Ненужная мама. Сердце на двоих

Глава 7

Виктория

Реактивной пулей влетаю в клинику, забыв захлопнуть за собой дверь. Игнорируя неудобные туфли, мчусь на каблуках как в домашних тапочках. Ни на секунду не отрываю взгляд от циферблата часов, будто таким образом смогу замедлить время.

Как назло, по дороге сюда застряла в километровой пробке, на въезде обменялась парой ласковых с брутальным хамом на люксовом, заляпанном грязью джипе, который сам же и подрезал меня на перекрестке, но то ли хотел унизить бабу за рулем, то ли познакомиться. Напоследок еще и сделала круг по парковке в поисках свободного места.

Закономерный итог – я неприлично опаздываю на прием, о котором договорился мой отец.

Не вижу смысла в том, чтобы чуть ли не каждый год просвечивать мое бедное сердце. Я в норме, черт возьми! Дома меня ждет целая коллекция положительных заключений разных врачей. Однако ради папиного спокойствия послушно шагаю по больничному коридору.

- Вы к кому? – порывается остановить меня медсестра в приемной, однако я пролетаю мимо быстрее, чем она успевает встать и сориентироваться.

- Кардиолог… Мне назначено… - отрывисто бросаю, не оборачиваясь.

Взглядом нахожу нужный кабинет, коротко стучусь – и тут же толкаю дверь, без спроса переступая порог. Внутри никого, рабочий стол врача пустует, в помещении царит тишина.

- Здравствуйте? – неуверенно произношу, и мой вопрос-приветствие эхом отбивается от стен и взметается к потолку.

Ответа нет…

Меня не дождались? Проклятье!

Не теряя надежды, все-таки делаю несколько шагов к столу, отмечаю идеальный порядок, словно за ним долго никто не сидел. Странно…

Краем глаза ловлю тень за ширмой – и выдыхаю с облегчением.

- Прошу прощения за опоздание, но очень надеюсь, что вы меня примете, - произношу громче и четче, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Поздно понимаю, что забыла уточнить у отца имя кардиолога.

- Ты же не выгнала меня с дочерью, так что я обязан ответить тебе тем же, - звучит насмешливо знакомый голос, и я врастаю в пол. – Тем более, если честно, я сам минут пять назад приехал. Няня, которую ты посоветовала, ответственная и пунктуальная, но даже она не застраховала от форс-мажора. Сменила меня чуть позже, чем я просил…

Одинцов невозмутимо появляется из-за ширмы, на ходу застегивая пуговицы на манжетах. В свежем, белоснежном медицинском халате, накинутом поверх чистой, выглаженной рубашки он выглядит совершенно другим человеком. Не убитым горем вдовцом, потерявшем веру, а бодрым мужчиной и, главное… живым. Словно клиника напитывает его энергией, которую высосала трагедия.

Беззастенчиво рассматриваю Гордея, пока он неторопливо приближается к рабочему месту и, постучав пальцами по поверхности стола, вальяжно устраивается в кожаном кресле. Сжимает подлокотники руками, будто вспоминает, каково это – быть в шкуре медика. Улавливаю едва заметную ухмылку на строгом лице. Он скучал по своей профессии.

- Гордей… - растерянно взмахиваю ресницами и часто моргаю, отгоняя наваждение. Но он не исчезает. Жестом приглашает меня сесть напротив, и я подчиняюсь. – Витальевич, - поспешно добавляю, но не успеваю скрыть теплую улыбку. Рада ему, как старому знакомому. – Не ожидала увидеть вас на посту. Вы же в декретном отпуске и не принимаете пациентов. Или я ошибаюсь?

Усмехнувшись, закидываю ногу на ногу и складываю ладони на колене. Продолжаю изучать обновленного Гордея – и с каждой секундой он все больше мне нравится.

Может, ему не мешало бы вернуться к медицинской практике? Отвлечься, посвятить себя людям… Все лучше, чем ковыряться в собственных ранах и медленно умирать.

- Все верно, - подается вперед, сцепив кисти в замок. Мы становимся чуть ближе. – Я пока не работаю. Но тебя решил принять лично. Это разовая акция, - заканчивает с хрипотцой.

