Не сдавайся

Глава 26

Такие люди как мы

Шер

Приз за меткую стрельбу.

О да, мой мужчина был крут.

— Я люблю тебя, — крикнула я, стоя на крыльце, а у моих ног лежал мертвец.

Мерри опустил пистолет.

— Серьезно?

Я поджала губы, потому что это было самое неромантичное, что мог сказать мужчина в этой ситуации (или в любой другой). Как, впрочем, и в прошлый раз, когда он сказал это.

Но все равно я была близка к тому, чтобы расплакаться.

Потому что я была жива и слышала, как он это сказал.

(Не говоря уже о том, что ради меня он только что прострелил голову человеку).

Я сдержала слезы.

Затем повернулась и помчалась в дом.

— Шер! — закричал Колт.

— Райкер! В него стреляли! — откликнулась я, проносясь через гостиную.

Ударившись коленями, я скользнула по луже крови прямо к Райкеру. Остановившись, я неловко повернулась, чтобы подтянуть руки, которые все еще были связаны за спиной, к Райкеру, и проверить, есть ли у него пульс.

— Пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста, крутой ублюдок, пусть у тебя будет пульс, — умоляла я, пытаясь нащупать его.

— Человек ранен. Отправьте к нам парамедиков. Пулевое ранение в область живота, — докладывал Мерри.

Я посмотрела в сторону его голоса и увидела, что он быстрым шагом направляется на мою кухню, прижимая к уху телефон.

— Три пули, — сказала я ему. — Три.

Глаза Мерри вспыхнули.

— В него попали три раза, — сказал он в телефон. — Без сознания. Значительная потеря крови.

Я потеряла Мерри из виду. Затем мои запястья подняли, я услышала щелчок ножа, разрезающего пластик, и мои руки освободились.

Я повернулась, собираясь снова нащупать пульс Райкера, как вдруг Мерри переместился, присел напротив меня, отпихнул мою руку и потянулся сам.

Колт, Майк, Таннер, Кэл и Салли вошли в мою кухню.

— Черт, — прошептал Салли, глядя на Райкера.

Колт подошел ближе и присел.

— Пульс есть. Слабый, — пробормотал Мерри. — Шер, принеси полотенца.

Пульс.

Слабый.

Слава Богу.

Я ушла. Майк занял мое место. Когда я вернулась с полотенцами, Райкер уже лежал на спине.

Мужчины выхватили у меня полотенца, стали перевязывать рану и давить на нее.

Я почувствовала касание на своей руке и посмотрела на Кэла.

У него было одно из моих кухонных полотенец. Он повернулся ко мне, и не сводил глаз, вытирая кровь с моего лица. Ему не потребовалось на это много времени, после чего он поймал пальцами мой подбородок и заглянул мне в глаза.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я кивнула.

Он внимательно изучал мое лицо, а затем усмехнулся.

— Крепкая цыпочка.

— Еще бы.

Он покачал головой и опустил руку.

Я направилась к Райкеру, замечая Таннера.

Места было не так уж много, особенно с большим телом Райкера, распростертым на полу, но Таннер вышагивал по оставшемуся пространству, не сводя глаз с друга. Движения его были дергаными, а выражение лица каменным.

Они были близки, Таннер и Райкер. И не спрашивайте меня, откуда я это знаю, но я просто знала, что Таннер борется с желанием проделать в теле на крыльце побольше дырок.

Я подошла к голове Райкера и опустилась на колени. Осторожно приподняв его голову, я подложила под нее свои бедра, чтобы они служили подушкой.

— Мерри? — позвала я.

Мерри перевела взгляд с Райкера на меня.

— Да, Шери?

— Джонс сказал, что он стрелял в Райана.

Губы Мерри сжались, и он посмотрел на Колта.

Колт перевел взгляд на Салли.

Салли достал свой телефон и вышел из моей кухни.

Я переключила свое внимание на Райкера.

— Ты молодец, брат, — сказала я ему, обвив руками его шею. — Все будет хорошо. Ты должен держаться. Алексис помешана на мальчиках, и кто-то должен защитить ее от подростковой беременности, а ты — ходячая, говорящая защита от любого мальчишки, который хочет залезть к девочке в трусики, особенно если эта девочка — твоя дочь.

Райкер, лежащий без сознания, ничего не ответил.

Мои пальцы сжались еще крепче.

— Все хорошо, брат, — повторила я. — Все будет хорошо. В твоей постели сахар. Какой мужчина в здравом уме оставит это?

Райкер просто лежал.

Это было неправильно. Это был не Райкер.

