Предназначенная невеста

ГЛАВА 23

Шон

— Зара, — кричу я, входя в квартиру.

Она не отвечает на мои сообщения, и это начинает раздражать. Я понимаю, что она зла. Не стоило мне писать ей то, что я написал, но теперь она просто ведет себя по-детски.

— Зара, — снова зову я, но в ответ тишина. Сердце бьётся быстрее. Сердце начинает биться чаще. Я набираю её номер, звонок идет долго.

Её голос весело говорит:

— Вы позвонили Заре Марино. Пожалуйста, оставьте свое сообщение, и я перезвоню вам, как только смогу. Спасибо! — после чего раздается гудок.

— Зара, позвони мне, — говорю я и вешаю трубку. Затем я захожу в сообщения.

Я: Зара, ответь мне. Прости, что повел себя как мудак. Просто дай знать, что с тобой всё в порядке.

Жду с бешено колотящимся сердцем. На мой телефон ничего не приходит.

Я пишу сообщение своей сестре.

Я: Я знаю, что ты на меня злишься, но ты не видела Зару?

Проходит минута, и я получаю ответ.

Фиона: Она была у меня несколько часов назад. Мы поссорились, и она ушла. А что?

Я: Ее нет дома.

Фиона: Может, она тебя бросила. Так тебе и надо.

Я: Если она даст о себе знать, сообщи мне.

Я звоню ее водителю.

— Где Зара?

Калоджеро отвечает:

— Шон, чем могу помочь?

— Где моя жена?

— Ваша жена? — переспрашивает он.

— Где Зара? — спрашиваю я, забывая, что не все знают, но удивляясь, что Лука не сообщил ему новости.

Он отвечает:

— Я высадил ее у Фионы. Она пока не выходила.

— Ты высадил ее несколько часов назад, — рявкаю я, чувствуя, как меня охватывает страх.

— Что-то случилось? — спрашивает он.

— Да. Найди, блять, мою жену, — кричу я и вешаю трубку. Я меряю шагами квартиру.

Где она, черт возьми?!

Я звоню Фионе.

— Шон, отвали, — говорит она вместо приветствия.

— Это не смешно. Где Зара?

Она понижает голос.

— Шон, я же сказала тебе, что она ушла несколько часов назад.

— Ее водитель все еще ждет внизу. Она не вышла из здания, так где же она?

Моя сестра волнуется:

— Я не знаю. Она была здесь и ушла. Может, стоит позвонить Луке.

— Нет, не звони ее отцу. Я сам разберусь.

— Но ты даже не знаешь, где она находится, — отмечает Фиона.

— Я выясню. Если она не покидала здание, то далеко уйти не могла. — Я вешаю трубку, распахиваю входную дверь... и замираю.

Бёрн спрашивает:

— Хочешь узнать, где находится твоя жена?

— Где она?! — спрашиваю я в тревоге.

— Я отведу тебя к ней.

— Если кто-то хотя бы пальцем её тронул...

Он поднимает руки.

— Эй-эй-эй. Преисподняя не причиняет вреда своим членам. Ты должен это знать. Или ты не читал правила? — Он выгибает брови.

Моя паника начинает отступать, но не уходит полностью. Я рычу:

— Я серьезно, Бёрн, если кто-то ее тронет...

— Никто не тронет твою жену. А теперь пошли, — он делает несколько шагов по коридору.

Я следую за ним.

Мы заходим в лифт, и он нажимает кнопку крыши.

Я спрашиваю:

— Зачем мы идем на крышу?

— Там наверху вертолет.

— Серьезно?

— Да, — отвечает он.

Через несколько минут мы пролетаем над Чикаго, а затем приземляемся в частном аэродроме. Мы садимся в самолет, и снова иллюминаторы на окнах закрыты, так что я не ничего не видно.

Я спрашиваю его:

— Когда вся эта секретность исчезнет?

— Когда ты сядешь за стол, — отвечает он.

— Но ты ведь знаешь, что происходит, раз у тебя есть место?

— Да, сынок, я знаю. Но у меня нет места за столом, — заявляет он.

Меня охватывает шок. Я смотрю на него с открытым ртом.

Он спрашивает:

— Почему ты так удивлен?

— Ты утверждаешь, что был лучшим другом моего отца. Почему бы тебе не сесть за стол?

— Мне он не нужен.

Я откидываюсь назад.

Он усмехается, а затем заявляет:

— Не все решают занять свое место.

