Предназначенная невеста

ГЛАВА 13

Шон

Часы проходят, а я до сих пор не понимаю, куда мы летим. Бёрн забрал мой телефон и запер его в шкафчике. С тех пор он то и дело дремлет, громко посапывая.

Все, что я могу делать, это мерить шагами салон самолета, ломая голову над тем, как попасть в Преисподнюю без того, чтобы жениться.

Я ни за что не женюсь.

Стюардесса отодвигает занавеску.

— Мы начинаем посадку. Займите свое место, пожалуйста.

Пульс ускоряется. Я на шаг ближе к разгадке тайны Преисподней и ответам о моем отце.

Я сажусь на место напротив Бёрна и приказываю:

— Просыпайся.

Он моргает несколько раз, затем смотрит на меня, пока шасси опускаются:

— О, отлично. Мы почти на месте.

— Где именно мы находимся? — спрашиваю я.

Он смотрит на меня так же, как всегда, когда я задаю вопросы.

— Я не могу тебе этого сказать, дружище.

— Конечно, не можешь, — фыркаю я, мрачно откидываясь в кресле: — Это надоедает, не знать, что делать.

— Не переживай. Скоро ты узнаешь всё.

— Ты говорил, что мой отец создал Преисподнюю?

— Так и есть, — отвечает Бёрн и его лицо озаряет гордость.

— Тогда я должен знать обо всем, — заявляю я.

Он усмехается.

— Твой отец не был сторонником привилегий. Уверен, ты это уже понял.

У меня сводит живот. Я тоже не жду особого отношения, но эта тайна меня раздражает.

— Как только ты выберешь невесту, все начнет проясняться, — говорит Бёрн.

Я усмехаюсь.

Он наклоняет голову.

— Что смешного?

— Да просто... не верю, что мой отец придумал что-то подобное. Чем безумнее все это становится, тем больше я убеждаюсь, что он не имел никакого отношения к этой Преисподней. Что бы это ни было.

Глаза Бёрна превращаются в щелочки.

— Не смей неуважительно говорить о своем отце. У него были причины создать Преисподнюю именно такой, какая она есть.

Я фыркаю.

— Да брось. Он бы никогда не заставил меня войти в комнату и жениться на незнакомке. Я...

— Он сделал бы именно так. И он всё продумал. На годы вперед. Как ты думаешь, почему я говорю тебе выбрать рыжую?

Мое сердце бешено колотится.

— Что ты имеешь в виду? И выражайся яснее. Без своих загадок, — предупреждаю я.

Шасси самолета касаются земли, и пилот включает тормоза. Мы скользим по взлетно-посадочной полосе.

— Ответь на мой вопрос, — требую я.

Когда самолет останавливается, стюардесса поднимается и снова раздвигает занавеску.

Бёрн отмахивается от нее.

Она послушно закрывает ее обратно и исчезает.

Он медленно поднимается и строго смотрит на меня сверху вниз.

— Это часть твоего наследия, жениться на рыжей. И да, твой отец всё это знал. Он сам всё устроил. Так что не облажайся сегодня, — угрожает он, после чего отходит к занавеске и распахивает её.

Кровь стучит в висках.

Это правда?

Неужели мой отец выбрал эту рыжую девушку, чтобы я женился?

Но зачем?

В криминальном мире нередко устраивают браки по расчету, но всегда есть причина. Я хочу знать, какая.

Бёрн поворачивается.

— Ну что, парень, идешь? Или будешь тут сидеть весь день?

Я поднимаюсь и выхожу за ним.

Всё погружено во мрак. Я не могу понять, ночь сейчас или день. Единственный источник света, мерцающие на стенах свечи.

Когда стюардесса остается далеко позади, я спрашиваю:

— Почему мой отец устроил для меня этот брак с рыжей?

Он останавливается и скрещивает руки на груди.

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— А разве не должен?

Он ухмыляется мне.

— Я хочу знать, — настаиваю я.

— Союзы были заключены для того, чтобы все могли жить в гармонии.