- Папа попросил, ведь так? – мгновенно догадываюсь, закатывая глаза и тихо посмеиваясь.

- Не буду лукавить и выкручиваться, - на выдохе выдает Одинцов. Скупая улыбка трогает его сжатые, напряженные губы. – Егор Натанович переживает за тебя.

- О-о, я в курсе, - обреченно тяну. – Надеюсь, хоть вы сможете его убедить, что в ближайшее время я умирать не планирую…

- Не говори так, - жестко перебивает меня, мгновенно помрачнев. - Даже в шутку, - хмуро смотрит на меня исподлобья.

На миг потеряв дар речи от пронизывающего взора платиновых глаз, я лишь могу качнуть головой. Чувствую, как учащается дыхание, смахиваю испарину с виска, провожу пальцами по вырезу блузки.

- Душно, - импульсивно жалуюсь.

- Ты чего так запыхалась? – молниеносно меняет тон и настроение. Согревает душу неожиданной заботой. – Вроде бы, про ЭКГ с нагрузкой речи не было, - иронично хмыкает, хотя вид у него серьезный и взволнованный.

Одинцов протягивает руку к моему запястью и, сдвинув серебряные часики, нащупывает большим пальцем пульс. Мысленно считает частоту ударов, поглядывая на секундную стрелку.

- Спешила, - чуть слышно признаюсь, когда он убирает ладонь.

Пройдясь взглядом по гравировке на часах «Любимой доченьке», по-доброму ухмыляется, но тут же прячется в панцирь. Резко подскакивает с места, открывает окно, впуская в кабинет свежий воздух, который я жадно глотаю. Подавившись кислородом, надрывно кашляю. Да что со мной сегодня?

Покосившись на меня, Одинцов наливает мне немного воды из кулера – и ставит на стол бумажный стаканчик.

- Посиди немного, отдышись, - приказывает, откидываясь на спинку кресла.

Стараясь не смотреть на него, прячу смущенную улыбку в стакане. Потихоньку цежу воду, привожу мысли в порядок, выравниваю дыхание. Мое взбесившееся сердце постепенно успокаивается, пульс замедляется, жар отливает от щек. Все это время Гордей молча наблюдает за мной, будто собирает анамнез.

Еще минута – и я сама поверю, что безнадежно больна. Поэтому выпрямляюсь, вскидываю подбородок, всем своим видом показывая, что я готова к началу осмотра.

Пытаюсь абстрагироваться.

Он всего лишь врач, а я его пациентка.

Но что-то ломается в этой цепочке... Попадается бракованное звено, вызывая у меня острую внутреннюю реакцию на вполне уместную и адекватную ситуации команду:

- Так, хорошо. Иди за ширму и раздевайся по пояс.

- Будете снимать кардиограмму? Сейчас? – в панике, внезапно затмившей разум, штурмую Одинцова глупыми вопросами. - Лично?

Прикусываю язык, но поздно. Гордей расслышал каждое слово, тонко уловив мое волнение. Он удивленно выгибает бровь, отрываясь от медицинской карты, которую я в тумане положила на стол перед ним, и исподлобья изучает меня.

- Да, разумеется, сразу и расшифрую, - спокойно отвечает, равнодушно пройдясь по мне холодным взглядом. - Какие-то проблемы? – хмурится с тенью недовольства. - Ты не доверяешь мне?

- Нет, все в порядке, - совладав с собой, опираюсь ладонями о край стола и поспешно поднимаюсь. – Я… скоро, - добавляю осипшим голосом и прячу лицо, покрывшееся предательским румянцем.

От ширмы меня отделяют буквально несколько шагов, но этот путь представляется мне бесконечным. Неловко одергиваю приталенный пиджак, сжимаю пальцами единственную пуговицу, которая держит его на талии. Вместо того чтобы расстегнуть, я хватаюсь за нее, как за спасательный круг.

Нельзя же так, Вика! Что за неадекватная реакция на доктора?

Это не первый кардиолог в моей жизни, но почему-то именно в нем я вижу, прежде всего, мужчину. Смущаюсь, как девчонка.

- Виктория, в кабинете врача нет места стеснению, - укоризненно доносится мне вслед, и я чуть не налетаю на перекладину, чудом успеваю схватиться за нее рукой, избежав позорного падения. Ширма отзывается легкой вибрацией, а Одинцов продолжает вещать морозным тоном: - Мы существа бесполые. Тебе ли не знать, сама медик.