— Почему бы тебе не сесть? — настаиваю я.

— Не все из нас созданы для этого. Мне нравится моя роль. Так лучше. По крайней мере, для меня. Но ты... — Он указывает на меня. — Тебе суждено занять свое место.

Я смотрю на него.

Он садится и снимает свой потрепанный берет. Он проводит руками по своим растрепанным рыжим волосам, затем говорит:

— Если ты не возражаешь, я немного устал и собираюсь немного вздремнуть.

— Да, без проблем, — бормочу я.

Он откидывает сиденье и закрывает глаза. Вскоре он начинает храпеть.

Я смотрю перед собой, постукивая себя по бедру, размышляя о том, во что вовлечена Зара, и клянусь, что если кто-то к ней прикоснется, я его убью.

Наконец, мы приземляемся и выходим из самолета. Это похожий коридор, как и в ночь инициации.

Мы подходим к двери, и Бёрн останавливает меня, когда я начинаю поворачивать ручку.

— Подожди минутку, сынок.

Я смотрю на него, приподняв брови.

Он достает карманный нож и говорит:

— Возможно, тебе это пригодится.

Во мне вспыхивает тревога.

— Зачем? Что они делают с моей женой?

Он качает головой.

— Ничего. Но возьми это. Твой отец дал мне это. Пришло время тебе его получить.

Ком встает в горле. Я провожу пальцами по кельтским узорам и вижу надпись. На нем выгравировано О'Мэлли.

Бёрн говорит:

— Теперь, он твой.

— Спасибо.

— Прежде чем ты туда войдешь, тебе нужно кое-что знать.

— Что? — спрашиваю я.

— Идет церемония.

— Если с моей женой...

— Хватит! — рявкает он, и его щеки вспыхивают бордовым румянцем.

Я замолкаю.

— Церемония не для твоей жены. Она просто наблюдает за ней. Но если зайдёшь, не вмешивайся. Понял?

Я киваю.

— Понял.

— Хорошо, теперь ты можешь свободно перемещаться, но не прерывай Церемонию Связывания Плоти.

— Связывание плоти?

— Да. Скоро поймешь.

— Они там кого-то сжигают? — спрашиваю я.

Он усмехается.

— Не совсем, но там, наверное, будет довольно жарко. — Он подмигивает.

Меня охватывает смятение. Все, что я знаю, это то, что я хочу попасть внутрь и убедиться, что моя жена в безопасности.

Он похлопал меня по плечу.

— Ладно, парень, хорошего вечера. Когда будешь готов уйти, просто возвращайся через эту дверь. Самолет доставит тебя домой.

— Хорошо, спасибо. — Я открываю дверь и захожу в неё.

Бёрн быстро закрывает её. Мне требуется минута, чтобы осознать, что я вижу.

Эротические звуки наполняют воздух. Мужские стоны, женские бессвязные звуки.

Волосы на моей шее встают дыбом.

Господи, это оргия.

Нет, это групповуха.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть... семь, мать его, мужчин.

Женщина выглядит измождённой, но явно не страдающей. Ее раскрасневшееся лицо ярко пылает. Кровать мокрая, и в настоящее время она пристегнута наручниками к изголовью, ее задница поднята вверх.

Двое мужчин вталкиваются в неё. Один под ней, другой сзади. Третий стоит рядом с ней, придерживая ее голову набок и засовывая свой член ей в рот.

Рядом с ними стоят еще четверо мужчин, лаская себя и ожидая своей очереди.

Я в панике оглядываюсь по сторонам, пока не вижу Зару.

Она сидит в кресле кинотеатра, наклонившись вперед и пристально наблюдая за происходящим. Ее лицо слегка покраснело, а грудь поднимается и опускается короткими рывками.

Я подбегаю к ней, становлюсь на колени возле стула и кладу свою руку на ее руку.

Она медленно отрывает от них взгляд, и ее глаза расширяются, когда она видит, что это я. Она бормочет:

— Шон, что ты здесь делаешь?

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

— Тсс.

Женщина начинает кричать, и мы с Зарой одновременно поворачиваем головы к происходящему.

Мужчина за ней тянет её за волосы, голова запрокинута так сильно, что она смотрит в потолок. Он всаживает свой член ей в задницу. Другой продолжает вдавливать свой член ей в киску. Третий же кончает ей на щеку.

Моя первая реакция: они причиняют ей боль. Но нет, это не так.

Она вопит:

— Еще! Мне нужно больше!

