефон.

Я перешла к переписке с Мерри и уставилась на два последних сообщения.

«Я разрушила нас, малыш, и мне чертовски жаль».

«Не пиши. Если простишь, приходи ко мне».

Первое я набрала и оставила неотправленным.

Теперь оно было отправлено.

Второе даже не было похоже на меня.

Я медленно закрыла глаза, когда до меня дошло.

Итан.

Мой малыш, он так хотел, чтобы его мама была счастлива.

Я открыла глаза и снова посмотрела на сообщения, не зная, что делать.

Итан не должен был этого делать.

И Мерри должен был знать, что это не у меня хватило смелости сделать следующий шаг.

Но я не знала, как поступить ни с тем, ни с другим.

— К черту, — пробормотала я, бросая телефон в сумочку. Я вернулась к уборке, делая это вместе с Селин, теряя себя в глубине рек и высоте гор, зная, что, когда придет время разбираться, правильно или нет, но я все равно все расскажу.

Потому что именно такой я была.

Я всегда так поступала, в какие бы переделки ни попадала.

Я со всем разбиралась.

Ради себя.

Ради Итана.

А теперь я сделаю это для Мерри.