- Я с детьми работаю, - пробубнив себе под нос, скрываюсь от цепкого взгляда, что буравит мою спину.

Процедуру я знаю в совершенстве, так что без проблем выполняю привычные действия, отточенные до автоматизма. Скидываю пиджак, избавляюсь от блузки и бюстгальтера. Аккуратно складываю вещи на небольшой пуфик. Сверху оставляю все украшения. Подкатываю узкие костюмные брюки…

Выпрямившись, застываю. Не решаюсь появиться перед Гордеем в таком виде. Ему плевать, а мне... нет.

- Соберись же, Вика! – сдавленно приказываю себе, а ватные ноги не слушаются.

В кабинете сохранена комфортная температура, но моя кожа все равно покрывается мурашками, когда Одинцов сам заходит за ширму. Стою недвижимо, как статуя, и даже не дышу, пока он уверенно шагает ко мне. Останавливается напротив. Лицо каменное, без намека на эмоции, движения механические, голос стальной и твердый. Не только потому что Гордей профессионал, это само собой разумеется, - он еще и меня не воспринимает как женщину. Я тоже не должна ничего к нему испытывать, но… Какого черта!

- Аускультация сердца, - коротко предупреждает, хотя я и сама в курсе.

Сгребает в охапку мой густой, тяжелый хвост и перекидывает волосы с плеча за спину, полностью обнажая меня спереди. Прижимает теплые пальцы к шее, нащупав артерию, а свободной рукой стискивает головку стетоскопа, предварительно согревая ее, будто собирается слушать испуганного ребенка. Прикладывает к моей груди, находя нужную точку, и я неосознанно вздрагиваю.

- Дыши спокойнее, - просит мягче.

Прикрываю глаза, чтобы не видеть кардиолога. Обещаю себе, что это первый и последний прием у Одинцова. Ноги моей больше не будет в его клинике! От этой мысли становится немного легче.

- Теперь на кушетку, - хрипловато шелестит над самым ухом, - я тебя подключу.

Жар мужских рук покидает мое напряженное тело. Поднимаю ресницы - и вижу лишь его спину, стремительно отдаляющуюся от меня. Полы халата развеваются, как плащ супергероя, когда Гордей вылетает из-за ширмы, оставляя меня одну.

Глубоко дышу, восстанавливая ритм, и не спеша плетусь за ним. Прохожу мимо, в то время как он, склонившись за столом, что-то лихорадочно записывает размашистым почерком. В мою сторону не смотрит, избавляя меня от неуместного стыда.

Устраиваюсь удобнее на кушетке, слепо уставившись в потолок. Терпеливо жду, пока Одинцов прицепит ко мне все необходимые электроды. Стараюсь не придавать значения моментам, когда его пальцы соскальзывают и касаются моей обнаженной груди.

Глупости. Веду себя как дура. В конце концов, спасибо, что он не гинеколог.

Молчу и не шевелюсь, как и положено при проведении анализа. Кардиограф жужжит, рисуя кривую моего сердца, которое неправильно стучит в присутствии Гордея.

- Одевайся, - бросает он небрежно, сосредоточившись на диаграммной ленте. Оторвав ее, внимательно читает результат.

Киваю, устремляю взгляд в пол и, прикрыв грудь руками, спешу за спасительную ширму. Впопыхах натягиваю на себя блузку. Пальцы не слушаются и дрожат, пока я борюсь с пуговицами. Привожу себя в порядок и возвращаюсь, как можно невозмутимее присаживаясь в кресло. Откинувшись на спинку, скрещиваю ноги.

Ожидаю приговор.

- В целом, у тебя действительно все нормально, - резюмирует Одинцов, не прекращая делать пометки в моей карте. Сегодня своеобразная коллекция пополнится еще и его автографом. - Имеет место аритмия, но это можно списать на твою нервозность. Я выпишу тебе препараты магния, а также… - проглатывает названия лекарств, но зато тщательно все записывает. Запинается на секунду, чтобы с беспокойством уточнить: - Ты ведь еще и спишь плохо?

