Ненужная мама. Сердце на двоих

Глава 4

Две недели спустя

Виктория

Аккуратным, не свойственным врачу, каллиграфическим почерком заполняю детскую карточку, откладываю ее к остальным – и вся стопка, опасно накренившись, вдруг рассыпается по столу, как карточный домик. Сощурившись от грохота, я обессиленно роняю голову на сцепленные в замок кисти. Замираю в такой позе, тяжело и шумно дыша.

- Ты рассеянная сегодня, - улавливаю голос Марии среди шелеста и шороха, что я сама же и устроила. - Все из рук валится. Устала?

- Немного, - тихо признаюсь, поворачиваясь к проему, через который видно лишь край шкафа с документами. – Медсестра в отпуске, а одна я ничего не успеваю, - продолжаю говорить в пустоту.

Мы работаем в смежных кабинетах, между которыми есть общая дверь. Раньше здесь была прививочная, а после ремонта ее перебазировали в просторное, выполненное по всем современным требованиям, светлое помещение. Ненужный кабинет достался мне, так как остальные на момент моего трудоустройства оказались уже заняты. Первое время Мария была недовольна подселением желторотого новичка, которого «всему надо учить, да еще и бесплатно». Однако как только она узнала, кто я и из какой семьи, молниеносно сменила гнев на милость. С тех пор упорно набивается мне в подруги, но я стараюсь сохранять нейтралитет.

- Вика, иди домой пораньше. Я тебя прикрою, если что, - заискивающе предлагает, а отрицательно встряхиваю высоким хвостом и выпрямляюсь в кресле.

- Нет, у меня еще один ребенок по записи, - растекаюсь в улыбке, вспоминая Алиску, но тут же хмурюсь, поглядывая на часы. – Почему-то они опаздывают…

- Пф, так отменяй! По правилам, на прием нам отводят пятнадцать минут. Если время истекло, то это уже не твои проблемы. Следующий! – выкрикивает уже в коридор.

- Черствая ты, Маш, - укоризненно вздыхаю, постукивая пальцами по дисплею телефона.

У меня есть номер Гордея, но за всю неделю я набрала его лишь однажды, сразу после той ночи, чтобы справиться о здоровье малышки. Одинцов был не в духе. В свойственной ему жесткой, холодной манере ответил, что все в порядке и в помощи они не нуждаются. Скупо поблагодарил меня и попрощался таким тоном, будто… навсегда.

Я решила, что он все-таки обратился в частную клинику и нашел себе достойного педиатра вместо зеленой неопытной выскочки, ставшей медиком благодаря папеньке. Моему удивлению не было границ, когда Гордей все-таки позвонил сам и вежливо записался на прием. Для меня этот мужчина остается загадкой. В нем уживаются две противоположности: ледяной, хамоватый циник и обычный, немного растерянный отец.

- Зато я не загнанная лошадь, - заглядывает ко мне Мария, опираясь о косяк двери. Подмигивает игриво и тут же меняется в лице, услышав стук в дверь. – Входите, сказала же. Что у вас? – недовольно бурчит, впуская маму с ребенком.

Она успевает принять пациентов и быстро отправить их восвояси, а я так и сижу над разбросанными картами и буравлю взглядом вход. Начинаю переживать. Пальцы сами тянутся к телефону, разблокировав его, порхают по экрану в поисках нужного контакта. Зажимаю кнопку вызова, слушаю гудки… а в коридоре вдруг раздается мелодия сигнала. Становится ближе и громче, звучит в унисон с уверенным, немного нервным стуком в дверь.

Сердце совершает кульбит в груди, когда я различаю тонкий писк Алиски. Подскакиваю с места в тот самый момент, как в кабинет заглядывает Гордей. Немного запыхавшийся с дороги, но выглядит гораздо бодрее и приличнее, чем в нашу первую встречу. Вместо заляпанной футболки и спортивных штанов сегодня на нем деловые брюки и рубашка. Все мрачно-черное, без единого островка просвета, ведь… Одинцов держит траур по жене. На темной ткани особенно заметны неровности и смятые места. Видимо, одежду и дочке, и себе он гладит сам, как умеет. Куртка перекинута через локоть левой руки, а в правой – автолюлька с малышкой. Кулак сжат так сильно, будто в нем заключено величайшее сокровище. Костяшки побелели от напряжения.

