Не сдавайся (Кристен Эшли) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 24

Согласна с этим

Шер

Раннее субботнее утро, конец ноября

Прозвенел будильник. И Мерри зашевелился. Как и я.

Мерри выключил его, а я прижалась к мужчине.

Он обхватил меня руками и сжал ласково и в то же время так, словно пытался разбудить себя.

— Я займусь им, — пробормотала я.

— Я сам, — неразборчиво проговорил Гаррет в ответ.

Я прижалась тесней.

— Вчера вечером ты закрыл дело и вернулся домой поздно. Спи. Я займусь им.

— Детка.

Я повернула голову, прикоснулась губами к его шее и прошептала:

— Мерри. Ты должен позволять мне заботиться о моем ребенке время от времени. И добавлю, позволь мне делать то же самое с тобой.

Прошло несколько секунд, прежде чем он еще раз сжал меня в объятиях, которые были очень ласковыми.

Затем его руки расслабились.

Я соскользнула с его кровати, выскочила из комнаты, закрыла за собой дверь и прошла небольшое расстояние по коридору до другой спальни.

Я постучала и открыла дверь.

В утреннем полумраке я увидела, как мой ребенок лежит под одеялом на новой двуспальной кровати. Здесь были тумбочки с лампами. На стене висели плакаты с изображением игроков «Кольтс».

Хотя большая часть вещей была выброшена или отправлена на благотворительность, хлам все же оставался, но Мерри засунул его в шкаф.

Мы ночевали у него.

Такое случалось. Нечасто, но случалось.

Чаще всего Мерри оставался у нас. На самом деле, сейчас так происходило почти каждую ночь.

За исключением тех ночей, когда мы оставались у него.

— Эй, малыш. Просыпайся, — позвала я. — Пора собираться. Нужно отвезти тебя к Брендону, и мы не можем опоздать.

— Угум, — пробормотал Итан.

Я должна была знать, что просто позвать его не получится. Было всего шесть часов утра субботы. Ему было одиннадцать. Черт, мне было тридцать четыре, и я не собиралась вставать в такой час.

Я подошла к кровати и слегка коснулась рукой его плеча.

— Не моя идея устраивать полномасштабный день рождения в хижине отца в глуши, до которой нужно ехать два часа, а потом идти пешком через лес, — сказала я. — И согласиться на это безумное приглашение тоже было не моей идеей. Раз уж ты согласился, тебе пора поднимать свою задницу с кровати и собираться, иначе опоздаешь. Ты же не хочешь опоздать на сумасшедший поезд до ноябрьской рыбалки в глуши.

Итан перевернулся на спину.

— Я тупой, — пробормотал он.

— Хм… — ответила я без эмоций.

— А Брендон глупый, — продолжил он.

— Оценивая глупость в данный момент, парень, ты не сможешь поднять свою задницу с кровати.

Он издал нечленораздельный звук, откидывая одеяло.

Я двинулась к двери и, имея определенный опыт, стала ждать около нее, когда сын направится в мою сторону.

Я убралась с его пути и наблюдала, как он идет в ванную в коридоре, включает свет и закрывает дверь.

Только тогда стало понятно, что он не сорвется и не упадет лицом обратно в постель.

Поэтому я вернулась в комнату Мерри.

Когда я закрыла за собой дверь и на цыпочках пробралась в темноте к своей сумке, он пробормотал:

— Он проснулся?

— Да, красавчик. Спи.

— Ты точно не хочешь, чтобы я его отвез? — невнятно спросил Мерри. Выглядел он определенно сонно, а еще горячо и, наконец, симпатично.

— Я займусь им, — сказала я. — Засыпай.

— Немного ласки, прежде чем уйдешь, — приказал Мерри, все еще немного невнятно, сонно, но также горячо.

Я переоделась из пижамы в лифчик, джинсы, свитер, носки и ботинки.

Затем направилась к своему мужчине в постель.

Он не шелохнулся, когда я положила руку ему на бедро и наклонилась, чтобы провести губами по щетине на его челюсти.

Но он пробормотал:

— Вернешься в мою постель голая.

О да.

Я смогу это сделать.

— Хорошо, — прошептала я. — Скоро буду.

— Увидимся, детка, — сказал он подушке, ткнулся в нее лицом и повернул голову в другую сторону.

Да, опять.

Мило.

Я занялась своим ребенком, проследила, чтобы он почистил зубы, оделся подобающим образом, то есть многослойно на случай изменения погоды, и взял все необходимое для ночевки в домике посреди пустыни. Я также проследила, чтобы у него были открытка и подарок для Брендона, и купила ему батончик для завтрака.

