Не сдавайся

Глава 6

Вечность

Шер

Я сидела на своем диване, свернувшись калачиком.

Свет на крыльце был включен. Как и боковые светильники. И свет сзади дома. На кухне свет тоже не гасился. А в спальне я оставила включенной лампу.

Когда я проверила в первый раз, Итан лежал в постели, но не спал. То же самое было во второй и третий раз. В последний раз он уже спал.

Было уже поздно, я лежала на диване, а пистолет, который я купила на следующий день после того, как умчалась в Огайо с Итаном, узнав, кто такой Лоу, находился на диване возле моих пальцев.

В руке у меня был зажат телефон. И, конечно же, я разблокировала Мерри.

Я приоткрыла шторы на пару дюймов, чтобы видеть улицу.

Наблюдая за происходящим, чтобы занять свои мысли, я с неясной радостью обнаружила, что после полуночи в будний день наша улица замирает. Она становится совершенно вымершей. Ни одной машины.

И мне посчастливилось, что завтра у меня выходной, так как сейчас я была бодра и совершенно не настроена на сон.

Я надеялась, что Мерри вспомнит обо мне и напишет или позвонит, чтобы сообщить, что все в порядке — они взяли парня, а с ним и всеми парнями и девушками, работающими в управлении, все хорошо.

Но я находилась здесь лишь отчасти по данной причине.

Сейчас на свободе был мужчина, не просто достаточно отчаянный, чтобы ограбить заправку (черт возьми), а отчаянный настолько, чтобы вступить в перестрелку с копами. Его видели в моем районе. И у моего мальчика была только я, чтобы обеспечить нам безопасность.

Поэтому я лежала на диване, бодрствуя и будучи настороже, мой сын спал, а пистолет был наготове.

Я ловила свет, отражающийся от тихих, темных домов на противоположной стороне улицы, и смотрела из окна через комнату на свой кабельный ящик.

Было одиннадцать часов ночи.

Возможно, сосед только что вернулся с поздней смены.

Я выпрямилась, когда обнаружила, что это не сосед, а перед моим домом остановился «Экскурсион» Мерри.

Ладно, я надеялась, что он позвонит или напишет. Но то, что он явился лично, было гораздо лучше.

Я вскочила с дивана, не сводя с него глаз. Я наблюдала, как он вылез из машины и обошел машину спереди.

Я давно заметила, что шеф полиции не настаивает на дресс-коде у детективов. Некоторые, как Колт, носили джинсы и спортивные куртки, выглядя при этом красиво и профессионально, просто потому что у них была такая способность. Другие носили хорошие брюки и пиджаки.

Мерри ходил в костюмах без галстука. Его костюмы были хорошими. Они прекрасно сидели. И всегда подчеркивали цвет его кожи. Они буквально кричали, что он серьезно относится к своей работе. И хотя костюмы очень шли Мерри, он носил их без намека на самолюбование и понимание, насколько он горяч.

И ранее он был в одном из них — темно-сером, с темно-синей рубашкой, которая не очень-то ему шла в приглушенном свете возле дома, но я видела его в этом сочетании и раньше, и при хорошем освещении рубашка просто потрясающе подчеркивала его глаза.

Сейчас он был не в этом костюме.

На нем были джинсы, ботинки, рубашка на пуговицах и кожаная куртка.

Очевидно, не стоит одеваться нарядно, направляясь на охоту за преступником.

Я отложила этим мысли в сторону вместе с другой бесполезной, но интересной информацией в своем мозгу, и направилась к двери.

Когда Мерри добрался до крыльца, я уже отпирала и открывала входную, а следом за ней и штормовую дверь, слегка придерживая ее рукой.

Глядя мне в глаза, он распахнул ее до конца.

Я без колебаний отступила назад. Он так же без колебаний вошел внутрь.

Он положил ладонь на стекло двери, чтобы смягчить шум, который она издает при закрытии. Как только она щелкнула, он повернул голову, чтобы тщательно запереть ее.

Я отодвинулась дальше, чтобы дать ему возможность закрыть и запереть входную дверь.

После чего он повернулся ко мне, опустив подбородок.

— Его поймали? — прошептала я.

— Да. Марти схватил его за «Молочной королевой».

Что-то в этом было такое, что мне захотелось рассмеяться.

Но я не стала, вместо этого спросив:

— Все в порядке?

— Все хорошо, милая.

Я кивнула, позволяя напряжению покинуть меня.

В приглушенном свете, проникающем из кухни, я увидела, как он посмотрел в сторону холла. После чего взгляд вернулся ко мне.

— Итан спит?

Я снова кивнула.

— Хотя это удалось ему с трудом.

— Хорошо, — пробормотал он.

Стояла я, стоял и Мерри. Я смотрела на него, а его взгляд блуждал по моему лицу.

Потом он спросил, глядя поверх моей головы в комнату:

— Ты хоть немного отдохнула?

— Нет.

Его голова слегка дернулась, взгляд вернулся ко мне.

— Пожалуйста, черт возьми, детка, скажи мне, что эта штука зарегистрирована.

— Я купила его в Огайо.

Его губы сжались.

В Огайо любят как само оружие, так и легкость его приобретения, и Мерри, очевидно, знал об этом факте.

— И… Колт сказал, что пока я не ношу его, все в порядке.

— Колт знает, что у тебя есть пистолет?

Я кивнула.

— Он показал тебе, как им пользоваться?

Я покачала головой.

Его рот снова сжался.

— Джек показал мне, — быстро поделилась я.

Он вздохнул.

Внезапно меня осенило, насколько все это странно, а именно то, что он вообще находится здесь.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Нет, — ответил он.

— Черт, что случилось? — поинтересовалась я, придвигаясь ближе.

— Мне позвонили и сообщили, что вооруженный человек находится на свободе в нескольких кварталах от твоей мамы и твоего мальчика.

О Боже. Вот дерьмо.

Черт возьми, Мерри.

Автоматически я придвинулась ближе, положив руку ему на живот.

