Не сдавайся

Глава 11

Не давлю

Гаррет

Следующим вечером Гаррет шел по дорожке Шер, не сводя глаз с ее входной двери: свет внутри освещал витражное окно и приглушенно пробивался сквозь занавески.

Он что-то почувствовал и, посмотрев налево, увидел мужчину через два дома от него, который тоже двигался по дорожке.

Он повернул голову.

Его глаза были устремлены на Гаррета.

Было темно, у мужчины не горел свет на крыльце, и он был на расстоянии, так что

Гаррет не мог его хорошо разглядеть. Но будучи полицейским он почувствовал, что увиденное ему совсем не нравится.

Дело было не в том, как был одет мужчина. Не в побитом, проржавевшем старом грузовике «Шевроле», к которому тот двигался по обочине.

Дело было не в этом точно. А чем-то другом

Гаррет с нетерпением ждал момента, когда сможет трусцой подняться по ступенькам крыльца дома Шер, радуясь, что Шер — женщина, которая тоже почувствует нечто нехорошее от своего соседа и будет держаться сама от него в стороне, и сделает то же для своего ребенка.

Наконец, он постучал.

И Шер не заставила его ждать.

Она открыла дверь, и благодаря свету позади нее и светильнику на крыльце Гаррет смог полностью рассмотреть ее. После чего буквально застыл на месте.

— Я готова, — проговорила она, открывая и распахивая дверь. Его тело дернулось, и Гаррет едва успел поймать дверь рукой, прежде чем она ударила его по лицу. — Осталось только поменять сумочки.

Она оставила его возле открытой двери и скрылась внутри дома.

Гаррет шагнул внутрь, дверь за ним заскрипела, потом стукнула, и он увидел Шер, перегнувшуюся через кофейный столик. Ее задница была направлена в его сторону, пока она перекладывала свои вещи из большой сумки в маленький изящный клатч.

Он едва заметил, что она делает.

Его внимание было сосредоточено на ее заднице.

Затем на ее ногах.

Потом — на ее туфлях.

Шер выпрямилась и повернулась к нему.

В этот момент он снова увидел ее всю, целиком.

Ее платье было зеленым. Не ярко-зеленым, не изумрудным, нет. Но и не

приглушенного цвета.

Оно было темным, и этот цвет ей очень шел.

Платье облегало ее фигуру, начинаясь чуть выше колен и заканчиваясь маленькими рукавами. Высокий вырез, складки или сборка на груди, которая поддерживала грудь, одновременно скрывая и подчеркивая ее.

Платье не открывало ничего лишнего, одновременно демонстрирую все что только можно, каждый изгиб, линию, каждую деталь того, чем надарила Шер природа. И все ее дары одновременно приглушались и подчеркивались до крайности.

И Гаррет обратил внимание на спину. Спереди не было откровенного выреза, но сзади открывалось все до линии лифчика.

Поэтому платье должно было быть облегающим, чтобы удерживать ее всю, особенно грудь.

Облегающем в хорошем смысле.

Макияж был более насыщенным, чем тот, что она обычно наносила для работы в баре. Он был более сексуальны и создавал бы ощущение загадочности, если бы он не знал ее и просто положил на нее глаз.

Волосы Шер тоже были не такими, как на работе, но он не мог понять, в чем именно дело. Они как обычно были распущены и уложены. Но выглядело так, будто она сделала нечто больше.

Большие золотые серьги, множество браслетов на запястьях, огромное кольцо на среднем пальце правой руки, а на ногах босоножках с массой тончайших ремешков. Он даже не представлял, как при ходьбе они не рвались. Босоножки были зеленого цвета, но усыпаны крошечными стразами, которые не сверкали, а просто украшали их, так что те не выглядели дешевкой. Каблук был смертельно высоким. Гаррет никогда не встречал женщину, которая могла бы носить такую обувь так будто была в шлепанцах. Но те, которые были на ней сейчас, были еще выше обычных.

Он сразу решил, что они останутся на ней и потом, когда он будет ее трахать.

Господи.

— Мерри?

Он перевел взгляд с ее туфель на лицо.

— Ты выглядишь феноменально, детка.

Ее тело содрогнулось так сильно, что стало видно, как дергается ее голова, а волосы колышутся от движения.

Затем она словно застыла, уставившись на него, как будто никогда в жизни не видела ни его, ни какого-либо другого мужчину во плоти.

Когда она застыла в таком положении, настала его очередь позвать:

— Шер?

Казалось она силой пытается вывести себя из ступора, и как только ей это удалось, она пришла в движение.

Схватив со стула какую-то упаковку, она на деревянных ногах направилась к двери и коротко объявила:

— Нам пора.

Она вышла за дверь прежде, чем Гаррет успел произнести хоть слово, а когда он добрался до выхода, то увидел, что она стоит на крыльце, придерживая для него открытую дверь. И выглядела она так, будто борется с собой, чтобы не топнуть ногой от нетерпения.

Он вышел, закрыв за собой входную дверь, и она приблизилась, немного оттолкнув его, чтобы запереть ее на ключ.

Черт, а еще от нее хорошо пахло.

Очень хорошо.

— Шер, — тихо сказал он.

— Поехали, — потребовала она, повернулась, обогнула его и потащила свою задницу вниз по дорожке. И он не успел схватить ее за руку, так как ему пришлось ловить штормовую дверь, поскольку она едва не сбила его с крыльца.

Шер добралась до его машины намного раньше, но Гаррет решил, что откроет ее только когда приблизится сам.

И остановившись перед Шер, он заметил, что она неотрывно смотрит на дверь, не обращая на него никакого внимания. И это ему очень не понравилось.

Он открыл замок, и она тут же рванула к двери.

Но Гаррет протянул руку, чтобы накрыть ее ладонь.

— Все в порядке? — поинтересовался он.

Ее взгляд не отрывался от его руки.

— Все в порядке, Шер? — повторил он.

Она подняла на него глаза.

— Холодно. Пустишь меня внутрь?

На улице и правда похолодало, а имея член, он просто не мог совершить невозможное и не опустить взгляд на ее грудь, которую обтягивало платье. Благодаря чему он получил подтверждение ее словам.

Черт.

— Гаррет, — требовательно спросила Шер.

Накрыв ее руку своей, он рывком открыл дверь.

Шер отдернула руку и забралась внутрь.

Закрыв за ней дверь, он тяжело вздохнул, обогнул капот и пристроился рядом с ней, не в восторге от того, как началось свидание.

Он явно что-то сделал, чтобы вывести ее из себя. Хотя понятия не имел, что именно, но полагал, что она могла и накрутить себя, даже если бы он ничего не сотворил.

Это говорило о том, что ее стены снова начинают подниматься.

И это не радовало его.