К ней подходят двое мужчин, по одному с каждой стороны, и начинают дергать ее за соски.

Она кричит:

— Да! Да! О Боже!

Я бросаю взгляд на жену и наклоняюсь к ее уху.

— Тебя это возбуждает?

Она задерживает дыхание, а затем поворачивается ко мне, и я вижу возбуждение в ее глазах.

Я стараюсь говорить ровным голосом, но боюсь, что она ответит:

— Это то, чего ты хочешь? Чтобы толпа мужчин делала это с тобой?

Она шепчет:

— Нет, но мне нравится на это смотреть. Это странно?

Меня охватывает волна облегчения. Я глажу ее волосы, заправляя их за ухо, и отвечаю:

— Нет.

Она оборачивается.

— Странно, что я возбуждаюсь?

— О да, трахай меня сильнее! — кричит женщина.

Мои губы дергаются.

— Нет.

Зара не дрогнула и приказала:

— Тогда трахни меня сейчас, Шон.

Мой член твердеет.

— Здесь?

Она кивает.

— Да, здесь.

— Ты серьезно? — бормочу я.

Ее дрожат в полуулыбке, и она кивает.

Я встаю, снимаю одежду и жестом прошу ее встать.

Она послушно поднимается.

Я медленно стягиваю с неё рубашку через голову, расстегиваю джинсы и стаскиваю их на пол. Толкаю ее обратно в кресло, а затем медленно стягиваю джинсы с ее ног.

Она затаила дыхание в ожидании.

Я провожу руками от ее лодыжек, по голеням и вверх по внутренней стороне бедер, затем нежно поглаживаю ее промежности.

Она закрывает глаза и стонет.

Я перемещаю свой рот к ее ноге, целуя ее, пока не добираюсь до ее киски.

Вопли мужчин становятся громче.

Женщина кричит:

— Двое! Мне нужны двое из вас в мою задницу!

Ебанный в рот.

Глаза Зары распахиваются. Я скольжу рукой по её груди, играю с её сосками, потом принимаюсь ласкать языком её клитор.

— Ох, — выдыхает она.

Я продолжаю проводить языком по ее клитору, затем обвожу его, лениво слизывая ее возбуждение и вдыхая ее запах, задаваясь вопросом, почему я ждал все эти годы, чтобы взять то, что всегда должно было быть моим.

Она проводит рукой по моей голове, играя с моими волосами, и я ускоряю темп, двигая языком по ней.

— О Боже, — тихо бормочет она.

Женщина кричит:

— Да! О, черт возьми, да!

Я сосу клитор Зары, пока он не набухает, затем вставляю в неё два пальца, и она громко стонет.

Я бормочу ей в киску:

— Такая мокрая без меня, моя маленькая вредина.

— Я была непослушной, — шепчет она.

Мой член пульсирует еще больше. Я не торопясь продолжаю лизать и сосать ее, мучительной скоростью, наслаждаясь каждым моментом. Прежде чем я это осознаю, хотя я и двигаюсь медленно, она кончает, сжимая мои волосы, трясясь на мне.

— О Боже, Шон! О Боже! — кричит она.

Я усмехаюсь, а затем сосу ее сильнее.

Она выгибает спину. Я встаю, поднимаю её ноги к груди и вхожу в неё.

Она стонет.

Я двигаюсь в ней, пока она снова не начинает трястись, и я почти на пределе.

Но тут к нам подходит мужчина, его член практически упирается мне в лицо.

Я резко отстраняюсь.

— Какого хуя ты творишь?

Он ведет себя так, будто ничего не случилось.

— Я пришел присоединиться. Я думал о твоей жене с момента вашей инициации, — заявляет он, как будто это комплимент, который я оценю.

Я размахиваюсь и с размаху бью его так сильно в нос, что ломаю его. Кровь брызжет во все стороны.

— Шон, — кричит Зара.

Я кричу:

— Одевайся.

Она не спорит, подхватывая одежду с пола.

Подходит другой мужчина и спрашивает:

— Что тут происходит?

Я поднимаю джинсы с пола, достаю карманный нож и резко его открываю. Предупреждаю:

— Если хоть один из вас прикоснётся к моей жене, вы отсюда живыми не выйдете. Поняли?

В комнате по-прежнему звучат стоны и крики, трах продолжается.

Второй мужчина поднимает руки вверх.

— Принято.

Тот, у кого был окровавленный нос, встает, держась за лицо.

— Нахрена ты это сделал?