— Мерри, — прошептала я. И только это. Я не знала, что еще можно сказать.

— Я останусь на ночь, Шер.

Я почувствовала, как мои глаза стали огромными от этого заявления, но промолчала или не пошевелилась.

— С тобой в твоей постели.

О Боже.

— И если ты не уберешь пистолет в положенное место, когда уже не охраняешь своего ребенка, то мы отправимся спать только после того, как я надеру тебе задницу за все твои глупости.

Я почувствовала, что глаза у меня заслезились, и тогда я заговорила. И отступила назад.

— Ты считаешь, что у меня в доме, где живет ребенок, оружие находится в свободном доступе? — огрызнулась я.

— Запри его. Оно тебе не пригодится, поскольку со мной мое оружие.

Так, мы снова оказались на зыбкой почве.

— Мерри, я…

Внезапно он пришел в действие. Обхватив мой затылок, он сблизил наши лица, и я увидела в его глазах нечто такое, отчего потеряла дар речи и сосредоточилась на дыхании.

— Закрой рот. Возьми свой пистолет. Убери его. И иди в постель.

— Я не очень понимаю, что сейчас происходит, красавчик, — осторожно сказала я. — Но мой мальчик дома и…

— Сейчас происходит то, — прервал он меня, не давая договорить, — что покажет тебе наличие в твоей жизни человека, которому не наплевать, когда случается подобное. Скорей всего все это бы тебя не коснулось, но, тем не менее, и мы оба знаем, что случается разное дерьмо, поэтому одна ты не спишь. Этот человек, которому не все равно, спит там, где, как ему известно, ты в безопасности. Так что бери свою гребаную пушку. Запри ее. И иди спать.

Мне это нравилось. Я хотела этого. Я хотела познать это настолько глубоко, чтобы даже не помнить то время, когда у меня этого не было.

И все это было неразумно.

— Мерри…

— Сейчас не время спорить, Шер. Я бродил по холоду с оружием в руках и жилетом на спине, охотясь на человека вместе со своими братьями. Отчаянный человек, рыскающий по семейным кварталам. Человек, который доказал, что запросто нажмет на курок. В такой ситуации может случиться что угодно — со мной, с одним из моих братьев или с каким-нибудь случайным гражданином, оказавшимся не в том месте и не в то время. С этим покончено, так что сейчас мне нужна только одна вещь. И прошу тебя закрыть рот и дать мне необходимое.

Необходимое.

Он спал там, где, как он знал, я была в безопасности.

Ни один мужчина, ни один за всю мою жизнь, не нуждался в этом от меня.

И никто не хотел дать мне того же самого.

И что, черт возьми, мне с этим делать?

— Шер, — прорычал он нетерпеливо.

— Ладно, ладно, — огрызнулась я, вырывая голову из его рук. — Не снимай штаны.

Я двинулась к пистолету. Схватила его, пошла на кухню и выключила свет. Я

подошла к Мерри, направилась мимо него и дальше по коридору.

Я чувствовала, что Мерри идет за мной по пятам, и он не отставал, пока мы не добрались до моей комнаты.

Я услышала, как он закрыл за нами дверь.

Я подошла к шкафу, отодвинула в сторону занавеску из бусин, скрывавшую мои вещи, и потянулась к сейфу, стоявшему на полке.

В сейфе не было ничего, кроме свидетельства о рождении Итана и наших карточек социального страхования, поэтому я не стала запирать его после того, как взяла пистолет. Я засунула пистолет в сейф, заперла его и прошла обратно через бусины.

Я остановилась при виде босого Мерри, кожаной куртки на полу, наплечной кобуры с пистолетом, лежащей на тумбочке, его рук и плеч, движущихся, чтобы стянуть расстегнутую рубашку.

В Мерри было так много хорошего, как я обнаружила в предыдущую пятницу. И его тело определенно было частью этого.

Я знала, что у него мускулистые предплечья, потому что видела его в футболке. Эти сухожилия извивались при движении так, что мне приходилось с осторожностью смотреть на них, иначе это вводило меня в счастливый транс, из которого я, возможно, никогда не захочу выйти.

И все это, как я поняла в пятницу вечером (а вернее в субботу утром), было лишь намеком на высокую, стройную гору наслаждения, которой был Мерри без одежды.

Мне было трудно назвать свои любимые части (кроме одной, очевидной). Все в нем было замечательно: плечи, грудь, бицепсы, пресс, бедра.

Но что бы ни входило в этот список, особое внимание следовало уделить темным волосам на животе. Не густая поросль по всей груди, спускающаяся ниже. Волосы, редкие и манящие, начинались на верхнем гребне пресса, распространяясь вниз.

Они становились все лучше, собираясь и утолщаясь в центре второго гребня, спускаясь все ниже, ниже, ниже, словно линия на карте со стрелкой на конце, указывающей на зарытые сокровища.

И можно было с уверенностью сказать, что стрелка на этом конце указывала на очень серьезные зарытые сокровища.

— Малыш, — начала я, переводя взгляд с его промежности на лицо.

Несмотря на то, что он заметил, как я разглядываю его, он сказал только одно:

— Устал.

Я кивнула и направилась к нему.

Я тоже была босиком, в джинсах, майке и лифчике с работы. Он не обратил внимания на меня, когда я остановилась в паре футов от него. Он повернулся, чтобы погасить лампу рядом с моей кроватью.

Прежде чем комната погрузилась в темноту, я увидела, как его ребра проступают сквозь мышцы.

Я расстегнула пряжку ремня, пуговицу, ширинку и стянула джинсы с ног.

Я едва успела выпрямиться, как он обхватил меня за талию. Я подавила вскрик, заметив, что он откинул одеяло, потому что, когда мы оказались на кровати, мы уже были в постели.

Мерри накинул на нас одеяло и перевернулся так, что я оказалась не на нем, а на боку, лицом к лицу с ним. Шероховатость его джинсов нежно гладила мою кожу, когда он переплел наши ноги, придвинувшись ко мне вплотную, одна его рука обхватила меня, другая поднялась, чтобы погладить мой затылок.

