Не сдавайся

Глава 4

Планируешь мое убийство

Шер

На следующий день, отвезя Итана в школу, я уже собиралась выйти в гараж, чтобы достать ставни на окна, когда зазвонил телефон.

Я потянулась к сумочке, лежащей в кресле, достала телефон и увидела незнакомый номер.

Я давно научилась не отвечать на подобные звонки. Я тщательно вносила все номера, которые только могли мне потребоваться, включая врачей, стоматологов, школьные номера. Я научилась этому, потому что если номер не определялся, значит, либо мне пытались что-то продать, либо это был человек, с которым я совершенно не хотела разговаривать.

Так как номер этого человека записан не был, я положила телефон в сумочку и направилась в гараж.

Я вытащила ставни из гаража, прислонила их к боковой стене дома, сняла сетку с входной двери и уже двинулась к первому окну, когда услышала вопль:

— Думаешь, я ни хрена тебе не сделаю?

Я посмотрела налево и застыла на месте.

Моей соседкой была крутая старушка Тилли. Она была тихой и замкнутой, но дружелюбной. И она с удовольствием присматривала за Итаном в тех редких случаях, когда я в ней нуждалась. Она делала это потому, что была хорошей женщиной, и мы ей нравились, а не потому, что мы с Итаном подстригали ее лужайку и чистили от снега свой и ее двор одновременно (хотя, конечно именно так мы и поступали).

И она вела себя так, словно свет Божий ниспустился, когда ее сын-засранец или дочь-стерва удостаивали ее своим визитом и привозили внуков. Я не находилась в своем доме круглосуточно, но не упускала из виду, что эти паломничества домой к матери и бабушке случались нечасто. Мы с Итаном прожили рядом больше двух лет, и эти засранцы появлялись дважды, в совокупности.

А вот дом рядом с Тилли сдавали в аренду. И хозяин там не был похож на нашего — тому человеку было все равно. Поэтому дом находился в явном запустении, а значит, арендная плата была ниже, и уровень жильцов соответственный.

Я видела новых арендаторов. Они прожили здесь несколько месяцев. За это время они успели устроить одну шумную вечеринку, которую я прекратила.

Но их можно было встретить достаточно часто: они уходили и приходили, у них было много посетителей, поэтому возможностей рассмотреть их было предостаточно.

Будучи человеком, относительно которого были приняты скоропалительные суждения, я старалась не торопиться осуждать.

Тем не менее, у мужчины на лбу было написано, что мудак, а женщина — отчасти похожа на меня, поскольку убедила себя в том, что не сможет найти никого лучше, поэтому и не пыталась.

И сейчас она стояла на крыльце с покрасневшим лицом в бесформенной ночной рубашке с растрепанными волосами, и явно, даже на расстоянии, взбешенная до чертиков.

Он был в джинсах и джинсовой куртке, стоял в нескольких футах от нее, спиной ко мне, но язык его тела легко читался, и он разделял настроение своей женщины.

Поскольку они находились через дом от меня, я не слышала, что он говорил. Я только поняла, что он что-то ответил, поскольку она продолжила кричать.

— Да пошел ты! Если не передумаешь, ублюдок, Карлито узнает о твоих делишках!

В этот момент я понял, что пора идти в дом и делать это тихо, чтобы никто из них не узнал, что я была снаружи и слышала их крики.

Так я и поступила.

Беззвучно закрыв за собой дверь, я заглянула в гостиную и прошипела:

— Черт.

Я не знала Карлито.

Но я работала в баре, где выпивали полицейские, байкеры и банкиры. Парикмахеры и врачи. Фермеры, водопроводчики и адвокаты.

А в баре клиенты считали официанток глухими ко всему, кроме заказов напитков.

А еще в баре клиенты считали барменов своими личными психиатрами.

Поэтому я знала, что человек по имени Карлито, как минимум, был низкопробным ростовщиком.

Но если учесть, что я не раз слышала, как его имя произносили Колт, Салли, Майк, Дрю, Шон, Мерри и многие другие полицейские в этом городе, я подозревала, что он представляет из себя нечто большее.

Мне не просто не нужно было это дерьмо в моем квартале.

Мне не нужно было это дерьмо в квартале, где жил мой ребенок.

Я пошла на кухню, чтобы налить себе дорожную кружку, выливая в нее последнюю чашку кофе из кофейника, чтобы взять ее с собой, когда горизонт будет чист.

Я стояла в гостиной, держа ее в руке и прислушиваясь к соседям, когда на мой телефон пришло сообщение.

Волнение и раздражение охватили меня, когда я посмотрела на экран в сумочке, гадая, не от Мерри ли это сообщение.

Прошлой ночью, судя по сообщениям, начались его игры.

Я пыталась не обращать на это внимания.

Но игнорировать было сложно.

Я поставила кружку на кофейный столик, взяла телефон и увидела, что это сообщение не от Мерри. Это было сообщение от Вайолет, в котором она говорила, что может забрать Итана из школы в четверг, когда мы с мамой будем работать.