Последнее, скорее всего, было лишним. У родителей Брендона денег хватало. Для феерии по случаю дня рождения сына в лесу, на рыбалке, которая должна была начаться в столь ранний час, они, несомненно, приготовили завтрак с обслуживанием.

Будь я на их месте, я бы съела две дюжины пончиков «Хиллигосс». Но учитывая, что они считали, что рацион их сына должен состоять не только из сахара и химически усиленных красителей и ароматизаторов, они, вероятно, не ели пончиков в своем доме с тех пор, как… ну, как купили этот самый дом.

Что было очень плохо. Если бы они у них были, я бы утащила парочку для нас с Мерри.

Вместо этого я решила заскочить в «Хиллигосс» на обратном пути.

Мы с ребенком сели в машину, направляясь к Брендону. Я проводила его в утренней темноте к большому дому в Наследии — шикарном жилом комплексе Бурга.

Родители Брендона пригласили меня войти.

И я испытала шок, заметив у них пончики Хиллигосс. Не две дюжины. Пять. Однако не родители Брендона обеспечили такое благословение. Это сделал его дядя.

Они предложили мне кофе и пончик. Я согласилась только на пончик. Когда я упомянула Мерри, мама Брендона упаковала для меня четыре штуки (вероятно, надеясь как можно быстрее убрать их из дома). Разумеется, я без колебаний согласилась.

Я убедилась, что у меня есть номера телефонов родителей Брендона и двух других мужчин, которые едут с ними, чтобы присматривать за мальчиками.

Один номер принадлежал дяде Брендона, того самого, который принес пончики. А еще мимоходом я отметила своим женским взглядом, что он находится на верхней ступени по шкале красавчиков. Не говоря уж о том, что в нем чувствовался намек на крутого парня, что заставило меня задуматься (также рассеянно), чем он зарабатывает на жизнь.

Мама Брендона проводила меня до двери и проговорила:

— Итан сказал, что ты с кем-то встречаешься.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на нее.

Мы не были приятельницами.

Она была милой и все такое, но жила в Наследии. Была матерью-домохозяйкой, ходила на занятия йогой. Она не делала покупок в Инди, а за действительно хорошим дерьмом ездила в Чикаго. И отправлялась в Инди, чтобы выпить мартини (возможно, — я не была уверена в этом, просто знала, что она никогда не заходила в «Джей и Джей»).

Я была барменом и жила в доме, украшенном в стиле бохо.

Уже одно это не способствовало тому, чтобы мы стали приятельницами.

Поэтому я удивленно посмотрела на нее, ведь быть милой и все такое никогда не подразумевало ничего личного.

— Да, — ответила я.

— Это очень плохо. Джей только что подал на развод. Я подумывала о том, чтобы свести вас двоих.

Я остановилась и уставилась на нее.

Джей был ее горячим шурином.

Такова жизнь. Годы воздержания после вручения себя психопату, и я наконец-то нашла кого-то потрясающего, идеального — и какая-то стерва вдруг захотела свести меня с горячим парнем.

— Как бы не так, — пробормотала я.

— Если ничего не выйдет, у тебя будет его номер. Он видел, как ты забирала Брендона пару недель назад, и спрашивал о тебе. Он так не поступает, и не только потому, что недавно подал на развод. Он никогда не делал таких вещей ни до нее, ни в последний год их раздельного проживания. А значит, он заинтересован. Насколько я понимаю, он был бы не против получить от тебя весточку.

Я посмотрела на широкий коридор с блестящими деревянными полами и на высокого парня в конце коридора, одетого в брюки цвета хаки, пуловер из армейской зеленой флиски с полузастежкой-молнией у горла, трехдневную густую щетину и очень привлекательную улыбку на лице, которую он нацелил на Тедди, приятеля Итана.

С ним может быть весело.

Но такова жизнь.

Потому что я надеялась, что никогда не узнаю, как это быть с ним.

Я снова посмотрела на маму Брендона.

— Приятно слышать. Но у нас с парнем все очень серьезно.

Она пожала плечами и улыбнулась.

— На всякий случай.

Неважно.

Я тоже улыбнулась ей и уехала.

Вернувшись к Мерри, припарковалась у его «Экскурсиона» и добралась до его квартиры. Чтобы войти я воспользовалась ключом, который он дал мне в ту же ночь, что и Итану (Мерри не придал этому значения, но это был еще один очень важный, теплый и приятный момент).

В квартире было темно.