Он зарылся лицом мне в грудь.

Было очень тяжело, но я не стала тереться об него. Мне хотелось чувствовать его, ощущать его запах, знать, что он рядом по той самой причине. Хотелось верить в то, что он дарит сейчас, может стать моим навечно.

Он ясно дал понять, что хочет, чтобы я завладела его даром.

Я просто сомневалась в его способности дать мне желаемое.

Не так, как мне было нужно.

Не так, как нужно для нас с Итаном.

Я услышала, как его голова шевельнулась на подушке, а затем почувствовала, как от его слов зашевелились волосы на макушке.

— Мне нравится твоя комната.

Это удивило меня.

Ради своего душевного спокойствия, я никогда не позволяла себе задумываться об обстановке, которая окружала Гаррета Меррика дома. Но в тот момент я представила себе много дерева, несколько морских пейзажей, оружейную стойку и очень большой телевизор.

— Я не верю в призраков, но все улики указывают на то, что дух Дженис Джоплин облевал всю твою квартиру.

У меня оставалось не так много пространства для маневра, но я была собой, поэтому мне удалось ударить его прямо в тугой живот.

Он издал тихий хрюкающий звук, а затем я услышал хихиканье.

Я сдвинулась, чтобы упереться ладонями в его твердое жаркое тело, но не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы впитать ощущения от него.

Жизнь не многое даровала мне, поэтому я знала, когда она предлагает благо, его необходимо брать. И раз сейчас она предложила мне благо, я его взяла. И пусть завтра я столкнусь с последствиями.

А сейчас…

Сейчас я приму все ради себя.

Мне показалось, что Мерри понял, что я не отталкиваю его, потому что притянул меня ближе и перенес вес на меня.

Я почувствовала, как его рука запуталась в моих волосах, и крепко зажмурила глаза, принимая и это благо, каким бы рискованным оно ни было.

— Ты знаешь, что я дразню, — прошептал он. — Здесь круто, уютно и отражена вся ты.

Боже, он должен был остановиться. Если он не замолчит, я начну верить, а я уже дважды верила, и, кроме того, что получила Итана, ни к чему хорошему это не привело.

— Мне показалось, ты говорил об усталости, — заметила я.

— Да, — пробормотал он.

— Так что заткнись и спи, — приказала я.

— Шер?

— Называя мое имя, ты не спишь, Мерри.

— Заткнись и послушай, и тогда мы оба сможем немного поспать.

Я замолчала.

— Что бы ни случилось, как бы ни складывалась наша с тобой жизнь, как бы я ни выводил тебя из себя, что бы ни происходило, милая, обещай мне, что никогда больше не будешь препятствовать тому, чтобы я мог добраться до тебя.

Мои глаза распахнулись.

Мерри продолжил:

— Не думаю, что мне нужно убеждать тебя в том, что ты что-то значишь для меня. Я хочу, чтобы ты знала: независимо от будущего, это никогда не изменится. Если мне нужно убедиться, что с тобой или с Итаном все хорошо, я должен суметь в этом убедиться. Учитывая мир, в котором мы живем, не усложняй мне задачу получения этой информации, детка.

— Я разблокировала тебя примерно через две секунды после того, как ты нас покинул, Мерри, — прошептала я.

— Хорошо. Это хорошо. Но теперь я прошу тебя, не блокируй меня снова.

— Я больше не буду тебя блокировать, милый.

Рука, которой он обхватил меня, сжалась.

Черт, я должна была сказать правду.

Черт, черт, черт, у меня не было выбора.

— Я была в бешенстве, и у меня была причина, — пробормотала я, надеясь, что он меня не слышит. — Но ты был прав. Вызвать Таннера и даже то, как он все обернул, как раз это и нужно было.

Я не успела зажмуриться.

Он поцеловал меня в макушку. Больше не сказав ни слова.

Он не стал, говорить, что был прав. Не начал настаивать на своем, чтобы получить преимущество и добиться большего.

Он просто поцеловал меня в макушку и оставил все как есть.

Боже, он хорошо выглядел, отлично трахался, ему нравился мой ребенок, моя мама, и я. Он был заботливым, умным, хорошо одевался, ездил на шикарной машине, имел хорошую семью, замечательных друзей, солидную работу, был веселым, считал меня забавной, умел устанавливать столешницы и шпаклевать стены, и он не втирал, что прав, а я… нет.

Был ли он идеален?

А я сумасшедшей?

— Ты не засыпаешь, — заметил он.

— Это потому, что я схожу с ума, — откровенно призналась я.

— Завтра, — заявил он.

— Уже завтра, Гаррет.

Я буквально услышала улыбку в его голосе, когда он сказал:

— Хорошо, тогда позже сегодня.

— Ты не можешь просто так взять и перестать волноваться, Мерри.

— Ладно, тогда заткнись, расслабься и ложись спать, а то, учитывая, что твой мальчик, вероятно, был на взводе от того, что произошло сегодня ночью, и не спит спокойно, мне придется тащить твою задницу в свой грузовик, чтобы трахать тебя до изнеможения. А это мне не подходит, потому что он успел остыть, а заведенный грузовик на такой улице, как ваша, — это диковинка. Мне не нужно, чтобы твои соседи решили проверить и увидели, чем мы там с тобой занимаемся. Все это может потом аукнуться Итану.

— Я вдруг обнаружила, что очень устала, — объявила я, хотя это была ложь. Я вдруг поняла, что мне наплевать на то, что работающий грузовик в моем доме — это диковинка.

Мерри рассмеялся.

И его смех, просто смех в моей постели в темноте, так близко, мог быть самым прекрасным звуком в мире.

Я глубоко вздохнула и начала успокаиваться.

Мерри перестала смеяться и ободрительно проговорил:

— Вот так, детка.

Я сделала еще один глубокий вдох и успокоилась.

Мерри убрал руку с моего плеча, но только для того, чтобы завести ее в мою майку и погладить кожу на спине.