Да и не хотел он предпринимать попытки по разрушению этих защитных стен в шикарном ресторане, где ему предстояло спустить не менее двухсот долларов. Он бы хотел иметь возможность полностью насладиться Шер в этом гребаном платье.

Гаррет завел машину и уже отъезжал от обочины, когда собрался сделать над собой усилие, чтобы разрядить обстановку по дороге, которая не была длинной, но и короткой ее назвать нельзя было. Он хотел попытаться спасти ужин и те планы, которые у него были на вечер после ужина Шер и ее туфлями.

Шер попыталась раньше его.

— Ладно, я просто скажу все как есть, прямо сейчас, так что если ты захочешь развернуться и высадить меня у дома, то сможешь сделать это, не потратив много бензина, — сказала она. — Это не я написала тебе извинения. Я набрала текст, но не отправила его. Итан залез в мой телефон, но он не маленький засранец, просто у него нет своего телефона, и поэтому я позволяю пользоваться моим. В тот раз он увидел сообщение от бабушки. А потом, думаю, заметил мое неотправленное сообщение тебе, а ты ему нравишься. Он думает, что ты сделаешь меня счастливой. Итан беспокоится, что я останусь одна, особенно когда он подрастет. Он хочет позаботиться обо мне. Поэтому и отправил это сообщение. Он также написал сообщение, в котором просил тебя приехать ко мне. Вот такие дела. — Последнее вырвалось с придыханием. — Все именно так. У меня не хватило смелости извиниться. За меня это сделал десятилетний ребенок.

Гаррет сосредоточился на том, чтобы направить грузовик по ее улице.

Он думает, что ты сделаешь меня счастливой.

Не услышав немедленно ответа, Шер продолжила говорить.

— Я напечатала его, но, думаю, за это мне не дадут никаких очков. Когда ты пришел, я подумала, что облажалась, и отправила его сама. Я собирался что-то сказать по этому поводу, но тут ты разозлился на Уолтера Джонса и закончил тем, что запустил руку мне в штаны. Мое внимание отвлеклось. Но я говорю тебе все сейчас, чтобы ты был в курсе.

Мое внимание отвлеклось.

Он остановился у знака «Стоп» в конце ее улицы и включил поворотник.

Но, несмотря на то, что путь был свободен, он не повернул.

— Гаррет? — позвала она.

За меня это сделал десятилетний ребенок.

— Мерри, — прошептала Шер, из ее голоса исчезла храбрость. Теперь там был только испуг.

Услышав свое имя, он перевел ручку передач на парковку, и едва закончив, разразился хохотом.

Повернувшись к Шер, он расстегнул ее ремень безопасности и сквозь смех услышал ее низкий удивленный возглас. И притягивая ее к себе на колени, услышал еще один вскрик.

Ему удалось сдержать смех ровно настолько, чтобы обрушиться на ее губы. Его поцелуй был сильным и глубоким, а поскольку она была приятной на вкус и крепко обхватила его плечи руками, прижавшись к нему грудью, поцелуй затянулся.

Наконец освободив ее губы, он отодвинулся всего на дюйм и спросил:

— Не слишком ли будет поспешно, если я начну откладывать деньги на обучение твоего ребенка в колледже, чтобы отблагодарить его за то, что он помог мне вытащить голову его матери из ее задницы?

Он наблюдал в полутьме, как смягчившееся от поцелуя выражение на ее лице сменилось раздражением.

Ему нравилась мягкость.

Но раздраженная Шер была милой, и это ему тоже пришлось по душе.

— Слишком поспешно, — огрызнулась она.

— Тогда мне придется просто пожать ему руку и сунуть стодолларовую купюру, когда я увижу его в следующий раз.

— У него были неприятности из-за этого, Мерри. Ты не можешь давать ему деньги, — ответила Шер.

— Тогда следующий раз, когда он купит себе пару новых видеоигр, имей ввиду, он получил деньги не от меня.

— Это не смешно, — ответила она. — Цель не оправдывает его средства.

— Шери, милая, твое время вышло. Я давал тебе неделю. И наступила среда. А значит, твоя неделя подошла к концу. Я чертовски рад, что ты извинилась, хотела ты послать это сообщение или нет. Но это не имеет значения. Ты бы в любом случае сидела бы в моем грузовике в этом потрясающем платье. И мы бы направлялись на ужин, вне зависимости от того, отправил бы Итан то сообщение, или нет.

Она нахмурилась.

— Ты давал мне неделю?

— Ты сказала мне, что если у тебя есть что-то, за что стоит бороться, то ты борешься. Ты не сидишь на заднице и не ждешь, пока оно само придет к тебе.

Он почувствовал, как Шер тяжело вздохнула.

Но он еще не закончил.

— В тех обстоятельствах мне пришлось немного посидеть на заднице ровно и подождать того, за что стоило бороться. Я должен был дать тебе время. Ты должна была убедиться, что у меня было время все обдумать. Поэтому я решил дать тебе неделю. И вот она подошла к концу.

Шер ничего не сказала, просто смотрела на него, казалось, не понимая, что они остановились у знака «стоп», ее попка лежала у него на коленях в грузовике, а руки крепко обнимали Гаррета за плечи.

Он притянул ее ближе.

— Теперь твоя попка у меня на коленях, и мне это нравится. Нравится настолько, что мы даже не успели проехать и квартал от твоего дома, а я готов вернуться, чтобы мы могли пойти дальше относительно того, что ты творишь с моим членом. Но ты выглядишь слишком охеренно, чтобы не показать тебя. Позже я доберусь до того, что скрывается под этим платьем. Будет чертовски жаль, если платье слетит с тебя так скоро.

Прежде чем закончить, он коснулся ее рта своим.

— И я голоден.

— Я тоже хочу есть, — мягко сказала она.

— Хорошо, — пробормотал он, сжимая Шер в своих объятьях, а затем сдвинул ее с колен и усадил на место. — Пристегнись.

Гаррет проверил дорогу, услышав, как защелкнулся ее ремень безопасности. Все было чисто, и он повернул. Он ускорился, и в этот момент ему пришло в голову, что Шер все правильно сделала.

Если они разберутся со всем по дороге в ресторан, то смогут провести время в «Суонке», наслаждаясь.

Поэтому Гаррет последовал ее примеру.

— Ладно, Шер, думаю, ты правильно поступила, что сразу выложила все дерьмо, так что теперь моя очередь, чтобы мы могли разобраться со всем и просто посидеть в «Суонке».

Он почувствовал на себе ее взгляд, когда она спросила:

— В чем дело?

Честное слово, он понятия не имел, какой будет ее реакция на то, чем он хочет поделиться. Может, будет лучше если он расскажет позже, когда сможет как следует рассмотреть ее лицо, если вдруг она попытается скрыть свою реакцию.

Или же лучше встретиться лицом к лицу с ее реакцией в кабине его грузовика, где у нее не было бы ни малейшей возможности сбежать.

