Руины

ГЛАВА 3

Оралия

Тяжёлые ноги с трудом несли меня вверх по позолоченным ступеням к замку.

Замок был восхитителен. Золотые листья покрывали его закрученные башни, чередуясь с высокими секвойями, которые пробивались через крыши. При его строительстве лес не тронули — замок был возведён вокруг него. В каждой комнате можно было найти хотя бы один ствол или ветку, искусно вписанные в общий план.

Утренний свет заставлял замок сверкать, словно бриллианты.

На закате он светился глубоким оранжевым, как раскалённые угли.

Но в полдень он отражал небесное сияние самой планеты — такой яркий, что приходилось прикрывать глаза от ослепительного блеска. Говорили, что свет замка был виден даже в человеческих поселениях к западу от этих земель, где золотые реки света пробивались сквозь деревья, пока их не останавливали густые туманы, лежащие за пределами леса.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Драйстен, когда мы вошли через богато украшенные двери в прохладный мраморный вестибюль. Он остановился, пристально глядя на меня, прежде чем продолжить. — Никто на тебя не сердится.

У меня не хватило сил ответить, хотя я знала, что кто-то наверняка будет зол. Король Тифон говорил о контроле, а я снова его утратила меньше чем за час. Я уничтожила наши посевы, как это сделал Подземный Король.

Погибель и руины пришли на наши земли, как и предсказал король Тифон.

Мы с Драйстеном свернули в узкий извилистый коридор. Яркий дневной свет лился через изогнутые окна, пока впереди не появились массивные двери библиотеки из нефрита. Они плавно открылись при нашем приближении, разумная магия замка откликнулась на наше намерение.

Я старалась не смотреть на позолоченный камин, мимо которого мы проходили, но мой взгляд всё же непроизвольно скользнул вверх, к непроницаемому стеклу, установленному над ним. В окружении защитной магии королевства покоились два огромных чёрных крыла, закреплённые так, как закрепляют бабочку.

Выше взрослого мужчины, они выглядели мягкими, словно сделанными не из перьев, как крылья короля, а из шёлка. Они напоминали мне то, что я видела в книгах о ночных созданиях, обитающих как в королевстве, так и за его пределами. Шары с солнечным светом, использовавшиеся вместо факелов по периметру комнаты, отражались в крыльях, придавая им едва заметный серебристый блеск, как звёзды, мерцающие в ночном небе.

Они были великолепны, но я никогда не позволила бы себе произнести это вслух.

Драйстен прочистил горло.

— Не стоит зацикливаться на бедах, которые давно в прошлом.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Потеря… крыльев Подземного Короля. Ты не думаешь о жестокости этого поступка?

— Жестокость? Горящие Солнца, — выругалась я, взгляд скользнул к острому верхнему кончику крыла, где чёрный переходил в серебристый. — Возможно, это даже недостаточное наказание за его преступления, и уж точно этого оказалось мало, чтобы остановить его.

Он позволил одному из своих приближённых осквернить её. Король Инферниса также задумал план похищения и убийства. Он ненавидел богатство и величие нашего королевства, ненавидел короля Тифона, его любовь к своим подданным и к своей королеве. Король Ренвик хотел наказать его за счастье и процветание.

Конечно, он потерпел неудачу. Моя мать была всего в нескольких шагах от защитных рубежей дворца, когда Ренвик напал, но король почувствовал, что она в опасности через их связь. Благодаря этой связи она смогла использовать силу короля Тифона, чтобы удерживать Ренвика до его прибытия. Король убил Ренвика и отсёк его крылья золотым клинком, пропитанным смолой кратусового дерева, единственным веществом в нашем мире, способным навредить богу. Теперь Подземный Король знал это слишком хорошо.

Но смерть для Ренвика была лишь паузой на его пути к разрушению. Он всегда возвращался — более страшный, чем раньше.

Я тяжело вздохнула и отвернулась, направляясь к алькову, который давно считала своим. Он находился рядом с большим панорамным окном и был уставлен мягкими подушками. С шумом плюхнувшись в большое кресло с высокой спинкой, я подтянула колени к груди и оперлась на них подбородком. Драйстен устроился на пуфике рядом. Иногда я читала в тишине, иногда вслух, для нас обоих. У меня было не много развлечений, ведь мне запрещено покидать пределы замка.