Я фыркнул.

— Господи. Опять загадки.

— Это всё, что ты от меня получишь, — добавляет он и продолжает идти по коридору.

Раздражённый, я следую за ним, не видя другого выбора.

Наконец, Бёрн открывает дверь, и когда я захожу внутрь, я замираю.

Это роскошная раздевалка. Внутри есть душ, ванная, туалетный столик с туалетными принадлежностями и несколько мягких кресел.

— Зачем я здесь? — спрашиваю я.

— У тебя тридцать минут. Прими душ, побрейся и надень одежду в шкафу. Встретимся здесь, — отвечает он.

Я не двигаюсь.

— Не трать время, — добавляет он и выходит.

Я ещё раз осматриваю комнату. По какой-то причине делаю так, как он сказал. Раздеваюсь, вхожу в душ. Бреюсь. Пользуюсь туалетными принадлежностями, чищу зубы, расчесываю волосы. Затем беру тот же бренд одеколона, которым обычно пользуюсь, и распыляю его на себя.

Подхожу к шкафу, открываю его и у меня по коже пробегает холодок. Единственный наряд внутри: черный смокинг. Белая рубашка, черный галстук-бабочка, пояс-куммербунд, нижнее белье, носки и лакированные кожаные туфли.

Внутренний спор разгорается во мне. Надеть ли это? Всё это безумие. Лучше не давать никому повода думать, что я собираюсь жениться.

Я поворачиваюсь, чтобы найти свою одежду, но понимаю, что её нет. Кто-то зашел и забрал её, пока я был в душе.

— Блять, — выдыхаю я и понимаю, что у меня нет выбора. Мне придется надеть смокинг. Я одеваюсь и меряю шагами комнату, размышляя о том, что будет дальше.

Бёрн входит с большим деревянным ящиком. На крышке выжжено изображение черепа, и я замечаю, что у него есть клеймо с тем же розовым оттенком, что и у моего отца. Оно на том же месте, что и у моего отца и Джона.

Он широко улыбается.

— Ай, погляди-ка на себя, парень. Твой отец бы тобой гордился.

— Перестань так говорить о моем отце, — заявляю я, не желая ощущать эту тяжесть в животе. Я не думаю, что когда-либо женюсь. Как говорила Зара, женщины быстро мне надоедают. Но мысль о том, что мой отец не увидит мою свадьбу, если она всё же случится, до сих пор больно отзывается во мне.

Бёрн хмурится.

— Тебе стоит сменить настрой перед тем, как ты войдешь туда.

Я закатываю глаза и тяжело выдыхаю.

— Садись, парень, — указывает он, опускаясь на диван.

Я следую за ним, решая пока подыграть, и плюхаюсь на другой конец дивана.

— Это важное решение. Это навсегда, — начинает он.

Моя грудь сжимается.

Он открывает ящик, и передо мной предстает дюжина великолепных колец разных форм. Бриллианты огранки «груша», «принцесса», «изумруд», «маркиза», «ашер», «радиант», «сердце», «круглые», «овальные» и «кушон» сияют в тусклом свете. В нижнем ряду расположены различные простые металлические ободки из белого золота, желтого золота, розового золота и платины.

Я ёрзаю на месте.

Он и в правду серьезен.

Он думает, что я женюсь сегодня.

— Что всё это значит? — спрашиваю я, но в этом нет необходимости.

— Тебе нужно выбрать кольцо, сынок. Какое будешь брать?

Я уставился на кольца.

Он берёт одно с грушевидным бриллиантом.

— Могу ли я предложить это? Рыженькая любит грушевидные бриллианты.

— Нет, — отвечаю я.

Он морщит лоб.

— Почему? Что с ним не так?

Я качаю головой.

— Не знаю. Просто не нравится.

— Почему?

— Не знаю я, просто не нравится.

— Счастливая жена — счастливая жизнь. Я настоятельно рекомендую тебе выбрать грушевидное, — настаивает он.