— Миа хочет, чтобы я вернулся к ней.

Гаррету не нужно было видеть лицо Шер.

Он почувствовал ее реакцию.

Поэтому протянул руку, нашел ее ладонь и не удивился, когда она начала сопротивляться.

Он крепко сжал ее, опустив руки к ее бедру.

— Этого не будет, — тихо сказал он.

Шер не ответила, и он быстро взглянул в ее сторону, заметив напряженное выражение лица и неподвижный взгляд на лобовое стекло.

— Этого не будет, Шер, — повторил он.

— Конечно, — недоверчиво пробормотала она.

— Я трахаю ее с тех пор, как мы развелись.

Ее ладонь судорожно сжалась в его руке.

— Она приходила ко мне, — продолжал он. — Не часто, но регулярно. Сейчас она говорит, что таким образом делала первый шаг к примирению. Как по ее мнению, я должен был это понять, не представляю. Поскольку, когда она приходила за порцией моего члена, то почти всегда уходила, прежде чем я просыпался. Но в прошлую среду она снова пришла.

— Да ладно, — прошептала Шер.

— Я отверг ее.

Шер ничего не сказала.

— Сказал ей, чтобы не возвращалась. Она была не в восторге, но ушла, видимо, поразмыслить, а после вернулась и сказала, что годами пыталась разобраться с нашим дерьмом, на деле ни хрена не предпринимая. Теперь она заявила, что хочет попытаться все наладить.

Шер молчала.

— Я сказал ей, чтобы она шла домой, а когда она уперлась, сказал, что если она приблизится к моей квартире, я арестую ее за домогательство.

Рука Шер снова сжалась.

И он понял, что Шер, наконец, посмотрела на него, когда она спросила:

— Что, прости?

— Ты меня слышала, — ответил он. — Но будучи собой, Миа не отступила. Прислала мне нашу фотографию того периода, когда все было хорошо, и сказала, что будет работать над тем, чтобы все вернуть. — Он сжал ее руку. — И ты должна знать вот что. Чтобы начать нечто новое с тобой и все не испортить, я должен был понять свои мысли насчет нее. И к счастью, она дала мне все необходимое, чтобы я все проанализировал. А значит, выкинул ее из головы. В конце концов, это было несложно, поскольку все, о чем я мог думать, это о тебе и о том, что мне не нравится сидеть на заднице и ждать, пока ты извинишься или закончится твое время. Вот такие дела.

— Все, о чем ты мог думать, — это я? — в ее голосе снова прозвучало недоверие, но на этот раз более глубокое, не резкое, но все же почти болезненное.

Гаррет потянул ее руку к своему бедру, прежде чем ответить:

— Да.

Больше Шер ничего не сказала.

— Ладно, детка, — осторожно начал он, — я рассказал это, поскольку раз мы начинаем между нами нечто новое, тебе нужно было это узнать. И ты должна понять, что когда мы с Мией обсуждали ситуацию, мне пришлось задуматься над историей. И вывод такой: я поимел ее. Я разрушил наши отношения с ней, чтобы положить всему конец, поскольку в моей голове творилось такое дерьмо, с которым я не знал, как разобраться.

Но я причинил ей боль. Потом все вышло из-под контроля, и она приняла в этом непосредственное участие. Но началось все с того, что я спалил дотла ее саму и наш брак.

Она хочет попытаться помириться. Мне нужно убедиться, что она понимает всю невозможность этого, чтобы и она, наконец, могла двигаться дальше. Еще мне нужно извиниться перед ней за то, что я испортил то, что у нас было, и что теперь мы не можем вернуть.

— Значит, тебе нужно с ней поговорить, — предположила Шер.

— Мне нужно с ней поговорить, — подтвердил он.

— Разговор Мии и Мерри, — пробормотала она.

— Пожалуйста, не надо, — прошептал он.

Гаррет снова почувствовал на себе взгляд Шер, но она ничего не сказала.

— Ты здесь, и, черт возьми, мне было бы очень больно, Шер, если бы ты сомневалась в моей уверенности относительно тебя. В таком случае я бы не стал просить тебя надеть такое платье, сесть в мой грузовик, чтобы испытать удачу. Я не хочу возвращаться к тому, чтобы вновь доказывать свои слова. И насколько я знаю, чтобы не испортить еще одни отношения, необходимо с самого начала выкладывать все как есть.

Сейчас это касается Мии. Ты не можешь услышать это от кого-нибудь другого. А если честно? — Это был вопрос, но он не стал дожидаться ответа. — Я хочу, чтобы ты была со мной, когда я буду этим заниматься. Конечно не в момент разговора, сидеть рядом со мной напротив Мии. Но со мной в том смысле, чтобы после я мог прийти к тебе и рассказать в подробностях, как все прошло, чтобы, наконец, отпустить эту ситуацию.

Шер снова промолчала.

Он дал ей время.

Но она ничего не говорила

— Мы снова вернулись к тому, что я должен доказывать сказанное? — надавил он.

— Нет. — Ее голос был странным, у Шер он никогда его таким не слышал. Он был робким. — Я буду с тобой и выслушаю твой рассказ.

Слава богу.

И ей многого это стоило. Он знал это.

И был рад.

Управляя машиной, Гаррет поднял их сплетенные руки, проведя губами по костяшкам, чувствуя, как ее пальцы сжимают его слишком крепко.

Он опустил их руки обратно на бедро, посмотрел на Шер и сказал:

— Спасибо, кареглазка.

— Не упоминай об этом, — пробормотала она.

Гаррет снова посмотрел на дорогу.

— Мне придется завалить эту сучку? — спросила она.

Драка Шер и Мии.

У Мии не было ни единого шанса.

Гаррет усмехнулся, глядя на дорогу.

— Нет.

— В гримерке стриптиз-клуба все может быть далеко не так спокойно, красавчик. Все эти сучки воруют тени для век, парней и все что угодно. Это было ужасно. Так что если она продолжит присылать тебе фотографии и нести всякую чушь, и ты вдруг почувствуешь необходимость устранить ее, просто позвони. Я тебе помогу.

— Приятно знать, что ты меня прикроешь.

Она шутила.

Но услышав ее следующую фразу, Гаррет понял, что она не дразнится:

— Ты помог мне, и я отплачу тем же. Всегда, Мерри.

Гаррет поднял ее руку и снова поцеловал.

На этот раз ее пальцы не были слишком крепко сжаты, но и отпускать его не торопились.

Когда он прижал ее руку к своему бедру, Шер спросила:

— Это все?

— Все.

— Не появится никакая другая школьная подруга, с которой мне придется разобраться?

— У меня не было школьной подружки, — ответил Гаррет.

— О, — пробормотала она.

— У меня их было семь.