Поначалу его поглаживания не вызывали сонливости, поскольку ни один мужчина никогда не прикасался ко мне с намерением расслабить, а прикосновения Мерри были по-особому приятны.

Но на удивление быстро он сделал то, что задумал, и, растаяв в его тепле, я быстро уснула.

Я была на кухне и готовила ужин. Итан делал домашнее задание в гостиной.

Мы ждали.

Ждали, когда тот, кого мы любили, вернется домой.

— Кареглазка.

Я подошла к двери на кухне. Я знала, что он дома. Видела, как мой сын смотрел на входную дверь. И перевела взгляд туда.

Дверь начала открываться. Я почувствовала, как мой рот искривляется в улыбке, даже когда затаила дыхание.

— Детка.

Мои глаза открылись. Я моргнула, прогоняя сон. Затем перевела взгляд в сторону и увидела Мерри, одетого вплоть до кожаной куртки, сидящего на кровати рядом со мной, его рука лежала на моей шее.

— Привет, спящая красавица, — прошептал он.

Спящая красавица.

Мерри.

Мило.

Я все еще наполовину спала, но уже не была в отключке. Я был наяву.

Черт, я не знаю, была ли я когда-нибудь настолько наяву, как сейчас, глядя на великолепного мужчину, который хорошо трахался, любил моего ребенка, мою маму, меня, заботился о нас, считал, что я этого достойна, и называл меня красивой.

Заполнив голову этими мыслями, я приподнялась, чтобы положить руку на его пресс, ощущая мягкий, плотный хлопок рубашки и тугие мышцы под ней, и снова моргнула, двигаясь ближе. Проследив взглядом за мышечными связками вокруг сильного горла — одной из моих любимых частей его тела, — я нацелилась и поцеловала его прямо туда.

— Шери, — прошептал он, его рука скользнула от моей шеи вверх по волосам.

Шери.

Никто никогда не называл меня так.

Даже моя мама.

Мне это так нравилось, что у меня кружилась голова.

Или кружилось все вокруг.

Или и то, и другое вместе.

Я не знала, что именно, поскольку никогда не испытывала этого чувства.

Но я знала, что это приятно.

Обуздав это ощущение, я скользнула губами вверх по его челюсти, его утренняя щетина царапала мои губы так, что я практически почувствовала свой клитор. Я продолжала двигаться, даже когда его голова повернулась и наклонилась. Мои губы скользнули по его губам и сомкнулись.

Затем я поцеловала его, раскрыв губы и погружая язык вглубь.

Он позволил мне, не беря на себя инициативу.

На вкус он был как зубная паста и Мерри — потрясающее сочетание.

Последнее, что я ела накануне, был батончик «Бэби Рут» и банка диетического 7UP, но наверняка, все это уже давно выветрилось и, возможно, я не так уж хороша на вкус.

Мне было все равно. Я втянула его в себя, мои внутренности сжимались, словно проваливаясь в пустоту, которую нужно было заполнить, иначе я сожмусь до нуля, и единственным питательным веществом, которое я могла принять, была здоровая доза Гаррета Меррика.

Поэтому я питалась от него, проводя рукой по его рубашке от мышц пресса до груди, сжимая пальцы, притягивая его ближе к себе и получая больше.

Мерри давал и давал, пока его стон не запульсировал в моей киске, заставляя ее сжиматься.

Он отстранился и чмокнул меня в губы, а затем немного отодвинулся и заглянул мне в глаза.

— Мне нравится, как ты просыпаешься, детка, но ты выбрала чертовски неподходящий момент. Мне нужно отвезти Итана в школу.

Я подняла на него глаза и медленно отпустила его рубашку, так же медленно повернув голову, чтобы посмотреть на будильник.

Итан должен был уйти в школу ровно через три минуты.

Мой будильник не сработал.

Какого черта?

Я обернулась к Мерри.

— Итан готов к школе?

— Я проснулся, разбудил его и заставил собраться. Я приготовил ему завтрак. И он готов к школе. Просто не хотел, чтобы ты проснулась и испугалась, поэтому разбудил тебя, чтобы ты знала, что с ним все в порядке, я с ним, и ты можешь спать дальше.

Я могу поспать?

Мерри приготовила моему сыну завтрак?

Он с Мерри?

В голове у меня стоял туман.

С момента его рождения утро с Итаном принадлежало мне. С моей работой это было единственное время, которое было гарантировано — он и я вместе. Совместный завтрак. Когда он был младенцем, малышом, маленьким мальчиком, это было временем для объятий. В выходные мы вместе проводили время за просмотром мультфильмов. Перед школой — успевали поболтать и убедиться, что он готов встретить день во всеоружии.

Оно принадлежала мне.

Никто этого не получал.

Даже моя мама.

Когда я работала допоздна, она оставалась у меня и либо спала на диване, если уставала, либо уходила домой, когда я возвращалась. Если мне нужно было ехать к Феб, Вай, куда угодно, я шла за ребенком, тащила его полусонного к машине и помогала ему лечь в свою кровать.

Может, это и неправильно — заставлять ребенка менять постель посреди ночи, но мой ребенок просыпался в своей кровати, и мама была рядом, чтобы позаботиться о нем.

И он не должен был просыпаться с каким-то парнем в доме, которого он знал, но не представлял, кем этот человек был для его матери.

Мир может считать меня глупой, развратной шлюхой.

Но мой ребенок — нет.

И он никогда не должен был получить даже намек на то, что его мама была такой мамой, такой женщиной.

Никогда.

Никогда… бл*дь… никогда.

— Ты разбудил моего ребенка, — сказала я Мерри.

— Да, детка, а теперь мне нужно отвезти его в школу.

— Ты разбудил моего ребенка, — повторила я, и голова Мерри дернулась.

Затем его взгляд насторожился.

Я пришла в движение, откинула одеяло и вскочила с кровати. Быстро подхватив джинсы, засунула в них одну ногу, потом другую. Натянув их, я посмотрела на Мерри.

