Руины

ГЛАВА 23

Оралия

Я была удивлена, насколько тепло Подземный Король говорил о моих матери и отце. То, как смягчались его черты, когда он произносил их имена, как он щурил уголки глаз от воспоминаний. Редкий, тихий смех, который он иногда издавал при упоминании какого-нибудь эпизода, удивлял больше всего.

Этот тихий смех оказался самым разоружающим. Я и представить не могла, что он способен на такое. Судя по его удивлению, кажется, даже он сам этого не знал. Этот звук был мягким, глубоким, но заполнял комнату, обволакивая меня, как ночная тьма.

А еще были его жесты. Его руки оживали, когда он рассказывал истории, словно каждое движение было важно для того, чтобы я поняла каждую деталь. Казалось, для него имело значение, чтобы я ничего не упустила.

Истина раскрывалась не сразу. Хотя последняя запись в журнале поразила меня, потребовалось начать с самого начала, чтобы поверить. Читать небольшие анекдоты о каждом дне, мелкие обиды, которые испытывал мой настоящий отец, тайно влюбленный в мою мать. И эти записки, которые она оставляла ему на страницах его дневника, в уголках записей:

«Однажды мы будем в раю, потому что я буду с тобой».

Она оставила ему бесчисленное количество таких записок, и по его записям было легко почувствовать радость, которая наполняла его после каждой из них. Почерк становился более торопливым, небрежным — но ничего из этого не сравнится с его записями, когда он был зол. Тогда его буквы становились острыми, почти неразборчивыми.

От чтения о том, как с моей матерью обращались при дворе короля Тифона, перехватило дыхание. Двор был искусен в игнорировании жестокости. Я знала это слишком хорошо на собственном опыте. И хотя я знала, что у него сейчас множество любовниц, мне всегда говорили, что, пока моя мать была жива, он был ей верен.

Как же наивно я верила в это.

Каждая строка, которую я прочла, заполняла пробелы между образом короля, которого я думала, что знаю, и тем, которого я видела той ночью в обеденном зале Эферы. Каждый новый штрих, добавленный к этой картине, становился грузом на моем сердце, пока горе не стало таким тяжелым, что я могла бы провалиться сквозь пол.

Когда я вошла в библиотеку, я была настороже, думая, что это может быть обман — какой-то трюк, чтобы настроить меня против Тифона. Но когда я спросила, любили ли они друг друга, и Подземный Король наконец ответил, честность, исходившая от него, была настолько явной, что у меня не осталось сомнений.

«Сильнее, чем любил кто-либо другой с тех пор, как существует время».

Однако, чем дольше мы говорили, тем больше я ощущала гнетущую тяжесть вины. Подземный Король, с его тихим, размеренным голосом, рассказывал об их радости, когда они узнали, что я была зачата.

— Они планировали уйти из этого мира через портал в человеческий мир, — объяснил он. — Это было до того, как кто-либо, кроме меня и Зефируса, узнал, что она беременна, и они знали, что у них есть лишь небольшое окно времени, чтобы скрыться, прежде чем Тифон что-то заподозрит.

Его взгляд был прикован к огню, голубое сияние отражалось на его лице, подчеркивая острые скулы. Я не могла смотреть на его задумчивую улыбку и отвела взгляд к своим скрещенным на коленях рукам.

— Она умерла при родах, — прошептала я, голос был окрашен стыдом, который я носила в себе всю жизнь.

Он издал короткий звук отвращения, но я не посмотрела на него, боясь увидеть вину в его глазах, как это было у Тифона.

— Нет.

Я подняла глаза.

— Что ты имеешь в виду, говоря «нет»?

Взгляд короля был сосредоточен на мне, и в уголках его глаз вспыхнуло что-то похожее на жалость. Он пошевелился, широко развернув ладонь, прежде чем сжать ее в кулак.

— Она умерла не при родах.

Мое сердце сжалось от болезненного толчка. Я покачала головой.

— Нет. Она умерла, когда я родилась. Она истекла кровью, а я получила её магию.

Тишина наполнила комнату, и треск огня звучал слишком громко в моих ушах. Подземный Король просто продолжал смотреть на меня.

— Что? — спросила я, чувствуя, как по коже пробегают первые признаки моей силы.