Гаррет услышал ее вздох, прежде чем она продолжила бормотать:

— Почему это меня не удивляет?

Он улыбнулся, глядя на дорогу.

— Хочу заметить, — начала Шерил, — ты уже знаешь, что мой мальчик достаточно взволнован, чтобы посылать тебе сообщения, выдавая себя за меня. Но когда я сказала маме, что мы идем на свидание, она исполнила дурацкий танец.

Гаррет начал хохотать.

Шер же продолжила:

— Она назвала тебя последним холостяком. — Она помолчала, а затем добавила: — Но я не давлю на тебя.

Он разразился хохотом.

Шер сжала его руку, и Гаррет ощутил аромат ее духов, который стал еще сильней, после чего он почувствовал ее приближение. После которого последовало касание губами его подбородка.

— Раз уж мы заговорили об этом, — прошептала она ему на ухо, — ты должен знать, что мне нравится, когда я тебя смешу.

Гаррет крепче сжал руку на руле, почувствовав, как в промежности запульсировало, да и в груди появилось такое же ощущение.

— Мы уже слишком далеко от дома, милая, — пробормотал он. — Перестань быть милой и сиди на своем месте, как хорошая девочка.

Он почувствовал, как она провела носом по его уху, а после сделала, как было велено.

Но руку свою не убрала.

Это было хорошо, поскольку Гаррет не собирался ее отпускать.

Шер

Я сидела в машине Мерри, а в моем желудке теплился лучший стейк, который я когда-либо пробовала. Да и остальная еда тоже была самой вкусной, не говоря уже о трех бокалах шампанского.

И мы ехали к нему домой после лучшего свидания в моей жизни.

По дороге в ресторан мы разобрались с тем, что стояло между нами, и после остались только мы, такие как были раньше.

Только более возбужденные.

Мы разговаривали. Мы смеялись. Он подшучивал надо мной. Я дразнила его.

Но наши поддразнивания стали поистине потрясающими благодаря дополнительному элементу новых нас. Теперь мы были вместе по-другому, и этот элемент предполагал секс, которым мы уже занимались и планировали заниматься и дальше.

Эти два часа походили на лучшую прелюдию, какую только можно представить, сопровождаемую вкусной едой, хорошим шампанским, безумно красивым рестораном и шикарной одеждой. Вокруг нас были другие люди, и все же была лишь я и красивый мужчина рядом.

Последний холостяк.

Заполучив его, я почувствовала себя счастливой.

И этого чувство отличалось от того, что я испытала, встретив Денниса Лоу, который притворялся Алеком Колтоном и коварно пробрался в мою жизнь, чтобы потрясти ее до основания.

Я испытала истинное счастье — когда оно в твоих руках, а не просто в пределах досягаемости. Поскольку большую часть ужина, когда мы не ели, Мерри держал меня за руку.

Поэтому я держала это счастье изо всех сил.

А оно держалось за меня.

И все, что мне нужно было делать, — это не облажаться и не отпустить его.

— Никогда раньше не была в таком прекрасном месте, — пробормотала я, садясь в машину.

— Что, Шери?

Я повернула голову и посмотрела на него.

Боже.

Может ли он быть моим?

— Никогда не была в таком прекрасном месте, — сказала ему громче.

Гаррет взглянул на меня, а затем снова посмотрел на дорогу.

— Никогда?

— Нет.

В отблеске приборной панели я увидела, как его челюсть странно сжалась, прежде чем он расслабился.

— Рука, милая, — приказал он, убирая свою с руля и держа ее между нами ладонью вверх.

Я вложила свои пальцы в его руку.

Он обхватил их и положил наши руки на свое бедро.

Да, я держала его руку.

Мне просто необходимо будет поработать, чтобы все не испортить и не потерять.

— Надо наверстать упущенное, — пробормотал он.

— Наверстать? — спросила я.

— Дать тебе то, чего ты заслуживаешь, и что у тебя уже давно должно было быть.

Черт, мне так нравилось его мнение обо мне.

Я позволила этим мыслям осесть глубоко внутрь, пока смотрела вперед.

— Нужно сводить туда Итана. Может быть, когда ему исполнится тринадцать. Показать ему, какой может быть жизнь, если ты умный и стремишься к лучшему.

Я выбрала тринадцатилетие, потому что видела цены в меню, хотя, возможно, Итану исполнится пятнадцать, прежде чем я смогу себе это позволить.

И мне все еще было трудно переварить тот факт, что Мерри обрушил на меня нечто такое.

— Ты хорошая мама.

Мне нравилось, что он так считает

— Я классная мама, — возразила я. — Если бы я была просто хорошей мамой, Итан ел бы брокколи.

Мерри рассмеялся. Я улыбнулась в ответ.

Гаррет выключил поворотник.

Я начала обращать внимание на то, куда мы едем, и удивилась, когда Мерри притормозил, чтобы заехать в жилой комплекс, который я проезжала сотни раз с тех пор, как переехала в Бург, но никогда его не замечала, просто потому что это место нельзя было назвать заметным.

Жилой комплекс не был катастрофически плохим, но и очень приятным тоже. Встречались места похуже, и я прекрасно это знала, поскольку жила в них.

Да и не было похоже это на место на то, где мог бы жить Мерри.

У него был хороший грузовик. Он носил приличные костюмы. А еще «Харлей». И говорили, что у него есть лодка. И даже до той ночи, когда стало известно, что его бывшая жена выходит замуж за другого, он заказывал дорогой виски (хотя обычно и не заказывал много таких стопок).

У него были хорошие вещи, и он их любил.

С другой стороны, он был полицейским, и все знали, что им не платят миллионы за то, чтобы они подставляли свои задницы под удар, раскрывая преступления.

Возможно, чтобы получить свои костюмы, «Харлей» и виски, ему пришлось пожертвовать другими вещами.

И в этом я убедилась.

Он ехал по комплексу, а я обратила внимание, что его грузовик был намного лучше всех остальных машин здесь. И все это мне не нравилось. Я предпочитал думать о Мерри в доме с двором и террасой, где он мог бы готовить барбекю. А на подъездных дорожках окружающих домов стояли бы приличные машины. Я хотела бы для него место, куда даже не сунулись бы те, кто рассчитывал устроить дикую, шумную вечеринку.

А здесь, как я предполагала, дикие вечеринки происходят каждые выходные, даже если среди них живет коп.

Мерри припарковался. И вышел. Я открыла дверь и уже почти вышла, когда он подошел ко мне, взял за руку и помог вылезти полностью.

Высадив меня из грузовика, Мерри захлопнул дверь и, включив сигнализацию, повел меня к лестнице.

Он был тихим и казался спокойным.

Я была спокойна, и все это благодаря хорошей еде, шампанскому и Мерри.

Но пока мы шли, это ощущение начало улетучиваться.

Я была уверена в себе. И Мерри знал, что я уверена в себе.