— Нет. Я не собираюсь всю жизнь на него смотреть, — заявляю я, а потом задаюсь вопросом, что, черт возьми, я несу.

Я ведь не собираюсь жениться.

Бёрн тяжело вздыхает.

— Ну, выбирать всё равно придётся, сынок. Лучше уж взять такое, которое ей понравится.

Я ворчу, затем беру кольцо с бриллиантом огранки «радиант». Это не квадрат, а скорее вытянутый прямоугольник, и весит он, наверное, не меньше четырёх карат.

Он присвистывает.

— Это большое кольцо. У неё миниатюрные руки. Я не думаю, что оно будет хорошо на ней смотреться. На её тоненьком пальце оно будет смотреться громоздко.

Я пожимаю плечами.

— Ну и что?

Он заглядывает в коробку и достаёт вариант поменьше с огранкой «ашер».

— Этот может быть лучше, так как он больше похож на квадрат, но он все равно похож на радиант.

Я качаю головой и встаю.

— Нет. Я беру радиант. — Я собираюсь засунуть кольцо в карман.

— Подожди.

Я бросаю на него взгляд. Он протягивает руку.

— Дай мне бриллиант.

— Я думал, мне нужно взять его с собой, — говорю, оправдывая своё участие в этом фарсе.

— Нет. Мы принесём кольцо её размера, когда придёт время произносить клятвы.

Клятвы.

У меня переворачивается живот.

— Давай быстрее. У меня не так уж много времени, — говорит он, нетерпеливо сгибая пальцы.

Я отдаю ему кольцо. Он кладёт его обратно в коробку и захлопывает крышку.

Я уставился на коробку.

— У тебя серьезно просто лежит куча колец для всех двенадцати женщин?

Он кивает с серьёзным лицом.

— Да, мы знаем все их размеры. Всё должно быть готово к сегодняшней ночи. Это особенный день, и он совпадает с полнолунием, так что это вдвойне особый момент.

— Причём тут полнолуние? — спрашиваю я.

Ностальгия озаряет его лицо.

— Твой отец любил полнолуние.

Это странное чувство в животе снова терзает меня. Я сжимаю челюсти.

Бёрн смотрит на часы. В его глазах вспыхивает азарт, голос становится возбуждённым.

— Время пришло. Когда войдёшь в комнату, сразу ищи рыжую. Убедись, что она выберет тебя.

— А что, если я хочу выбрать другую? — спрашиваю, хотя не собираюсь участвовать в этом безумном спектакле.

Глаза Бёрна сужаются.

— Ты не можешь выбрать другую. Рыжая — твоя.

— А что, если мое внимание привлечет кто-то другой?

Его тон становится суровым.

— Не понравится. Это должна быть рыжая. Твой отец уже пообещал её тебе. Это твоя судьба.

— Пообещал кому?

— Её родителям. А они пообещали твоему отцу, что она будет твоей.

— А как же моя мать? — спрашиваю я.

В ответ — молчание.

Я хмурюсь.

— Я не буду вечно молчать, сынок, — произносит он.

Если бы кто-то другой назвал меня «сыном», я бы тут же осадил его. Не знаю, почему позволяю это ему, но оставляю без комментариев.

Он хлопает меня по плечу.

— Пошли. Время пришло.

Часть меня хочет развернуться, уйти и не вляпываться в этот фарс, но я по-прежнему хочу попасть в Преисподнюю. Если это был секретный мир моего отца, значит, я должен быть его частью. Я уверен в этом.

И я хочу узнать всё, что он задумал. Я знаю, что на это есть причина. Он не смог довести дело до конца, но, если это его замысел, разве я не должен сделать это за него?

Но жениться? Особенно на этой рыжеволосой, кем бы она ни была? Мне плевать на её родителей.

Бёрн ведёт меня дальше по тёмным коридорам, и, когда мы заходим за последний поворот, я слышу музыку с глубокими раскатами барабанов. В ней есть что-то жуткое. Она настолько мощная, что у меня пробегает дрожь по спине.