Отправляя ей ответное сообщение, чтобы подтвердить и поблагодарить, я увидела, что у меня есть голосовая почта.

И номер был мне не знаком.

Мне не хотелось его слушать, но на случай, если в школе появился новый внутренний номер или кто-то из учителей по какой-то причине звонит мне со своего телефона, я решилась: нажала «Проиграть», затем «Динамик» и услышала: «Мисс Шекл, это Уолтер Джонс. Я был бы признателен, если бы вы перезвонили мне, когда у вас будет минутка. Я возмещу потраченное вами время и усилия. Я был профайлером в ФБР, сейчас работаю внештатно и провожу исследования для книги, которую пишу о серийных убийцах последних двадцати…»

Я сжала зубы и нажала «Удалить».

Гребаный ублюдок.

И когда в мою дверь постучали, я подскочила и резко обернулась.

У меня была дерьмовая дверь, которую можно было выбить даже в самой дешевой сандалии на высоком каблуке. Она состояла из двух слоев тонкого дешевого дерева с маленьким ромбовидным окошком на уровне глаз, чтобы можно было выглянуть наружу.

И в этом алмазном окошке я увидела Мерри.

Чертов ублюдок.

В сообщении он написал «завтра».

И это было завтра.

Я уставилась на него через окно, но он не смотрел на меня.

Он просто открывал дверь и входил прямо внутрь.

Я тут же сделала мысленную пометку: запирать чертову дверь, независимо от того, заходишь ли ты внутрь, чтобы просто выпить чашку кофе или окончательно вернулся домой.

— Ну что ж, проходите, офицер, — саркастически поприветствовала я, протягивая руку с телефоном. — Вам что-нибудь принести? Чашечку кофе? Поздний завтрак? Быстрый минет?

Он не выглядел забавным. Он не выглядел раздраженным.

И он казался настороженным.

— Ты что, устанавливаешь ставни? — спросил он.

Если учесть, что нечто ненормальное происходило у моих соседей, еще Уолтер Джонс как-то узнал номер моего сотового и без проблем позвонил мне, думая, что сможет уговорить меня на разговор о Деннисе Лоу, а Мерри вальяжно вошел в мою гостиную, и все это в течение десяти минут, я пропустила мимо ушей его вопрос.

— Что?

— Ставни, Шер. — Он кивнул головой в сторону дома, где стояли эти самые ставни. — Ты сама ставишь ставни?

Я понятия не имела, почему его это волнует, но на этот вопрос был только один ответ, и я его дала.

— Ну, да.

— А почему твой домовладелец этого не делает? — спросил Мерри.

— Потому что ему сто лет в обед, а мои навыки сердечно-легочной реанимации немного устарели, и я не хочу, чтобы он заработал себе сердечный приступ, меняя сетки на ставни, когда самостоятельно могу с этим справиться.

— Это его обязанность, — ответил Мерри.

— Мне нужно изучить договор аренды, но думаю, что подобные плановые работы — это моя обязанность, Мерри.

— Если ты изучишь договор, то поймешь, что ошибаешься.

Я читала договор достаточно давно, и у меня было такое чувство, что Мерри прав.

Но я не совсем была с этим согласна.

— Тогда, — начала я, — раз экраны вынимаются и ставни вставляются. А двери требуют от меня только умения поворачивать отвертку, я лучше просто сделаю все сама, чем буду звонить ему, ждать его прихода. И, не дай Бог, он еще перенесет инсульт во время подготовки моего дома к зиме и тем самым нанесет мне психологическую травму на всю оставшуюся жизнь.

Его глаза сузились.

— Ты была такой всезнайкой и до того, как я заставил тебя кончить для меня пять раз?

Я буквально ждала, что моя голова сделает целый оборот на плечах, а из глаз выстрелит огонь. Когда этого не произошло, я пролепетала:

— Э… да.

— Оставь их, — приказал он. — После смены я приеду и вставлю их.

Я не знала, как на это реагировать, кроме как открыть рот.

Прежде чем я пришла в себя, он спросил:

— Ты знаешь баптистскую церковь Риверсайд?

— О Боже. Сначала ты подарил мне пять оргазмов, а теперь собираешься спасти мою душу? — спросила я в ответ.

Он скрестил руки на груди.

— Подожди умничать, Шер. У меня нет времени на то, чтобы сделать тебя приятно, а значит, завести тебя, чтобы ты дала мне необходимое, поэтому просто не будь занозой в заднице. Ответь на вопрос: знаешь ли ты баптистскую церковь Риверсайд?

В этот момент мои глаза сузились.

— Сделать мне приятно, а значит завести меня?

Мерри начал уже заметно проявлять нетерпение:

— Детка, сосредоточься.

— Если хочешь, чтобы я сосредоточилась, скажи мне, зачем ты здесь, пытаясь внести оживление в мой день, — потребовала я.