Он наклонился вперёд, уперев локти в колени, его взгляд стал тяжелым.

— Я не знаю всей истории. Я там не был. Меня изгнали из королевства задолго до этого, — пауза была короткой, но я заметила, как его грудь поднялась при вдохе, прежде чем он ответил. — Я знаю, что она жила после твоего рождения, запертая в своей комнате во дворце. Тебя забрали у неё сразу же, как только ты сделала первый вдох. Передали кормилице. Но Перегрин жила минуты… возможно, даже часы после этого.

Ужас сдавил моё горло, и я снова покачала головой.

— Нет.

Он приоткрыл рот, но звук, сорвавшийся с губ, был глухим и странным, прежде чем он вновь замолчал. Голубой свет огня танцевал на его лице, подчеркивая острые скулы и углубляя морщины у глаз. Мне показалось, что в этих глазах поселилось горе.

— Тифон убил её. Как именно, я не знаю. Но способ был таким, чтобы её не стало. Всё было обставлено так, будто она истекла кровью при родах. Пустили слух, что её магия обернулась против нее и убила её.

Вдруг свет в комнате стал слишком ярким, и я зажмурила глаза, пытаясь отгородиться от него. Когда тишина затянулась, я медленно открыла глаза снова. Король застыл на месте, его темный взгляд был устремлён в пламя. На его лице отражался тот же ужас, который я чувствовала внутри.

— Я пытался вытащить их до твоего рождения, — тихо произнёс он, словно безжизненно. — Как только Перегрин поняла, что беременна, она и Зефирус знали, что их время в Эфере подошло к концу. Я предложил укрыть их здесь, под своей защитой. Я даже подготовил для них комнаты. Но Зефирус настаивал на том, чтобы они отправились в мир людей. Они не хотели приносить конфликт на эти земли.

Всё это я уже читала в дневнике. Зефирус… мой отец, писал о своих планах, записывая знания о человеческом мире, которые он получил от знакомых в королевстве. Были другие боги, с которыми нужно было считаться или найти способ договориться, но они старались подготовиться.

— Я использовал свои тени, чтобы вывести их из королевства и увести как можно дальше в лес, оставаясь незамеченным. Но укрывать тенями двоих уже сложно, не говоря уже о троих. Нам приходилось быть осторожными, и… — его голос затих, а глаза закрылись, как будто он сдался.

— Он поймал вас, — прошептала я.

Король кивнул, он опустил голову, а плечи сжались, словно защищая его самого от этой реальности.

Сочувствие жгло мою грудь. Мы оба несли бремя вины, которое тяжело висело между нами.

Он глубоко вздохнул, провёл кончиками длинных пальцев по векам, словно пытаясь прогнать всплывающие в памяти образы.

— На самом краю тумана, Тифон выстрелил из лука кратусовой стрелой мне в крыло, — его горло щёлкнуло, когда он сглотнул, но глаза остались закрытыми, а руки неподвижно висели у колен. — Ещё одну — прямо в сердце Зефируса. Последнее, что я помню, это как Тифон сказал Перегрин, что она и ты — принадлежите ему. А затем он отрезал мне крылья. Я пытался сопротивляться, пытался остаться в сознании, но потом он… — он прочистил горло, — Тифон убил меня.

Мои брови сдвинулись, глаза защипало от эмоций. Осознание, что Тифон убил Зефируса, разорвало свежую рану в моей душе, уже израненной любовью к тому, кто меня воспитал. А затем я застыла, осознавая смысл его слов.

— Но ты же сказал, что не можешь умереть. Что ты «превыше смерти»? — процитировала я его слова.

— О, я умираю, — ответил он с мрачным смешком. — Но смерть не пускает корни. Моё сердце может остановиться, тело — стать неподвижным, но я всегда возвращаюсь.

Подземный Король посмотрел на меня, и в его взгляде была древняя мудрость.

— Эта сила — не дар. Это проклятие. Знать, что не будет освобождения ни от этой жизни, ни от этого мира. Я продолжу существовать даже тогда, когда умрут те, кого я люблю. И с каждой смертью я теряю часть себя — часть своей души, — тихо добавил он, покачав головой.

