Не сдавайся

Глава 3

Гарантирую

Шер

— Все! Мы выезжаем! — крикнула я вглубь дома, выходя из своей спальни.

Наступил следующий день, и мы направлялись к моей матери. Мне нужно было оставить у нее Итана, а после чего ехать на работу.

Собираясь, я сумела побороть желание расстараться по максимуму или же наоборот — не сделать ничего.

Отчасти я понимала, почему Миа Меррик не сделала первый шаг к своему бывшему мужу (но лишь отчасти), потому что после их разрыва он был настолько далек от безбрачия, что это было даже не смешно. За время нашего знакомства, в его постели побывало слишком много женщин, и пусть Миа редко заходила в «Джей и Джей» и уж точно не посещала другие мероприятия, на которых бывала я и Мерри, число его женщин в таком маленьком городке невозможно было не заметить.

И я видела, какой типаж его интересует. Миниатюрные. Особый акцент на волосы. Умеющие наносить макияж. Они все одевались в том же стиле, что и я, демонстрируя много обнаженной кожи. Одежда их обычно была по фигуре, если не облегающая совсем, но и та, и та мало оставляла места для воображения.

Разница состояла в том, что их наряды были дизайнерским и дорогими, да и не только таковой была одежда, но и волосы. Их не стригли на кухне у матери и не красили из бутылки. Их мастера брали за работу гораздо больше моей матери, которая помогала мне с волосами за бутылку вина или за приготовленный мною ужин.

И требовался дополнительный пирог если был необходим весь спектр услуг, который превращал их из тех, кого я считала «дешевкой», в тех, кого они сами считали «высшим классом», пусть и результат у нас был одинаков.

Я не тратила много денег на одежду и волосы, а косметику покупала в аптеке или супермаркете.

А все потому что у меня был ребенок.

Но это не значит, что у меня в шкафу не было ни одной вещи, которая могла бы показать Мерри, что во мне есть этот самый класс. Такие вещи помогали привлечь к себе чужие взгляды, возможно, даже они притянули бы его взгляд.

Но дело было в том, что подобная одежда предназначались для встреч с моими девочками. Она не подходила для работы. И надень бы я подобное, он бы с первого взгляда понял бы, что мне просто необходима была броня для того удара, который он собирался нанести. А я не хотела показывать это Мерри. Ведь эта броня была необходима мне, потому что он был способен причинить мне боль, и я не желала, чтобы он понял, как много значит для меня. А вернее, я бы не хотела, чтобы он узнал, что значит для меня все.

Кроме того, все это не имело значения. Если он не знал меня и не хотел меня такой, какая я есть, то и черт с ним.

Поэтому сейчас я была в своей обычной одежде: обтягивающих джинсах с толстым черным ремнем и огромной пряжкой со стразами, черной майке с вырезом на спине и рокерским крестом спереди, усеянном шипами. Виднеющиеся бретельки черного кружевного бюстгальтера, давали намек на все остальное, что было скрыто. Черные замшевые босоножки на шпильках с широкой верхушкой, в которую были заправлены джинсы, и черные отполированные ногти на ногах.

Добавьте к этому большие серебряные серьги, черную кожаную манжету с шипами на запястье, несколько ожерелий, распущенные волосы и яркий макияж. И я была готова к выходу.

У моего образа был и приятный бонус — он помогал собрать больше чаевых.

Я вышла из спальни, накинув черный кардиган свободного покроя, и увидела Итана у двери с рюкзаком.

— Ты в порядке? — спросила я, направляясь к сумочке в плетеном кресле (сумочка тоже из черной замши с серебряными шипами и серебряной цепочкой в качестве ремешков).

— Да, — ответил он, открыл дверь и вышел.

Я последовала за ним, отпирая замки «Шевроле Эквинокс».

Свою старую машину я отдала Деннису Лоу, еще не зная о его невменяемости, и он использовал ее, чтобы пересечь границу штата и продолжить свою резню. По дороге он бросил ее, а после закрытия дела я получила ее обратно.

И тут же продала ее и на оставшиеся деньги, которые он мне дал, а также на деньги, вырученные от продажи всего того дерьма, которое он мне дарил, купила свою уже не совсем новую, голубую малышку. Она была большой и просторной. И мой сын любил этот цвет. У машины был плавный ход, и она сама была безопасной. А установленная стереосистема оказалась просто потрясающей. И учитывая все то, что сделал Деннис Лоу, я ни капли не возражала против того, что из-за его дерьма я и мой ребенок оказались в хорошей, безопасной машине.

Мы заслужили это. Поэтому меня все устраивало.

Я отъехала от дома и направилась к матери.

Мама, как и мы с Итаном, жила в самом городе. Не в старой части, где изящные и величественные дома стояли на больших участках. Но и не на окраине, где застройка варьировалась от среднего до высшего среднего класса.

Она жила в послевоенной средней части, где участки были большими, деревья высокими, а дома маленькими, и на их обустройство не было потрачено много времени, сил и денег.

Притормозив у маминого дома, мы с Итаном вышли из машины, двигаясь по дорожке.

Она не арендовала дом, а купила его. Но у нее был дом в Инди, который она продала, поэтому у нее были средства.

Стоимость недвижимости, даже для ее района, была выше, чем в не самом лучшем районе, где она жила в Инди, так что она не получила никакой выгоды, но дом ей понравился, и она оплатила его полностью.

Планировка была похожа на мою, только более квадратная. Гостиная спереди, кухня сзади (не сбоку). Спальни дальше по коридору, но был небольшой кабинет, а главная спальня была просторней и имела собственную ванную на три квадрата.

Дом немного обветшал, но ремонтировать его нам помогали Колт, Морри, Джек, напарник Колта — Салли, Кэл, Майк и даже, иногда, Мерри. Я точно помнила, что Мерри и Майк установили новые столешницы на кухне и в ванной, а еще Мерри заново ошкурил стены в гостиной.

Войдя в гостиную, я увидела, что мама лежит на диване.

— Тебе лучше не ломаться в день кино, солнышко, потому что бабушка истратилась, — сказала она телевизору, а потом откинула голову назад и посмотрела на нас через край дивана. — И тебе лучше быть готовым ко дню просмотров, надеюсь, ты сделал домашнее задание.

Я посмотрела на маму.

Она никогда не переставала работать официанткой. Она занималась этим до того, как папа уехал. Она делала это после. И продолжала делать и сегодня.

Мама работала в «Станции» и была хороша в своем деле. Ее так любили, что завсегдатаи просили пристроить их именно в ее зону.

А еще она прилично зарабатывала. Как и я, не вкалывала, но и не питалась кошачьим кормом.

И ей было пятьдесят шесть. Она не выглядела на свой возраст. Потому что заботилась о себе. Много ходила пешком, что можно посчитать занятием спортом, и всегда заботилась о своей коже. Она питалась гораздо лучше меня. Ей было не наплевать на то, как она выглядит: она ухаживала за волосами, хорошо одевалась. И она ходила на свидания. У нее даже была пара мужчин, которые какое-то время крутились рядом, и оба относились к ней хорошо, но она не могла успокоиться.