— Пегги Шотт посещает баптистскую церковь Риверсайд.

Я захлопнула рот. А Мерри — нет.

— Она говорила об этом? Трент упоминал что-то подобное? Может Итан пришел от них и рассказал об этом?

Я почувствовала, как сильно бьется сердце в груди.

— Я хочу знать, почему ты об этом говоришь и, вообще, откуда у тебя такая информация? Как ты вообще узнал фамилию Пег?

— Я сказал, что отплачу тебе, и именно этим я занимаюсь, — ответил он.

Так вот что он делал?

Вчера в четыре часа дня мы еще весело болтали.

Еще не было и десяти утра следующего дня, а он уже узнал о церкви, к которой принадлежала Пегги.

У меня было плохое предчувствие, потому что я знала Мерри, а он, вцепившись во что-то, уже не отпускал добычу.

И сейчас он вцепился зубами в Трента и Пегги, так что мои шансы помешать ему влезть в мое дерьмо уменьшались с каждой секундой.

Эти мысли заставили меня вскинуть обе руки в отчаянии и прорычать:

— Не прошло и двадцати четырех часов!

— Если некто предупреждает о том, что собирается поиметь тебя в каком-то вопросе, ты не станешь давать ему фору, — ответил он, а затем продолжил. — Маргарет Шотт — добровольный помощник директора программы баптистской церкви Риверсайд под названием «Вера спасает». Миссия этой программы заключается в том, чтобы посылать ее членов на собрания анонимных алкоголиков, наркоманов и людей, пострадавших от общения с зависимыми, а также в метадоновые клиники. Они должны сближаться с людьми, которые в поисках выздоровления или наставления через Слово Божье.

— Святое дерьмо, — прошептала я.

— Учитывая, что эти программы и так в значительной степени основаны на вере, ребята из Риверсайда либо не очень умны, либо не очень хорошо умеют скрывать свою тактику вербовки. Набери в Гугле имя Пег Шотт; и она всплывет на сайте церкви в связи с данной программой. Может быть мое предположение преждевременно, но сомневаюсь в этом, скорей всего именно так она познакомилась с твоим бывшим. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Я покачала головой.

— Они водят Итана в церковь? — спросил Мерри.

Я продолжала качать головой.

— Он никогда не упоминал об этом? — подтолкнул Мерри.

Я продолжала качать головой, но все же спросила:

— Эта церковь сулит неприятности?

— У меня не было времени копать глубоко. От этого я перешел к статьям о нескольких общественных центрах и других церквях, предоставляющих помещения для программ выздоровления. Они объединились, чтобы вызвать полицию и убрать «Вера спасает» с тротуара, чтобы те не беспокоили членов группы после собраний. Но они держатся общественных мест и ведут себя мирно, хотя и раздражают, так что копы ничего не могут сделать. Я не смог проследить за этим дальше.

Мне не хватило времени, чтобы осмыслить эту информацию, пока Мерри молчал.

— У Трента Шотта есть приводы.

Я почувствовала, что мой рост раскрылся.

Мерри продолжал рассказывать.

— При остановке машины возникло подозрение на вождение в нетрезвом виде, тесты показали, что он под кайфом. Травка. Первое правонарушение, просто травка, ничего особенного. Устроил драку в баре, которая продолжилась на улице, и копам пришлось ее разнимать. В его показаниях говорилось, что он разбирался с человеком, который должен был ему денег. Их обоих забрали в участок, но имущество не пострадало. В конце концов, он отказался от обвинений, как и другой парень, так что все обошлось. Потом его поймали с пакетиком кристалликов метамфетамина, но там было недостаточно, чтобы раскрутить дело, поэтому этого делать не стали. Ему назначили общественные работы. Его также подозревали в ограблении винного магазина, но камер наблюдения установлено не было, и продавец, работавший в то время, не смог его опознать.

Я уставилась на Мерри, слушая все эти не очень хорошие вещи, которые могут сыграть мне на руку, и ничего не говорила.

Но Мерри еще не закончил.

— Последний случай — он в состоянии наркотического опьянения украл зажигалку из магазина. За кассой стоял сам владелец, у которого были немаленькие проблемы с бандой, причем уже давно. Из-за чего он приобрел пистолет. Разозлившись, он схватил Шотта, сунул ему в лицо ствол и произвел гражданский арест на месте. Хорошая новость: он также вызвал копов, чтобы те произвели надлежащий арест. Поскольку Шотт украл только зажигалку, что подтвердили записи с камер наблюдения, и он смог вернуть владельцу эту вещь за восемьдесят девять центов, никаких обвинений предъявлено не было.

Прежде чем я успела остановить себя, с моих губ сорвался звук, наполовину похожий на фырканье, наполовину на хихиканье, а затем спросила:

— Трента арестовал владелец круглосуточного магазина?

Мерри усмехнулся.

— Сначала схватил, а потом арестовал. А владельцу на тот момент было шестьдесят три года.