Я подумывала о том, чтобы сварить кофе и отнести Мерри вместе с пончиками на тарелке, чтобы мы могли их съесть и получить заряд энергии для своих дел в субботу, когда ни мне, ни моему мужчине не нужно работать, а мой ребенок отправился в лес и вернется домой только завтра поздно вечером.

Я подошла к барной стойке, бросила на нее пакет с пончиками и решила, что мы можем выйти, сварить кофе и съесть пончики позже, чтобы подкрепиться для второго раунда.

Я сняла одежду по пути в комнату Мерри. К тому времени как я добралась туда, куртки уже не было. Свитер, ботинки и носки тоже исчезли.

Дверь я открывала в одних джинсах и лифчике.

Я увидела пустую кровать, которая хорошо просматривалась благодаря свету, проникающему из ванной.

Я направилась туда и почувствовала, что у меня пересохло во рту, когда увидела Мерри в пижамных штанах из темной фланели, опирающегося рукой на раковину. Его волосы были в беспорядке. На лице темнела щетина. А во рту виднелась зубная щетка.

Я усмехнулась, ощутив приятную дрожь, и двинулась в его сторону.

Все еще чистя зубы, он повернул голову в мою сторону, когда я вошла в ванную.

Его голубые глаза мгновенно опустились на мой бюстгальтер.

Мой взгляд упал на трицепс, напрягшийся на его руке. Затем я посмотрела на его боковые мышцы, а после на его задницу.

Я направилась туда, куда манили глаза, и переместилась к нему за спину, прижимаясь. Положив руки ему на талию, я провела ими по ребрам, наклонилась и коснулась губами его позвоночника.

Я услышала, как Мерри выплюнул зубную пасту. И скользнула губами вверх, обхватывая его руками.

Кран включился.

Я высунула язык и опустила руки вниз, чувствуя волосы на его животе.

Боже, как я любила эти волосы.

Я надавила ногтями, и мышцы на животе Мерри сократились.

Кран выключился.

Я скользнула одной рукой вверх, к его грудной клетке. А другой провела вниз по дорожке волос, ища скрытое сокровище.

Я услышала его низкое урчание, и он снова прижался к моим бедрам.

О да.

Я сама прижалась к нему, обнажив зубы, царапнула кожу его спины, провела большим пальцем по соску и нырнула рукой внутрь, проникая в пижамные штаны и находя там сокровище.

Его толстый член был твердым как камень.

Да, бл*дь.

Его тело напряглось.

— Господи, Шер, — прорычал он.

Я прижалась к нему еще ближе и погладила его.

— Бл*дь, — прохрипел Мерри, вгоняя свой член в мою руку.

Да, бл*дь.

Я начала водить рукой сильней.

— Вот так, детка, — хрипловато поощрил он.

Я лизала, целовала и легонько царапала его спину, пока моя свободная рука блуждала по его груди, а другая рука работала с его членом.

— Хочу потрогать твои сиськи, — приказал он, задницей снова вдавливаясь в мои бедра и позволяя мне делать всю работу.

Одной рукой я расстегнула лифчик. И опустила плечо, чтобы он упал. Я позволила ему повиснуть на запястье руки, занятой тем, что ласкала мужчину.

Я снова обхватила его и прижалась грудью к его спине.

— Да, бл*дь, — простонал он.

Одной рукой я держала его член, а другой переместилась к поясу его пижамы сбоку. Я смотрела вниз, наблюдая, как обнажается его кожа, мышцы, прекрасная задница.

Мои ноги дрожали.

— Малыш, — вздохнула я.

— Колени, — прошептал он.

Без колебаний я отпустила его член и встала на колени.

Мерри повернулся, стянул с себя пижамные штаны, отбросил их в сторону и потянулся к моей голове.

Ему не нужно было направлять меня. Я сама наклонилась к его бедрам, прижалась к нему, сдвинулась, нашла головку и глубоко вобрала ее.

— Да, бл*дь, — проговорил Мерри с таким глубоким стоном, что я почувствовала его в своем горле.

Он был прав.

Да, бл*дь.

Я сосала его, отдавая все, что у меня было, а потом сдалась, когда Мерри взял меня за голову и сам стал трахать.

Одной рукой прижимаясь к его заднице, другой обхватывая заднюю поверхность его бедра, я принимала его. И мне все нравилось. Черт, я думала, что кончу от этого. И когда стон проскользнул по моему горлу и зазвучал в такт его движущемуся члену, он вырвался.

Я приподнялась и, не успев опомниться, оказалась лицом вниз на его кровати.