Я понимала это. Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду.

Поэтому ее лежание на диване было полной чушью. Она говорила о фильмах, потому что знала, что Итану это понравится. Обычно она работала во дворе, чистила затирку в ванной или играла в покер со своими подружками. Несмотря на то, что она прекрасно выглядела, была в хорошей физической форме и полна энергии, ей еще лет десять предстояло стоять на ногах, разнося людям еду. Потом она будет использовать мизерную пенсию, которую накопила, чтобы не жить на социальное обеспечение ниже уровня бедности.

Я ненавидел это ее будущее. Как я хотела большего для своего мальчика и прилагала все усилия, чтобы добиться этого для него, так же я хотела большего и для своей мамы.

И это была еще причина того, почему жизнь была отстойной: я знала, что она никогда не получит этого, а я никогда не буду в состоянии дать ей желаемое.

В свое время я подвергла ее испытаниям. Мои детские годы не были наполнены Барби и мечтами о женитьбе на какой-нибудь британской королевской особе, которая в то время была в меру сексуальна, вместо этого я слушала, как отец избивает мою мать.

Потом я впала в ярость, разозлилась на весь мир из-за того, как мало у нас было, да еще и отец оказался козлом, который плевать хотел на меня и мою мать. После я сошлась с наркоманом, позволила заделать мне ребенка и в итоге стала стриптизершей, связавшись с парнем, у которого не все в порядке было с головой и который не боялся использовать топор.

Мама любила меня, несмотря ни на что. Она на каждом шагу была рядом со мной и с Итаном. И все еще оставалась рядом.

И тем самым она показала мне путь. Может быть, я и не усвоила этот урок раньше, но меньшее, что я могла ей дать, — это, наконец, встать на показанный путь.

— У меня есть домашнее задание, — сказал Итан, входя в дом и бросая рюкзак на бабушкин кофейный столик. — Но на это уйдет секунд десять.

— Это мы еще посмотрим, — пробормотала мама. — Ты делаешь, а я проверяю.

— Боже, бабушка, я знаю, как это делается, — ответил Итан.

— Просто слежу, чтобы ты не забыл, — ответила она.

Итан исполнил свое любимое действие — закатил глаза, а потом заявил:

— Я пойду попью. Тебе нужен еще чай со льдом?

Последнее было адресовано бабушке.

— Я в порядке, сладкий, — ответила мама.

Итан унесся на кухню.

Мама же посмотрела на меня.

— Ты в порядке, Шер? — спросила она

— Все хорошо, мам, — ответила я, придвигаясь и наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку.

У нее была самая нежная кожа, какую только можно себе представить. Как будто она делала коллагеновый массаж лица утром и вечером каждый день. Морщин было немного, что позволяло мне надеяться на генетику, но мягкость кожи была просто нереальна.

Мне нравилась ее кожа. Я всегда ее любила. Даже когда была молода, глупа и вела себя как дура.

— Удачного дня на работе, — сказала мама, когда я выпрямилась.

— Всегда, — ответила я, и она знала, что это так. Быть барменом, может, и не то же самое, что быть супермоделью, но это было гораздо лучше, чем танцевать стриптиз.

— Малыш! Твоя мама отправляется в путь! — крикнула я.

Итан вошел с банкой «Спрайта» в руке и посмотрел на меня.

— Увидимся, — сказал он, скривив рот.

Никаких объятий. Ни единого поцелуя.

Я потратила несколько секунд своей жизни, желая вернуть время назад, всего лишь на год, может быть, два, когда Итан не позволил бы мне уйти ни без поцелуя, ни без объятий.

Не получив желаемого, я проговорила:

— Увидимся.

Я ухмыльнулась ему. И улыбнулась маме. А после ушла.

Зайдя в бар, я увидела, что сегодня открывался Морри. Это было хорошо. Колт мог рассказать Феб о том, что случилось у нас с Мерри, и она бы колебалась всего полсекунды, прежде чем высказаться по этому поводу.

— Эй, — позвала я Морри, когда подошла к бару.

— Привет, детка, — отозвался тот, стоя у кассы и подключая ее к работе.

Я пошла в офис, чтобы спрятать сумочку и кардиган, положила мобильник в задний карман, вышла и присела в задней части бара.

— Просто чтобы ты знал, я должна тебе пятьсот долларов, поскольку мы с Мерри опустошили бутылку «Талискера» в пятницу вечером.

С каждым моим словом глаза Морри становились все больше.

Морри Оуэнс был симпатичным. Этакий большой медведь, мужчина, испытывающий нужду защищать, с отличным чувством юмора и глубокой любовью к семье.

— Что, бл*дь, произошло? — спросил он.

— Миа, — тихо ответила я.

Его удивление прошло, и он посмотрел на кассовый аппарат, пробормотав:

— Дерьмо. — Его взгляд вернулся ко мне. — Мог бы и сам догадаться.

— Мерри немного выпил сам, но после закрытия я составила ему компанию, и мы опустошили бутылку вместе. Не его выбор. Он был готов вызвать такси. Поэтому после смены отдам тебе свои чаевые и завтра перед работой загляну в банкомат.

Он покачал головой и вернулся к кассе, закрывая денежный ящик.

— Это будет наш с Феб вклад в то, чтоб Мерри был тупым ублюдком и не требовал назад свою женщину.

Это меня разозлило, и, будучи собой, я не стала это скрывать.

— Если бы в жизни была справедливость, Миа Меррик вбежала бы сюда и вручила бы тебе эту пятисотку за то, что оказалась еще более тупой идиоткой и не вернула назад своего мужчину.

Морри оглянулся на меня, и можно было бы заволноваться, что он прочтет нечто между строк, вот только все и каждый считали, что я не такая.

— Не она была ребенком, чью мать убили в собственном проклятом доме, — продолжала я. — Не ее сестра была в том доме и слышала, как это дерьмо происходило. Не ей пришлось жить с этим горем, похороненным глубоко внутри, когда ни у одного члена семьи не нашлось способа справиться со случившимся. Но ее мужчина жил с этим, и именно она не поддержала его. Так что, насколько я понимаю, он молодец, что наконец-то от нее избавился. Может быть, в следующий раз он найдет кого-то получше.

И я надеялась, что так оно и будет. Это могло меня убить, но я все равно надеялась, что именно так все и будет. Я была бы счастлива за Мерри. Это было бы отстойно, но все равно хорошо.

И вообще, такова жизнь. Или вернее, такова моя жизнь.

— Знаешь, не думал об этом в таком ключе, но в твоих словах есть доля истины, — сказал мне Морри.

— Серьезно? — спросила я.

Он начал посмеиваться.

— Мы разделим нагрузку. Я дам тебе двести пятьдесят, — предложила я.

Морри покачал головой, и мы услышали, как открывается задняя дверь, а значит в бар пришла Рут.