Меня это не беспокоило.

Но в последний раз, когда мы набросились друг на друга, я была пьяна в стельку.

Мне все понравилось, как и ему. Но мы же были пьяны.

Я не была девушкой со множеством пунктиков насчет секса. Я спокойно им занималась. И действовала по наитию. Иногда мне было хорошо. Иногда те, с кем я была, мне не подходили.

На этот момент единственным сексом, который у меня был за последние годы, был пьяный эпизод с Мерри, а до этого — дерьмовый секс с Деннисом Лоу. Но никогда, никогда я не была с кем-то, кто что-то значил (кроме Мерри).

Конечно, я думала, что Лоу важен для меня. И Трента тоже считала таковым в свое время.

Но теперь я понимала как есть на самом деле.

Так что да, черт возьми, я начинала чувствовать панику.

Все эти мысли заполонили мою голову, пока я поднималась по лестнице, и продолжали только прибывать, пока Мерри вел меня по коридору. И это продолжилось, когда он отпустил мою руку и распахнул передо мной дверь.

Я вошла во тьму, которая скоро исчезла, поскольку Мерри щелкнул выключателем, и над обеденным столом справа от меня зажглась не слишком привлекательная люстра.

За столом находилась, по сути, кухня, «по сути» — потому что с одной стороны кухня плавно перетекала в еще одно пространство, судя по всему, являющееся гостиной.

И все равно комната была крошечной.

Мебели, пусть и приличного качества и удобной, было немного.

И я не ошиблась в своих предположениях — у Мерри был огромный телевизор.

Но кроме дивана, кресла, нескольких тумбочек с лампами, обеденного стола, нескольких табуретов в баре и медиацентра, здесь ничего не было.

Ни морских пейзажей на стенах. Ни оружейных стоек. Никакой индивидуальности. Ничего.

Разве что несколько DVD и CD, сложенные на полках вокруг телевизора с тремя рамками среди них.

Мерри направился к лампе в гостиной, а я — к единственным вещам, которые могли бы дать мне представление о Мерри.

По пути я бросила в кресло накидку и клатч. И остановилась у первого кадра.

Это была фотография Мерри, Рокки и их отца, Дэйва Меррика, что не удивительно. Дэйв сидел, Мерри и Рокки облокотились на его плечи. Я заметила, как Мерри обнимает Рокки. Все они улыбались в камеру.

Он выглядел моложе, как и Рокки. Снимок был определенно сделан до того, как я с ним познакомилась.

И единственное, что я вынесла нового — Мерри был горяч десять или двенадцать лет назад. Не удивительно.

Но с возрастом он стал лучше.

Я посмотрела на другую фотографию, на которой Мерри сидел в большом удобном кресле, смотрел в камеру и улыбался, прижимая к груди сверток с младенцем.

Мерри со своей племянницей Сеселией.

Гордый дядя.

Это я тоже знала.

Я прошла мимо телевизора, чтобы добраться до фотографий на другой стороне.

На полке стояла тройная рамка — единственное, что занимало место.

В центре — официальная свадебная фотография Рокки и Таннера в окружении Мерри в смокинге, Дэйва, Веры, Девина и сыновей Таннера от первого брака: Джаспера и Триппа.

Правый кадр — Таннер и Мерри, обнимающие друг друга за плечи, — менее формальное позирование, но все же сделанное свадебным фотографом в том же месте, что и средний снимок.

Левый кадр — Мерри в смокинге и Рокки в свадебном платье. Он обнимал ее обеими руками, а она обхватила его своими. Ее щека прижалась к плечу брата, их глаза были устремлены в камеру. Они оба улыбались, но Рокки, казалось, еще и плачет.

Я поняла, что Рокки сделала эту подборку для своего брата. Скорее всего, и другие фотографии она оформила для него.

И меня потрясло, что все, что у него было, все, что было им в квартире, — это его отец, его сестра, его племянница и дальняя семья его сестры.

Я была так погружена в эти мысли, что с удивлением почувствовала тепло Мерри у себя за спиной, его руку, касающуюся моей талии, и его губы у моего уха, говорящие:

— Лучший день в моей жизни.

Я уставилась на фотографию, пропуская эти слова через себя, желая поверить. Хотелось бы верить, что он не думал так о дне, когда женился на Мие.

— Наконец-то хоть у одного члена семьи Меррик хватило смелости удержать счастье, — закончил он.

Я повернулась, и он поднял голову, воспользовавшись возможностью, провести рукой по моей талии и положить ее мне на поясницу.

— Круто, что у твоей сестры есть такая возможность, Мерри, — сказала я ему, и его губы скривились.

— Более чем круто для нее, детка.

— Да, но лучший день в твоей жизни? — осторожно спросила я.

Он посмотрел на раму, потом обратно на меня, когда его левая рука оказалась по другую сторону моей талии.

— К счастью для меня, я еще не умер.

Я подняла руки и положила их ему на грудь, скривив губы.

— С этим повезло и мне.

Его ухмылка стала еще шире, но лишь на мгновение, после чего она угасла.

— Ты в порядке, милая?

Он видел меня насквозь.

Я сделала глубокий вдох, прежде чем поделиться:

— Итан у Мими. В будний день и с ночевкой.

Его левая рука скользнула к моей спине, а правая сильней надавила на меня.

Мой голос был странным, тоненьким и дрожащим, когда я призналась:

— Я делюсь своим утренним временем с ним. Она соберет его в школу.

— Ты жертвуешь утром со своим ребенком… ради меня. — По тому, как Мерри это произнес, я поняла, что он понимает всю важность для меня этого события.

И опять же, я уже преподал ему этот урок.

— Так что я получил свою кареглазую девочку на всю ночь, — пробормотал он, опустив глаза к моему рту.

Я скользнула рукой к его шее, и наши взгляды вновь встретились.

Движением руки я хотела задержать его. Хотела привлечь его внимание. Я хотела сделать это, чтобы успеть что-то сказать.

Но когда он так посмотрел на меня после такого чудесного вечера, подаренного мне, я не смогла выговорить, как много для меня все это значит. Все то многое, что он дал мне и чего у меня прежде не было: сводил меня в шикарный ресторан, сказал, что я выгляжу феноменально, поцеловал мою руку в своем грузовике, честно рассказал обо всем, заставил меня смеяться, смеялся вместе со мной. Я не смогла сказать ему, что я из тех девушек, которые никогда не позволяли себе даже мечтать о таком. Поскольку даже в детстве, будучи маленькой девочкой, я понимала, что таким как мне глупо мечтать и надеяться.

Я не сумела сказать, что вот она мечта — стоять в его объятиях, в его лишенной индивидуальности гостиной. Мечта, об исполнении которой я не смела и думать.

Я не могла ему этого сказать.