Я думала, что знаю, что такое вина, но только когда увидела её отпечаток на его лице, я поняла истинную тяжесть этого чувства. Стыд, который он нес, словно спрятанный подо льдом, сковывал его. И вдруг стало понятно, почему он держит всех на расстоянии.

— В ту ночь… — его голос дрогнул, словно разбитое стекло. — Когда моя магия вернула меня к жизни, я очнулся рядом с телом Зефа. А Перегрин нигде не было. Больше я никогда не чувствовал ничего, кроме холода. Не мог вынести даже крупицы тепла, не мог терпеть прикосновений. Я обречен на вечность во льду и стыде.

Несмотря на его широкие плечи и внушительный вид, сейчас он выглядел таким маленьким, словно сжался под тяжестью собственного горя. Казалось, я смотрела в зеркало, отражавшее мою собственную боль. Медленно, почти боязливо, я протянула руку и легонько коснулась тыльной стороны его запястья. Его кожа была теплой под моими пальцами, и это контрастировало с холодом, о котором он говорил. Он напрягся, но вскоре расслабился, словно находя утешение в моем прикосновении. И, к своему удивлению, я ощутила, как от этого у меня начинает бешено колотиться сердце.

Я прикасалась к другому существу, и оно не превращалось в пепел.

— Я подвел их, — прошептал он, и в его голосе прозвучало что-то большее, чем просто признание своей ошибки. В этих словах было извинение за жизнь, которой мне никогда не суждено было жить.

Я покачала головой, стараясь сосредоточиться.

— Ты не подвел их. Ты был готов пожертвовать собой, чтобы они жили счастливо и в безопасности. Чтобы я жила счастливо и в безопасности. Я не могу винить тебя ни в чем.

Как странно сидеть здесь и утешать бога, которого я всегда считала своим врагом. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову за несколько часов. Возможно, в глубине души я всегда знала, что Тифон не тот герой, за которого он себя выдает. Его ярость всегда была слишком жестокой, его действия — слишком расчетливыми. За столетия я видела результаты его жестокости и сама не раз оказывалась жертвой его власти. Хотя каждый раз находила оправдания для его поступков.

Может быть, поэтому мне было так легко поверить в это сейчас? Может, поэтому я позволила себе провести большим пальцем по его запястью, пытаясь подарить крошечное утешение, которое он, возможно, смог бы принять.

Он прочистил горло и провел ладонью по волосам, а затем его взгляд опустился на мои запястья, прежде чем вновь встретиться с моим.

— Внутри тебя тьма… Тьма, которой ты боишься.

Я напряглась, сжав руки в кулаки.

— Я знаю, на что ты способна, — продолжил он. — Она зовет тебя здесь, не так ли?

Закусив внутреннюю сторону щеки, я кивнула, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься. Он поднялся с кресла, широкие плечи заслонили свет от огня.

— Я знаю эту тьму, — проговорил он с той же мягкостью, но теперь в его голосе прозвучала резкость, обещание. — Позволь мне научить тебя её песне, научить, как не бояться своей силы.

В животе словно тяжелым грузом легли его слова.

Слово «сила», сорвавшись с его губ, словно растеклось по воздуху, закручиваясь в моих ушах и скользя вдоль позвоночника, пытаясь укорениться в сердце. Но я боролась с искушением сказать «да, да, да, сделай меня неудержимой». Часть меня хотела научиться управлять этой силой. Даже больше, чем часть. Но страх оказался сильнее.

— Нет, — ответила я, больно вонзив ногти в ладони.

Он моргнул, слегка покачав головой.

— Почему нет?

Я глубоко вздохнула, стараясь удержаться от желания согласиться. Сила, что текла в моих жилах, клубилась в душе, жила на кончиках пальцев. Она мурлыкала, мечтая вырваться, набраться мощи. Мысль о том, чтобы овладеть ей, чтобы научиться защищать себя, была до боли заманчивой.

И затем… тела на полу, ужасный стыд за жизни, которые я отняла, и пепел яблони у моих ног, рассеянный нежным осенним ветерком. Сила внутри меня была слишком дикой, слишком огромной, чтобы её контролировать. Она поглотит меня целиком.

Я резко выдохнула, стараясь изгнать это воспоминание, и покачала головой.

