Ненужная мама. Сердце на двоих

Глава 11

Гордей

Я смотрел на нее всю ночь...

Бездушным камнем лежал рядом, ни на миг не выпуская ее из объятий, и смотрел. В сумраке различал черты красивого лица, прислушивался с тихому сопению, напитывался теплом женского расслабленного тела.

Запоминал. Не двигался, боясь потревожить ее сон. Почти не дышал. Когда казалось, что атрофировались все конечности и органы, я осторожно вставал, чтобы покормить Алиску.

Возвращался… и опять смотрел.

Не моргая. Не смыкая глаз. Привыкая к темноте, сливаясь с ней.

Смотрел – и не мог себя простить.

Я не должен был ее трогать, но…

Не ожидал. Не отреагировал адекватно. Дал слабину.

Вика доверилась мне, открылась, а я совсем не тот, кто ей нужен. Потому что не готов предложить ровным счетом ничего. Ни свиданий, ни нормальных отношений, ни семьи… Ничего из того, что она на самом деле заслуживает. У меня есть беспросветный мрак, чужой для нее ребенок и искромсанное сердце.

На хрена все это ей?

Я безнадежно мертв, а она слишком живая. Незачем тянуть ее за собой в ад.

Только думать об этом надо было вчера! Головой, а не…

Черт!

- М-м-м, - сладко постанывая во сне, Вика крутится в моих объятиях. Потирается щекой о плечо, утыкается носом в шею, ласково ведет ладонью по торсу. Льнет ко мне, словно я принадлежу ей, а она по-настоящему моя.

Вопреки здравому смыслу, не хочется ее отпускать. Заключив хрупкое тело в кольцо, руки застывают в железной хватке, как проржавевший механизм.

Вика томно приоткрывает глаза и, встретившись с моими, мило улыбается. Ее легкость и нежность обезоруживают. Свет прогоняет тьму.

- Доброе утро, - тянется ко мне за поцелуем.

Слегка касается моих губ своими и, не получив отклика от заклинившего робота, резко отшатывается. Прижимает пальцы ко рту, натягивает одеяло на обнаженное тело, прикрываясь от меня, и блуждает по мне огорченным, разочарованным взглядом. Фокусируется на точке между бровями, будто целится в лоб из снайперской винтовки.

Взводит курок и…

Ее вопрос как смертельный выстрел.

- Мне лучше сейчас исчезнуть? – чеканит бесстрастно и холодно. Без дрожи в голосе, без смущения, без слез или истерики. На удивление спокойно и ровно. Но именно это действует на меня как пощечина, приводя в чувство.

Сильная маленькая женщина, она вызывает уважение. Такое ярко выраженное чувство собственного достоинства вижу впервые. Но из-за этого отвращение к себе становится лишь сильнее.

Мысленно выругавшись, сгребаю ее в охапку и порывисто прижимаю к груди. Целую в макушку, запускаю пальцы в волосы на затылке, провожу по всей длине, распутывая пряди. Они у нее шикарные, до самой поясницы. Мягкие, шелковистые, пахнут цветущей весной, надеждой и самой жизнью.

- Нет, - хрипло выдыхаю. – Как же мы без тебя? – произношу искренне.

- Мне показалось, ты не рад меня видеть в своей постели, - прямо бьет словами, не стесняясь и не кокетничая. – И жалеешь о нашей… ночи.

Я убить себя готов за то, что допустил это, но вслух произношу совершенно другое:

- Я каждое утро такой угрюмый и без настроения. Просто не проснулся.

- Сова? – запрокинув голову, Вика мелодично смеется. Вновь сияет вся до кончиков волос, будто не было между нами неловкости минуту назад. - Я жаворонок, так что по утрам, наоборот, бодрая и полная энергии. Хочешь кофе?

Она проявляет заботу, а я с непривычки сдаюсь. Аккуратно целую ее в лоб, спускаюсь по переносице, невесомо чмокаю кончик носа, который Вика тут же морщит.

- Хочу, - приподнимаю уголки губ в сдержанной улыбке.

Шумно вздохнув, она кивает и немного неуклюже выбирается из постели. Кутается в неудобное одеяло, чтобы смущенно скрыть наготу, озирается в поисках одежды.