— Рад, что ты была рядом с ним, — сказал он. — Я должен был быть с ним. Колт, Майк, кто-нибудь. Но, судя по тому, что ты сейчас сказала, хорошо, что это была именно ты. Меньшее, что я могу сделать, это налить ему виски.

Это было круто с его стороны, и, пока наш спор не переросл в настоящую битву, которую я не смогла бы выиграть (потому что предложение Морри означало, что Морри именно так и сделает), я решила уступить.

Бонусом к этой крутости было то, что мне не придется потратить кучу денег.

— Привет, — позвала Рут.

— Спасибо, — обратилась я к Морри, затем повернулся к Рут и ответил: — Привет, сучка.

Она усмехнулась, покачала головой и пошла в офис. Морри направился к входной двери, чтобы отпереть ее.

И уже через две минуты у нас появился первый клиент.

Оживление в баре началось рано. Как только закончилась служба в церкви и было покончено с завтраками у Фрэнка или большими домашними застольями, начинались игры, и люди тащили свои задницы на улицу, чтобы пообщаться со своими согражданами и выпить пива.

Это было хорошо по двум причинам: больше денег, а большая загруженность отвлекала меня от мысли, что в любую секунду может войти Мерри и нанести удар, об истину силе которого он и не подозревал.

Я не стала нервничать, ожидая этого. Я все понимала. И смирилась с тем, что таков мир.

Вошел Джек, а значит, я буду работать в зале, поскольку он всегда занимал заднюю часть бара. И я не возражала. Мне необходимы было отработать съеденные батончики и чипсы, а чаевые за столами были такими же.

Я разносила напитки, когда он вошел. Я почувствовала его шестым чувством, и это не было новой способностью, которую он привил мне после того, как трахнул меня. С того момента, как я увидела его, и за те месяцы, что мне понадобились, чтобы узнать его и влюбиться, я обрела этот талант.

Я посмотрела в его сторону, увидела его глаза, настороженное лицо и сразу же подарила ему улыбку. Широкую, дерзкую улыбку Шер.

Он ухмыльнулся, не вполне скрывая облегчение, а затем посмотрел на бар, кивнув Морри и Джеку, и направился в противоположный конец, где тусовались все копы.

Он не стал занимать табурет Колта, последний за дальним изгибом стойки. И никто не занимал его место, если был другой выбор. Табурет Колта должен был занимать только он, если решит зайти. И не важно, была там Феб или нет. Так было заведено.

Мерри занял соседний табурет, на расстоянии одного шага от барной стойки.

Я разнесла напитки, взяла заказ за столиком по дороге к бару и вклинилась в пространство между занятым Мерри и незанятым Колтом табуретами.

Перед приходом я собралась, так что к моменту его появления была в полном порядке.

— Привет, — сказал я ему.

— Привет, — ответил он, осмотрев мое лицо. Его глаза промелькнули в моей голове как воспоминание: горячее и подавленное, прямо перед тем, как он кончил.

Черт.

— У тебя скоро перерыв? — спросил он.

— Мы скоро собирались заказывать китайскую еду, — сказала я ему.

— Давай я отвезу тебя к Фрэнку. Я могу позвонить и сделать заказ по телефону, чтобы они были готовы к нашему приезду, тогда я смогу вернуть тебя на работу вовремя, — предложил он.

Значит, он не собирался наносить удар мне на работе.

Это был Мерри — а значит все пройдет мило.

— Немного подожди, — ответила я и посмотрела на Джека, направлявшегося в мою сторону. — Два «Бад Лайта» и «Курс», бутылка.

— Понял, — сказал Джек, а затем посмотрел на Мерри. — Эй, сынок, что-нибудь хочешь?

— Да, Джек. Можешь налить мне колы?

— Конечно, — ответил Джек.

Первым делом я взяла бутылки и сказала Мерри, что вернусь, когда Джек нальет из пистолета в стакан со льдом.

Я отдала пиво, прошлась по своим столикам, и, не получив никаких заказов, вернулась в бар.

На этот раз я встала с другой стороны от Мерри, ближе к залу, а не к стене.

— Заказов нет, у меня есть минутка, — сказала я ему.

— Тогда скажи, чтобы ты хотела заказать у Фрэнка, и попроси перерыв, — ответил он.

— У тебя вроде обеденный перерыв в четыре часа дня, или как? — спросила я.

— В участке пока тихо, но да, Майк занимается бумажной работой, и если что-то пойдет не так, мне придется отправиться туда. В любом случае, мне нужно возвращаться, так что времени у меня не так много.

Я подвинулась к нему ближе, не разрывая зрительного контакта:

— Ладно, тогда делай то, что должен. Возьми Майку сэндвич и отправляйся обратно, потому что ты знаешь, мы…

Я не договорила, потому что взгляд Мерри переместился с меня на что-то за моим плечом. Его брови слегка сошлись, и он выпрямился на своем табурете, поэтому я тоже обернулась.

От увиденного я полностью выпрямилась и сделала полуоборот.

Это произошло потому, что жена Трента, Пегги, стояла в углу бара.

Она выглядела крайне неуместно. Мешковатые джинсы с высокой посадкой. Бесформенный топ, который почти не демонстрировал обнаженную кожу. Он явно был надет для того, чтобы скрыть тот факт, что она так и не сбросила лишний вес после родов, который был довольно значительным. А это свидетельствовало о том, что этот вес появился не только по причине беременности.

Ее темные волосы пребывали в беспорядке, который можно было бы назвать прической в стиле Марты Стюарт, в хорошем смысле этого слова, но, похоже, у нее была аллергия на щетку и расческу. Никакого макияжа. Кроссовки, которые выглядели так, будто это была обувь для аэробики из 80-х, а не крутые кроссовки или неоновые кеды.

И, наконец, замученное выражение лица, говорившее о том, что в последний раз она была в баре в прошлой жизни, и ей хотелось бы, чтобы так оно и оставалось.

— Шерил, — сказала она, и мое имя прозвучало так, будто ее заставили его выговорить.

— Пег, — ответила я, окончательно повернувшись в ее сторону, хотя мне этого чертовски не хотелось, и не только потому, что я не желала разговаривать с Пег, но и потому, что Мерри был прямо… чертовски… там. Повернувшись, я приветливо поздоровалась: — Привет.

Она открыла свою массивную сумочку, которая выглядела как неудачная сумка для подгузников, что само по себе было достижением, поскольку большинство таких вещей нельзя было считать модными, не говоря уже о том, что это была настоящая сумка, а не сумка для подгузников.

Затем она достала конверт, который Трент приносил вчера, и кинула его на стойку.

Мне потребовалось немало усилий, но я умудрилась не отшатнуться от него, словно это была гремучая змея, которую она вытащила на поверхность, разозлив и направив на меня для нападения.

Кроме того, я чувствовала, как глаза Мерри впиваются в конверт, и удивлялась, что он не вспыхнул от точности лазерного луча его взгляда.