Поэтому просто проговорила:

— Спасибо за ужин.

Я смотрела, как в его голубых глазах пробуждается нечто новое. Что-то прекрасное. И мне сразу же захотелось перемотать жизнь назад, чтобы поставить ее на паузу и смотреть на эти моменты столько, сколько захочется.

— Не за что, Шери, — прошептал он.

Я внимательно посмотрела в его глаза.

Боже, знал ли он?

Знал ли, что он — воплощение мечты, о которой такая девушка, как я, даже не смела мечтать?

Я продолжала смотреть в его глаза, пытаясь понять это, пока скользила рукой вверх, чтобы большим пальцем погладить его челюсть.

И Мерри позволил мне.

После чего поделился своим желанием.

— Я хочу поцеловать тебя, милая.

— Тогда поцелуй, Мерри.

— Нет.

Я почувствовала, как моя голова слегка дернулась.

— Нет? — переспросила я.

— Нет, — повторил он. — Мне нужно, чтобы ты поняла, Шер. Я хочу тебя поцеловать. Но прямо сейчас я хочу поцеловать тебя, потому что ты стоишь в моих объятиях и смотришь на меня этим своим взглядом. Я определенно хочу поцеловать девушку, которой нравится смешить меня. И я хочу поцеловать девушку, которая надела это платье для меня. А еще я хочу поцеловать тебя, потому что после того, как я тебя поцелую, я отнесу тебя в свою постель и трахну. Но ты должна знать, что в этот момент я хочу поцеловать тебя, потому что ты такая, какая есть. И потому что смотришь на меня этим самым взглядом.

О Боже.

Я ничего не смогла скрыть.

Он знал.

— Мерри, — прошептала я.

Он наклонил голову и провел носом по моей щеке, его губы были на расстоянии вдоха, а голубые глаза стали для меня целым миром.

— Хочу поцеловать тебя, — прошептал он в ответ.

Боже, Боже… Мерри.

— Тогда поцелуй меня, малыш.

Я потеряла его из виду, когда он наклонил голову и поцеловал меня.

Он не был жестким, грубым и требовательным, не заставлял меня следовать его желанию.

Но и не был он мягким, сладким и трогательным, не превращал наш прекрасный поцелуй в излишне нежный.

Поцелуй стал долгим, глубоким и чувственным — идеальное завершение идеального свидания с идеальным парнем.

И когда Мерри поднял голову, я поняла, что он намерен продолжать это идеальное свидание. Поскольку он отпустил меня из своих объятий, взял за руку и, не говоря ни слова, повел в сторону коридора, который выходил из его гостиной.

Я последовала за ним по коридору и вошла в темную комнату. И немного пройдя я остановилась, как он отпустил мою руку.

Мерри наклонился, чтобы включить свет, но я не замечала ничего вокруг.

Я увидела кровать, и это было все, что требовалось.

Он повернулся ко мне и снял пиджак своего темно-серого костюма, оставшись в голубой рубашке.

Я знала, что ему дать. Я знала, чего хотят мужчины. И знала, как действовать, чтобы увлечь его за собой. И я знала это куда лучше всех.

Я прекрасно умела это — отдавать.

Поэтому, когда Мерри коснулся верхних пуговиц своей рубашки, я перехватила его взгляд и положила руки на бедра, запуская пальцы под платье.

Как только я это сделала, Мерри убрал пальцы с рубашки и сделал единственный шаг, который был ему необходим, чтобы оказаться ко мне вплотную.

— Нет, детка, — пробормотал он.

Опять…

Нет?

Он положил руки мне на талию и скользнул ими вниз, прошептав:

— Ты не могла надеть такое платье и заставить меня просидеть весь ужин напротив тебя, а потом лишить возможности самому снять его с тебя.

У меня перехватило дыхание, и я почувствовала, как между ног стало влажно.

Может, я и знаю, как сделать приятно.

Но Мерри знал, как сделать это еще лучше.

Он провел руками по моему телу, не сводя с меня взгляда. Затем наклонился.

Мой рот приоткрылся в ожидании, но его губы лишь мимолетно коснулись моих, после чего он провел ими по моей щеке и подбородку. Он прикоснулся языком к моему уху, вызвав дрожь во всем теле, после поднял голову и поймал мой взгляд.

Мерри неотрывно наблюдал за мной, проводя руками вниз по моей талии и ниже к бедрам. Он немного приподнял и сжал шелковистую ткань, чтобы вместе с его рукой она скользила по моим ногам.

по моей талии и бедрам.

О Боже. Это было приятно. Настолько хорошо, что мне приходилось держаться изо всех сил, чтобы не упасть.

Поэтому я решила сосредоточиться на чем-нибудь другом, поэтому подняла руки к пуговицам его рубашки.

Мерри снова наклонился и подарил мне короткий глубокий поцелуй.

Я расстегнула одну пуговицу и уже приступила к следующей, когда он поднял мое платье до самых бедер.

И расстегивая следующую пуговицу, я уже тяжело дышала. Тогда он переместил свой рот мне на шею, а руки завел назад под подол платья, который уже был выше моих бедер. Затем он опустил руки вниз и обхватил мою задницу, одновременно прикусывая мою кожу.

О да.

Еще лучше.

Я оставила пуговицы в покое, потому что выбора у меня не было. Ноги подгибались. Я запустила руки под его рубашку и прильнула к нему, прижавшись грудью.

Его губы слегка коснулись моего уха.

— Подними руки, Шери.

Я разжала пальцы и подняла руки.

Мерри отступил назад и медленно потянул платье вверх до конца, обнажив меня практически полностью — на мне не было бюстгальтера, только черные кружевные стринги.

И отбросив платье в сторону, Мерри посмотрел на меня. Руки его вернулись к моему телу, скользя вниз и блуждая, где вздумается.

Боже, ему даже не нужно было прикасаться ко мне.

Я никогда не была такой медлительной. Никогда так не заводилась, причем практически без всякого повода.

Я никогда не хотела чего-то так сильно.

Вернее, кого-то.

— Мерри, — прошептала я, и даже мне самой послышалась нужда в моем голосе.

Он снова встретился со мной взглядом, и я не смогла сдержать вздоха от голодного огня, который горел в глубине. А после в мою кожу впились его пальцы, одновременно приподнимая меня.

Я подпрыгнула, а Мерри притянул меня к себе. Я обхватила его ногами, а он уперся коленом в кровать и приник к моему рту.

Моя спина коснулась кровати в тот момент, когда его губы приоткрылись и язык скользнул ко мне.

С этого момента все замедлилось. Мерри направлял, я следовала его примеру. Мы касались друг друга. Целовались. Пробовали друг друга на вкус. Я стянула с него рубашку. Он отстранился лишь на ту минуту, что потребовалась на снятие туфель и носок. И осторожно стянул мои трусики.