— Ты не имеешь права так поступать, — тихо шипела я, застегивая ширинку. — Ты не можешь принимать такие решения, Гаррет. Он — мой ребенок. Я провожу с ним утро.

Его лицо залило что-то сладкое, но я еще не закончила.

Даже близко не закончила.

— Тебе следовало остаться в постели или поднять меня и уйти до того, как он встанет. Ты не можешь принимать решения о том, что знает мой ребенок, что он видит, и кто за ним присматривает. — Я выпрямилась и ткнула большим пальцем в себя. — Я принимаю такие решения.

Он встал, пробормотав:

— Шер…

Я подошла к нему вплотную, откинув голову назад, изо рта все еще доносилось шипение.

— Мы с тобой потрахались один раз. И теперь ты заваливаешь меня своим дерьмом, играя в свои долбаные игры, и это нормально. Так уж устроен мир. Подобное случается с такими тупыми сучками, как я. С теми, кто делает глупости вроде того, чтобы надраться и позволить трахнуть себя мужчине, который топит свое горе, потому что влюблен в женщину, которой не может обладать.

Выражение лица Мерри снова изменилось, но я уже зашла слишком далеко, чтобы обратить на это внимание.

— Но мой сын никогда не узнает, что его мать — такая тупая сука. И уж точно он не узнает об этом от какого-то мудака, который получает удовольствие, трахая ее.

Все его длинное худое тело содрогнулось, словно его ударили, но я повернулась на босых ногах и выскочила из комнаты, радуясь тому, что для этого мне пришлось открыть дверь, а значит, Итан ничего из сказанного не услышал.

Я сделала глубокий вдох и еще один, более поверхностный, чтобы хоть как-то собраться с мыслями к тому моменту, когда я пересекла коридор и вошла в гостиную.

Итан был одет в куртку, рюкзак висел на плече, и, увидев меня, он ухмыльнулся.

— Он сказал тебе, да? — спросил он тут же. — Мерри сказал тебе, что Марти его поймал? Схватил его за чертовой «Молочной королевой».

— Да, парень, он мне сказал, — подтвердил я.

— Марти такой крутой! — заявил Итан, говоря об офицере Марти Финке такие слова, которые в этом городе могли произнести только дети одиннадцати лет и младше. — И знаешь, помнишь ту вафельницу, которую ты купила на гаражной распродаже, и которую мы однажды использовали, но она сломалась? — Прежде чем я успела подтвердить, что знаю, о какой вафельнице идет речь, он продолжил говорить. — Мерри разобрал ее, переставил несколько проводов, и теперь она работает.

Боже.

Итан сказал это так, словно Мерри во сне придумал лекарство от рака, позвонил в Управление по контролю за продуктами и лекарствами и заставил их заняться этим, и вот уже по всему миру планируют воздвигнуть статуи в его честь.

Все было хуже, чем я думала.

— Он и тебе приготовил, мам. Они в духовке, греются, — сказал мне Итан.

— Это круто, Итан. А теперь, ты сделал домашнее задание? — спросила я.

Сын выглядел смущенным из-за того, что я не обратила внимания на его полное волнений утро, и ответил:

— Да, мам. Ты спрашивала меня об этом вчера вечером.

— Бабушка проверила его?

— Да. — Он начал проявлять нетерпение. — Ты спрашивала и об этом.

— Ладно, предупреждаю, — заявила я, придвигаясь к нему поближе. — Прошлой ночью плохой парень был на свободе, так что прямо сейчас я воспользуюсь недельной дозой сентиментальности. Я обниму тебя перед твоим уходом, и тебе придется терпеть, пока я буду говорить, что люблю тебя.

Мой мальчик закатил глаза, но я полностью проигнорировала это, подойдя ближе и взяв его за руки.

Я крепко обняла его и явно перестаралась с поцелуями, трижды быстро поцеловав его в макушку, чувствуя запах шампуня в его свежевымытых, еще слегка влажных волосах.

Господи, Мерри еще и заставил его принять душ. По утрам (да и вообще когда-либо) это не входило в список приоритетов Итана.

Итан обнял меня, быстро сжал и отпустил.

Я взяла себя в руки и тоже отпустила его, но после подняла руку и игриво потрепала его по голове.

— Люблю тебя, малыш. Будь молодцом.

В этот момент в игру вступил Мерри, который открыл дверь и поднял руку с ключами. Мы услышали далекий гудок, и я посмотрел в его сторону.

— Выходи, приятель. Мне нужно быстро поговорить с твоей мамой, а потом я тоже выйду. — Он протянул ключи. — Ты знаешь, как завести машину?

Мои губы сжались.

— Да! Конечно! — Итан солгал, потому что не знал. Но он достаточно часто видел, как делаю это я, и это было несложно.

— Заведи ее, поставь на паркинг, но включи печку, — приказал Мерри.

— Точно! — Итан закричал, схватил ключи и посмотрел на меня. — Пока, мам.

— До встречи, малыш.

Он умчался.

Я смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на Мерри и заметила, что он тоже смотрит вслед моему сыну.

Он повернулся ко мне только тогда, когда дверь его «Экскурсиона» захлопнулась.

Я открыла рот. Но Мерри меня опередил.

— Если еще какая-нибудь информация будет обнаружена, Таннер сразу же позвонит тебе.

Я замерла и уставилась на него, равнодушный тон его голоса врезался в меня так же уверенно, как если бы он кричал.

— Ты должна рассказать Итану, что задумал его отец с той женщиной, — посоветовал он, его голос по-прежнему звучал равнодушно. — Он должен быть в курсе и понимать, если они попытаются что-то провернуть.

Ладно, конечно, я отреагировала бурно, и правильно сделала. Мерри принял решение, которое принимать не должен был.

Но у меня складывалось впечатление, что я, возможно, зашла слишком далеко.

— Мерри…

— Тебе нравится, когда твоя голова находится глубоко в заднице, Шерил, пожалуйста.

Боль пронзила меня до глубины души.