Сила, которой меня прокляли, не знала границ. Она была глубокой, как чёрный океан, в чьих глубинах скрывалось неизвестное, и столь же необъятной, как ночное небо. Сегодня нам повезло, что конец настиг лишь дерево, а не Драйстена или Ильяну.

Сейчас я больше всего на свете хотела просто сесть, прижав лоб к тонкому стеклу, и смотреть на зелёные просторы замковых земель, пытаясь успокоить нарастающую панику и унять бешеный стук сердца. Сквозь стекло я видела верхушки яблонь, которые сейчас расцветали благодаря утренней магии. Но среди этого прекрасного вида выделялось тёмное пятно — пепел дерева, которое я уничтожила. Было бесполезно пытаться разглядеть за ним маленький ручей, окаймляющий территорию замка. Вдалеке я различала лишь тонкие струйки дыма от человеческого поселения и плотную стену тумана, которая отделяла наше королевство от Инферниса.

С такого расстояния туман был едва заметен, но я хотела его увидеть. Каждый раз, когда я ловила его в поле зрения, тьма под моей кожей начинала бурлить, заставляя что-то зудеть глубоко в костях. Я знала, что это связано с проклятием, оставленным демони, и магией Инферниса. Рассеянно я провела пальцем в перчатке под манжетой другой перчатки, коснувшись чёрного полумесяца, украшающего изгиб моего запястья.

Этот знак, оставленный после укуса, вверг меня в жизнь полную одиночества. Знак, который внушал королю Тифону страх, а иногда и гнев. Бывали моменты, когда я ловила его взгляд, устремлённый на эту метку, и видела, как его губы искажает гримаса, словно он пытался решить, какая часть меня сильнее — тьма или свет.

Что значит носить в себе одновременно силу жизни и смерти, вечно борющихся за первенство?

Я не знала. И не была уверена, что когда-нибудь узнаю.

ГЛАВА 4

Ренвик

Я помнил, как началось время.

Первый дождь.

Первую осень.

Первую зиму.

Первую весну.

Но я не мог вспомнить лицо своей матери.

Иногда мне казалось, что во снах я видел ее. Слышал, как она зовёт меня, звёзды катятся по её щекам, чтобы затем растечься по ночному небу. Иногда мне казалось, что я видел изгиб её губ, когда она упрекала меня и моего сводного брата Тифона.

«Вы станете причиной гибели друг друга», — мягко укоряла она в этих снах.

Но сейчас, когда я лицезрел настоящую гибель и руины перед собой, я задавался вопросом: а вдруг она ошибалась? Вдруг мы предназначены уничтожить не только друг друга, но и всё вокруг?

Последние два с половиной столетия я следил за королевством, насколько это было возможно, наблюдая за Тифоном и его воинами. За это время я обрёл новую форму, позволяющую скользить незамеченным сквозь трещины, избегая тех, кто ждал моего возвращения.

С крыльями, такими похожими на те, которые он оторвал от меня, с когтями, острыми, как лезвия, и с перьями, чёрными, как ночь. В облике ворона, скрываясь от Тифона, я парил высоко над деревьями, наблюдая, ожидая.

Принцесса устроилась под моим деревом, когда появился Тифон. Их резкие слова донеслись до меня вместе с ветерком, вспышка гнева прорезала солнечный свет. Я подумал, что разум играет со мной злую шутку, когда увидел, как тени вырвались из её кожи.

Но тьма исчезла так же быстро, как и появилась, сожжённая золотой магией Тифона. Я слишком хорошо знал, какой след это оставит на её коже, и ту боль, что будет терзать её потом. Затем её увели к яблоневым садам. Я последовал за её магией, словно за маяком в ослепительном солнечном свете, чтобы убедиться, что зрение не обмануло меня.

Но когда она шагнула между яблонями, они расцвели вслед за ней. Её сила была чем-то прекрасным, ослепительным светом в этом мрачном мире, и теперь я был уверен, что ранее ошибся. Не могло быть тьмы в этом божественном существе, когда вокруг неё крутилась такая ослепительная, сверкающая магия.