Он подходит к двери, кладёт руку на ручку и, посмотрев на меня, предупреждает:

— Обязательно выбирай рыжую.

Я не отвечаю.

Он открывает дверь и жестом приглашает меня войти.

Я делаю три шага и замираю.

Мы находимся под открытым небом. Здесь тепло, и мы в огромной арене. Небо чистое, усеянное звёздами и полной луной, но оно выглядит так, будто до него можно дотянуться рукой.

Как и на подпольном бое, людей повсюду. Но в этот раз нет хаоса. Мужчины одеты в смокинги и маски в виде черепов. Их дизайн тот же что и у клейма.

Женщины облачены в розовое с головы до ног. Их усыпанные драгоценными камнями маски похожи на ту, что носила та женщина на бое. Их вечерние платья без бретелек имеют глубокие вырезы спереди, открытые спины и разрезы до самых бёдер. Их шпильки украшены бриллиантами.

Толпа стоит плечом к плечу, как на распроданном мероприятии. Женщины держат свечи. Мужчины: длинные деревянные факелы, огонь которых устремляется в небо. Розовая ковровая дорожка тянется по всем проходам, ведущая к огромной сцене.

Двенадцать женщин стоят в ряд, отвернувшись от толпы. Они облачены в белое кружевное бельё. К их «платью» прикреплены длинные шлейфы, а лица скрыты фатой.

— Пора, сынок. Что бы ты ни делал, не оставайся без невесты, — предупреждает Бёрн, указывая на сцену.

Моё сердце колотится всё быстрее, в такт барабанному ритму. Я двигаюсь вперёд и замечаю, что другие мужчины тоже идут по проходам к сцене.

Я насчитываю двенадцать человек, и предупреждение Бёрна кричит в моей голове. До меня доходит, что для одного из нас это плохо кончится. Я не знаю, что именно его ждёт, но выяснять не хочу.

Я не собираюсь жениться ни на одной из этих женщин.

Но я не хочу оказаться последним и узнать, что случится с тем, кто останется без невесты.

Господи. Как мне выбраться из этого дерьма?

Я выберу невесту и найду способ не жениться.

Будет ли это вообще настоящая свадьба?

Я уверен, что нет.

А если да?

Мой проход заканчивается. Тринадцать розовых крестиков отмечают землю у края сцены, лицом к толпе. Мужчина указывает мне на тринадцатый, и я встаю на свое место, спиной к женщинам.

Когда все тринадцать мужчин стоят плечом к плечу, музыка затихает. Вперед выходит женщина в таком же платье, как у остальных, но ее маска украшена бриллиантами вместо розовых камней. Я понимаю, что это та самая женщина с подпольного боя.

Толпа скандирует:

— Валентина! Валентина! Валентина!

Она вскидывает руку в воздух, и арена погружается в тишину. Затем рычит:

— Сегодня у нас тринадцать мужчин. Один останется без невесты.

Толпа взрывается оглушительными криками. От этого зрелища кровь в моих жилах стынет. Их возбуждение напоминает мне ту самую подпольную битву, когда они так же ревели, когда мужчины умирали.

Предупреждение Бёрна снова и снова вертится у меня в голове.

Валентина заставляет толпу замолчать и объясняет:

— Вот как это будет работать. — Она проходит вдоль ряда мужчин, внимательно оглядывая нас сверху вниз. Когда доходит до меня, задерживается дольше, чем на остальных.

Я удерживаю ее взгляд, гадая, о чем она думает.

Она протягивает руку и кладет ее мне на щеку.

Волна холода пробегает по моей челюсти, спускается по шее и вонзается в сердце. Я сжимаю зубы.

Ее губы дергаются в ухмылке.

— Ах, ты пришел занять свое законное место. Но за стол нельзя сесть просто так. Твой отец не одобрял тех, кто не заслужил свое место.

Когти сомнений царапают мне внутренности. Хотел бы я, чтобы все перестали говорить об отце. Ненавижу, что они знают о нем больше, чем я.

Но он, причина, по которой я здесь. Я могу не понимать этот мир, но твердо намерен докопаться до сути.