Я взялась за его ремень и внимательно смотрела, снимая с него брюки и боксеры. Он лежал на кровати, приподняв немного бедра, чтобы облегчить мне задачу.

Но обнажившись полностью, мы не стали действовать быстрей. Мы не стремились получить новый опыт, удовлетворить потребность. Или взять то, что так хотелось. Не пытались затеряться в ощущениях. Мы не пытались исследовать друг друга.

Мы запоминали. Наслаждались. Поклонялись.

Я была так увлечена им, что это было нереально. Я слушала и наблюдала. Что может сотворить прикосновение, мой язык, мои зубы и поглаживание руки.

Я проводила губами по волосам на твердой мускулатуре его живота, намереваясь выполнить задуманное, когда он притянул меня к себе и показал, что хочет того же, что и я.

Он был так увлечен мной, что все казалось невозможным. Он слушал и наблюдал. Что может сотворить его прикосновение, язык, его зубы и поглаживание руки.

Это могло длиться пятнадцать минут, а могло — три часа. Я понимала лишь одно: когда он, наконец, был готов дать мне необходимое, я была готова как никогда в своей жизни.

И даже тогда, все произошло так, как могло быть только с Мерри.

Он устроил нас в своей постели, положив мою голову на свои подушки. И сделал это излишне скрупулезно, слишком правильно. Будто в этот раз, когда мы впервые были вместе, начав официальные отношения, и попробовав раньше, что может выйти, Мерри собирался сделать все правильно.

Он потянулся к тумбочке, не сводя с меня глаз.

Я обвила ногами его бедра, осторожно, чтобы не задеть каблуком туфлей, которые все еще были на мне, обхватила руками его спину, тоже не отводя взгляда.

Его губы прильнули к моим, и он прошептал:

— Позаботься об этом для меня, детка.

Он нашел мою руку и сжал в ней презерватив. И я не стала тратить много времени, чтобы раскрыть его.

Но когда я просунула его между нами и нашла его член, то не стала торопиться надеть его.

Я наблюдала, как в его глазах разгорается голод, и, увидев, как в моей ладони пульсирует его толстый член, мое дыхание стало не просто тяжелым, но и прерывистым.

Когда я надела, наконец, презерватив, он прикусил мою нижнюю губу.

Да, черт возьми.

Я крепче прижалась к нему, и наши взгляды встретились. И наши взгляды не размыкались, пока он посасывал мою нижнюю губу, а я в ответ проводила языком по его губе.

Боже, чертов Мерри.

Все это… так горячо.

Я направила его к своему жару, и он тут же вошел на полдюйма.

Я тихонько вздохнула и скользнула рукой по его бедру, вверх по позвоночнику, в волосы.

Притянув его к себе, я ощутила, как Гаррет Меррик медленно — Боже, так

невероятно, так прекрасно медленно — заполнил меня.

Соединился со мной.

Стал частью меня.

Я смотрела на него и все это чувствовала. Чувствовала его внутри. Чувствовала его жар. Его вес. Его руки, обхватившие меня. Мое тело, обхватившее его.

Я чувствовала все это и еще кое-что.

Мои глаза не горели. Никакой сухости. Не было боли.

Они были влажными.

Мерри смотрел в них, и жар в его глазах не ослабевал, а к нему присоединялось новое тепло, а потом его голова наклонилась, и он поцеловал меня.

И занялся со мной любовью.

Я была далеко не девственницей.

Но со мной такое происходило впервые.

Впервые за всю жизнь.

Мой первый раз, когда мужчина думал обо мне так много, что действительно занимался любовью.

Медленно. Нежно.

Глубокие поцелуи. Зрительный контакт. Безмолвное общение. Я касалась его, прижималась к нему и прижимала его к себе.

Мерри входил глубоко и ритмично, его руки обхватывали меня.

Во мне нарастал оргазм: медленные, постоянные удары его члена о мой клитор, его член внутри меня. И когда меня начало накрывать, я поняла, что все произойдет просто благодаря члену Мерри без какой-либо помощи. И оргазм это будет сильней всех прежних.

— Мерри, — прошептала я, переместив руку с его задницы в волосы, и крепко сжала пальцы.

Он вошел в меня, и внезапно меня пронзило.

— Мерри, — задыхалась я, наши губы и языки соприкоснулись, и я застонала.

Размеренность покинула Мерри, и он стал быстрее, сильнее вбиваться в меня, проникая глубоко проникая. Тела наши соединились, а его язык стал таким же жадным, как и его член, проникающий в меня. Мой оргазм все длился и длился.

Я держалась за его волосы, мои ноги плотно обхватили его бедра, моя рука скользила по его спине, впиваясь в его кожу и прижимая еще ближе. С моих губ срывались стоны, а тело сотрясалось дрожью.

Когда он, наконец, прервал поцелуй, но не разорвал окончательно связь наших губ, его хрип смешался с моим стоном.

Он глубоко вогнал свой член и простонал:

— Шер, — прежде чем его тело выгнулось, и его рык освобождения заполнил мой рот.

После этого Мерри оторвался от моих губ и вошел в меня еще раз: сильно и глубоко, прижимаясь лбом к моей шее.

Я почувствовала, как он покидает меня, и начала гладить его, проводя кончиками пальцев по волосам, спускаясь ниже по четким линиям мышц его спины, остальная часть меня не двигалась.

Руки Мерри крепко сжали меня, прежде чем он переместился и поцеловал мою шею, а затем поднял голову.

Мы смотрели друг другу в глаза. Я продолжала поглаживать его тело.

Мерри убрал одну руку, обхватил мою шею и провел большим пальцем по горлу, вверх, по челюсти, по щеке, потом по губам, где и остался скользить, вперед-назад, вперед-назад. Более мягкий вид притязаний, хотя от меня уже ничего не осталось.

Если он хотел меня, то я уже принадлежала Гаррету Меррику.

Вся до конца.

Мы оставались так лежать еще долгое время. Без слов.

Но они и не были нужны. Хоть раз в жизни я надеялась, молилась, мечтала, что у меня все получится. И похоже, так оно и было.

Без предупреждения, но достаточно мягко, Мерри выскользнул из меня и откатился в сторону, переложив меня на бок.

Он так же медленно отстранился, и мои ноги автоматически сомкнулись, потеряв опору на его бедрах.

Мгновение и он уже был на краю кровати и не сводил с меня глаз. Наш зрительный контакт разорвался только, когда взгляд Мерри прошелся по мне.

Вновь встретившись со мной взглядом, он проговорил:

— Не двигайся.

Я кивнула.

Мерри встал с кровати и подошел к одной из трех дверей в комнате.

Когда он исчез, там зажегся свет, и я поняла, что это ванная комната.

Он просил меня не двигаться, но после его ухода я осознала, что нахожусь в спальне Гаррета Меррика, и воспользовалась возможностью быстро осмотреться.