Он никогда не называл меня Шерил. Насколько я помню, даже в те времена, когда я еще была Шерил.

— Это все конечно не обязательно, но я должен это произнести, — заявил он. — Ни за что на свете я не стал бы вмешиваться в жизнь твоего ребенка таким образом, как я это сделал сегодня утром, если бы не был, черт возьми, уверен, что намерен стать частью его жизни и жизни его матери так, чтобы это было полезно для всех нас. Может, я и поспешил с этим, но были хорошие способы донести это до меня. Но то, как поступила ты, хорошим способом не было.

Да.

Я зашла слишком далеко.

Если бы не был, черт возьми, уверен, что намерен стать частью его жизни и жизни его матери так, чтобы это было полезно для всех нас.

Черт.

Я зашла слишком далеко.

Я сделала шаг к нему, но тут во всем его теле произошли изменения, и я остановилась.

— Мерри, — прошептала я.

— Тебе нравится за стенами твоей крепости, Шерил? Оставайся там и дальше. Я считаю, что там чертовски холодно, но еще я думаю, что для тебя это не имеет значения. Ты привыкла. Наслаждайся, топчись на месте.

С этими словами он повернулся к штормовой двери, открыл ее и вышел на улицу.

Она с шорохом захлопнулась, стукнув напоследок, когда я не успела ее поймать, но я все же двинулась к ней.

Я стояла и смотрела на улицу, пока Мерри садился в свой грузовик вместе с моим сыном.

Итан посмотрел на меня и коротко помахал рукой.

Мерри не смотрел на меня.

Он просто уехал

Я сидела за кухонным столом с телефоном в руке.

На столе передо мной стояла кружка кофе.

Кофе, который приготовил Мерри. Кофе, который он приготовил мне, желая, чтобы я выспалась в свой выходной день, а потом расслабилась.

В моей голове шла война.

Все гадости, которые я наговорила Мерри тем утром и которые он не заслужил, терзали меня. Мне следовало спокойно объяснить, как я отношусь к утренним встречам с ребенком. Я должна была понять, что разговариваю с Мерри, а он скорее отрубит себе руку, чем создаст у сына впечатление, что я не такая, какой меня считает Итан.

Это и многое другое, происходящее и сказанное за последние пять дней, не говоря уж о сильном желании моего сердца, заставляло меня хотеть отправить ему два коротких слова, которые расскажут ему о моих чувствах и дадут ему то, что он заслуживает.

Мне жаль.

Другая часть меня — темная, уродливая часть, которая держала меня взаперти в холодной, безвоздушной оболочке, которую я создала, — думала, что все происходящее — это хорошо. Все было кончено. Могло закончиться все, что было у нас с Мерри, включая дружбу, но это было нормально.

Я была в безопасности от него, а он — от меня.

И я дважды в жизни слушала свое сердце.

Я знала, что лучше.

Но сейчас все ощущалось совершенно иначе.

Мне казалось, что если я не предприму немедленных действий, чтобы исправить тот урон, что я нанесла Мерри и себе тем утром, то совершу самую большую ошибку в своей жизни.

Я подняла кофе и отпила глоток.

Он был очень крепким.

Но кофе был очень хорош.

Затем я взяла свой телефон и провела по нему большим пальцем.

Зайдя в необходимое меню, я набрала сообщение маме.

«Не знаю, слышала ли ты. Они его взяли. Все в порядке».

Я нажала «Отправить», сделала еще один глоток кофе и уставилась в окно, в голове звучал низкий, глубокий, красивый, но пустой голос Мерри.

Мой телефон пискнул, и я посмотрел на него.

«Это хорошо, сладкая. А Гаррет?»

Я притворилась, что не знаю, о чем спрашивает мама, и отправила: «Он в порядке. Все в порядке. Марти Финк схватился с парнем за «Молочной королевой»».

Через несколько секунд она ответила: «Рада слышать, Шер. Но твоя мама хочет знать, почему он держал тебя за руку прошлой ночью или просто почему он был с моей девочкой».

Мне неприятно было это делать, но я не хотела, чтобы мама знала, какой невероятной дурой я была. Она знала, что я могу быть глупой, потому что я двадцать пять лет кидала ей кучу своих глупостей, прежде чем начать умнеть. Теперь она жила в мире, где ее дочь была чуть менее глупой. Ей не нужно было думать, что я скатываюсь назад.

Поэтому я солгала.

«Просто он немного выпил», — отправила я. Потом добавила: «Когда его вызвали, он был в баре. Беспокоился из-за беглеца в нашем районе. Ты же знаешь, что он хороший парень, мам».

«Знаю. Рада, что с ним все хорошо», — ответила она, и в ее первых трех словах, даже через сообщение, я почувствовал ее разочарование от того, что такой хороший парень, как Мерри, не держит ее дочь за руку по желаемой причине.

Но, опять же, на деле именно поэтому он держал мою руку.

И я все испортила.

Дерьмо.

Два слова. Я знала, что Мерри их примет. Легко напечатать их.

Мне жаль.

Я вернула внимание к телефону, нажала то, что должен была, и поднесла трубку к уху.

Прозвучало три гудка, прежде чем Вай ответила:

— Привет, детка.

— У тебя есть планы на обед сегодня? — спросила я.

— Теперь есть, — ответила она. — У Фрэнка? В «Станции»? Или тебе хочется китайской кухни?

— У меня, — сказала я ей.

— Круто, — ответила подруга. — Во сколько?

— Полдень тебя устроит?

— Да. И еще, — продолжила она, — у Бобби есть хризантемы за полцены, а я получила свою скидку для сотрудников. Хочешь немного для уличных горшков?

— Было бы неплохо. Как обычно: фиолетовые и белые.

— Хм… не уверена, что белые есть. Но кремовые точно в наличии.

— Сойдет.

— Хорошо. Увидимся в полдень.

— Да.

Наступила пауза, прежде чем она спросила:

— Эй, ты в порядке?

— Даже близко нет.

— Вот дерьмо, — прошептала она, а затем неуверенно спросила: — Мерри?