Все мое тело дернулось, когда он протянул руку, легко расстегнул ширинку и стянул с меня джинсы.

Вместе с ними спустились и трусики, а затем и мои бедра.

— На четвереньки, — прорычал Мерри.

Я приподнялась на руках.

Мерри вошел в мою киску.

Моя голова откинулась назад.

Он трахал меня сильнее.

Я вывернула шею и посмотрела на него, задыхаясь, но все еще способная поощрять:

— Давай, малыш.

Он глубоко и сильно входил в меня, не сводя глаз с моей задницы, и прохрипел:

— Такая чертовски великолепная.

Я опустила голову, откинулась назад, задыхаясь:

— Да, Мерри. Пожалуйста, малыш. Продолжай.

Он так и сделал, и ему не пришлось стараться долго. Я была так возбуждена, что взорвалась: руки опустились, голова отлетела назад. Я дрожала, даже когда горела — так прекрасно и все благодаря Мерри.

Он вошел в меня и остался на месте, а следом толкнулся так, что я упала с колен, подавшись вперед. Мерри поставил меня на место и продолжил двигаться, сильно вбиваясь в меня.

Мой оргазм закончился, и, желая еще одного, я начала приподниматься, чтобы подтянуть под себя предплечья и вогнать себя в него.

Его рука оказалась на моей шее, и он мягко надавил, ворча:

— Детка, не вставай.

Мои глаза распахнулись. Во рту пересохло.

А в голове помутнело.

Я больше не была здесь.

Меня нигде не было.

Нигде.

До меня дошло, что я чувствую, как трахают мое тело.

Я была мокрой. Такой мокрой.

Я хотела этого. Боже, я хотела, чтобы меня трахнули.

Я снова попыталась подтянуть под себя предплечья.

Рука на моей шее сжалась, и я услышала:

— Лежи.

Лежи.

Я осталась лежать.

Член, вонзавшийся в меня, продолжал двигаться. Я слышала ворчание. Плоть ударялась о плоть. Потом его рука на моей шее сжалась еще сильнее, когда он глубоко вошел в меня, остался на месте и застонал.

Я уставилась на плед.

Это длилось долго, очень долго, а потом началось скольжение. Медленное, сладкое, нежное.

Был ли он милым?

Он был милым.

Но не со мной.

Никогда.

С той, кем он хотел меня видеть.

Я почувствовала прикосновение губ к своему плечу.

Это было приятно.

Но он не был сладким.

Я знала сладость.

Теперь я знала, что такое сладость.

Это был не он.

— Я вернусь.

Он выскользнул. Я почувствовала, как на меня накинули одеяло. Кровать зашевелилась.

Его не было.

Я откинула одеяло и бросилась наутек. На полу, рядом с кроватью, я увидела свои джинсы и трусики.

Не став доставать трусики, я сразу натянула джинсы.

Где мой лифчик?

Черт.

Я не могла найти лифчик.

К черту.

Мне нужен был топ.

— Шер?

Я увидела свою сумку в углу.

Именно там я должна была найти топ.

И побежала к ней.

— Шер.

Я копалась в сумке.

Кто ее собирал? Там ничего не было. Косметика. Дезодорант. Носки. Джинсы. Какие-то трусики.

Мне нужен был чертов топ!

— Детка, какого хрена?

Я почувствовала руку на своей спине, злобно взвизгнула и смахнула ее.

— Господи.

— Не трогай меня, бл*дь, — прорычала я.

— Шери…

— Никогда, бл*дь, не прикасайся ко мне, — отрезала я.

Я увидела, как рука метнулась в мою сторону, целясь в челюсть, и услышал мягкое, нежное, сладкое:

— Шери….

Я напала.

Безумно.

Дико.

Я била. Пиналась. Царапалась и кусалась.

Я слышал ворчание. И проклятия.

Меня едва не поймали, но я отпрыгнула в сторону и продолжила бороться.

Вербально.

— Когда ты имеешь меня, то видишь ее? — спросила я, мой голос срывался от ярости.

— Видишь кого?

— Видишь ее. Ее. Ты видишь ее! Когда прижимаешь меня к себе, лицом в кровать, ублюдок, ты видишь ее? Женщину, которую хотел бы трахнуть?

— Шер, это…

— Да?

— Детка, есть только ты.

— Пошел ты!

— Это всегда была только ты.

— Пошел ты!

Эти два слова разорвали воздух. И прозвучали не как треск или хруст. Они стали пощечиной.

И прошли сквозь меня.

Я прочувствовала их.

Но мне хотелось, чтобы они дошли до него.