Она продолжала держать руку на конверте, пока говорила.

— Трент совершил ошибку и взял его с собой после вашего вчерашнего разговора, — заявила она. — Я подумала, что важно сразу же вернуть его тебе.

— Пег… — начала я, но не стала продолжать.

— И еще, чтобы ты знала, наше соглашение насчет Итана начнет работать уже на этой неделе. Первый чек мы отправим в пятницу.

По ее взгляду и тону, который раньше всегда был дружелюбным, но не сейчас, я поняла, что не только Трент загремел в ее черный список за вчерашний испорченный разговор, но и мной она была недовольна, поскольку он явно поделился тем, что я сказала.

Она не стала терять времени даром, приводя свой план в действие.

Поскольку они могли бы как можно скорей показать судье, что они собрали, сэкономили и пожертвовали, чтобы поступить правильно по отношению ко мне, и конечно к Итану, даже после того, как Трент все испортил, будучи наркоманом-неудачником, который свалил от своей женщины, забрав с собой ее деньги.

Мне очень хотелось сказать ей, чтобы она пошла на хер. Что все это полное дерьмо, но ее шаг — приход ко мне на работу, где я не могла предпринять нормальный ответный ход, был просто великолепен.

Я не могла, как следует ответить ей. Слишком многое было поставлено на карту. Я должна была быть спокойной не только ради Итана, но и потому, что Мерри наблюдал за мной.

— Милая, думаю, было бы неплохо, если бы мы все нашли время, чтобы сесть и поговорить, — предложила я.

Она пододвинула конверт поближе ко мне и ответила:

— Ты на работе, поэтому я не буду отнимать у тебя много времени. Думаю, Трент все прояснил вчера. А сейчас мне нужно, чтобы ты взяла этот конверт, Шерил. Чтобы его содержимое было в безопасности.

— Может… — начала я, но она резко сдвинула конверт еще на дюйм в мою сторону и прервала меня.

— Ты на работе, а мне нужно возвращаться домой к детям. Если ты возьмешь его, я буду знать, что все в порядке, и смогу вернуться домой к своей семье.

Мне не оставалось другого выбора, как протянуть руку, и она быстро убрала свою ладонь, чтобы я смогла обхватить конверт, и мы бы не соприкоснулись пальцами.

Когда конверт оказался у меня, она кивнула и объявила:

— Мы надеемся скоро увидеть Итана. Хорошего дня на работе. До встречи.

С этими словами она повернулась и вышла.

Я смотрела ей вслед, запоздало сожалея о своем вчерашнем поведении. Я разозлилась, а значит, разозлился и Трент, выложив при этом все карты раньше времени. Что и привело к злости Пегги, а я не была уверена, что разозленная Пег — это хорошо.

Трент не просто так стал послушным. Его преданность Пег могла была результатом либо награды, либо наказания.

У меня возникло ощущение, в данном случае применялось именно наказание.

— Ты берешь взятку прямо на глазах у копа?

Голос Мерри стал последней каплей в стакане, который я удерживала непролитым чертовски долгое время. Поскольку сказанное им было явно шуткой, да и голосом он говорил своим обычным, хотя присутствовал при разговоре. Но в выходные в этот стакан вылилось слишком многое, поэтому потребовалось не так много, чтобы он перевернулся.

И как результат я повернулась и огрызнулась:

— Нет, бл*дь, это не взятка.

Подбородок Мерри дернулся, а глаза сузились.

— Это была шутка, Шер, — сказал он мне.

— Причем не смешная, — сказала я ему, прижимая конверт к животу.

Он посмотрел на него, потом на меня.

— Кто эта женщина?

— Никто.

Он медленно наклонил голову в сторону, затем выпрямился, и на его лице появилось выражение, которого я никогда раньше у него не видела. И оно было пугающим.

— Что в конверте, детка? — спросил он, его тон был наигранно непринужденным, что означало, что он вовсе таковым не был.

— Ничего, — ответила я. — Слушай, мне нужно…

— Что в конверте, Шер?

— Ничего, — повторила я. — А теперь вернемся к тому, о чем мы говорили…

Он наклонился ко мне на дюйм, и я не была девушкой, которую легко запугать, но должна была признать, что этот дюйм был пугающим.

— Что она тебе дала? Что это была за женщина? Кто такой Трент? И какое отношение они имеют к Итану?

— Мерри, скажу прямо, это не твое дело.

В этот момент он наклонился ко мне на два дюйма, и если один дюйм был пугающим, то два — угрожающими.

Это означало, что я должна была догадаться о его намерениях.

Но, зная Мерри, или так думая, я не имела не малейшего понятия, что последует, поскольку в нем не было того, что демонстрировали его намерения.

— Я заставил тебя кончить для меня, — прошептал он. — И не раз. Давай откровенно, Шер, это мое дело. Что это была за женщина? Почему она передает тебе деньги? И почему это выводит тебя из себя?

Его слова взорвались в моей голове вместе с осознанием того, что он хочет отвезти меня к Фрэнку, чтобы нанести удар, о котором и не подозревал. А именно: после всего, что между нами было, сказать, что мы просто друзья.

Поэтому, не думая о том, как правильно было бы поступить, я совершила глупость, наклонившись вперед и прошипев:

— Не думала, что мне придется тебя просвещать, Мерри, но, похоже, все именно так. Если твой член побывал в такой женщине, как я, это еще не значит, что я тебе принадлежу.

Он откинулся назад и выпрямился, а поскольку даже сидя на табурете, он был выше меня, и мне приходилось смотреть вверх, это было отвратительно.

Взгляд вверх означал, что он смотрит вниз. Не просто опустив голову, а именно смотрел сверху вниз с превосходством, что бесило и возбуждало одновременно. Отчего я раздражалась еще больше.

Его голос был низким и чертовски сексуальным, когда он ответил:

— Не думал, что и мне придется тебя просвещать, детка. Ты знаешь, какой я мужчина. В пятницу вечером ты все высказала мне прямо в лицо. А теперь я скажу прямо, если мой член побывал в тебе, то когда у тебя на работе появится какая-то стервозная мамаша, которая напугает тебя до чертиков, я сделаю то, что должен, чтобы привести тебя в порядок.

— Я сама могу позаботиться о себе, — снова прошипела я.

Его брови взлетели вверх.

— Значит, у тебя есть нечто, о чем ты должна позаботиться.

Черт!

— Мерри…

Я не успела договорить, потому что его рука сжалась на моем плече, а голова повернулась к бару.

— У Шер перерыв, — прорычал он.

— Э… ладно, чувак, — ответил Морри.

Я успела взглянуть на Морри, чтобы понять, что он выглядит таким же испуганным, как и я, но по совершенно другой причине. После чего Мерри буквально потащил меня в офис.

Заведя нас внутрь, он захлопнул дверь.

Я выдернула руку из его захвата, сделала два шага вглубь комнаты, повернулась к нему и сразу заговорила:

— Если ты не против, я бы хотела использовать свой перерыв, чтобы что-нибудь съесть, Мерри, а не заниматься с тобой всякой ерундой.