- Гордей, можно? – взглядом указывает на мою футболку у изголовья кровати. - На время, пока я поглажу и приведу свои вещи в порядок, чтобы появиться на работе в более или менее нормальном виде, а не как из-под танка, - косится на свою скомканную блузку, тряпкой свисающую со спинки стула.

- В шкафу возьми свежую футболку. Там должна быть целая стопка, - приподнимаюсь на локте, не отрывая глаз от Вики.

- Мне эта подойдет, - повернувшись ко мне спиной, скидывает с себя одеяло. Добавляет едва уловимо: - Она пахнет тобой.

Тяжелая ткань спускается с узких девичьих плеч, оголяет острые лопатки, гладит ровный позвоночник, на доли секунды задерживается на округлых бедрах и падает под ноги. Забываю обо всех обстоятельствах, которые стоят между нами, а заодно и о правилах приличия. Пользуясь моментом, откровенно и жадно облизываю взглядом плавные изгибы совершенного тела. До тех пор пока их не прикрывает моя просторная футболка.

Вика наклоняется за одеялом, чтобы вернуть его мне, и теряется, заметив бордовые пятнышки на светло-серой сатиновой простыне.

- Если ты встанешь, я быстро перестелю, - предлагает сиплым шепотом. Чувствуется, как ей неловко.

- Не надо, - машинально провожу ладонью по свидетельству ее невинности. Задумчиво сминаю ткань. И не выдерживаю: - Вика, а почему?

- Если ждешь историю о том, как я берегла себя для того самого, любимого и единственного, то смею тебя разочаровать. Все гораздо прозаичнее, - тянет с легкой ухмылкой, собирая свои вещи по комнате. Нервничает, поэтому спешит занять руки. - Я училась, и мне, если честно, медицина давалась очень тяжело, подготовка отнимала кучу времени. После пар я подрабатывала в больнице, чтобы набираться опыта, а в свободное время папа гонял меня по врачам из-за порока сердца. На каникулах летала к дяде заграницу на практику. Мне элементарно было некогда строить отношения. А секс на одну ночь, ну… я не так воспитана, - осекается и тяжело сглатывает, поймав на себе мой прицельный, тягучий взгляд. Вспыхивает от внезапного приступа стыда. - Почему ты так смотришь?

Если думает, что я осуждаю ее за вчерашнее, то нет. Этот порыв навсегда останется между нами. И не изменит моего мнения о ней - хорошей, правильной девочке из интеллигентной семьи.

- Вика, ты идеальная, - вырывается не из горла, а будто из самой души.

- Но? – выгибает бровь в ожидании подвоха.

- Никаких «но». Идеальная. Все. Точка, - чеканю убедительно. - Просто хочу, чтобы ты знала это.

Внимательно изучает меня, вникает в сказанные мной слова, хмыкает, передергивая плечиками.

- Хм, а я и так в курсе, - игриво подмигивает, вызывая невольную улыбку на моем лице. Неожиданно подносит палец к губам, приказывая мне молчать, запрокидывает голову и прислушивается. - Пойду к Алиске. Кажется, плачет. А ты постарайся все-таки проснуться, чтобы не пугать дочку своей кислой, мрачной миной, - иронично бросает напоследок.

Провожаю взглядом изящную фигурку в бесформенной футболке, некоторое время бездумно гипнотизирую приоткрытую дверь, за которой она скрылась, а после, спохватившись, молнией лечу в душ. Не хочу наглеть, повесив на Вику ребенка, поэтому завершаю водные процедуры как можно быстрее. Мне кажется, проходит буквально несколько минут, но когда я выхожу – на кухне меня ждут бутерброды и кофе. А Вика сидит за столом с Алиской на руках и кормит ее из бутылочки.

- Ты когда все успела? – не скрывая шока, я устраиваюсь рядом.

- Магия, - отшучивается. – Все женщины – немного ведьмы.

Мягко улыбнувшись, она отвлекается на дочку. Вытирает краем слюнявчика капельки смеси с ее подбородка, рисует пальчиком круг на румяной щечке, смотрит с теплом и любовью. Алиска причмокивает, тянет уголки губ вверх – и еще немного молока выпускает изо рта.

Любуюсь обеими, а себя ощущаю каким-то чужеродным элементом, нарушающим хрупкую идиллию.