Я снова издала тот звук, и мои плечи затряслись.

В моей голове буквально взорвалась визуализация этого потрясающего события, и я больше не могла сдерживаться. Я разразилась хохотом.

Мне было настолько смешно, что я зажмурила глаза и обняла живот руками.

Я мгновенно пришла в себя, когда почувствовала теплую, сильную руку, обхватившую мою шею.

Я распахнула глаза и увидела серьезное лицо Мерри, который смотрел на меня сверху вниз.

— Вот моя девочка.

Ух.

Нет.

Я отступила назад, наткнувшись на кресло, и мне пришлось обогнуть его, чтобы вырваться из хватки Мерри.

Его рука опустилась, но он шагнул ко мне.

Я сделала еще один шаг назад.

Он сделал еще один шаг в мою сторону.

— Мерри, не двигайся, — приказала я.

Он будто и не слышал. Продолжал наступать на меня, а я продолжала отступать, но двигаясь, он не стал молчать.

— Как бы это ни было смешно, но неспособность Шотта сделать шестидесятитрехлетнего мужчину, которому пришлось преодолеть стойку, чтобы добраться до него, не пройдет мимо судьи просто так. Возможно, он объявит перерыв, чтобы пойти в кабинет и посмеяться, но никаких обвинений предъявлено не будет. Но в суде по опеке такое поведение будет неприемлемо.

Пока он говорил, я едва не врезалась в свой музыкальный центр, поэтому когда немного переместилась, Мерри сдвинулся вместе со мной. Мне пришлось сделать еще одно движение, огибая комнату, и Мерри последовал за мной.

— Мерри, остановись, — повторила я.

— В остальном ничего особенного, — продолжал он, как будто я не произнесла ни слова. — Нельзя скрыть, что он употреблял, так что вождение в нетрезвом виде и метамфетамин не станут сюрпризом, а поскольку он завязал и с того момента его послужной список чист, на этом далеко не уедешь. Драка — это нехорошо. Даже если обвинения были сняты, ты сможешь использовать это, чтобы доказать, что он вспыльчив и не прочь пустить в ход кулаки.

При этих словах моя нога задела журнальный столик, и я вновь изменила траекторию движения. Мы обошли диван, и я снова повернула слишком рано — обе мои икры ударились о кофейный столик, и я опустилась на него пятой точкой. И посмотрела вверх.

Прижавшись к столу, я уперлась руками, чтобы оттолкнуться, но Мерри уже был рядом, опустив голову и смотря мне в глаза, и когда он заговорил снова, его мысли уже явно были сосредоточены на мне.

— Ты не раз пыталась использовать свой рот, когда мы атаковали друг друга в прошлую пятницу, но я был в настроении использовать свой. Не терпится узнать, на что ты способна, но, как я уже сказал, детка, сейчас у меня нет времени.

Единственным моим ответом, который он не мог пропустить, был взгляд на него, что я и сделала.

— Но до ухода у меня есть время на поцелуй, — сообщил мне Мерри.

— Единственный поцелуй, который я тебе подарю, это поцелуй «свали на хрен», — сообщила я ему.

— Кто бы мог подумать, что настолько теплые карие глаза, как у тебя, могут пылать таким огнем, — пробормотал он, как будто разговаривал и не со мной.

— Отойди, — потребовала я.

— Нет, — ответил он.

Я продолжала смотреть на него, но потом поняла, что не отношусь к тем женщинам, которые просто сидят на заднице и смотрят на мужчину, возвышающегося над ней и прижимающего ее к себе. Поэтому я встала, оказавшись вплотную к Мерри, а моя грудь задевала его пресс и поднималась выше по его телу.

Он не сдвинулся с места, и мы продолжали соприкасаться, но я не пыталась убежать, даже чтобы отвлечься от электрических разрядов в сосках.

Я глядела на него, придвинувшись ближе.

Он же пристально смотрел мне в глаза, его взгляд опускался к моему рту, а затем снова поднимался, а одна сторона его губ изгибалась.

Он получал от этого удовольствие.

Я этого не понимала и не хотела понимать.

Я хотела, чтобы все закончилось.

— Есть желание поиграть, офицер? — прошептала я.

— Я же говорил тебе, милая, у меня нет времени.

Я покачала головой, но выдержала его взгляд.

— Я не о том. Мать-одиночка, совсем одна. Поменять ей ставни. Предложить информацию, чтобы помочь выбраться из затруднительного положения. Давненько я не была в курсе таких вещей, так что скажи мне, какова цена за все это? Ты упомянул минет. У тебя есть выносливость, но у меня — талант. Если это уравновесить, думаю, потребуется больше, чем обычные десять-пятнадцать минут. Пусть будет двадцать. Чтобы я могла распланировать свое время, или последует что-то большее?

Я не успела договорить, как узнала, что в его глазах тоже может разгореться пожар.

А еще я поняла, что он настроен играть, а вернее обыграть меня в мою же игру. И делает это куда лучше меня.

