Ненужная мама. Сердце на двоих

Глава 30

Гордей

Отпускаю пациента – и взгляд мечется на дисплей телефона. Вика так и не перезвонила, хотя она ответственная и всегда выполняет обещания. Не хочу думать о плохом, но мрачные мысли упрямо проникают в голову и терзают душу.

«Котята», - усмехаюсь тихо, прокручивая в сознании наш недавний разговор.

Щелчок – и улыбка слетает с лица. Хватаю телефон, чтобы позвонить ей, и небрежно отодвигаю от себя стопку историй и документов, которые мне непрерывно носят на подпись.

Проклятие, а не работа! Вместе с новым назначением я обрел лишний геморрой. Мне это на хрен не надо было – я согласился стать заведующим только ради того, чтобы закрепиться в больнице и быть рядом с Викой. Теперь времени не хватает ни на собственную клинику, ни на… мою большую многодетную семью. Да, я считаю их всех своими, пусть это пока не так. Даже если они не простят меня, все равно от них не откажусь.

- Вика? – зову с надеждой в тот момент, когда мне кажется, что гудки в трубке прекратились. Однако на том конце линии – тишина, а секунду спустя звонок обрывается.

Тревога нарастает, нехорошее предчувствие пульсирует в солнечном сплетении. Нервничаю без видимого повода.

- Гордей Витальевич, - заглядывает в кабинет медсестра. – А…

- Не сейчас, я занят, - поднимаю ладонь и жестом прошу ее уйти. – Мне надо отлучиться. Для всех я в главном корпусе у шефа, - встаю, скидывая халат и бросая его на спинке кресла.

На автопилоте добираюсь до детского отделения. Дорога между зданиями занимает минут пять на машине, но они кажутся мне вечностью. Влетаю в приемную и целенаправленно шагаю к Викиному кабинету. Каким же идиотом я себя почувствую, если ворвусь, а она всего лишь ведет прием и поэтому не могла ответить.

Но в данный момент мне плевать – стучусь в дверь и яростно дергаю за ручку.

Закрыто… Какого черта!

- Виктория Егоровна отпросилась, - сообщает одна из молодых медсестричек, проходя мимо. Впервые меня видит и общается, как с пациентом. – Вместо нее вас может принять Ирина Николаевна или…

- Нет, спасибо, я по личному вопросу, - перебиваю ее. – Не знаете, куда она уехала?

- Если не ошибаюсь, в детский сад. Что-то с ребенком случилось, - пожимает плечами и невозмутимо уходит, оставляя меня под кабинетом в растрепанных чувствах.

Несколько секунд мне нужно, чтобы справиться с накатившими эмоциями и первобытным страхом, - и я срываюсь с места. Не замечаю, как оказываюсь в машине, но… понятия не имею, куда ехать.

Выруливаю к трассе, а попутно не прекращаю набирать один и тот же номер. В момент, когда кажется, что телефон воспламенится от моей настойчивости, я наконец-то слышу щелчок соединения.

- Вика, скажи, где вы? Я приеду, - выпаливаю, не скрывая волнения.

- Гордей? – удивленно шепчет она спустя короткую, но мучительную паузу. Ее голос дрожит.

- Что случилось? – настаиваю, барабаня пальцами по коробке передач. Притормаживаю на перекрестке.

- Сама толком не знаю, - сдавленно всхлипывает Вика, и у меня в груди все сжимается от этого звука. Ее паника передается мне на расстоянии. Заражает, разносится по организму, заражая кровь. – Я только еду в сад… Гордей, мне страшно, - на миг сдавшись, жалуется мне, как родному человеку.

Сердце рвется.

Моя бедная маленькая девочка. И я, как никто другой, разделяю ее страх.

Руки подрагивают на руле, а нога слетает с педали, из-за чего автомобить предательски глохнет. Старый кусок железа тоже против меня.

- Адрес, - бросаю коротко и требовательно, вновь заводя двигатель под звуковое сопровождение сигналов других машин. В сердцах добавляю: - Я хочу помочь. Ты же мне доверяешь?

Идиотский вопрос. И самая провальная попытка манипуляции. Как можно доверять детей мужчине, который подписал направление на аборт?

Однако Вика неожиданно произносит сиплое «Да», от которого жидкий огонь растекается по венам, а потом диктует координаты и название садика.

Подъезжаю к яркому ограждению, украшенному металлическими фигурками животных и сказочных героев. Снаружи так тихо, пусто и спокойно, будто ничего не произошло. Однако сердце колотится в унисон с мотором и рвется внутрь. К ним. Отцовский инстинкт выступает на первый план, захватывает разум и тело, движет мной, требуя скорее помочь своим детям. Жизнь за них отдать, если потребуется.

Но… приходится остановиться перед закрытыми воротами, а дальше меня не пускают. Небрежный отказ охранника действует на меня, как ледяной душ.

Я не родитель. Никто.

На территории сада мигает огнями скорая, от вида которой нервы скручиваются в морской узел, а за грудиной безжалостно давит. Я готов наплевать на правила и снести проклятый забор, отделяющий меня от самого ценного в жизни, но вовремя замечаю машину Вики, брошенную с открытой водительской дверью. А затем и ее саму. Спешит к крыльцу, суматошно перебирая каблуками, спотыкается на ступеньках и едва не подворачивает ногу.

Рядом! Я обязан быть рядом!

- Вика! – беспокойно окликаю ее.