- Как скажете, - перебиваю его, проигнорировав последний вопрос. – Я согласна.

На все согласна! Лишь бы скорее покинуть кабинет, в котором стены будто сдвигаются и давят меня. Раздраженно ерзаю в кресле, и мое поведение не укрывается от чуткого взора кардиолога.

- Виктория, есть определенные моменты, из-за которых я бы рекомендовал тебе дополнительно пройти УЗИ сердца, - осторожно и задумчиво произносит, листая мою историю.

- Не сегодня, - подрываюсь на ноги. - Я тороплюсь на работу.

- Давай подвезу? Все равно я домой, - встает следом за мной.

- Не беспокойтесь, я вернулась за руль, - останавливаю его жестом ладони. - А вам, Гордей Витальевич, не мешало бы вернуться к практике. Так вы и сноровку не растеряете, и отвлечетесь от домашней рутины, и людям поможете, которые в вас нуждаются. Хотя бы несколько часов в неделю посвятите медицине… - аккуратно уговариваю, хотя это меня совершенно не касается. - Думаю, нянька без труда перекроет вас дома.

- Хм, я подумаю, - тянет, потирая бритый подбородок. В очередной раз отмечаю, какой Одинцов ухоженный и свежий сегодня.

- Как Алиска? – спрашиваю добрым шепотом.

- Лучше, - Гордей мгновенно расплывается в улыбке, которая ему невероятно идет. - С каждым днем все больше смеси остается в ее желудочке, а не на моих футболках. Принимаем и делаем все, что ты прописала. Мы послушные пациенты, в отличие от тебя, - прищуривается с укором.

На мгновение теряюсь, но не могу найти себе оправдания. Не признаюсь же я, что отказываюсь от УЗИ сердца лишь потому, что испытываю странные эмоции рядом с врачом.

Затянувшуюся, некомфортную паузу разрывает сигнал моего телефона. Беру трубку, отворачиваясь от Гордея и двигаясь к выходу.

- Виктория Егоровна, почему вы не на рабочем месте? – звучит в динамике суровый голос главного врача. - К вам тут очередь, мамаши ждут…

- Я ведь отпрашивалась у заведующей и отменила все записи на утро, - удивленно свожу брови, поглядывая на часы. - Разве Мария вам не передала?

- Она мне ни слова не сказала, - припечатывает меня горькой правдой.

Глупо было надеяться на завистливую, хитрую коллегу. Маша подставила меня. Случайно или намеренно – уже не важно.

- Извините, скоро буду…

- До меня дошли слухи, что вы связались с отцом одной из своих пациенток. Крутите отношения прямо на рабочем месте. Это неприемлемо, - заслуженный педиатр, ровесник моего папы, он отчитывает меня, как нерадивую школьницу. - Не думаю, что Егор Натанович одобрил бы такой подход дочери к медицине.

- Это ложь, - сипло выдыхаю, покосившись на мрачного Гордея.

- Когда приедете, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет, - чеканит главный, сразу же обрывая звонок. Он зол и разочарован.

- Безусловно, - отвечаю в пустоту.

Растерянно моргаю, ощущая, как влага собирается на ресницах. Обидно и мерзко до невозможности. Глаза и нос горят огнем, словно в них битого стекла сыпанули, лицо охватывает жаром, а за ребрами стягивается морской узел.

- Проблемы? – участливо интересуется их главный источник, приближаясь ко мне со спины. С заботой обхватывает мои плечи широкими ладонями. Слегка массирует, впиваясь сильными пальцами.

Хочется развернуться и зарыться в его объятия, пожаловаться на коллег, побыть маленькой и беззащитной, как с папой, но я вовремя даю себе воображаемую пощечину. Это лишь подтвердит брошенное мне обвинение.

- Ничего такого, что нельзя решить, - абстрактно говорю и, сбросив с себя крепкие мужские руки, открываю дверь. – До свидания, Гордей Витальевич, жду вас с Алисой на прививку по графику, - сухо выдаю, подводя финальную черту.

Никаких больше посещений на дому, тем более, с ночевкой. Минимум встреч и только деловое общение. В противном случае… Не знаю, чего опасаюсь больше: кривотолков в поликлинике или… саму себя, способную сорваться и подтвердить их.