Чтобы он истекал кровью.

Чтобы они остановили его. Уничтожили.

Избавили его от меня навсегда.

Я должна была уйти.

Черт.

Сверху на мне ничего не было.

Мне было все равно.

Я повернулась и побежала.

Но не успел выйти за дверь. Меня поймали, обхватив за талию.

Я снова начала бороться.

Меня сместили в сторону, прижали к стене, почти обездвижили, я могла только отбиваться ногами.

Но я ни во что не попадала.

— Успокойся. — Рычание прозвучало у моего уха. — Поговори со мной. Что, черт возьми, с тобой происходит?

— Больше ничего не будет. Больше никакого дерьма. Никаких прижиманий, чтобы не видеть моего лица. Никакого секса с мыслями о ней.

— Ты сошла с ума, черт возьми?

— Ты думаешь, я не знаю?

— Ты не знаешь.

— Я знаю.

— Господи, Шер. Если бы ты знала, то не говорила бы подобного дерьма. Ты бы даже не подумала об этом. Это же ты, черт возьми. Это ты с самого начала. А она — никогда. Господи, женщина, я влюблен в тебя. Мия тут ни при чем.

Я замерла.

Мия?

— Ты успокоишься?

Я уставилась на стену.

Стену Мерри.

Стена Мерри в спальне Мерри в его дрянной квартире.

Я люблю тебя.

Эти слова должны были дать мне что-то еще.

Вместо этого они открыли меня для чего-то другого.

И она пришло.

О да, пришла.

Боль.

Боль от стыда.

Стремительная. Такая чертовски быстрая. Невозможно было сдержаться. Она прорвалась сквозь меня так, что я не смогла ее сдержать. Уже нет. Я не могла ее похоронить. Я не смогла остановить ее, чтобы боль не захлестнула меня.

Мои ноги подкосились под тяжестью стыда, и я сползла по стене.

Но пола достать не успела, поскольку услышала голос и стала подниматься:

— Господи, детка.

Я прижалась к нему, а когда мы опустились, и моя задница оказалась у него на коленях, я зарылась в него.

И тогда полились слезы.

Неконтролируемые.

Они душили меня.

Топили.

И были странными. Горячими. Стыдными.

Ненавистными.

— Я здесь, Шери, — пробормотал Мерри, одной рукой крепко обнимая меня, а другой поглаживая по волосам. — Никуда не уйду. Я здесь. Поговори со мной. Откуда взялось это дерьмо? Что происходит, милая?

Я попыталась вдохнуть.

Сквозь всхлипывания мне это с трудом удавалось.

Я прижалась к нему ближе, словно он мог дать мне кислород.

— Хорошо, милая, — прошептал он. — Просто держись и выплескивай все.

Я сделала, как было сказано.

Схватилась за Мерри и дала себе волю.

Он тоже держался за меня, поглаживая.

И все проводил через себя.

Все продолжалось, казалось, годами, пока я не начала затихать.

Он ничего не говорил. Не давил. Не спрашивал.

Просто продолжал держать меня, гладить и позволять мне выпустить все наружу.

Был собой.

Идеально.

— Я должна была догадаться, — прошептала я ему.

— О чем, кареглазка? — прошептал Мерри в ответ.

— Он трахал меня на животе. На четвереньках. Только так. Он никогда не позволял мне смотреть на него. Я думала, что это его бзик, но должна была понять, что дело не в этом. Это была его мания. Я не знала, что если бы он позволил мне посмотреть на него, то увидел бы меня. Меня. И понял бы, что трахает не Феб.

Я захрипела, когда Мерри прекратил поглаживания, и обе его руки сжались так сильно, что я не могла дышать.

И так же быстро его руки ослабли.

Но не намного.

— Я вызвал воспоминание, — пробормотал он.

Так и было.

— Да, — прошептала я.

— Черт.

Я придвинулась еще ближе.

— Ты не виноват.

Он помолчал секунду, прежде чем мягко попросил:

— Расскажи мне.

Я немного помолчала, прежде чем тихо сказать:

— Вначале, пока я не научилась, не узнала, что ему нравится, он прижимал меня к себе и говорил: «Лежи».

— Черт, — повторил он.

— Это не твоя вина, Мерри.

— В будущем мы избежим того, чтобы я трахал тебя на животе. И уж точно этих слов.

Я крепко зажмурила глаза.

— Нет.

— Шер…

Мне стоило больших усилий взять себя в руки и показать ему свои опухшие глаза, свое красное лицо, да и вообще мне потребовалось много сил, чтобы просто посмотреть на него после той сцены.