Райкер никогда просто не лежал.

Он раздражал.

Он влезал в ваше дерьмо.

Он отхлебывал из бокала и говорил неуместную чушь, от которой хотелось одновременно улыбнуться и ударить его.

Я наклонилась над ним так сильно, насколько это было возможно.

— Ты должен держаться, брат. Такие люди, как мы, Райкер… такие люди, как мы, не могут сдаться. Мы должны показать это миру. Мы должны показать нашим детям. Мы должны показать им, что все в порядке. Мы должны показать нашим детям, что у нас все получится, если мы не сдадимся. Мы должны показать им, что все окупается, что все приходит к тебе, если у тебя есть силы пробиться через дерьмо. Можно добиться чего угодно, если не сдашься. Ты можешь жить, если только осмелишься мечтать.

Я услышала вой сирен.

Я наклонилась еще сильней, прижавшись к его лбу.

— У тебя есть все, брат. Наконец-то у тебя все есть. Не сдавайся, — прошептала я.

Райкер ничего не ответил.

Он просто лежал в луже собственной крови на полу моей проклятой кухни.

Райан

Он пытался открыть глаза.

Все, что он видел, было нечетким. Размытым.

Но он чувствовал странный запах. Как будто он находился в больнице.

Но он ничего не чувствовал.

Он медленно моргнул — только так его веки могли двигаться.

Но размытость все еще оставалась.

Однако он что-то почувствовал.

Его руку сжали.

Затем он услышал.

— Ты в порядке.

Шерил.

Она была рядом.

Каким бы безумным ни было все то дерьмо, что с ними произошло, она всегда была рядом.

Лучший друг, который у него когда-либо был.

— Ты в порядке, Райан, — прошептала она. — Отдыхай, братишка. Хорошо?

Он попытался кивнуть, но у него не получилось.

Он снова заснул.

Гаррет

Три дня спустя

— Ну, черт возьми, конечно. Потому что это я, — громко заявила Шер.

Гаррет стоял у двери, прислонившись плечом к косяку, и наблюдал, как его женщина отходит от больничной койки. Она обогнула ее и обняла Лиссу. После подошла к креслу, в котором свернулась калачиком Алексис, наклонилась и поцеловала ее в щеку.

Затем двинулась к Гаррету.

Гаррет кивнул Лиссе, улыбнулся Алексис и посмотрел на Райкера, лежащего в кровати.

Когда их взгляды встретились, тот поднял руку, и в ней зашевелились трубки.

Ему потребовалось время, но он, наконец, выполнил свое крутое приветствие.

Лисса все испортила, схватив его руку и прижав ее к своему животу.

Райкер покачал головой на подушке.

Гаррет сдержал смех, а затем одними губами проговорил:

— Я твой должник.

Райкер же ответил в полный голос:

— Я знаю.

Тогда Гаррет покачал головой.

Шер добежала до него, сердито схватила за руку и дернула его.

Он воспринял это и то, что Шер не прекращала двигаться, как знак того, что она хочет, чтобы он следовал за ней.

Он крепко ухватился за ее руку и последовал за своей женщиной. По пути сдерживая улыбку и наблюдая за ее раздраженным профилем.

— Что ты? — спросил он.

Шер подняла на него глаза.

— Прости?

— Что ты?

— Что я?

— Ты сказала Райкеру: «Ну, черт возьми, конечно. Потому что это я».

Шер закатила глаза и повернулась лицом вперед, продолжая двигаться.

Он потянул ее за руку и остановился.

У нее не оставалось выбора, кроме как остановиться вместе с ним.

— Что ты? — вновь поинтересовался он.

— Мама и Итан у тебя дома. Уже три дня. Я купила готовое тесто для рождественского печенья. Мне нужно испечь это дерьмо, а потом украсить елку. Но перед этим мы идем в гребаный магазин. Я куплю тебе новый телефон, и никаких бурчаний. Это твой рождественский подарок. Ты можешь пользоваться им с сегодняшнего дня и до самого праздника. Я возьму его в канун Рождества, заверну и… сделаю сюрприз.

Гаррет проигнорировал все ее слова, хотя по дороге домой они обязательно заглянут в магазин. Шер просто не будет покупать ему новый телефон. Она могла бы купить ему на Рождество что-нибудь другое, что не стоит сотен долларов.

Вместо этого он продолжал смотреть на нее.

— Что ты?

Она смотрела на него с минуту, потом отвела взгляд.

— У Колта длинный язык.

Он снова потянул ее за руку.

— Шер.

Ее глаза вернулись к нему.