Валентина ухмыляется.

— Полагаю, тебе уже сказали, кого ты должен выбрать?

Если я заговорю, то пошлю ее нахрен с этим браком. Но я думаю, что сейчас явно не подходящий момент для этого.

Она смеется.

— Ах, ясно. Ну что ж, да начнутся игры. — Она еще несколько раз проходит мимо нас, внимательно изучая каждого, затем снова останавливается передо мной и поворачивается к толпе. Вскинув руки вверх, она выкрикивает: — Кто готов к началу церемонии?

Толпа топает в унисон, пока не становится так громко, что у меня в ушах звенит от ритма. Темная музыка снова начинает звучать.

Валентина поворачивается к нам и заставляет толпу замолчать. Она сообщает:

— У вас есть две минуты, чтобы убедить невесту выбрать вас. Если она этого не сделает — вы выбываете. Если останется несколько незанятых мужчин, они тоже выбывают. Если невеста не выберет жениха, то сможет избежать свадьбы, но только до следующего раза. Тогда мы выберем ей супруга сами.

Меня охватывает ужас. Я не понимаю, как мой отец мог когда-либо это одобрить.

— Мне жаль тех из вас, кто не сможет завоевать свою невесту, — громко заявляет Валентина.

Раздается звук рога, и наступает момент, когда все замирает.

Она смотрит на часы.

— Время пошло, мальчики.

И вдруг все понимают, что делать. Начинается хаос: мужчины бросаются к женщинам, многие начинают говорить одновременно. Кто-то хватает невест и ведет их вперед.

Я нахожу рыжеволосую. Она потрясающе красива: сияющие волосы до середины спины, фарфоровая кожа, пухлые губы, ярко-зеленые глаза. Я почти делаю шаг к ней, но вдруг застываю.

Что она здесь делает?

Сердце бешено колотится, в ушах пульсирует кровь, горло пересыхает.

Этого не может быть.

Но реальность не изменить.

Другой мужчина пытается убедить Зару выйти за него. Я делаю шаг в ее сторону, но рыжеволосая хватает меня за запястье.

Я смотрю на неё.

С сильным ирландским акцентом она обеспокоенно спрашивает:

— Что ты делаешь?

— Прости. Я не могу, — отвечаю, стряхиваю ее руку и бросаюсь к Заре.

— Что ты здесь делаешь? — рявкаю я.

Она отрывает взгляд от мужчины, и ее лицо озаряется шоком.

— Шон?

Мне следовало ожидать, что она окажется здесь, учитывая ее связь с Преисподней, даже если она не хотела рассказывать мне детали.

Но она бы никогда не согласилась на такое.

Отдалась бы она незнакомцу на таких условиях?

Мужчина рядом с ней говорит:

— Я не знаю, кто этот парень, но я выбираю тебя. Я прошу тебя выбрать меня в ответ.

Она поворачивается к нему, приоткрывает рот, но не издает ни звука.

— Вали отсюда, — рявкаю я ему.

Он злобно смотрит на меня, и у меня возникает жуткое ощущение. В нем есть что-то знакомое.г

— Она моя избранная, — заявляет он, а затем смотрит на нее. — Я тот, кого ты изучала больше всего, разве не так?

Черт. Он был в ее папке.

— Я сказал, иди нахрен, — требую я.

— Я твой избранник, и ты это знаешь. Теперь возьми мою руку, — приказывает он, протягивая ей свою.

Зара смотрит на его руку, затем на меня.

Раздается звон колокола. Я оглядываюсь и понимаю, что все остальные уже образовали пары. Только мы трое остаемся одни.

Оглушительные крики толпы становятся еще громче, пока Валентина не выходит вперед и не поднимает руку. Арена погружается в тишину.

Она свирепо смотрит на меня и рычит:

— Ты не выбирал рыжую.

— Нет. Я выбираю Зару, — объявляю я.

Она огрызается:

— Такого варианта у тебя нет. Я даю тебе последний шанс. Выбирай мудро.