Но я сделала это, и сделала потому, что он был Гарретом Мерриком.

Я смотрела на него.

Он не был напуган. Не испытывал отвращения. И не был зол.

Он выглядел обеспокоенным.

И расстроенным.

Из-за меня. Да, именно поэтому я могла посмотреть на него так, как делала это, даже после того, что послужило тому причиной, и сумела все рассказать Гаррету Меррику.

— Он не получит этого, — сказала я своему мужчине.

Мерри поднес руку к моему лицу и провел большим пальцем по влажной щеке.

— Как хочешь.

— Все происходящее: наши отношения, мой сосед, твоя бывшая, Трент и Пегги, я не… — я запнулась, но закончила: — Ты первый… после него. Я должна была догадаться, что мне нужно держать себя в руках. Но я не догадалась.

Мерри ничего не ответил. Он просто смотрел, как его большой палец скользит по моей щеке.

— Ты думаешь, что я девчонка, — пробормотала я.

Его палец замер, а глаза встретились с моими.

— Что?

— Схожу с ума. Распадаюсь на части. Рыдаю в твоих объятиях, — объяснила я.

Его лицо застыло, а тело напряглось.

И его голос прозвучал странно, когда он заметил:

— Дорогая, ты и есть девчонка.

— Да, но…

— И я чертовски рад, что ты девчонка.

О да.

— Конечно, но…

— А если серьезно, то, что ты так отлично справляешься с отношениями, наносит удар моему мужскому самолюбию. Учитывая мое дерьмо. Та разобралась с ним. Балансировала между мной и своим ребенком. Строила одновременно два вида отношений — те, что у нас с тобой, и те, что подарила мне с Итаном. Переживала каждую бурю так, будто это не буря вовсе, а просто брызги. Мне не особо понравилось, что ты потеряла рассудок в моей спальне после того, как я тебя оттрахал. Но есть вещи гораздо хуже, чем быть рядом со своей девушкой, когда она плачет в твоих объятиях и избавляется от серьезного дерьма, которое прожигает дыру в ее душе. Для меня очень важно, что ты доверила мне это. Это значит, что ты поверила в то, что я достаточно силен, чтобы справиться с этим.

Я уставилась на Мерри.

— Но не делай это привычкой. Моя кареглазая девочка — девочка, но она еще и крутышка, — продолжил он.

Он дразнил меня, просто не мог говорить серьезно.

Я могла бы плакать в его объятиях каждый день своей жизни, и ему было бы наплевать.

(Хотя я бы никогда этого не сделала).

Я продолжала смотреть на него, и впервые с момента истории с Деннисом Лоу, почувствовала себя в безопасности, в полной безопасности, чтобы дать волю чувствам.

Но по мере того как я это делала, мои глаза снова наполнялись слезами.

Я ощутила, как одна сорвалась и скатилась по щеке.

Мерри внимательно за этим наблюдал.

Я заговорила.

— Я была такой глупой.

Мерри вновь посмотрел мне в глаза.

— Такой глупой, — повторила я. — Он не хотел знакомиться с моей мамой. Никогда не приглашал нас к себе домой. Я так и не познакомилась ни с кем из его друзей. Его предпочтения в постели были просто отвратительны. Даже если это был его бзик, у меня должно было быть больше самоуважения, чтобы не позволять ему сделать это со мной. И дело не в том, что я этого не замечала, Мерри. Дело не в том, что я не понимала. Все это указывало либо на то, что он, как минимум, женат, а как максимум, ебанутый на всю голову. Дело не в том, что я не могла это понять. Я просто отказывалась это видеть, потому что после отца, после кучи дерьмовых парней, которые обращались со мной как с дерьмом, после Трента мне так сильно нужно было поверить. Поверить, что я смогу обрести счастье. Поэтому я отказывалась видеть. И это плохо не только для меня. Я подвергла Итана такому воздействию. Я подвергла своего малыша такому безумию только потому, что хотела, чтобы у нас было хоть немного счастья.

— Ты не была глупой, Шери.

— Да, была.

Мерри сжал меня в объятиях.

— Как ты думаешь, за все годы совместной жизни сколько знаков Лоу подал своей жене?

— Я знаю, но… — я попыталась вмешаться.

Мне это не удалось.