Он склонился ближе ко мне, и его голос прозвучал ниже, чем обычно.

— Ставни обеспечат мне минет, кареглазка. А за всю полезную информацию, необходимую тебе, я получу возможность глубоко погружаться в мокрую киску.

Я почувствовала, как напряглись мои соски, и одновременно со мной произошло нечто еще, позволившее бы ему хоть сейчас получить свою плату.

Я скрыла эту реакцию и спросила:

— Ты хочешь получить все сразу или растянуть расплату?

— Держи в запасе достаточно времени, Шер. Я намерен заработать гораздо больше и растянуть расплату.

Я кивнула, не сводя с него глаз.

— Понимаю. От такой девушки, как я, ждут только такой расплаты, только ее я могу дать.

Это не вызвало огня в его глазах. Теперь они обдали меня льдом.

— Еще раз услышу, что ты говоришь о себе плохо, Шер, и дело дойдет до крайности.

Это вызвало лед уже в моем взгляде.

— Не неси чушь, Мерри. Ты приходишь в мой дом и без проблем говоришь о мокрой киске прямо мне в лицо, что говорит о том, какой женщиной ты меня считаешь.

Он подвинул свое лицо еще ближе, так, что казалось, если я моргну, мои ресницы коснутся его ресниц.

— Не навешивай на меня свое дерьмо, Шер, — прорычал он. — Это твои проблемы, а не мои. Мне известно одно: я заставил тебя кончить, просто трахая тебя пальцами и говоря грязные слова тебе на ухо, и именно разговор, а не то, что делали мои пальцы, довел тебя. И мне нравится женщина, которая может дать мне свободу и позволить мне дать ей это, не напрягаясь и не замыкаясь на мне. Тебе это тоже понравилось, гораздо больше, чем мне. Так что не стой здесь, навешивая на меня свои проблемы, когда я знаю, что ты уже мокрая для меня, а я, бл*дь, даже не прикоснулся к тебе.

Я отказалась отвечать на это, потому что он был прав, но я не собиралась подтверждать эту информацию.

Но тут он нанес мне словесный удар, подобный которому я не получала ни разу за всю свою дерьмовую жизнь.

— Господи, если бы я не знал, что ты этого стоишь, я бы вышел за дверь, и все было бы кончено — все, что у нас есть, кончено.

Я могла стоять.

Я могла смотреть.

Но я не могла дышать.

Мерри мог.

А еще он мог говорить.

— Надеюсь, пока меня не будет, никто не разберется с этими ставнями. Если думаешь, что их утащат, перенеси их в гараж и оставь ключ под ковриком. Я их поменяю, Шер. Если я вернусь вечером, и они уже будут установлены, я найду тебя и стану не просто давать. Я буду атаковать, но ты не получишь желаемого, пока не начнешь умолять. И я буду повторять это очень и очень долгое время.

Его слова не произвели на меня никакого впечатления.

Я продолжала стоять.

Я продолжала смотреть.

Но мои легкие начали гореть.

Если бы я не знал, что ты этого стоишь…

— Когда у Итана следующая ночевка? — пробурчал Мерри.

— В пятницу, — прошептала я. — Но его друг приезжает сюда.

— Черт, — огрызнулась Мерри. — Найди время, детка. Если не найдешь, расплата будет нарастать, и мне придется брать отгулы и жить с тобой в отеле целую неделю. И я не сомневаюсь, что эта прилипчивая церковная дамочка, с которой твой бывший связался, не оценит твоего отсутствия с ребенком в течение недельного траха.

Это было не только забавно, но и сексуально.

Но я все равно ничего не сказала.

Мерри замолчал и уставился на меня.

Затем он нанес второй по силе словесный удар, который я когда-либо получала в своей жизни.

— Господи, да ты просто красавица, даже стоя здесь и замышляя мое убийство.

После этого он поднял руку, нежно, но крепко обхватил меня за шею, дернул вверх, так что на мой рот обрушился короткий, но жесткий поцелуй. После чего Мерри отпустил меня.

— До скорого, детка, — сказал он, направляясь к моей двери. Он остановился в проеме, повернулся ко мне и на прощание сказал: — Ты можешь коснуться ставней, только если поставишь их в гараж.

После чего закрыл дверь.

Я же продолжала стоять там, где он меня оставил.

Если бы я не знал, что ты этого стоишь…

Чего я стоила?

Чего я стоила для Мерри?

Я уставилась на дверь, переводя дыхание и не зная, что думать.

Даже не понимая, что происходит.

Как это произошло — от пьяного перепихона, после которого он собирался отшить меня, до расследования в отношении Трента и Пегги, требования найти время, когда я смогу предложить ему свою плату, и его слов о том, что я не только красивая, но и «стою этого»?

Похоже, нам с Мерри нужно было поболтать, не ссорясь и не обсуждая дьявольские планы моего бывшего и его женушки.

И я предложу ему это позже, когда он остынет, и когда мы оба будем далеко друг от друга.

