Руины

ГЛАВА 16

Оралия

Оралия…

Я резко села в постели, моргая в темноте. Холодный пот покрывал мой лоб, затылок и ладони. Мой желудок свело судорогой.

Оралия… — мягкий, знакомый голос донёсся из-за двери. Я вздрогнула, резкая боль пронзила шею, когда я повернула голову.

Оралия… — повторил голос, более настойчиво. С небольшой долей сомнения я отбросила одеяло, вздрогнув, когда босые ноги коснулись холодного мраморного пола.

Оралия… На четвёртый раз я уже двигалась, не заботясь о том, что моя ночная рубашка слишком тонкая и на мне нет обуви. Я знала этот голос. Слышала его во снах множество раз. Знала его нежность, заботу, любовь, пропитавшие каждый слог моего имени. Я не стала закрывать дверь или брать факел со стены. Ноги несли меня бесшумно по коридорам, пока я не достигла лестничной площадки на вершине широкой изогнутой лестницы.

Оралия! Теперь её голос был более требовательным, полным паники. Тонкая ткань кружилась вокруг щиколоток, пока я неслась вниз по лестнице, через передний зал и в ночную тьму за двойными дверями. Воздух был ледяным, тут же кусая щеки. Острые камни и сухая жёсткая трава врезались в подошвы моих ног, заставляя меня спотыкаться. Но я продолжала бежать, когда паника в ее голосе усилилась.

Мой разум был пуст, сосредоточен только на одном — найти её, мою мать, которая каким-то чудом оказалась жива. Туман обвивал запястья и лодыжки, будто пытаясь остановить меня. Я смахнула его, проскользнув под скрученную ветвь.

Тьма была настолько густой, что я едва могла что-то разглядеть. Факелы замка освещали лишь слабую тропу. Я не задумывалась, откуда я знаю, куда идти, просто доверяла, что мать направит меня. Грудь болела от грохота сердца, и я с трудом сдерживала крик, который рвался наружу.

Мама! Хотелось закричать. Я здесь!

Я остановилась, осматриваясь вокруг. Справа был Пиралис. Я узнала его по колышущимся травам и блестящей воде озера. Слева — лабиринт, зловещий в своей неподвижности. Тревога скрутила желудок. Я не знала, куда идти дальше, или как её найти.

Оралия! — закричала она.

Я развернулась и побежала на звук в сторону лабиринта. Мне нужно было туда. Мне нужно было её найти. Если бы только я могла.

Ноги заскользили по сухой траве, руки взметнулись вверх, чтобы удержать равновесие.

Из темноты впереди выползала фигура. Хотя слово выползала здесь было не совсем подходящим. Что бы это ни было, оно было высоким, с угловатыми движениями, будто из другого мира. Страх приклеил мои ноги к земле, пока оно пробиралось через туман, единственным видимым в темноте были ярко-красные радужки.

Оралия! — закричала моя мать, но это был вопль боли.

Я хотела снова броситься к её крикам, но существо повернуло голову ко мне. Меня сковал страх. Колени подогнулись.

Передо мной, едва освещённый бледным светом луны, стоял демони. Нисколько не похож на того, который укусил меня в детстве. Его чёрное тело было похоже на человеческое с торсом, плечами и бёдрами. Но конечности были длинными, сегментированными, почти как у насекомого. Его руки, длиннее ног, вытянулись вперёд, упираясь в землю. Существо возвышалось не меньше чем на десять футов. Из груди исходил тихий хрипящий звук.

Но больше всего меня пугало лицо. Его голова была белой, словно кость, и идеально круглой. Глаза — огромные овалы, занимавшие большую часть лица, с ярко-красными радужками. Рот был широким, растянувшимся от одной стороны лица до другой. Два ряда острых, кинжалообразных зубов зловеще поблёскивали в темноте, когда оно открыло свою пасть, и из нее вырвался голос моей матери.

Оралия!

Я сделала шаг назад, потом ещё один, но кроваво-красные глаза не отрывались от меня.