Принцесса остановилась перед особенно красивым деревом, задумчиво глядя на него. По позвоночнику пробежала тьма, моя сила пробудилась, вытягиваясь, словно я протянул к ней руку.

Магия звала магию, и моя потекла сквозь то, что осталось от моей души.

Знакомые тени скользнули с её плеч и запястий, оплетая руки, пока две белые перчатки не упали на покачивающуюся траву. Как в трансе, её бледная рука протянулась вперёд, пальцы раскрылись, чтобы коснуться коры. Мое дыхание замерло — я ощутил слабый отголосок удивления, если такое чувство всё ещё могло существовать во мне, — когда дерево увяло и рассыпалось в пепел у её ног. Я едва различал крики стража и полубога за её спиной.

В груди разлился лед, вечный мороз проник ещё глубже, пока не заболели кости.

Сила жизни и смерти в одной богине, в его руках.

Это меняло всё.

Если у неё была сила тьмы, она могла стать инструментом для целей Тифона. Закрыв глаза, я снова увидел то древнее поле битвы. Крики раненых. Вкус тумана на языке, когда он вырывался из моих пальцев.

Я должен действовать — и быстро, прежде чем он научится управлять её силой.

Как только она вернулась в замок, сверкая в лучах полуденного солнца, я оторвался от ветви дерева и взмыл в небо, направляясь к туманам, разделяющим наши земли. Это была граница, которую я создал тысячи лет назад, наподобие охранных рубежей, окружавших Эферу и защищавших её обитателей от тех, кто хотел причинить им вред, — и удерживавших Оралию внутри. Если кто-то осмеливался войти в туман без моего благословения или приглашения, его ждала участь бродить там, пока силы не покинут его тело.

Но как часть моей магии, этот туман также обитал в моём королевстве, зовя меня и предупреждая, как сейчас, о незваном госте на моих берегах. Госте, которого уже перехватили.

Моя сила мерцала. Чем дольше я находился в Эфере, тем больше концентрации требовалось, чтобы управлять ею. У каждого бога был свой проводник для магии. У Тифона — солнце. У моей матери — небо. А я черпал свою силу из тьмы так же, как, похоже, это делала принцесса.

Скользнув вниз, я прорвался сквозь туман и сменил форму, бесшумно ступив на мягкую лесную подстилку. В тумане часто находили людей и полубогов. Они потерянно блуждали, пока не погибали от обезвоживания. Разумеется, я принимал их души. Нередко они появлялись на землях Инферниса, растерянные и одичавшие, пока я или кто-то из моего двора не уводили их обратно в их часть королевства.

Туман расступился, клубящиеся ленты тьмы обвили запястья и лодыжки, как живое существо, приветствуя своего хозяина дома. На берегу в лениво накатывающих волнах ждала ониксовая лодка — подарок от Кальи, одной из сестёр моей матери. Нос корабля изогнутым лезвием выходил из тёмной воды, а с его конца свисал фонарь с голубым светящимся пламенем, указывая на корму, которая покоилась на песке.

— Myhn ardren, — раздался грубый, низкий голос с лёгкой женской хрипотцой. Слова древнего языка, на котором теперь говорили только в Инфернисе, заскользили сквозь темноту, раздаваясь с носа корабля.

Мой король.

Я кивнул в знак приветствия.

— Вакарис.

Её скелетная рука коснулась места, где должно было находиться сердце, если бы не зияющая дыра, едва видимая под её чёрными одеяниями.

— Сегодня утром прошло множество душ, Ваше Величество, — произнесла она, пока я ступал на борт лодки.

— А Торн?

Вопрос был бессмысленным. Торн всегда встречал новые души на берегу Инферниса, провожая их к суду Горация.

— Торн, как всегда, встретил их с уважением.

Медленно она опустила свой длинный чёрный посох в воду, отталкивая нас от берега. Свет фонаря резко очертил её высокие скулы. Провалившаяся кожа на её лице плотно облегала кости. Несмотря на ветер, который развевал мои волосы, её длинные чёрные пряди оставались неподвижными, как и её одежды.

Когда мы отплыли, гладкая вода загудела вокруг нас, брызги летели на нос лодки. Через несколько секунд сотни тел начали подниматься из воды, окружая борта ониксового судна. Одни из них были с волосами, теперь ставшими серебристо-синими из-за глубин, другие — лишь скелеты, а большинство находилось в промежуточном состоянии между этими крайностями.