— Просто приходи в полдень, Вай.

— Я буду, милая.

— Увидимся.

— Пока.

Я нажала на экран, чтобы отключиться, и бросила телефон на стол. Взяв свою чашку с кофе, сделала глоток, поставила ее на стол и стала смотреть в окно.

Я долго занималась этим, глаза мои оставались сухими.

Когда я, наконец, вынырнула из этого состояния, то поняла, что у меня достаточно времени, чтобы принять душ, нанести макияж, сделать прическу и сходить в продуктовый магазин, чтобы приготовить для Ви нормальную еду, не включающую попкорн из микроволновки, шоколад и луковые кольца.

Но прежде чем выйти из кухни, я выключила духовку, взяла сковородку и достала тарелку с вафлями.

Они выглядели потрясающе.

Мне захотелось заморозить их и хранить вечно.

Но я выбросила их в мусорное ведро.

Вайолет Каллахан сидела за кухонным столом напротив меня и молчала. Сэндвич с измельченным ненастоящим крабовым мясом, майонезом и авокадо, который лежал на тарелке перед ней рядом с пачкой «Принглс», был нетронут.

Кэл, ее муж, занимался их детьми — Анжелой и Сэмом.

Кэл был по-настоящему крут, даже пугающе крут, независимо от того, насколько сильно он любил свою женщину, детей и ее дочерей от первого брака с мужчиной, который, к сожалению, был убит. И он легко все это демонстрировал.

И, тем не менее, он все равно пугал, даже Райкер, который выглядел как маньяк, и был таковым отчасти, не был на это способен,

Объяснения этому не было. Если вы встречали Кэла, то понимали, что это просто манера его поведения.

И тем приятней было то, что он практически везде брал с собой их двух маленьких детей. У него в офисе даже были манежи и детские кроватки. Безумие.

С другой стороны его первая жена была наркоманкой, которой было плевать на все, и поэтому его ребенок утонул в ванне. Так что не было ничего удивительного в том, что он держал своих детей рядом.

Понимаете? Жизнь была отстойной. Для всех.

Просто некоторые нашли путь к счастью.

Но это было не для меня.

— Вай, — позвала я, когда она ничего не сказала. Она едва шевельнулась, не откусив ни кусочка, хотя последние двадцать минут я рассказывала обо всем, что со мной происходило.

Кроме предупреждения Райкера о моих соседях, я ничего не упустила.

— Вай, — повторила я, когда она все еще молчала.

— Тише, — ответила она. — Я пытаюсь удержать себя от того, чтобы не ударить тебя по голове.

Я любила свою подругу.

Феб была моей старшей сестрой, и я тоже ее любил. Но Вай была моей подружкой, лучшей из всех, кто у меня когда-либо был, и я бы выбила зубы любому, если бы тот сказал, что она не лучшая подруга, какая только может быть.

Но даже в этом случае мне не очень понравились ее слова про удар по моей голове.

Я сузила глаза.

— Э… что?

— Боже, Шер! — сердито воскликнула она, а затем наклонилась к столу в мою сторону. — Почему ты мне ничего об этом не сказала?

— Это не твоя проблема.

Она откинулась назад, сверкнув глазами, и произнесла.

— Да. Именно из-за этого мне хочется ударить тебя по голове.

— Я говорю тебе сейчас, — заметила я.

— Знаешь, — начала она добродушно, а потом нанесла мне свой лучший удар, и он был смертельным. — Мне не очень приятно, когда лучшая подруга, которая при первой же возможности примчится ко мне, если у нее появится хотя бы намек на то, что я в ней нуждаюсь, — и я знаю это, потому что она так и поступила, — а сама не позволяет мне сделать то же самое для нее. Шер, ты, как никто другой, будучи матерью, зная все то дерьмо, что творилось в этом городе с дорогими тебе людьми, должна знать, что когда тебя просят помощи — это не сложность, а честь. Я не могу представить, почему ты лишаешь меня этой привилегии.

Я откинулась в кресле, словно она дала мне пощечину.

— И да, — продолжила она, — все говорят о тебе и Мерри. Все. Но мы не сидим и не болтаем о том, как Шер подцепила мужчину, который влюблен в другую женщину, или как Мерри выбрал единственную женщину в городе, с которой он должен обращаться осторожно, и никто не знает, есть ли в нем это. Мы беспокоимся. За вас обоих.

Прежде чем я успела сбегать и купить девятихвостую плеть, которую могла бы использовать во время пятичасового сеанса самобичевания, она продолжила.

— Но Мерри был прав. Ты должна рассказать Итану о том дерьме, которое творят его отец и мачеха. Ты должна рассказать своей маме. Ты должна рассказать всем. Не могу поверить, что ты еще не сделала этого. О нем нужно заботиться, и он твой ребенок. В любом деле нужно быть во всеоружии. Эта сумасшедшая женщина думает, что может быть лучшей матерью и без проблем заберет у тебя мальчика и увезет его в Миссури. Но этой сучке стоит подумать хорошенько. Шер, любая женщина, которая так думает о ребенке другой женщины, — подозрительна. Я бы и близко не подпустила к ней Итана.

— Точно, — прошептала я, хотя сама уже пришла к такому же выводу.

— И если у ее мужа не хватит смелости все исправить, он тоже не должен приближаться к Итану.

Я поджала губы.

— Что касается Мерри, то ты здорово облажалась сегодня утром.

Я посмотрела в окно, мои глаза были настолько сухими, что мне стало больно.

— Да.

— И мне неприятно это говорить, потому что я желаю тебе добра в любом случае, но это может быть не так уж и плохо.

Перемена в ее тоне, тихий голос заставили меня обернуться.

Она положила руку на стол и подвинула ее на пару дюймов ко мне.

— Он так и не смог забыть ее, — тихо сказала она.

— Знаю, — ответила я.

— Слишком рано после ее помолвки. Мерри должен был догадаться.

— Мне тоже следовало бы, Вай. Но это далеко не идеальный мир. Всякое случается.