Я инстинктивно вскинула руки, когда оно кинулось на меня, отчаянно пытаясь вырвать свою силу на поверхность. Крик вырвался из моего горла одновременно с оглушающим визгом чудовища. Этот звук был похож на скрежет ногтей по фарфору, переломы костей, саму смерть.

Передние лапы демони взвились в воздухе. Острый край его конечности вот-вот должен был обрушиться на меня. Но прежде, чем я успела снова закричать, нахлынула тьма, и серебряное лезвие боевого топора прорезало воздух, вонзаясь в брюхо чудовища. Демони издал ещё один душераздирающий визг и рухнул на бок, прежде чем его острый коготь смог достичь меня.

— Беги, — приказал Подземный Король. Его волосы беспорядочно развевались вокруг лица, а лезвие топора сверкало в слабом свете.

Мне не нужно было повторять дважды. Я развернулась и бросилась прочь так быстро, как только могла. Продираясь сквозь высокие травы Пиралиса, я едва слышала рев чудовища за своей спиной из-за хриплого дыхания и громкого стука сердца. Боль пронзала бок, но я продолжала бежать, уворачиваясь от блуждающих душ, тихо рыдавших в сумеречном свете.

Я вырвалась из поля на равнину с чёрной, выжженной землёй. Вибрация, пронзившая мои зубы, казалась барьерной линией, которую я пересекла. Визг демони звучал в голове, как ночной кошмар. Я думала, что слышала также рык бога и отголоски удара топора, снова достигшего цели. Пустота в груди усилилась, и внезапно я поняла, что мне не хватает воздуха.

Ноги замедлились, гравий под ними становился крупнее и острее. Я старалась идти осторожно, но передо мной внезапно выросла внушительная фигура. Его кожа, усыпанная золотыми искрами, мерцала под солнцем, которого здесь не было.

— Папа, — выдохнула я, имя из детства сорвалось с моих губ, когда я протянула руки. — Помоги.

Но Король Тифон лишь смотрел на меня с выражением отвращения, руки скрещены за спиной под его крыльями. Он развернулся на каблуках с жутким скрежетом и исчез.

Я вскрикнула, обхватив руками свою опустевшую грудь. Мир затуманился, пока я пыталась моргать, смахивая влагу, что застилала глаза. Колени подкосились, и в них вспыхнула боль, когда я упала на острые камни.

На том же месте появился мальчик, ещё ребёнок. Его соломенно-жёлтые волосы развевались вокруг лица. Глаза были широко распахнуты, когда он отступил назад. Его тело начало распадаться на куски пепла и углей, которые унес ветер.

Я протянула руку, крича кому угодно — кто-нибудь, помогите мне, утешьте, держите меня, уверьте, что я не монстр, живущий внутри моей души.

Чьи-то руки обхватили мою талию, когда я начала отбиваться. Я не узнавала эти объятия или запах пепла и сандалового дерева, что окутал меня.

Глубокий голос попытался успокоить меня тихим шёпотом:

— Я держу тебя.

Я упиралась в грудь, что приближалась ко мне, чувствуя, как рука скользнула под мои колени. Мои ногти царапали чёрную тунику, пока я рыдала.

— Я держу тебя, — снова сказал голос.

Постепенно паника утихла. Я обхватила его плечи, прижимаясь ближе, пока щека не коснулась грубой щетины. Слёзы жгли глаза, и я уткнулась лицом в его шею, там, где ткань разорвалась от моих неистовых движений.

— Ш-ш-ш, — успокаивал он.

Моё тело обмякло, и последним, что я услышала, прежде чем тьма поглотила меня, был этот глубокий голос, шепчущий:

— Ты не одна.

* * *

Мягкий свет пробивался сквозь веки, и я застонала, потянувшись за подушкой, чтобы накрыть ею лицо. Голова раскалывалась, глаза были опухшими и болезненными. Со вздохом я медленно моргнула, преодолевая сухость в глазах, и с трудом села. Я не могла вспомнить, как вернулась в свою комнату, не могла вспомнить ничего, кроме сокрушительного чувства одиночества и того, как Тифон отвернулся от меня.