— Здравствуйте, — прошептал я, протягивая руку к тем, кто был под волнами.

Они не ответили — они никогда не отвечали — и лодка продолжала свой путь, вздымая пену по курсу.

Домой.

* * *

— Они ждут тебя, Рен, — объявил Димитрий, как только я вошёл в прихожую дворца. Синий огонь факелов, расставленных по кругу, отражался на его ониксовой броне, символ звезды ярко сиял на его левом плече.

Символ моего заместителя.

— Полагаю, снова пришло время, — пробормотал я, проходя мимо него.

— Так и есть, — нахмурившись, ответил он.

Мы вошли в тронный зал. Синие языки пламени в канделябрах вспыхнули, озаряя чёрный мраморный пол, который, словно масляная река, вёл к возвышению с троном. Трон стоял между двумя арочными окнами, через старое искривлённое стекло которых едва просматривался Город душ. Я медленно поднялся по ступеням, тяжёлая чёрная мантия, окутывающая мои плечи, шуршала о камни, нарушая гнетущую тишину.

Димитрий растворился в тенях; его темно-синяя кожа настолько сливалась с окружающим мраком, что он практически исчез, оставаясь справа от меня. Тем временем пятеро моих людей ввели в зал троих чужаков. Разница между ними бросалась в глаза. Мои воины носили такие же чёрные доспехи, как у Димитрия. Пленники были их противоположностью: золотая броня отражала даже слабый свет, проникающий сюда из-за пределов моего королевства.

Я закалил лёд в своём сердце, единственную настоящую броню, что у меня была. Холодная, лишённая эмоций улыбка коснулась уголков губ.

— Ах, Холлис, неужели прошёл уже год? — протянул я, хлопая в ладони.

Мужчина, стоявший впереди, слегка поморщился, его бледное лицо покраснело от сдерживаемого гнева. Хотя у пленников всё ещё оставались мечи, они прекрасно понимали, что не могут использовать их в моём присутствии.

— Да, Подземный Король, — ответил Холлис.

Я ненавидел этот титул, дарованный мне в королевстве моего брата. Во-первых, он был лишён смысла, поскольку наши королевства располагались рядом, а не одно под другим. Во-вторых, он намекал, что есть король выше меня. Не нужно гадать, кто имелся в виду.

Каждый год Тифон посылал своих людей в туман, надеясь найти обходной путь через реку, разделяющую наши земли, и слабое место в моей защите. И каждый год мы находили их, спасали и отправляли обратно.

— Как бы ни радовали меня ваши ежегодные визиты, признаюсь, мне начинает надоедать этот танец. — Вздохнув, я сделал шаг с возвышения. — Думаю, возможно, пришло время сменить ритм.

Глаза Холлиса широко раскрылись. Запах его страха был столь же ощутим, как благословение Тифона, дарованное ему много веков назад.

— Скажи мне, даровал ли он тебе бессмертие?

Его горло дрогнуло от напряжённого сглатывания. Под позолоченным шлемом с виска скатилась капля пота. Рот Холлиса открылся, но, прежде чем он успел ответить, из теней раздался голос Димитрия:

— Отвечай.

Теперь мы находились достаточно близко, чтобы я ощутил солнечный аромат его брони. Мои тени отступили от его присутствия. Я пытался найти в себе хотя бы крупицу гнева. Искру жара или возмущения по поводу очередной попытки посягнуть на мои земли и мой народ.

Но внутри меня была лишь пустота. Холодная тьма, чёрная бездна, похожая на туннели, где даже сейчас души взывали о прощении.

— Даровал.

Димитрий щёлкнул языком, выражая недовольство.

— Ваше Величество, — пробормотал Холлис.

Я наклонил голову, изучая, как расширяются его зрачки, как дёргается мышца на его челюсти.

— Знаешь, что самое ужасное в бессмертии, Холлис?

Ответа не последовало, лишь усилился резкий запах его гнева, распространявшийся в воздухе.