— Это была та ерунда, о которой ты только смеешь мечтать, — огрызнулась она. — Колт рассказал ему. Райкер считает это забавным. Он назвал меня девчонкой.

Гаррет еще раз потянул ее за руку, пока его девочка не оказалась достаточно близко, чтобы отпустить ее руку и обнять ее.

— А оно так и есть, — заявила Шер. — Я девчонка.

— Слава Богу, — пробормотал Гаррет, чувствуя, как у него подрагивает одна сторона рта.

Она подняла подбородок.

— А еще я девушка, которая переезжает в твой дом. Приглашаешь или нет. Дрянные ванные комнаты или нет. Мы можем пользоваться моей мебелью, которая удобна, даже если половина ее с гаражной распродажи. Если ты откажешься, мы переедем к маме. Но я ни за что не стану готовить своему ребенку яичную массу на кухне, где Райкер чуть не истек кровью на полу.

— Детка, за последние три дня, была ли ты хоть одну минуту не в моей постели, не в моем доме или вне поля моего зрение, только если не ходила на работу?

— Нет.

— Ты думаешь, я позволю тебе готовить мужскую еду на кухне, где Райкер чуть не истек кровью?

Ее губы начали изгибаться.

— Нет.

— Почему? — спросил он.

— Почему? — переспросила Шер.

— Зачем мне так поступать?

Ответ пришел к ней не сразу. И догадавшись, Шер прильнула к нему.

— Ты заботишься обо мне, — тихо проговорила она.

— Да. И об Итане. Так что конечно. Попроси отгул. Мы соберем все вещи Дженис Джоплин, которые этот псих не разбил, и перевезем ко мне. Но сначала, сегодня вечером, мы повесим чертовы розовые украшения на нашу первую рождественскую елку.

Она переместила руку с его груди вверх, чтобы обхватить его шею и приподняться на носочках.

И все это время не сводила с него взгляда.

— Спасибо, что выстрелил в лицо мужчины ради меня, — прошептала она, в ее карих глазах заблестело.

Было чертовски больно, но, поскольку они находились в больничном коридоре, Гаррету удалось сдержать хохот, и он лишь усмехнулся.

— Не за что, Шери.

— Я люблю тебя, Гаррет Меррик, — сказала она ему.

— Знаю, что любишь, и я тоже тебя люблю, но скажу в эту минуту сентиментальности, когда ты, вероятно, думаешь, что добьешься желаемого, Райан не будет восстанавливаться в нашей гостевой комнате.

Теплота в ее карих глазах превратилась практически в жестокость, когда вновь зашел спор касательно ее друга, выздоравливающего в больнице в Индианаполисе.

Он потерял много крови.

Ему делали уколы в самые худшие части тела.

И его оставляли надолго.

А еще этим утром его состояние перестали описывать как критическое.

— Его мать — сильная женщина, — сказала ему Шер.

— Как и ты.

Он был прав. И это было написано на ее лице.

Шер потребовалось несколько мгновений, когда она, наконец, нашлась, что ответить.

— Не в хорошем смысле.

И на этом она его поймала.

Он попробовал другой способ.

— Детка, у меня нет кровати ни в одной из гостевых комнат.

— Будет, если мы воспользуемся моей старой.

Черт.

Она снова его поймала.

— Ладно. Я не хочу, чтобы в нашем доме находился гений-гик, который играл бы с Итаном в видеоигры, возможно, учил бы его всяким гениальным штучкам, что было бы не плохо, но и учил бы его дурацким вещам, что было бы совсем не хорошо.

— Хмм… — пробормотала Шер.

Это была хорошая идея — разыграть карту Итана. Она еще меньше Гаррета хотела, чтобы Райан научил ее сына быть глупым.

Так что он уклонился от пули.

Это, а также предвкушение купленного в магазине, но испеченного дома рождественского печенья и розовых украшений, заставило его притянуть Шер еще ближе.

— Бывает, — ответил он.

— Что бывает? — спросила она.

Гаррет придвинулся ближе и крепче прижал ее к себе.

— Такое, — повторил он. — С такими, как мы, детка. В конце концов, случается такое. У нас все получается, пока мы не сдаемся.

Ей нравились его слова. Она показала это своими красивыми карими глазами. И своим телом, прижавшись ближе. Она показала это, обхватив его шею обеими руками.

И наконец, она показала это, прижавшись к нему и обрушившись на его губы.

И Гаррету это понравилось.

Поэтому он ответил ей тем же.

Именно так, как им удалось и как будет удаваться впредь, Шер Риверс и Гаррет Меррик успешно пережили еще одну бурю.