Я направляю на него свой нож, держа лезвие в дюйме от его груди.

— Если ты еще хоть раз тронешь мою жену или приблизишься к ней, я тебя убью нахуй.

— Спокойно, чувак. Я просто поддался моменту, — утверждает он.

— Моменту? Ты должен был участвовать в церемонии, да?

Он оглядывается.

— Да.

— Знаешь что? Пошел ты, — говорю я и режу его по руке.

— Ты совсем ебнутый?! — кричит он, пятясь.

Я подхожу ближе, вытягиваю нож и угрожаю:

— Даже не думай больше о моей жене. Зара, пойдем. — Я разворачиваюсь и хватаю ее за руку, ведя к двери. Я открываю ее, провожаю ее, затем закрываю. Я защелкиваю ручку, а затем разворачиваю ее к стене, волнуясь: — С тобой все в порядке?

Она кивает.

— Да. Но, Шон, я не думаю, что тебе стоило этого делать.

— Я не испортил церемонию. Они испортили, — утверждаю я.

Выражение ее лица становится более тревожным.

— Шон.

— Никто тебя не трогает, Зара. К тебе никто и близко не подойдет, и тем более не подносит свой член к твоему лицу. Им лучше даже не думать об этом. Ты меня поняла?

Она кивает.

Я добавляю:

— Если только ты сама не хочешь?

— Конечно нет. Я же сказала, что хочу тебя. Не их.

Облегчение накатывает на меня.

— Хорошо. — Я отступаю и беру у неё свою рубашку, приказывая: — Надень свою рубашку. Спасибо, что принесла мою одежду. — Я целую ее в губы.

Она отвечает мне взаимностью.

Я отступаю, стягиваю рубашку через голову, затем натягиваю джинсы.

Я веду ее наружу и обратно в самолет. Мы не разговариваем, пока не оказываемся в воздухе, и я немного не успокаиваюсь. Мое сердце, наконец, перестает колотиться, и я притягиваю ее к себе. Я целую ее голову, добавляя:

— Извини, если я тебя напугал.

Она смотрит на меня со слезами на глазах. Она выпаливает:

— Я убила еще кое-кого.

У меня внутри все трепещет.

— О чем ты говоришь?

Она начинает рыдать.

Я притягиваю ее ближе.

— Душа моя, что не так? Расскажи мне, что случилось.

Она причитает, бормоча:

— Я убила её. Мне сказали выбрать, кто из них предатель. И я выбрала её. Я убила её, даже не задумавшись. А Валентина моя кузина. Но я всё равно убила ту женщину. Шон, я чудовище! — Она рыдает, ее слезы заливают мою рубашку.

— Тише, нет, ты не чудовище. Почему ты была с Валентиной?

— Она просто появилась.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что она твоя кузина?

Зара отталкивает, шмыгая носом.

— У моего отца была сестра. Это была ее мама, и она вышла замуж за Абруццо, но... Ну, он, как говорят, был не плохим, и мой отец не поверил в это. Он присоединился к Преисподней. Он верил в видение твоего отца. Он хотел мира.

Я молчу.

Ее лицо вытянулось еще больше.

— Шон, разве ты не рассказал мне все, что знаешь о Преисподней?

Я пожимаю плечами.

— У нас не было времени поговорить о многом. Но почему ты не рассказала мне то, что знаешь?

Она колеблется, потом морщится.

— Я не знаю.

— Ну, теперь, когда мы женаты, я думаю, нам не нужно беспокоиться о секретности.

— Больше никаких секретов, Шон, — заявляет она.

— Ладно. — Я притягиваю ее обратно к себе. — Мне жаль. Правда.

— Почему мне так легко убивать людей? — спрашивает она.

Я наклоняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза, обхватываю ее щеки и стираю слезы большими пальцами.

— Это у нас в крови. Это просто есть. Это не делает тебя плохим человеком.

— Как это может не сделать меня плохим человеком? Я отняла жизни двух людей, — утверждает она.

— Ты сказала, что Валентина назвала эту женщину предательницей, верно? И ты увидела это в ней?

Зара прикусывает губу, и снова текут слезы. Она кивает.

— Значит, она была предательницей. А предатели заслуживают смерти. Не мучай себя этим.

Она снова рыдает. Я держу её, желая найти слова, чтобы облегчить её боль. Но не знаю, как. И понимаю, я должен стать лучше.

Я ее муж. Мне нужно защитить ее от этой дряни.

Если кому и убивать, то мне. Не ей.