Мерри проигнорировал меня.

— Что это была за женщина?

— Не твое дело.

— Кто… была… та женщина?

Я резко покачала головой.

— Не… твое… дело.

Мерри продолжала смотреть на меня.

— Кто такой Трент?

— Мерри, Господи. — Я положила руки на бедра. — Забудь.

— Что в этом конверте и почему она дала его тебе?

Я почувствовала, как глаза заслезились от стыда и гнева, не веря, что он думает обо мне то, что, похоже, думает.

— Ты думаешь, я увлекаюсь каким-то дерьмом?

— Нет, бл*дь, — ответил он. — Ты — это ты, так что такое мне и в голову не пришло, черт возьми. А, кроме того, та женщина явно лучше бы отрезала себе руку, чем перейти дорогу на красный свет. Но это не значит, что она тебя не напугала. Так что расскажи мне, что у вас происходит.

Я покачала головой, пытаясь взять себя в руки.

— Серьезно, Мерри, я понимаю, почему ты здесь. У нас случилось дерьмо — ты получил удар, мы напились, все вышло из-под контроля. Я понимаю, в каком ты состоянии и осознаю, что между нами будет дальше. Все хорошо. Мы в порядке. Забудь о случившемся, и у нас все будет хорошо.

Он скрестил руки на груди.

— Почему ты мне не отвечаешь?

— Потому что это не так уж и важно, — соврала я, не испытывая проблем с тем, чтобы врать Мерри. По сути, я делала это годами, скрывая свои чувства к нему.

На его лице проступил гнев, следом за которым появилась нежность.

Черт, черт.

Боже, он был так красив, что это причиняло боль.

И вот оно доказательство того, что он хороший человек…

Это…

Это убивало.

— Шер, детка, что бы ни случилось, ты не одна.

Он хотел быть милым. Он хотел быть спокойным.

Но его слова заставили гнев вернуться, потому что я не была одинока; он был прав.

И все же я была и буду такой, сейчас и всегда.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, мать твою, — выдохнула я.

— У тебя есть друзья. В твоем окружении есть люди, которые присмотрят за тобой, — ответил он. — И я один из них.

— Да? — саркастично спросила я. И моя злость была так сильна, что обида, отразившаяся на его лице, меня не тронула.

— Бл*дь. Да, Шер. Абсолютно, — мягко сказал он.

Я кивнула.

— Точно. Хорошо. Приятно слышать. Итак… — я подняла конверт. — Это три с половиной штуки от моего бывшего, наркомана в завязке, который свалил на следующий день после того, как я сказала ему, что он обрюхатил меня. И уходя, он украл все деньги, которые у меня тогда были. Я больше не видела его, пока он не очистился и не завел себе жену, ту самую Пег. — Я дернула головой в сторону двери. — Ты же у нас детектив, поэтому все равно бы во всем разобрался, но я избавлю тебя от лишних усилий. Видишь ли, Пег любит контролировать. Пег любит командовать. Пег — женщина, которая знает, каким должен быть мир и каким он быть не должен. Так вот, у мужчины Пег есть ребенок от другой женщины, сучки, которая раньше работала стриптизершей и трахалась с серийным убийцей. Поэтому Пег решила, что ребенку лучше будет в хорошем доме, который принадлежит ей.

— Ни хрена себе, — прошептал он.

— Да, — отрезала я. — И она пытается все устроить. — Я помахала конвертом в воздухе. — Подставляет меня, чтобы уничтожить. Делает все возможное, чтобы отнять у меня единственное хорошее, что я сделала в этой жизни.

Он сделал шаг ко мне, нежно пробормотав:

— Шер.

И, Боже, это тоже было больно, так убийственно больно, слышать с какой нежностью он произносит мое имя и понимать, что на деле эта нежность никогда не будет мне принадлежать. Это понимание впрыснуло яд в мою кровь. И я подвинула конверт в его сторону, чтобы остановить его, и он замолчал.

Но заговорила я:

— Чтобы бороться с ней, мне придется обратиться к Колту. Снова. К Феб. Опять. К Джеку и Джеки. Опять. Мне снова придется объяснять, почему я связалась с Лоу. Придется еще больше выкручиваться, просить хороших людей, которые заботятся обо мне, продолжать это делать, я снова буду брать деньги, которые не могу себе позволить на борьбу с ними. Но в итоге Итан окажется втянутым во все это. Дерьмо Денниса Лоу всплывет на поверхность. Итану может достаться в школе. Он может потерять друзей. А если честно, моя история — такая большая куча вонючего дерьма, что даже если Колт сумеет убедить президента приехать и выступить в качестве свидетеля моих материнских качеств, и я все равно потеряю своего ребенка. Так что да, Мерри, я знаю, что у меня есть друзья. Я знаю, что люди будут присматривать за мной. Я знаю, что ты один из них. Но это не значит, что я не продолжаю быть очень и очень одинокой.

— Иди сюда, Шер, — прошептал он.

И я буквально видела, слышала и чувствовала, черт возьми, чего он добивается.

Он хотел утешить меня. Обнять меня и улучшить мою ситуацию. У него была сила, чтобы сделать это. Просто он никогда не воспользуется ею, потому что на самом деле не хочет этого.

— Нет, — твердо сказала я, яд в моей крови вновь активировался, мои внутренности плавились, а боль усиливалась.

Его голова дернулась, а взгляд стал напряженным. Я продолжила говорить:

— Ты не понимаешь, — сказала я ему. — Ты пришел сюда, чтобы заставить меня пойти к Фрэнку и сказать, что то, что произошло между нами, было просто пьяным перепихоном, не более. И между нами ничего не изменилось. Я права?

Он не ответил, поэтому я проговорила вместо него:

— Я права. Ты просто не хочешь так поступать со мной, но ты не понимаешь. — Я кивнула головой. — Ведь будучи такой, какая я есть, я все понимаю, Мерри, нет вреда, значит, нет вины. Но ты не должен думать, как вести себя со мной, думать, как лучше поступать рядом со мной. Я все понимаю, поэтому не стоит.

Он ничего не сказал, просто смотрел на меня с настороженностью, которая немного возбуждала, но и пугала одновременно.

— Если ты кому-нибудь расскажешь об этом дерьме, между нами все кончено, — сказала я ему, и его настороженность достигла максимума, буквально заполнив всю комнату.

Я проигнорировала это.

— Я серьезно, Гаррет, — заявила я. — Это мое дело, и я сама во всем разберусь так, как считаю нужным. Если мне придется просить о помощи, я это сделаю. А ты держи рот на замке, иначе потеряешь то, что хочешь сохранить. Я не шучу. Я серьезна как никогда.

Наконец он заговорил:

— Такая женщина как ты?

— Такая женщина как я, — подтвердила я.

— Какая женщина, Шер? — спросил он.

Он серьезно? Ведь сам говорил так Колту. Она женщина, она знает…

— Не притворяйся, что не знаешь, — прошипела я.