— Я никогда не встречался с ней, — сказал Мерри, перебивая меня. — Но все, что о ней говорили, сводилось к тому, что она милая и нравится людям, и никто не считал ее глупой. Такие мужчины, как он, — и это является частью болезни, милая, — находят навыки, чтобы скрыть свою натуру. Ему что-то было нужно от тебя, и он включил обаяние, чтобы получить желаемое, к тому времени у него были годы, чтобы отточить свое мастерство манипулирования. Он мог подпитывать свои болезненные желания, и в то же время отлично скрывать их. Он играл с тобой, Шер. Это все, что он делал. Причины этого были куда хуже, чем у обычного игрока, который использует эти навыки, чтобы затащить тебя в постель, или мошенника, который делает то же самое, чтобы провернуть свою аферу. Но, в конце концов, все было именно так. И ты далеко не первый человек, женщина или мужчина, мать или нет, который доверял кому-то так сильно и оказался обманут.

Я снова уставилась на Мерри, потому то, как он все это изложил, помогло развязать во мне узел. Он был завязан, чтобы сдержать что-то важное, что-то решающее, и что бы это ни было, оно наконец-то развязалось.

А, может, помогло то, что я потеряла контроль, набросилась на него и растворилась в рыданиях в его объятиях.

Как бы то ни было… этот узел ослаб, эта штука внутри меня развязалась, отчего освободилось кое-что еще.

Мой рот.

И я пролепетала:

— Я люблю тебя.

— Серьезно?

Я не поднимала глаз, моргая. Затем спросила:

— Я говорю: «Люблю тебя», а ты отвечаешь: «Серьезно»?

— Детка, пока моя голова была в моей же заднице, я был туп, поэтому не видел этого. Но когда я оглянулся, то все заметил. — Его губы дрогнули. — Так что да. Мой ответ: «Серьезно». Понимая, как ты давно любишь меня.

О, черт.

Он догадался.

— Нет, — соврала я.

— Лгунишка, — проворчал он.

Я начала отталкиваться.

Его руки сжались еще крепче.

— Шери, я тоже тебя люблю.

Он говорил так, будто боролся не только с моим порывом вырваться, но и со смехом.

Несмотря на то, что мне очень… чертовски сильно… нравилось слышать эти слова, обращенные ко мне из прекрасного рта Гаррета «Мерри» Меррика, я была собой.

Поэтому перестала толкаться и уставилась на него.

— Я знаю. Ты поделился этим, когда прижал меня к стене.

— Милая, ты пустила кровь и чуть не попала мне по яйцам… дважды. Нужно было либо прижать тебя к стене, либо позволить тебе сделать первое, а потом отправиться в травмпункт.

Я почувствовала, что мои глаза стали большими.

— Я пустила кровь?

— Сзади, — хмыкнул он. — Ногтями. Ничего страшного.

Я потянулась, пытаясь разглядеть его спину.

— Дай мне посмотреть.

— Ничего страшного.

Я снова посмотрела на него.

— Дай мне посмотреть, Мерри.

— Не сейчас. Позже. А сейчас мы должны прояснить одну вещь…

— Я поговорю с Доком, — заявила я, догадываясь, что он хочет прояснить. — Спрошу его, может, мне стоит поговорить с кем-нибудь о посттравматическом стрессовом расстройстве или еще о чем-нибудь, чтобы ты мог трахать меня на животе, потому что до того, как я связалась с убийцей, мне нравилось именно так.

Мерри ухмыльнулся.

— Малышка, ты здорово сопротивлялась, и действительно была не здесь, но если ты можешь говорить о терапии посттравматического стрессового расстройства ради того, чтобы практиковать определенную позу в сексе, думаю, ты справишься.

Я надеялась на это, потому что у Феб и Морри была хорошая страховка, но я понятия не имела, покрывает ли она психологическое дерьмо, а в моем рождественском списке подарков теперь было еще одно имя, важное, и я уже отказывалась от своих привычек к конфетам и косметике (не от всех, но от некоторых), чтобы сэкономить и подарить ему нечто хорошее. Мне не нужны были счета за терапию.

— Ладно, если ты не собирался навязывать мне встречу с кем-то, чтобы разобраться с дерьмом в моей голове, то о чем мы должны поговорить? — спросила я.

— О том, что ты явно считаешь слабостью проявление эмоций, а под «слабостью» подразумеваешь то, что являешься девушкой. Проявление эмоций — это не слабость. Проявление эмоций требует много смелости. Доверять кому-то дерьмо, которое ты больше не можешь держать в себе, тоже не слабость. Я знаю это, потому что мудрая, красивая, кареглазая женщина сказала мне это не далее как два месяца назад. И если у нас будут девочки, я не хочу, чтобы ты учила их, что они не могут быть девочками, как бы они этого ни хотели, и что все, что похоже на девочек, — это слабость. Потому что это дерьмо неправильно.