— Это то, что твоё тело может быть полностью уничтожено, и всё же ты будешь жить. Ведь у тебя нет ни кожи бога, ни магии бога. Я мог бы разрубить тебя на куски, разбросать их, и ты бы чувствовал каждое мгновение, пока твои части не воссоединятся. — Я наклонился ближе, губы почти касались его уха. — Это могло бы занять века.

Мой взгляд переместился на людей за его спиной. Их глаза были широко распахнуты, губы дрожали от ужаса. Когда-то такие взгляды что-то значили для меня. Когда-то я бы почувствовал тошнотворный страх, от которого скручивало желудок и сжималась грудь.

Я скучал по этому дискомфорту.

— Так что тебе стоит благодарить меня за то, что это всё, что я сделаю.

Резким движением я вытянул руку вперёд, раздался треск, отразившийся эхом по залу.

Это был единственный вид прикосновения, который я мог выносить. Прикосновение насилия, возмездия, суда. Всё остальное стало для меня невыносимым.

Рывком я отдёрнул руку, сжав пальцы вокруг пульсирующей массы. Холлис опустил взгляд, его лицо побелело, он смотрел на своё сердце, которое я держал в руке. Звук капающей на пол крови совпадал с ледяным стуком в моих венах.

— Передай своему королю, что с этими играми покончено. В следующий раз я не буду столь милосерден.

Холлис покачнулся, один из его людей подхватил его за руку, чтобы удержать. Даже пока мы стояли, поток крови замедлялся, затем прекратился, края раны начали затягиваться.

— Ах, видишь? Ты уже исцеляешься. — Я сжал ладонь в кулак, кровь сочилась между пальцами. — Вот это дар.

Одним взмахом руки я распахнул двери. Сила Димитрия наполнила комнату, вынуждая мужчин отступить. Один из них перекинул руку Холлиса через своё плечо, и они поспешно выбрались наружу.

Как только они ушли, я бросил ещё тёплое сердце на пол. Я пытался почувствовать хоть что-то при виде этого. Но тщетно, как и последние два с половиной века. Хотя для вечного бога этот промежуток времени был всего лишь мигом.

Мой разум вновь вернулся к образу того мёртвого дерева среди благоухающих цветов. К выражению ужаса на её лице и тому краткому проблеску чувства, что вспыхнуло во мне. Равномерный кап-кап-кап крови, стекающей с моей руки, напоминал мне о тиканье часов. И о том, что Тифон держит принцессу в своих руках.

Юную богиню, чьё разрушение было моей виной.

Сколько времени ему понадобится, чтобы научиться подчинять её силу своей воле? Или он уже начал? Скоро он будет стоять у моих дверей с легионом, готовым завершить то, что было начато тысячелетия назад. Я чувствовал это.

— Я должен вернуться, — выдохнул я, с болезненным интересом наблюдая за тем, как кровь капает на пол.

— Завтра Вознесение. Я не смогу провести его без тебя, — раздался глубокий голос Горация, моего магистра душ, за моей спиной.

С того момента, как душа ступала на эти берега, её путь неизбежно вёл к Вознесению — к тому, чтобы вернуть свою частицу магии миру и начать заново. Королевство было разделено на разные части, где душа могла странствовать, чтобы встретиться с тем бременем, которое лежало на ней. Кто-то очищал свои воспоминания, испив из реки Аталь. Другие блуждали в одиночестве в Истиле или сталкивались со своими страхами в пещерах гор Тилиф. Душе могло потребоваться столетие, два или десять, чтобы достичь готовности отказаться от своей магии и начать свой путь заново.

И на мне, как на правителе, лежала ответственность провести их в эту следующую стадию — в неизвестность, которая была недоступна мне одному.

— Я буду там. — Проведя рукой по штанине, я поднял голову, глубоко выдыхая через нос. Гораций почтительно склонил голову, его тёмно-коричневая кожа мягко поблёскивала в свете. — Но я должен вернуться в Эферу.

— Зачем? — настойчиво спросил Димитрий, его шаги гулко отдавались о гладкий пол, пока он не подошёл ко мне вплотную.

— Чтобы наблюдать, — ответил я, вытирая руку о мантию.

Димитрий тихо фыркнул от раздражения, но я не обратил на это внимания, уже направляясь к массивным двойным дверям.

— За чем именно наблюдать? — не унимался он.

— За шансом спасти нас всех.