— Он играл с тобой, — заявила Мерри. — Миллион других женщин купились бы на его дерьмо так же, как и ты.

Мы будем поднимать эту тему.

— Прекрати, — прошипела я.

— Проклятая правда, — выдавил он. — Я знаю, детка, это часть моей работы. Женщины постоянно покупаются на такое дерьмо. Крайности могут быть разными, но ты далеко не единственная.

Я не могла, более того, не собиралась вести разговор на эту тему. Поэтому положила руку на бедро, наклонила голову и спросила:

— Черт, дорогой, специальное предложение «два по цене одного»? Ты даришь мне пять оргазмов и залечиваешь все душевные раны? Надо было подписаться на этот план много лет назад.

Его настроение мгновенно испортилось.

— Не будь сукой, — отрезал он.

— Не притворяйся, что ты знаешь обо всем, что творится у меня в голове, — отмахнулась я.

— Может, если ты хоть на дюйм приоткроешь дверь в крепость, которую построила вокруг себя, я смогу войти, и ты поймешь, что я действительно знаю все, что творится у тебя в голове и мне не наплевать. А еще я хочу увидеть, как ты разрушишь свою броню и обретешь счастье.

— С такими девушками, как я, такого не случается, Мерри, — сказала я ему.

— Это чушь собачья, Шер, — ответил он.

Я ткнула в него рукой с конвертом.

— Ты не знаешь, каково это — жить моей жизнью.

— Открой дверь хоть на дюйм, Шер. Я войду, мы сядем, и ты мне все расскажешь.

— К черту, — огрызнулась я.

Он откинулся назад, его глаза впились в мои, и он пробормотал:

— Точно.

Черт побери!

Пора было заканчивать этот разговор, и в тот момент мне было все равно, как именно и что конкретно закончится.

— Знаешь, детка, у меня есть выбор между Гарретом Мерриком, парнем, с которым я болтаю и снимаю стресс, и Гарретом Мерриком, мужчиной, который феноменально владеет языком. И я выбираю дверь номер два, потому что ты может и хорош в словах, но с членом управляешься куда лучше.

Не колеблясь, он открыл ответный огонь:

— Ты тоже хороша, милая. Лучшее, что было у меня за последние годы. Если будешь готова повторить, позвони, и я приеду.

— Ты в деле, как только Итан снова останется у друга или когда мне придется отправить сына к бывшему и его сучке.

— Узнаю, что ты что-то утаила от меня и после смены тебе поступит звонок, что мама будет сидеть с твоим мальчиком, пока ты будешь принимать мой член в моей постели.

— Тебя ждет примерно то же.

Его взгляд продолжал прожигать меня насквозь, когда он пробормотал:

— Я не шучу с тобой, Шер.

— И я тоже, Гаррет.

— Тогда мы в деле, — объявил он.

— О да, малыш. В деле, — согласилась я с манящим сарказмом.

Он поднял палец в мою сторону и заявил:

— Значит, договорились. А ты знаешь, как я договариваюсь, Шер. Ты знаешь, какой я мужчина. — Он опустил руку. — Ты официально принимаешь мой член, а я официально прикрываю твою спину. Я никому ничего не скажу, но если произойдет хоть какая-то мелочь, связанная с твоим бывшим и его женушкой, ты дашь мне знать. Если не расскажешь, у нас возникнут проблемы.

— Э… кажется, ты кое-что забыл, босс. Я согласилась, потому что так хочу. Вот и все.

Он покачал головой, его глаза все еще не открывались от моих.

— О нет, — прошептал он, и этот звук буквально прокатился по моей коже так, что я не могла понять, хорошо это или плохо. — Я вижу, ты считаешь, что знаешь, какой я мужчина, но ты ни черта не понимаешь. Со мной можно только по-моему. Мы заключили сделку. Теперь у тебя нет другого выбора, кроме как делать все по-моему.

— Жди-жди, когда это произойдет, красавчик, — ответила я.

— Да, один из нас точно будет ждать с нетерпением, кареглазка, это сто процентов.

Он мог это гарантировать. Абсолютно точно.

И в этот момент меня осенило, что я веду с Мерри переговоры о сделке «дружба с привилегиями без дружбы».

Как, бл*дь, это произошло?

— Мы закончили с этим дерьмом? — спросил он.

— Мы закончили, — ответила я.

— Ты не уточнила — мы закончили только с этой темой. Но не со всем остальным, — добавил он, затем повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Я уставилась ему вслед. После чего со злости направила волны проклятия (хотя у меня не было совершенно никаких навыков в этой сфере) в сторону Пег. Черт возьми, почему она была именно такой и как умудрилась выбрать настолько неподходящее время.

Потерпев неудачу и собравшись с мыслями, я сунула конверт в сумочку и вернулась к работе.

Гаррет

Гаррет стоял на крошечном балконе своего дерьмового кондоминиума и прикуривал сигарету, слушая, как в ухе звучат гудки.

Он закрыл крышку «Зиппо» и посмотрел на вид, открывающийся с балкона — на парковку, которая вела к другому зданию кондоминиумов, ни один из которых не был даже отдаленно красивым.

— Привет, — сказал ему на ухо друг и шурин Таннер Лейн.

Гаррет выдохнул и ответил:

— Привет, здоровяк, у тебя есть минутка?

— Конечно, — ответил Таннер.

— Слушай, мне нужна услуга.

— Это услуга, которая отнимет у меня много времени и за которую мне не заплатят, или это просьба забрать твою почту, потому что ты отправляешься на пляж?

Это был резонный вопрос. Таннер был частным детективом, причем хорошим.

А вот Гаррет был копом. Для копов существовали правила. Для частного детектива эти правила были гораздо мягче. Гаррет нуждался в своем шурине, когда ему необходимо было убрать эти ограничения, что случалось часто, и он не стеснялся просить.

Таннер обычно без колебаний выполнял просьбу. Но постоянно ворчал по этому поводу.

— Потребуется не так много твоего времени, но это важно. Но если тебе сложно будет выкроить время, я помогу и оплачу затраченные усилия, — сказал ему Гаррет.

Таннер промолчал. И его молчаливый ответ был вполне понятен. Гаррет никогда не предлагал подобного в обмен на оказанные услуги.

Наконец Таннер заговорил:

— Господи. Что за услуга?

— Нужно, чтобы ты навел справки о некоторых людях. Мужчину зовут Трент. Его жену зовут Пег. Не знаю, где они живут. Думаю, в Инди, но может и где-то поблизости. Не знаю их фамилии. Но ты наверняка найдешь ее, если посмотришь свидетельство о рождении Итана Риверса, урожденного Шекл, поскольку Трент — его родной отец.

— Черт, — пробормотал Таннер, а затем мгновенно перешел к очевидному выводу. — У Шер какие-то проблемы?

— Да, — ответил ему Гаррет, не придавая значения тому, что обещал Шер никому не говорить о ее проблемах.