Я снова уставилась на него.

И опять разрыдалась.

Наконец, мне удалось пролепетать:

— Если у нас будут девочки?

— Ты хочешь еще детей?

— Да, — прошептала я.

— Тогда это может случиться, вероятность пятьдесят на пятьдесят, и если они будут любить бабочек и цветочки и не захотят быть крутыми девчонками, ты должна знать, что с этим надо будет согласиться.

Я была согласна.

Очень согласна.

Все еще шепча (и проклиная, и плача), я сказала:

— Я люблю тебя.

Мерри тоже шептал, когда ответил:

— Я тоже тебя люблю, Шери.

— Можно я теперь посмотрю на твою спину? — мягко спросила я.

Он отодвинулся назад, разворачиваясь.

Когда я снова оказалась на кровати, а он прижался ко мне, послышались его слова:

— После того как я снова тебя трахну.

Я крепко обхватила его руками, а мои брови поднялись вверх.

— Не боишься, что будет еще один эпизод?

— В этот раз, когда я буду тебя трахать, то буду смотреть в твои глаза.

Мне это нравилось.

Достаточно, чтобы поднять голову и прижаться к его губам.

Он оттолкнулся так, что моя голова оказалась на подушке, и открыл рот.

Наши языки сплелись.

Мерри не сводил с меня глаз все это время.

Но именно я потеряла зрительный контакт, когда он заставил меня кончить.

Позже я убедилась в том, что на его спине проступила кровь. Две линии, одна глубже другой, вдоль лопаток.

Я была осторожна, когда промывала их в душе. Смазала их неоспорином, прежде чем мы принялись за пончики.

Но мазь оказалась на простынях Мерри.

Что я могла сказать?

У нас был целый день.

Мы были молоды, здоровы.

И любили друг друга.

И стоит повторить.

Мы любили друг друга.

Я любила Мерри, а Мерри любил меня.

Жизнь была хороша.

В кои-то веки.

С надеждой на будущее.

Наконец-то.

Так что пришло время трахаться.

* * *

Субботний вечер

— Детка?

Я уже почти заснула, удовлетворенная и прижавшаяся к своему мужчине.

— Мм?

— Будем внимательны, будем открыто общаться, и если какая-то хрень вновь случится с твоей головой, мы поговорим. Если понадобится, отвезем тебя к врачу.

Я открыла глаза.

Мой мужчина заботился обо мне.

Я снова закрыла глаза.

— Как скажешь, — прошептала я.

Он притянул меня ближе.

— Люблю тебя, кареглазка, — пробормотал он.

Да.

Жизнь была хороша.

— Я тоже тебя люблю, Мерри, — ответила я.

Вскоре после этого, прижавшись к Гаррету Меррику, я заснула.

* * *

Гаррет

Воскресное утро

Шер была в решительном настроении.

Это настроение заставляло ее пробовать его на вкус везде, медленно и легко.

Ему это чертовски нравилось, но им было чем заняться. У него были новости, которыми он не поделился.

— Детка, — позвал он.

— Мм? — пробормотала она, прижимаясь к его прессу.

— Ближе, — приказал он.

Она подняла на него глаза.

— Направляюсь в другом направлении, милый.

Он усмехнулся.

— На секунду.

Шер пристально изучала его, а затем скользнула вверх, пока они не оказались лицом к лицу.

Она прижалась грудью к его груди.

— Что? — тихо спросила она.

— Было слишком много переменных, и я хотел убедиться, что все пройдет как надо — осмотр: что необходимо для меня исправить, а на что я согласен. Поэтому я не говорил тебе на случай, если все сорвется. Но все уладилось. Теперь я могу рассказать вам. Пару недель назад получил предложение по своему кондоминиуму, принял его. Продал лодку. Я использовал эти деньги и сбережения в качестве первоначального взноса. Закрытие сделки по дому назначено на четверг.

Шер пристально посмотрела ему в глаза.

— Какой дом?

— Дом на озере, — сказал он ей. — Я закрываю сделку через три недели. Получу деньги за квартиру, использую часть из них для обновлений. Но мне придется жить там, пока они не будут закончены.

— Ты закрываешь сделку по дому у озера.

— Да.

— Тот дом, который ты показывал мне на своем ноутбуке?

— Да.

— Ты закрываешь сделку по нему.

Он снова усмехнулся.

— Да.

— Ты собираешься там жить?

Его ухмылка стала еще шире.

— Я так и сказал.

— Мы с Итаном будем ночевать там?

Они бы начали с этого.