- Виктория Егоровна, - обращается Гордей уважительно, с хрипотцой растягивая мое имя. – Простите нам наше вопиющее опоздание. Вы в праве прогнать нас, но смею надеяться на вашу доброту, - виновато ухмыляется и смотрит на меня с надеждой, а малышка мурлычет, поддерживая отца.

- Вам повезло, я свободна, - произношу как можно спокойнее и поджимаю губы, чтобы спрятать теплую улыбку. Я искренне рада их видеть здоровыми, поэтому, сорвавшись, я сама подлетаю к ним, тревожно изучая обоих. – Что случилось? Вы в пробке застряли?

- Хм, не совсем, - Одинцов ставит люльку на кушетку, и я сразу же достаю Алиску, широко улыбаясь ей и с трудом сдерживаясь, чтобы не расцеловать сжатые завязками шапочки щечки. Ослабляю узел под подбородком. – Пока собирались, пришлось менять ей одежду три раза. И еще дважды переодеваться самому, - завуалированно объясняет Гордей, вызывая у меня сдавленный смешок. – В качестве небольшой компенсации… - осекается и молча оставляет на кушетке большую коробку дорогих шоколадных конфет. Моих любимых, к слову, но…

- Я взятки не беру, - гордо отрезаю, вздернув бровь.

- Вика, мы коллеги, и это не взятка, - тихо переходит на «ты», а я машинально бросаю взгляд на открытую дверь между кабинетами. У Марии царит гробовая тишина, а она сама наверняка превратилась в слух. – После всего, что ты сделала для нас, это меньшее, чем я могу тебя отблагодарить.

- Спасибо, - коротко шепчу, освобождая взмокшую Алиску от комбинезона. Укутал ее папочка, перестарался…

- А, и еще, - бьет себя по карману брюк, выуживая пакетик с бегунком, внутри которого поблескивает до боли знакомая серебряная сережка с изумрудом. Маленькая, изящная, которую легко потерять, что я и сделала в его квартире… - Я все-таки вызвал клининг на днях, и ребята нашли ее под кроватью. Уверен, что твоя, потому что у меня больше никто не ночевал…

- Тц, Гордей… - цыкаю на него, перебивая, пока не наболтал лишнего, - Витальевич, - добавляю на тяжелом выдохе. – Подержите минуточку, - отдаю ему дочку, а сама шагаю к проклятому межкабинетному проему.

На мгновение встречаюсь с пристальным взглядом коллеги, которая уже и не скрывает своего любопытства. Вытянув шею, Маша с интересом следит за нашей беседой. Нахмурившись, я плотно захлопываю дверь. Стараюсь не думать о том, какие сплетни поползут обо мне по всей поликлинике.

Опершись плечом о стену, складываю руки на груди и укоризненно смотрю на Одинцова. Он и бровью не ведет. Невозмутимо покачивает на руках малышку, похлопывая ее по попке. Делает это на автопилоте, хотя она даже не плачет и ничего не требует. Но отцовская привычка сильнее. При этом он не сводит с меня серых глаз, в которых нет ни тени раскаяния.

- Что? – уточняет в полном недоумении, а мне то ли плакать хочется, то ли смеяться над ситуацией.

- Гордей, своей неоднозначной фразой вы ставите меня в неловкое положение перед коллегами, - произношу одними губами, украдкой покосившись на закрытую дверь.