Во-первых, потому что Таннер будет держать все в тайне. Во-вторых, потому что эта стерва с колом в заднице не заберет Итана себе. Шер не потеряет сына. Она уже достаточно натерпелась. Время, когда у нее болела голова из-за проблем, не свойственным обычным хорошим людям, прошло.

Это решение Гаррет принял сразу после их разговора, и не потому, что они переспали.

А потому, что она была Шер, и теперь она стала Шер, с которой он спал.

— По ее словам, — продолжил он, — Пег не в восторге от того, что кровиночка ее мужа живет с бывшей стриптизершей, и от всего остального багажа, который Деннис Лоу на нее навесил.

— Они собираются оформить опекунство? — спросил Таннер.

— У меня сложилось впечатление, что пока нет. Но мне показалось, что они готовятся к этому.

— Сложилось впечатление?

— Шер не желает быть очень информативной в данный момент.

Таннер снова ничего не ответил.

— Но она напугана, причем достаточно сильно, — сказал ему Гаррет. — Учитывая ту жизнь, которую она вела, причины у нее есть. Но судя по тому, как она воспитывает этого мальчика и как любит его, ей не стоит волноваться. Но первым делом она будет думать не об этом. Она рассказала мне, что ее бывший — наркоман в завязке. Она называла его торчком. Я помогаю ей, надеясь, что ты сможешь найти боеприпасы на случай, если они начнут войну.

— Тогда мне нужно будет съездить утром в офис. Я запущу несколько поисков и передам тебе результаты. И буду следить, вдруг появится что-то новое, — предложил Таннер.

— Буду признателен, — пробормотал Гаррет, затягиваясь сигаретой и выдыхая, прежде чем сказать: — Нужно, чтобы ты держал это в тайне, брат. Это только между нами. И под «между нами» я подразумеваю, что даже Шер не должна знать, над чем ты работаешь.

— Крепкий орешек, да еще и решительно настроена сама во всем разобраться, никого не втягивая в свои дела, — сделал вывод Таннер.

— Именно так, — подтвердил Гаррет.

— Я буду вести себя тихо, — сказал ему Таннер.

— За это тоже спасибо.

— Для нее это никогда не закончится, — заметил Таннер. — Наследие дерьма, которое этот засранец ей подсунул.

— Неа, — согласился Гарретт.

— У ее бывшего были проблемы, мы что-нибудь придумаем, — заверил Таннер.

— Надеюсь, что так, — ответил Гаррет, а затем спросил: — Вы с Рокки вообще высыпаетесь?

Это был закономерный вопрос, поскольку сестра и зять подарили ему племянницу, еще совсем малышку, но уже подрастающую, и она была большой любительницей дневного сна, но никогда не любила спать ночью.

— Сиси решила стать ночной совой.

Подумав о своей прекрасной племяннице Сесилии и о том, что она — плод любви Таннера и Рокки, Гаррет усмехнулся, делая очередную затяжку.

— Слушай, Гаррет, — продолжил Таннер. — Слышал про Мию. Был занят работой с Райкером. У меня не было времени искать тебя. Звонил, но ты не…

Гаррет прервал его.

— Я в порядке.

— Брат, — тихо сказал Таннер, не веря ему.

Гаррет снова вдохнул и на выдохе проговорил:

— Я в порядке, Таннер. Сделал все по-умному, правильно выбрал время и немного перепил, когда Шер была на смене. — Он почувствовал, как одна сторона его губ приподнялась. — Она перекинулась со мной парой слов, как умеет только Шер. Но она определенно мудра.

Таннер все еще не верил, когда спросил:

— И что же она сказала?

С тех пор как в семье Меррик всплыла ситуация, с которой продолжали разбираться и по сей день, а именно — убийство матери Гаррета и Ракель — Сессилии Меррик, которое чуть не уничтожило Рокки, Гаррет мало что скрывал от Таннера Лейна.

Рокки могла бы разлететься на куски, если бы Таннер, его мать, его сыновья и друг/наставник Девин не помогли ей. И этого могло бы не случиться — многого могло бы не произойти, — если бы Гаррет дал своей сестре то, в чем она так нуждалась за годы, прошедшие после убийства их матери.

В прошлом он не договаривал, считая, что поступая так, как просила Рокки, защищает сестру и заботится о ней и своей семье.

Таннер был семьей. Молчание Гаррета и его отца о демонах, которые преследовали клан Мерриков после того, как Сесилию пытали и застрелили, едва не разорвало их семью на части (снова).

Все пошло наперекосяк.

Теперь он больше не совершит подобной ошибки.

Поэтому Гаррет без колебаний поделился с Таннером.

— Шер показала разницу между тобой с Рокки и мной с Мией. Сказала, что у тебя был шанс вернуть свою женщину, ты им воспользовался и поддержал ее, когда все пошло наперекосяк. Между нами тоже стояло подобное дерьмо. Немного другое, но тем не менее. Миа это знала и не помогла.

— Черт. Никогда не думал посмотреть на ситуацию так, но Шер права.

Она действительно была права.

В течение многих лет Гаррет тоже никогда не смотрел на ситуацию под таким углом.

Мия была той самой. Единственной. Она завладела его разумом. И поселилась в его сердце.

Он был счастлив с ней. Она была счастлива с ним. Все было хорошо. Даже прекрасно. У них было все.

Потом он покончил с ними и даже не понимал, почему так поступил, пока Рокки не распалась на части в тот день. За много лет до чего Рокки так же поступила с Таннером, до глубины души боясь, что счастье испарится, как это случилось в ту ночь, когда Сесилия решительно встала на защиту своей дочери и работы мужа, а затем потеряла жизнь.

Он также никогда бы не подумал, что в тот день, когда он навсегда потерял Мию, он увидит все таким, как есть.

У Таннера и Рокки было нечто. У Колта и Феб. У Кэла и Вай. Дасти и Майк.

Возможно, это было и у Гаррета, он не знал.

И вот теперь — когда на это указала Шер — он знал точно: у Мии этого не было.

Получив это знание от Шер, он словно обрел ярмо, тяжелое, но в то же время невидимое. Он даже не знал, что оно висело у него на шее и тянуло его вниз.

А потом оно просто исчезло. И теперь он был свободен.

— Приятно знать, что у тебя все в порядке, — сказал Таннер.

— Да, — пробормотал Гаррет.

— Итак, брат, СиСи уснула, так что у нас с Рок есть пять свободных секунд, и, без обид, я хочу провести это время со своей женой.

Гаррет снова усмехнулся и ответил:

— Тогда я тебя отпускаю. До скорого, Таннер.

— До скорого, Гаррет.

Они разъединились, и Гаррет, докурив сигарету, уставился на парковку, размышляя о том, каково это — иметь настоящий двор.

Он повернулся и низко наклонился к дешевому, белому пластиковому столу, который стоял между двумя такими же дрянными стульями, чтобы затушить сигарету.

При этом он пытался вспомнить, курил ли когда-нибудь в присутствии Итана.