Я оставила ставни на месте. Мерри хотел их поставить, и в данный момент я не собиралась испытывать его терпение, идя против его желания.

Вместо этого я подошла к нашему с Итаном ноутбуку.

Я включила его.

Затем нашла баптистскую церковь Риверсайд и ее программу «Вера спасает».

И прочитала каждое слово. Дважды.

— Делаю последний перерыв, — сказала я Джеку, который стоял за барной стойкой.

— Отдохни хорошенько, — ответил Джек.

Я ничего не сказала и отправилась в офис.

По понедельникам в «Джей и Джей» было малолюдно. У нас были странные бродяги. Если позволяла погода, к нам заезжали байкеры, которые знали, что бар гостеприимен, поэтому, проезжая через город, они останавливались, чтобы сыграть пару партий в бильярд и пропустить по стаканчику пива. У нас были завсегдатаи без работы, но с чудесной способностью покупать выпивку.

На этой неделе я работала по утрам, а на следующей — по ночам, — так Феб и Морри составили расписание, чтобы ни Рут, ни мне не приходилось все время работать по утренним сменам.

К счастью, все оживало около пяти, и, когда я работала дневную смену, я обычно успевала сделать перерыв и пообедать до этого времени, поскольку именно тогда можно было получить чаевые. Мне нельзя было сидеть и есть в то время, как можно было зарабатывать деньги.

Хотя у копов был ненормированный график, смена детективов официально была с восьми до пяти. Если что-то случалось после, на место выезжал дежурный.

В тот день я ждала перерыва до шести тридцати, когда Мерри уже ушел из управления. Темнеть стало раньше, поэтому скорей всего мои ставни уже стояли на местах еще до моего звонка.

Он взял трубку на втором гудке, поприветствовав:

— Привет.

— Привет, — ответила я, и тут мне пришло в голову, что, хотя у нас есть номера друг друга, но я, кажется, ни разу ему не звонила.

Мы переписывались, например, он спрашивал меня: «Ты принесешь картофельный салат с беконом на вечеринку Вай?» (что означало «принеси», и я всегда так делала), а я писала ему: «Кольтс проиграли. Ты должен мне двадцать баксов».

Но я никогда не звонила ему.

— Шер? — позвал он, и я резко покачала головой.

— Нашла баптистскую церковь Риверсайд. Эта «Вера спасает» выглядит вполне легально.

— Они же не собираются рассказывать всем в Интернете, что они чудаковатые фанатики, которые хотят спасти мир, похищая выздоравливающих наркоманов и промывая им мозги.

Моя рука крепко сжала телефон, а в голове пронеслась мысль о преданности Трента Пег.

— Твою мать, Мерри. Ты думаешь, они именно этим занимаются?

В его глубоком голосе прозвучал юмор, когда он ответил:

— Успокойся, милая. Нет. Просто предупреждаю: не суди о книге по обложке. Мы поймем суть, если будем смотреть не на поверхность, а заглянем глубже. Но копать буду я.

Ладно, это была одна из нескольких вещей, которые нужно было прекратить, а чтобы это прекратить, нам нужно было поговорить.

— На этой неделе у меня выходные в среду и пятницу, — объявила я.

— Черт, я только что получил выходные, — ответил он.

Он подумал, что я планирую расплатиться.

— Может, пообедаем в среду? — спросила я.

— Мы с Майком только возбудили дело на этих выходных, а значит, официально превысили рекомендуемую нагрузку. Пока мы не разберемся с этим, обед будет для меня лишь мечтой.

Я подошла к креслу и села в него, прежде чем сказать:

— Нам надо поговорить, Мерри.

— А чем мы сейчас занимаемся, Шер?

— У меня перерыв.

— Так позвони мне, когда Итан ляжет спать.

— Это будет поздно.

Теперь в его голосе слышался скрываемый смех:

— Можно подумать ты не привыкла к поздним вечерам.

— Нам нужно поговорить с глазу на глаз.

Мерри ничего не ответил на это, со смехом или без.

Я поспешила заполнить тишину.

— То, что у нас было… раньше… было хорошо. Мы все испортили. Мы и сейчас все продолжаем портить, играя в эти игры. Мы должны сесть, все обсудить, вернуться к тому хорошему. Так будет лучше для нас обоих, Мерри, и мы оба это знаем.

Он не согласился. Он ничего не сказал, и я поспешила заполнить и это молчание.

— А Трент сказал, что они просто хотят видеть Итана чаще. Я не захотела говорить об этом, когда он был в настроении давить на меня, и с тех пор все затихло. Прежде чем поднимать шумиху, может, мне стоит поговорить с Итаном и узнать, что он думает по этому поводу. Ему нравится его отец, Мерри. Они оба ему нравятся, и ему нравится, что у него есть брат и сестра. Может, он на самом деле хочет проводить с ними больше времени и не желает ранить мои чувства, говоря мне об этом.