Мгновенно оборачивается, словно почувствовала меня еще до того, как я ее позвал. Глаза заплаканные, руки трясутся, пальцы теребят лямку сумочки, губы искусаны докрасна и слегка дергаются, когда мы встречаемся взглядами. На мрачном, измученном лице мелькает слабая тень надежды.

- Пропустите, пожалуйста, - кивает охраннику, сопровождая свои слова жестами на случай, если он не услышит на расстоянии. – Он со мной.

- Надо оформить пропуск, - лениво ворчит седовласый мужчина, однако я нагло отталкиваю его и шагаю к Вике.

Ничего вокруг не вижу, кроме нее. Мир не существует, время останавливается. Приблизившись вплотную, молча приобнимаю ее за плечи, ощущая мелкую дрожь, которая перекидывается на меня, как пламя пожара при сильном ветре.

- Все будет хорошо, Вика, идем, - шепчу ей на ухо, быстро чмокаю в висок, не справившись с душевным порывом, и веду в здание. – Куда дальше?

- Медпункт там, - указывает направление рукой, а сама говорит сипло и с трудом на ногах держится.

- Ма-а-а, - вылетает мальчишка из кабинета, стоит нам открыть дверь. Кидается к Вике и утыкается лицом в колени, никак не отреагировав на меня.

Руслан. Так зовут моего сына, который видит меня второй раз в жизни. Сегодня он хотя бы не кричит, однако поглядывает в мою сторону с опаской. Я слабо улыбаюсь и опускаю ладонь на темноволосую макушку, рискнув аккуратно погладить малыша.

Нет контакта...

Он жмется к маме сильнее и весь скукоживается, будто выпускает незримые иголки, как маленький испуганный ежик. Отдергиваю руку, чтобы не нервировать его.

Как же сложно знакомиться с родными детьми.

- Не отпускал сестру одну, представляете? Капризничал, кидался игрушками и бунтовал, - поясняет воспитательница, суматошно подбегая к нам. – Пришлось взять его с собой. Не переживайте, я присматриваю за обоими.

Вика приседает, чтобы подхватить сынишку на руки. Расцеловывает алые щечки, прижимает его к себе, но в то же время не сводит глаз с медсестры и фельдшера скорой, которые снуют по помещению, переговариваясь между собой и передавая какие-то документы. Чертова отчетность и бумажная волокита! Даже в нашей профессии без этого никак.

Одновременно с Викой мы судорожно высматриваем дочку, что наверняка находится сейчас за ширмой. На удивление тихо сидит. Надеюсь, с ней все хорошо…

В солнечном сплетении собирается тревожный комок и бешено пульсирует от одной мысли о том, что с нашей девочкой могло случиться что-то плохое. Страх толкает меня вперед.

- Что с Виолеттой? – уточняет взволнованным шепотом Вика, словно боится потревожить сына, который хоть ничего не понимает, но чувствует ее настрой и улавливает интонации.

- Уже все в порядке, доктор вам объяснит, что делать дальше и куда обратиться, - шелестит позади, в то время как я уверенно иду дальше. Хочу удостовериться лично, что моя дочь в безопасности.

Заглядываю за ширму, цепляюсь взглядом за Виолу, послушно сидящую на кушетке в обнимку с плюшевой собачкой. Бледненькая, вялая, она едва заметно покачивает ножками, уставившись в потертое покрытие на полу.

- Мам? – вскидывает голову, услышав мои шаги.

- Нет, солнышко, - улыбаюсь, опускаясь на корточки напротив. – Папа, - протягиваю ей ладонь, в которую она вкладывает свои прохладные кукольные пальчики. Боюсь сдавить слишком сильно и навредить ей, поэтому осторожно поглаживаю. Соскальзываю большим пальцем к запястью, прощупываю пульс, надавливаю.

- Пап? - сводит брови с сомнением. Разглядывает меня, как пришельца.

Разумеется... У них же есть Герман.

- Где у тебя болело, зайка? - переключаюсь на самое важное.

- Туть, - укладывает ладошку на горло, а потом медленно спускает к груди. Останавливается между ребер.

Смышленая девчушка. Слишком умная и коммуникабельная для своего возраста. Вся в маму… Но то, что она показывает, мне категорически не нравится. Перед глазами мелькает образ Вики. Виола невероятно на нее похожа… Неужели даже в этом?

- Вылечим, - подмигиваю дочке, накрывая ее крохотную ладошку своей огромной. Слышу, как бьется под ней сердечко.

- Простите, а вы кто? – строго рявкает мне в спину бдительная воспитательница. За ней подлетают медики, не слишком внимательные, если пропустили меня к пациентке. Впрочем, они свою миссию выполнили. Дальше я сам...

- Отец, - отвечает Вика вместо меня, не отпуская Руслана, который прилип к ней, обвив шею маленькими ручками. – Расскажите ему все, он кардиолог. Лучший, - неожиданно заявляет.

Опешив на мгновение, теряю дар речи и ошеломленно выгибаю бровь. Не ожидал я от нее такого безусловного доверия. И от дочки, которая сейчас дергает меня за рукав рубашки и тянет к себе, - тоже. Даже сын немного смягчается и больше не смотрит на меня волчонком.

Судьба дает мне второй шанс, пусть и при таких недобрых обстоятельствах. Очередное испытание на прочность. И я понимаю, что не могу разочаровать свою семью. Только не снова.