Она кивнула головой, неотрывно смотря на меня.

— Да.

Я подняла «Принглс», потом бросила его обратно.

— Он слишком хороший парень, — начала Вай, и я снова посмотрел на подругу. — У него были причины злиться сегодня утром, даже если ты была права. Он не должен был будить Итана и все такое. Ты завелась с пол-оборота, но сейчас вокруг тебя многое происходит. Он это поймет. И разберется со всем в своей голове. Дай время. Дай ему время. Он вернется.

— Я должна извиниться, — сказала я ей.

— Может тебе следует, а может, и нет, — ответила она. — Ему нужно время на многие вещи. Он должен забыть свою бывшую. Ему нужно понять, где он находится и чего хочет. В конце концов, вы двое снова станете друзьями, в этом я уверена. А в остальном он должен прийти к правильному состоянию, сейчас у него его нет, Шер.

— Ты права. Ему нужно оказаться в правильном состоянии, а когда он это сделает, найти правильную женщину.

Ее брови сошлись вместе.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду, но создается такое ощущение, что, по твоим словам, эта женщина — не ты.

Я вскинул руку.

— Вай, коп и стриптизерша? Это не Голливуд. В реальной жизни подобный секс на один раз не выходит за рамки одноразового перепиха.

Она подняла на меня глаза.

— Теперь ты заставляешь меня бросить в тебя этот потрясающий сэндвич.

— Ви.

Она снова облокотилась на стол и прошипела:

— Заткнись.

Я чуть не лопнула от смеха.

Ви была невероятно милой. Она умела постоять за себя, и хотя ей пришлось пройти через серьезные испытания, она все равно была сладкой тянучкой.

Эти два слова пошли от ее крутого мужа.

— Ты — самая лучшая подруга, которая у меня когда-либо была, и самая классная женщина из всех, кого я знаю. Черт возьми, половину времени, что я нахожусь рядом с тобой, я хочу быть тобой.

В этот раз я откинулась в кресле, настолько меня потрясли ее слова.

— Все так думают, Шер. Когда я впервые встретила тебя, ты буквально кричала всем своим видом: «Вот она я», что на самом деле означало: «Отвали». И это исходило от каждого твоего слова, поступка, жеста, стриптизерских туфель и мини-юбки. Но за последние пару лет ты смягчилась, узнала, кто ты на самом деле, и стала собой. Ты круто одеваешься. Классно себя ведешь. Ты вся… — она провела рукой по воздуху в мою сторону. — Дерзкая и вызывающая.

Я почувствовала, как мои губы дрогнули.

Она продолжала говорить полунамеками.

— Ты тусуешься с копами в баре, шутишь с ними и прикалываешься, а они ведут себя так, будто твой стол находится в кабинете рядом с их столами. Ты тусуешься с байкерами за бильярдным столом, а они смотрят на твою задницу и пялятся на твое декольте, как голодные мужики, зашедшие в комнату со шведским столом. Морри прямо сказал Кэлу, что он, его отец и Дэррил должны не спускать с тебя глаз, когда байкеры в баре, иначе, как они считают, один из них вырубит тебя, перекинет через задний борт своего мотоцикла и увезет.

— Это чушь.

— С чего мне нести чушь? Шер, ты — крутая, и все это знают. То есть все, кроме тебя.

— Феб — крутая в более резком смысле, ты — крутая в милом понимании. Рокки — крутая в стиле. Дасти — крутая во всем сразу…

— И мы все заняты. Ты — крутая в стиле Шер.

Это напомнило мне слова моего ребенка, и я закатила глаза.

Она хлопнула рукой по столу, и я вернула глаза обратно. Когда я увидела ее разгневанное красивое лицо, я чуть не задохнулась от смеха, подкатившего к горлу.

Смех остановился прямо в глотке, и когда Вай заговорила снова, я точно почувствовал удушье, но уже по другой причине.

— Он сделал то, что сделал, милая. Именно он сделал это. Никто не винит тебя. Никто не смотрит на тебя свысока. Все понимают, что он сделал то, что сделал, и часть того, что он сделал, он сделал с тобой. Все видят женщину, с сердцем которой случилось самое страшное, а ты не сдалась. Ты продолжила идти вперед. Ты сделала свою жизнь лучше. Ты сделала лучше своего сына. Ты — хороший друг, прекрасная мама и удивительная женщина. Все видят только это. Я бы не стала тебе врать, Шер. То, что случилось с тобой, уничтожило бы почти любого. Ты не позволила этому уничтожить тебя. Люди не смотрят на тебя свысока. Они восхищаются тобой.

С трудом сглотнув комок в горле, я снова посмотрела в окно.

— Пожалуйста, милая, ради всех людей, которые любят тебя, особенно твоего мальчика и твоей мамы, не позволяй ему уничтожить тебя. Любую часть тебя. Отложи в сторону последний мешок дерьма, который он тебе оставил, и обрети счастье. — Мой взгляд вернулся к ней, когда она закончила: — Потому что, честное слово, ты этого заслуживаешь.

Я уставилась на свою лучшую подругу Вайолет Каллахан.

Она в ответ посмотрела на меня.

Это продолжалось слишком долго.

Наконец я сказала:

— Ты будешь есть этот сэндвич или как? Может, крабовое мясо и ненастоящее, но оно все равно стоит как торт, а я деньги не печатаю.

Она улыбнулась мне, взяла свой сэндвич и откусила большой кусок.

Я схватила «Принглс» и хрустнула им во рту.

— Итак, что бы в итоге ни случилось с Мерри, — сказала она с набитым ртом, и я посмотрела на нее, пока она глотала. — Ты должна рассказать мне. Он хорош в постели?

— Потрясающ.

Улыбка, которой она меня одарила, стала намного шире.

— Отличный выход из засушливого периода, детка, — прошептала она. — Только ты могла сделать это и произвести такой фурор.

В ее словах было столько смешного, что я разразилась хохотом.

Моя лучшая подруга Вайолет Каллахан сделала это вместе со мной.