Наконец-то он заговорил, причем голос его звучал мягко:

— Подумай вот о чем, милая. Возможно, у этой сучки есть когти, и у нее будет больше времени, чтобы вонзить их в Итана, а это не самая лучшая идея.

Об этом действительно стоило беспокоиться.

Только вот не Мерри, а мне.

— Я все еще думаю, что, прежде всего, мне стоит поговорить с Итаном.

— Я тебя понимаю. И, возможно, ты права. Но это не значит, что ты не должна делать все возможное, чтобы знать, на что ты его отправляешь и полезно ли это для здоровья или нет. По итогу твой бывший — наркоман. Он завязал, но это не может тебя не беспокоить. По твоей реакции я понял, что эта женщина тебя пугает, и не просто так. Просто выясни, с чем имеешь дело, прежде чем заключать с ними сделку, которая касается твоего мальчика.

— Ладно, тогда, может быть, я поговорю с Таннером о том, чтобы он немного поработал.

— Услуги Таннера дорого стоят.

Это была правда.

Но опять же это была моя забота, а не Мерри.

— Мерри…

— Я займусь этим.

— Я не хочу, чтобы ты этим занимался.

— Ты не хотела, чтобы я ставил тебе ставни, но они поставлены. А еще замечу, что ты провела утро, изучая программу, в которой по уши завязла мачеха твоего ребенка, а не устанавливая эти самые ставни. Я понял, что ты знаешь, как действовать в одиночку, Шер. Но в этом случае ты просто не справишься.

— Это мой выбор.

— Жаль, что ты так думаешь, кареглазка, но решение уже принято, и оно вовсе не твое.

Черт, я начинаю злиться.

— Вот почему нам нужно поговорить с глазу на глаз, чтобы я могла объяснить тебе, что не хочу, чтобы ты лез в мое дерьмо.

— Ты уже сделала это с глазу на глаз, а прямо сейчас ты делаешь это по телефону. Но, детка, ты должна понять, что мы не придем к единому мнению. Я не согласен с тобой. Учитывая твой рабочий график, мою работу и тот факт, что тебе нужно проводить время с ребенком, когда мы окажемся наедине, ты будешь лежать на спине, а я буду двигаться внутри тебя.

Черт. Теперь я заводился.

— У тебя было окно, в которое ты мог бы проскользнуть, милый. Если бы верно выбрал время. Теперь Шер закрыта для сделки.

В его ответе: «Конечно» было столько юмора, что меня затрясло.

Это означало, что я больше не злюсь и не возбуждаюсь.

Я была в ярости.

— Если ты думаешь, что при той жизни, которую я веду, мне нужен какой-то крутой коп, играющий со мной в игры, то ты сильно ошибаешься, — язвительно сказала я ему.

Не прошло и секунды, как он ответил

— Шер, с твоей жизнью и той засухой, которую ты пережила, тебе нужно многое, и ты получишь все это от меня.

Конечно же, мой застой не прошел мимо лейтенанта Гаррета Меррик.

Черт.

— Это именно то, о чем я говорю, Мерри. Я прошла путь, который выбрала не сама. Если ты хоть на секунду думаешь, что меня заставят идти по дороге, которая мне не нравится, и я снова окажусь на ней, ты ошибаешься. Никуда от этого не деться, и ты это знаешь, так же как и я.

— Я знаю одно — неизвестно, что будет в конце пути, по которому мы идем. Если по пути я прорвусь сквозь крепость, которую ты воздвигла вокруг себя, и сумею извлечь твою голову из задницы, это будет стоить того, чтобы отправиться в путь.

— И что потом, Мерри? — огрызнулась я.

— Я не знаю, Шер. В этом-то и смысл. В этом жизнь. Ты не знаешь, что получишь по пути. Но ты не получишь ничего, если останешься на одном месте.

— Если это место безопасно для меня и моего ребенка, я могу топтаться на одном месте вечно.

— Ты можешь быть в безопасности, но счастлива ли ты?

Я добавила изрядную долю сарказма, когда спросила:

— Ты покажешь мне счастье, Мерри, кроме того, что ты можешь сделать со мной, пока трахаешь меня?

— Никто не сможет показать тебе счастье, Шер, если ты сама не подпустишь их к себе.

— Я открыла дверь, ты ведь этого хочешь? — спросил я, сарказм, смешанный с неверием, теперь придавал моему тону вес. — Ты хочешь сделать меня счастливой?

— Я хочу убедиться, что женщина, которая мне небезразлична, как и ее ребенок, порядке. Что они в безопасности. Что туча дерьма, висящая на горизонте, не обрушится на них, не накроет их с головой, потому что с них хватит. Вот чего я хочу.

Его слова так много значили для меня, что, не в силах поднять голову, я опустила взгляд в пол.