— Ты, возможно, самая удачливая богиня, которую я когда-либо встречал, — холодный голос разрезал тишину, сопровождаемый глухим стуком стекла о дерево.

Я резко очнулась, уставившись на Подземного Короля, сидящего на скамье у окна. Его голова покоилась на стекле, как будто он всегда принадлежал этому месту.

— Убирайся, — прохрипела я, указав на дверь.

Он поднял гладкую чёрную бровь, прежде чем лениво поднести стакан к губам и сделать глубокий глоток янтарной жидкости внутри.

— Почему ты вышла на улицу в середине ночи?

Я напряглась, сжав простыни, а затем скинула их и встала на ноги. Последнее, чего я хотела, — это спорить с ним, сидя в постели.

Его взгляд медленно скользнул по мне — от моих взъерошенных волос до порванной ночной сорочки и босых ног, затем поднялся обратно. Это был не взгляд желания. Это был расчёт — как у хищника, оценивающего свою добычу.

— Я что-то услышала, — сказала я.

Пустой смех вырвался из его груди, как приближающийся шторм. Он поставил стакан на маленький столик у окна и потер ладони. Его чёрные волосы были распущены, обрамляя лицо и касаясь плеч. На его скулах и лбу были размазаны грязь и густое тёмное вещество. Туника, что он носил, была изорвана, порвана в районе плеч, как будто кто-то пытался вцепиться в него когтями.

— Разве тебя не обучали повадкам демони? — спросил он, покачав головой так, будто уже знал ответ.

Я смотрела на него с недоверием.

— Почему бы мне изучать что-то о существах, которых ты создал, кроме того, что они опасны и прячутся на границах?

Хотя это было не совсем правдой. Я провела годы в библиотеке дворца, изучая монстров, только чтобы найти крайне мало информации. Всё, что я узнала, — это что Рен создал их в поисках большего могущества, и что они заселили каждый уголок мира.

Его ноздри раздулись, а мышца на челюсти заиграла. Это было больше эмоций, чем я видела в нём с момента своего прибытия.

— Эта тварь убила бы тебя. Ты поступила опрометчиво, — сказал он, словно я вовсе не говорила.

А затем слишком быстро вернулся холод, с его лица исчезло напряжение. Даже его руки расслабились по бокам. От этой перемены меня охватил озноб.

— Пожалуй, хорошо, что Тифон запер тебя в твоей золотой клетке, — заметил он, равнодушно. — Ты не дожила бы до прайма, если бы он этого не сделал. (Прим, прайм — расцвет силы магии).

Я стиснула зубы, наблюдая, как он поднялся со скамьи и зашагал ко мне. Плечи затряслись.

— Беспомощная, слабая, неспособная защитить себя.

Мои губы приоткрылись, истощение и ярость затягивали рёбра, тёмные тени скапливались на кончиках пальцев.

— Скажи мне, почему? — его голос наполнился приказом. — Почему ты была настолько безрассудна?

Внутри меня что-то оборвалось, и я утратила слабую хватку на самоконтроль.

— Это была моя мать, — ответила я, слова застряли в горле. — Моя мать. Она звала меня, кричала.

Он оказался прямо передо мной, когда я выпалила это. Я врезалась ладонями в его грудь, отталкивая его. Прошлая ночь вскрыла старую рану где-то глубоко в моей душе, боль, которую я, ошибочно, считала зажившей.

— Так что избавь меня от своих язвительных слов, — прошипела я сквозь зубы, ещё раз ударив его по груди. Голова закружилась от напряжения. Плечи опустились, колени подкосились, ударившись о холодный каменный пол с глухим стуком. Последние слова прозвучали почти шёпотом. — Всю боль, которую я могу вынести, мне уже причинили.