Судя по тому, что я ранее увидела в его квартире, я не удивилась, что и здесь не так уж много всего. Две тумбочки. На них две лампы. Высокий комод с шестью ящиками. Лампа на нем. Кровать.

На тумбочке, которая стояла прямо передо мной, лежала мелочь, скомканные квитанции, использованная пачка жвачки, зажигалка и все.

Оглянувшись через плечо на другую тумбочку и комод, я увидела там еще больше подобного хлама и будильник.

Разве что на комоде стояли три награды, но явно невыставленные там на всеобщее обозрение. Наоборот, создавалось впечатление, что положили туда, отодвинули в сторону или задвинули подальше, когда понадобилось больше места.

На одном из них был изображен человек, стоящий с винтовкой на плече и смотрящий в прицел. Второй приз, не такой высокий (но все же не маленький), был выполнен в форме другого человека в той же позе, но с пистолетом в руках. На последнем, который был чуть меньше, мужчина лежал на животе с нацеленной винтовкой.

И больше ничего.

Как и во всем остальном доме: функциональность и ничего лишнего.

Единственным сюрпризом стала мебель. Хотя на стенах не было ни гравюр, ни какого другого намека на индивидуальность, мебель в этой комнате была очень красивой. Потрясающее дерево — не темное и не светлое. На ящиках комода и тумбочек и гораздо эффектнее — на высоком изголовье кровати, дерево было рельефным орнаментов, великолепным и мужественным, но я бы не возражала заполучить такое и себе.

В ванной погас свет, и я потеряла интерес к мебели Мерри, когда увидела, как он возвращается ко мне.

Да, волосы на его животе, явно указывали на то, что ни в коей мере нельзя было назвать сокрытым сокровищем (а ведь совсем недавно это самое сокровище было сокрыто прямо во мне) и вызывали благоговейный трепет.

Сокровище, на которое они указывали, было просто потрясающим.

У Гаррета Меррика был прекрасный член, даже сейчас, будучи полутвердым после занятий любовью со мной.

Длина была, пожалуй, чуть выше средней.

А вот обхват был значительным.

К сожалению, я потеряла его из виду, поскольку комната погрузилась в темноту.

Я почувствовала, как прогнулась кровать, как зашелестело постельное белье. Это прекратилось, когда я обнаружила свою лодыжку в руках Мерри, и даже в темноте он быстро расстегнул мою босоножку и снял ее. И следом перешел к другой. После этого кровать вновь зашевелилась, и за полсекунды до того, как я обнаружила, что на меня накинуты одеяла, я оказалась в объятиях Мерри.

— Мне больно это говорить, — начал он после того, как уложил нас так, как хотел (и, чтобы было понятно, как хотела я). — Но мне уже не двадцать. Ты так смотришь на мой член, милая, но после того, что у нас только что было, тебе придется дать мне немного времени. — Он сделал паузу, прежде чем закончить: — Не меньше двадцати-тридцати минут.

Я тихонько засмеялась, придвигаясь ближе к Гаррету Меррику в его постели. И его обнаженное тело обнимало меня.

Должно быть, ему это понравилось, потому что мужские руки крепко обхватили меня.

Внезапно все происходящее обрушилось на меня с такой силой, что я удивилась, почему это не разнесло меня на куски.

Гаррет Меррик потратил более двухсот долларов на ужин со мной. Он сказал мне, что хочет поцеловать меня, зная, что будет означать мой ответный поцелуй. Он занимался со мной любовью, занимался со мной, со мной.

Со мной.

Со мной.

Со мной.

Зрительный контакт на протяжении всего процесса. Он неустанно произносил мое имя, когда входил в меня.

А теперь мы лежали в его постели, обнаженные, и он обнимал меня и дразнил.

— Это ведь был не просто секс, правда? — пролепетала я.

На мгновение показалось, что его тело еще сильнее прижалось к моему, прежде чем он расслабился и запустил руку в мои волосы.

Мерри знал, что у меня никогда такого не было. А теперь еще и был в курсе, что стал первым, кто когда-либо подарил мне нечто подобное.

— Нет, Шер, — мягко проговорил он. — Это было совсем не похоже на обычный перепихон.

Да, просто, выжгите это в моем мозгу…

Я не могла облажаться.

Не могла.

Он был лучшим, что когда-либо случалось со мной.

После того, как я по глупости залетела от наркомана, кроме Итана, счастье меня не баловало.

Тем более счастье, которое пришло только потому, что я была сама собой.

Осознав это, я продолжила говорить, что, похоже, я была склонна делать рядом с Мерри.

— Я хочу, чтобы ты получше узнал моего ребенка. Завтра. У него ночевка с Тедди, но я подброшу его на игру. Они встретятся там. Родители Тедди ходят на игру, потому что их старший мальчик в команде. После он поедет с ними домой. Но перед этим мы можем пригласить его на ужин.

Мерри промолчал.

Черт, это было слишком рано.

— Или мы можем подождать, — быстро сказала я.

— Я отвезу вас с Итаном поесть пиццы, а когда мы его высадим, то поедем к тебе?

Не слишком рано.

Я медленно закрыла глаза, прежде чем ответить:

— Да.

— Договорились.

Я прижалась к нему еще сильней.

Мерри запустил руку в мои волосы, а другой рукой так крепко обхватил мою талию, что я почувствовала, как его пальцы проводят по коже моего живота.

Его тепло, его сила, мой оргазм, его фантастический матрас… Мне хотелось не спать и ощущать все это, но я не могла бороться, уже чувствуя сонливость.

И сонная, насыщенная, прижатая к Мерри, я продолжала говорить.

— Спасибо, что не трахнул меня.

Я почувствовала, как его тело зашевелилось от сдерживаемого смеха.

— Спасибо, что позволила мне не трахать тебя, — ответил он.

— В любое время, — пробормотала я, начиная засыпать.

— Шери? — позвал он.

— Да, Мерри.

Шери. Мерри.

Черт, это было так глупо.

А еще так похоже на то, что мы должны были быть вместе.

— Это хорошо. Подтверждение. Правда. Запомни это, милая. Если мы будем этого придерживаться, за то, что у нас было раньше и за то, что есть сейчас, мы ничего не испортим. Сохраним нас.

Мое горло сжалось.

Глаза начали гореть.

Но я продолжала оставаться собой.

— Перестань быть таким сентиментальным.

Мерри зашевелился в моих объятиях, и я догадалась, что он смеется.

Он взял себя в руки, наклонил голову так, что его губы оказались напротив моих волос, и приказал:

— Спи, кареглазка.

— Увидимся утром, красавчик.

— Поверь в нас, детка.

Я поверила.

Наконец-то я поверила.

И впервые в жизни, когда я крепко держалась за Мерри, это не пугало меня до смерти.