- Наверное, сама не ела? – бурчу, покосившись на стол.

- Я не завтракаю.

- Кардиолога тебе мало, решила еще и к гастроэнтерологу бегать? – укоризненно качаю головой, а Вика хмурится, по-своему трактовав мою фразу. Воспринимает как пошлый намек. Пока она окончательно не обиделась, беру с тарелки бутерброд и подношу к ее рту. - Ешь, иначе язву заработаешь.

Опускает взгляд на хлеб с колбасой и сыром, медлит, но после моего предупреждающего покашливания все-таки откусывает немного. Пальцами свободной ладони я машинально смахиваю крошки с ее губ, которые Вика тут же лихорадочно облизывает.

- Спасибо, - бубнит, спрятав смущенный взгляд.

Кусаю бутерброд с той же стороны, запиваю глотком кофе. Молча продолжаю кормить Вику с рук, пока она занимается моей дочерью. Испытываю при этом противоречивые эмоции. С одной стороны, у нас обычный семейный завтрак, уютный и по-домашнему теплый, а с другой… мы не семья.

Я будто пытаюсь заменить недостающую деталь в сломанном механизме на новую. Вот она – под рукой. Красивая, блестящая и подходит идеально. Бери и ремонтируй… Но Вика не винтик или шестеренка. Она девушка со своими желаниями и стремлениями. Сомневаюсь, что стать заменой моей утраченной жены - это предел ее мечтаний. А большего я ей дать не в состоянии. Точно не сейчас.

Забираю ребенка, чтобы Вика могла переодеться, привести себя в порядок.

Некоторое время спустя, оставив малышку в детской и включив ей музыкальную карусель, я возвращаюсь в коридор, где собирается доктор Богданова. Сейчас она выглядит совсем иначе… Костюм с иголочки, блузка выглажена, будто ничего не было этой ночью, на лице – легкий макияж, волосы убраны в высокий хвост. Последние штрихи – и Вика приседает, чтобы обуться.

Облокотившись о тумбу, я слежу за ее суматошными движениями. Не мешаю, ничего не говорю, но и не ухожу. Провожаю, а сам мысленно прощаюсь.

Схватив сумочку, Вика выпрямляется по струнке.

Встречаемся взглядами – и это наш самый мучительный зрительный контакт за все время. Испепеляющий, пронизывающий до костей, перекручивающий внутренности в фарш, рвущий душу в лохмотья.

- Какие планы на день? – разрезаю гнетущую тишину ничего не значащим вопросом.

- Мне на работе надо появиться, чтобы главному на глаза показаться, провести прием, а после трех я хочу проведать Назара. Можно? – слабо улыбается, ожидая моего разрешения.

- Конечно. Как тебе удобно. Давай заеду за тобой в поликлинику?

- Нет, я сама доберусь, - срезает мое искреннее предложение на корню. - Ты же будешь в это время в клинике? – уточняет, и я лишь коротко киваю. - Тогда до встречи.

Делает шаг ко мне, скупо чмокает в щеку, как приятеля. Рвано вздыхает, на миг опустив трепещущие ресницы. Отворачивается.

И уходит… А я отпускаю. Заторможено наблюдаю, как за ней захлопывается дверь.

Перевожу взгляд на рамку, которая так и осталась лежать на тумбе фотографией вниз. Не трогаю. Просто пялюсь на нее, как баран.

- Прости, - произношу в пустоту. То ли это адресовано покинувшей мою квартиру Вике, то ли бросившей меня навсегда Алисе. То ли сразу обеим.

Иллюзия стирается. Опять все рассыпается как карточный домик – и я остаюсь один на один с суровой реальностью.

Из комнаты доносится плач дочери, а в кармане вибрирует телефон. На автопилоте направляюсь в детскую, ничего не чувствуя, и по пути отвечаю на звонок.

Мама… Давно я ее не слышал – в последние недели перед отпуском у нее аврал на работе. Видимо, выкроила минутку, чтобы спросить, как у нас с Алиской дела.

Как назло, не вовремя. В момент, когда наступает откат…

Я буквально заставляю себя поднять трубку.

Первые же слова, которые раздаются из динамика, бьют под дых. Хочется взреветь на всю квартиру раненым медведем.

- Сынок, ты как? Держишься?