В пятницу вечером Шер дважды выходила с ним, когда они надирались, чтобы он мог покурить. Она стояла перед ним в своих туфлях на высоком каблуке, переминаясь с ноги на ногу от холода, пока он повторял ей, убрать свою задницу обратно в помещение, а она поносила его курение.

Но Итан? Нет. Гаррет бы так не поступил. Он никогда бы не стал курить при детях своих друзей. Не тогда, когда они были в возрасте Итана. И не тогда, когда они еще не научились курить.

Он повернулся, открыл раздвижную стеклянную дверь и закрыл ее за собой, намереваясь подойти к холодильнику и взять пиво.

Пиво он не взял.

Он посмотрел на гостиную/столовую/кухню своей квартиры — все это хорошо просматривалось, потому что занимало крайне мало квадратных футов. Настолько мало, насколько только мог заложить на это строитель.

У него была дрянная мебель на балконе.

Мебель внутри была лишь на каплю лучше, но все равно оставалась дерьмовой.

В голове сразу же всплыло то, что он видел у Шер.

Он не удивился, что она жила в доме, который выглядел так, будто его оформляла сестра Дженис Джоплин, которая была лишь немного собранней известной певицы.

Набитый до отказа, темный и в то же время яркий, он обладал индивидуальностью. Он был уникальным. В нем жило тепло, которое охватывало вас, как только вы переступали порог.

В этом была вся Шер.

Гостиная была хороша, но ее спальня — еще лучше.

В ее спальне можно было делать все, что угодно. Ее спальня кричала, что ваши самые смелые фантазии могут стать реальностью. Ты можешь быть собой, думать, как считаешь нужным, делать то, что тебе нравится. Есть досыта, пить не просыхая, трахаться как животное, спать мертвецким сном и не беспокоиться, оставив жизнь за дверью и просто быть.

Именно это она и дала. Они провели в этой комнате всего несколько часов, так что она не выполнила всего, но в тот момент, когда они упали на ее кровать, разрывая одежду друг на друге, она выполнила более чем достаточно.

Размышляя об этом, Гаррет подошел к холодильнику, достал пиво, открутил крышку и повернулся, чтобы опереться бедрами о стойку, глядя на свою дерьмовую квартиру и вспоминая эклектичную теплоту квартиры Шер, которая накладывалась на то, что видели его глаза.

Запах Шер, ее касания, воспоминания о том, как он был с ней в ее постели, — вот что заполняло его сознание.

Годами он тупо пытался выкинуть Мию из своей головы и сердца, понимая, что делает это, и совершенно не в силах остановиться.

И чтобы ухудшить ситуацию еще сильней, он трахал Мию в любое время, когда она приходила за очередной порцией его члена.

И чаще всего, когда он погружал свой член в женщину, которая не была его бывшей женой, его голову заполняла Миа. Пьяный он или трезвый, но это случалось всегда. Из-за этого он чувствовал себя мудаком. Но остановиться не мог.

С Шер этого не произошло.

С Шер он был с Шер.

В ночь, когда он был мертвецки пьян и это дерьмо должно было произойти, его не случилось.

В ночь, когда этого нельзя было ожидать, он смеялся. И не мало, а очень сильно. У него сжалось все внутри. Его глаза буквально слезились от смеха.

И он делал это с Шер.

Нет, он не просто делал это с ней, это она помогла всему случиться.

Ты пришел сюда, чтобы заставить меня пойти к Фрэнку и сказать, что то, что произошло между нами, было просто пьяным перепихоном, не более. И между нами ничего не изменилось. Я права?

Она была права.

Гаррет посмотрел на часы на своей микроволновке.

Было чуть больше девяти тридцати. Ее смена начиналась с полудня и заканчивалась в восемь тридцать.

Она должна была быть дома.

Он включил телефон, открыл сообщения и отправил одно ей.

«Итан отправится к другу в эти выходные?»

Он сделал еще один глоток пива, подумав, что ранняя смена Шер — с полудня до восьми тридцати, а поздняя — с восьми до трех тридцати. Он знал это, потому что был копом и обращал внимание на все — профессиональная привычка, так что он заметил это, будучи постоянным посетителем ее заведения.

Эти смены означали, что в будние дни ей в любом случае не нужно было торопить Итана, чтобы подготовиться к работе самой. Даже если ей удавалось поспать всего несколько часов, она могла приготовить ему завтрак, отвести в школу и сосредоточиться на нем. В ночную смену она также могла заехать за ним, отвезти домой, убедиться, что его школьные задания сделаны и приготовить ему ужин.

И пусть они и проводили время вместе, это все равно было не очень хорошо.

Люди, работающие посменно, постоянно через это проходили, что заставляло их творчески подходить к вопросу о том, кто присматривает за их детьми.

Но у этих людей не было истории Шер и ребенка с заносчивой мачехой, которая решала, как устроен мир, и что ее путь — единственный. Гаррет понял, что именно такая Пегги, кем бы она ни была, как только увидел эту сучку. Шер не нужно было объяснять это. Он знал, что от нее одни неприятности, еще до того, как она открыла рот. Еще до того, как он понял, что она приносит Шер неприятности.

Черт, он надеялся, что на бывшего наркомана найдется информация.

Он оттолкнулся от стойки, отнес пиво на диван и взял пульт. Он нашел передачу как раз в тот момент, когда зазвонил его телефон.

Он взял его с кофейного столика, и его рот скривился, когда он прочитал:

«Поцелуй меня в задницу, Мерри».

Большим пальцем он ответил: «Если ты хочешь, кареглазка, я сделаю это».

Она не заставила его ждать и выстрелила в ответ: «Иди в жопу».

«Милая, ты же знаешь, что так это не работает».

Затем последовало: «Мы закончили».

Он проигнорировал это и послал свой ответ: «Спи спокойно. Увидимся завтра».

«Завтра?» — ответила она.

«Хороших снов».

«Завтра?»

Гаррет не ответил.

«Мерри? Завтра?»

Гаррет снова промолчал.

«Не морочь мне голову, Мерри. Мне не нужно твое дерьмо».

Гаррет ухмыльнулся, но ничего не ответил, и на этом Шер оставила его в покое.

Он перевел взгляд на телевизор, но не смотрел на него.

Он думал о том, что совершенно не представляет, что делает.

Единственное, что он знал, — это то, что это ему нравится. И причиной тому было то, каким бы уродом это его ни делало, что Шер Риверс была лучшей из всех, кого он когда-либо трахал, включая Мию.

После их разборки, когда Шер продемонстрировала ему огонь, отличающийся от ее обычного вида, — огонь, который ему нравился, — и уязвимость, которую она никогда не показывала раньше — ту, которую он, как коп и как Меррик, не мог игнорировать, — он захотел большего.

А еще потому, что, когда он был на дне, она его поддержала.

Так что теперь, когда у нее могли возникнуть проблемы, он собирался помочь ей.

Хотела она этого или нет.