Проследив за моим жестом, он хмурится, но не двигается с места, откуда и правда не видно, что происходит в смежном кабинете. Одинцов всецело сосредоточен на дочери. Ни на секунду не выпускает ее из рук, хотя рядом пустует люлька, бережно прижимает ерзающий комочек к себе, придерживая головку в чепчике, и трепетно поглаживает пальцами по спинке. Алиска мурлычет невнятно, утыкаясь носом ему в плечо и оставляя слюнки на черном хлопке рубашки. Эта картина заставляет меня улыбнуться, забыть о неудобной ситуации и мигом простить Гордею все его слова.

- Прости, не заметил, - выдает он после тягучей паузы. - То есть пока я пытался реабилитироваться в твоих глазах, я сделал еще хуже? – стиснув губы, превращает их в прямую линию.

- Всего лишь дали лишний повод посплетничать о дочке Богданова, - вздыхаю, отталкиваясь от стены.

Протягиваю руки – и Одинцов без промедления возвращает мне Алиску. Теперь он мне доверяет, в отличие от нашей первой встречи в его подъезде.

- Тяжелое бремя известной врачебной фамилии? – уточняет с толикой сарказма, наблюдая, как я раздеваю малышку перед взвешиванием.

- Да, особенно, когда кроме фамилии в тебе больше ничего не видят, - бросаю с легкой горечью, не смотря на него. Продолжаю возиться с маленькой пациенткой.

- Ты хороший доктор, Вика, никого не слушай, - звучит совсем близко.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с его серебристо-серыми, усталыми глазами. Погружаюсь в вязкую, опасную ртуть – и с трудом заставляю себя вынырнуть, пока не утонула.

- Недавно вы сами говорили иначе…

- Меня – тем более! Я бываю невыносимым, - неожиданно признается.

Замираю на миг, скомкав пальцами край детских ползунков. Если честно, я уважаю мужчин, которые спокойно говорят о своих недостатках, и в то же время… немного побаиваюсь. Ведь это признак силы и уверенности в себе, а с такими людьми обычно очень тяжело по жизни. Одинцов - яркий пример.

- Бываете? Я думала, это ваше обычное состояние, - не выдержав, аккуратно поддеваю его.

На секунду переглядываемся, обмениваемся сдержанными, почти зеркальными ухмылками – и, как по команде, одновременно переключаем внимание на Алису.

- Вес на нижней границе нормы, - негромко, задумчиво сообщаю, гипнотизируя взглядом цифры. Не вижу, но чувствую, как напрягается и без того нервный отец. - Пока что ничего страшного, однако… Вы перешли на новую смесь? – говорю, продолжая осмотр и фиксируя показатели в памяти, чтобы перенести их потом в карточку. Без медсестры как без рук.

- Да, но ни черта не изменилось, - в сердцах ругается Одинцов, раздраженно растирая лоб. Атмосфера мгновенно накаляется.

- Будем подбирать. Как и обещала, я выпишу вам направление на анализы, с результатами – ко мне, - краем глаза замечаю, как он впивается руками в бортики столика, на который я укладываю ребенка. Импульсивно накрываю его кулак ладонью, но тут же отдергиваю ее, как будто получила удар элекрошокером. - Не переживайте, Гордей.

- Нам повезло с тобой, - обезоруживает меня искренней фразой, которую вполне можно счесть за комплимент. По крайней мере, я реагирую на нее соответствующим образом.

- Хм, вы точно пошли на поправку, - неумело отшучиваюсь, зардевшись, как школьница от похвалы учителя. - Да, и еще… Я взяла на себя смелость подыскать вам няню. Поговорила с коллегами на пенсии, и двое согласились сидеть с малышкой. У каждой из них медицинское образование, опыт работы с детьми, в том числе с такими милыми крохами, - улыбаюсь и подмигиваю Алисе, а она рассматривает меня с интересом и необъяснимым теплом, словно все эти дни скучала по мне. Так же, как и я по ней. – У вас будут врач и няня в одном флаконе. Дам контакты, созвонитесь и обсудите условия.

- Благодарю, - коротко буркнув, он пристально изучает меня, а в следующую секунду вдруг твердо чеканит: - Нам бы ты подошла.