Мерри продолжил говорить:

— А еще я хочу узнать, каково это, когда ты обхватываешь ртом мой член. И я хочу проснуться с тобой в моей постели и посмотреть на тебя спящую, чтобы понять, было ли то дерьмо, которое я видел в субботу утром, сном или реальностью. И будешь ли ты вновь выглядеть одинаково красиво, когда стоишь напротив меня в баре и наливаешь мне выпивку и после серьезной пьянки и дикого секса.

Я продолжала смотреть в пол, но делал это теперь, еле дыша.

Мерри продолжал:

— Все это неправильно. Ни одна женщина, даже Миа, не смогла бы остаться со мной наедине, напиться и заняться диким сексом, а по утру не проснуться с растекшейся тушью, налитыми кровью глазами, размазанной помадой и волосами, настолько далекими от сексуальности, что мне стало бы интересно, зачем я вообще это сделал. Но только не ты. Ты открыла глаза и выглядела готовой сделать операцию, взболтать мартини или скакать на моем члене, пока мы оба не найдем его, и все это со съемочной группой наготове, поймать твой крупный план.

Даже не Миа?

Нет. Не-е-ет. Мне было плевать.

Я попыталась отвлечь его от мыслей и от себя, напомнив:

— Ты учишься этому дерьму, когда танцуешь стриптиз, малыш.

— Раз ты приобрела такое умение, эта строчка в твоем резюме имеет свой плюс. И опять же, детка, не жалуйся на другие навыки, которые ты приобрела благодаря своей прежней профессии, когда тебе наконец-то удалось забраться на вершину. Я не поддержу тебя в этом вопросе. Шер, и не скрывай ничего от меня. Я не знаю, пытаешься ли ты, но если пытаешься, то прекрати. Если у тебя в голове крутится какая-то идея, я должен о ней узнать. И понять, почему. Я понимаю, что есть много людей, которые согласились бы с тобой. Но они не я. Я ни капли не против напоить, раздеть тебя и получить приватный танец, но только до тех пор, пока это происходит со мной.

— Ты полон дерьма, — выдохнула я.

— Господи, чтоб меня, Шер. Серьезно? — ответил он. — Из-за того, что у тебя возник биологический дисбаланс по причине долгой засухи, у меня была лишь одна попытка на подобное. И у нас все получилось. Судя по всему, ты не обратила особого внимания, но в следующий раз ты поймешь, насколько сильно мне все нравится.

— Значит, вчера мы и правда заключили сделку «друзья с привилегиями». В этом все дело?

— Я не знаю, Шер. Если хочешь, чтобы я надел тебе кольцо на палец после того, как трахнул один раз, могу сказать, что ты будешь разочарована. Но я знаю наверняка, что на протяжении многих лет мне было хорошо с тобой. В пятницу вечером я отлично провел время. В пятницу вечером. В тот вечер, когда Миа перестала быть для меня возможностью. Вокруг меня достаточно людей, которые много значат для меня, но только один действительно помог мне, и ты не просто отодвинула заботы в сторону, занявшись со мной сексом. Ты встала на мою сторону, когда все вокруг говорили, чтобы я вытащил голову из задницы и пошел к бывшей жене. Ты заставила меня взглянуть на ситуацию по-другому. Заставила меня задуматься. Ты показала мне, что значит иметь друга, который не против меня, и чего я должен ожидать от той, которая владеет моим членом.

Для меня это тоже многое значило.

Но Мерри еще не закончил осыпать меня бархатными ударами своей честности.

— Я хочу больше хороших времен с тобой, Шер. Я хочу дико трахаться и смеяться, и пока мы будем это делать, я буду заботиться о тебе. Большего я не могу обещать. Если этого недостаточно, то я все равно буду заботиться о тебе. Вот так. Ты должен уйти на перерыв, но прежде чем я отпущу тебя, ты должна знать, что теперь твой ход. Сделай его.

С этими словами он повесил трубку.

Я уронила телефон на колени и продолжала смотреть в пол.

Мерри хотелось дико трахаться и смеяться, даже не подозревая, что в это вовлечено мое сердце.

Он так долго считал, что его сердце принадлежит другой женщине, что забыл, что такое может случиться, случается, и случается постоянно.

Я знала две вещи.

Я хотела дико трахаться и смеяться вместе с Мерри.

Но мне не нужна была та боль в сердце, к которой бы все это привело в моей жизни.

Я подняла телефон, нажала на кнопку сообщений и набрала текст.

И отправила его только через несколько часов, когда закончилась смена. Я сидела в своей заведенной машине, готовая включить передачу и забрать ребенка от мамы.

Я нажала «Отправить», бросила телефон на пассажирское сиденье поверх сумочки, глаза так пересохли, что в них щипало, и направила машину на дорогу, чтобы забрать своего мальчика.

Гаррет

«Я счастлива, топчась на месте».

Гаррет уставился на текст.

Затем он отдернул руку и выпустил телефон, который пролетел по воздуху и впечатался в дерьмовую гипсокартонную стену его гостиной.

Он еще некоторое время смотрел на него, прежде чем выйти на балкон покурить.