— Я не хочу этого. Я никогда не просила… об этом, — с силой произнесла я, махнув открытой ладонью. — Ты… ты не знаешь, что я натворила.

Он отклонился назад, и его челюсть дернулась, выдавая напряжение.

— Ты боишься силы, потому что всю жизнь тебя учили быть никчемной. Я могу это изменить. Я могу помочь тебе.

— Хочешь сказать, «могу изменить тебя», — огрызнулась я, резко поднявшись на ноги.

Лёд вернулся в его черты, а голос стал холодным, как зимний ветер.

— Я сказал не это. Наша сила схожа. Я знаю её глубину и зов. Если я могу её контролировать, то и ты сможешь.

Я горько рассмеялась. Возможно, его мягкость за последние часы вывела меня из равновесия, но я не смогла удержаться, чтобы не попытаться задеть его. Какая-то часть меня хотела видеть в нём врага.

Потому что, если он не враг, значит, те, кого я любила — враги.

— Я отказываюсь поддаваться такой чудовищной силе. Я отказываюсь становиться её рабом, как ты. Возможно, тебя устраивает жить среди гор трупов у своих ног, но меня — нет.

Он двинулся быстрее молнии, за секунду преодолев расстояние между нами, нависнув надо мной. Я попыталась уйти к двери, но его рука, сжавшая мое бедро, остановила меня. В груди вспыхнули искры. Сердце громко застучало в ушах.

— Это не я раб своей силы, — его голос прозвучал рядом с моим ухом, его дыхание всколыхнуло пряди у моего виска, и холодная дрожь пробежала по спине. — Это ты всю жизнь трепещешь перед теми, кто боится тебя за то, на что ты способна. Ты заставляешь себя молчать, а свою магию прятаться, чтобы маленькие люди могли чувствовать себя высокими.

Ещё один пустой смех сорвался с моих губ, и тени вспыхнули вокруг моих плеч, прежде чем снова угаснуть.

— Ты ничего не знаешь о моей жизни, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Ты цепляешься за варварские старые обычаи, за пытки — просто потому, что «так принято». Ты заставляешь души страдать.

— Ах, вот оно, — протянул он, в его голосе заискрилось наслаждение. Его пальцы сжались в судороге на ткани моего платья. — Вот тот огонь, который Тифон пытался погасить.

Я задыхалась от близости его груди к моей спине, от его лёгкого вздоха, колышущего мои волосы и обвивающего шею. Пульс участился, а в животе расползлось жаркое, мучительное желание, от которого я едва не застонала. Это не он, напомнила я себе, это просто сам факт прикосновения. Я была голодна до него, неважно, кто его предложил. Я не могла позволить себе поддаться, не могла прижаться к его груди, повернуться в его руках.

— Убери от меня свои руки, — потребовала я.

Но его пальцы только сильнее вжались в нежную кожу чуть выше бедер. Его холодный смешок прозвучал как тихий вызов.

— Не приказывай, как королева, если не готова быть ею.

Я вывернулась, разорвав его хватку, и направилась к двери. Когда я дошла до неё, я обернулась. Он стоял, его плечи напряжённо застыли, руки сжались в кулаки, а ледяной холод наполнял комнату с каждым его вздохом. Но в его глазах я увидела что-то, чего не могла распознать.

Возможно, это было сожаление.

ГЛАВА 24

Оралия

Так много чего изменилось за одну неделю.

Несмотря на нашу ссору в библиотеке той ночью, на следующее утро Подземный Король пришёл ко мне с просьбой продолжить работу по возвращению жизни в окрестностях Пиралиса.

— Возможно, это поможет облегчить их страдания, — сказал он искренне. — Увидеть что-то прекрасное.

Я сразу согласилась, и с тех пор каждое утро мы отправлялись на земли, чтобы оживить Инфернис. Иногда мы разговаривали по пути. Он рассказывал мне истории о моих родителях, а я жадно впитывала каждую крупицу информации.

Зефирус был богом ветра, приносящим дождь и прохладный бриз.

Перегрин — богиней урожая, пищи и земледелия.

Мы установили между собой хрупкое взаимопонимание, хотя часто ссорились. Иногда наши эмоции зашкаливали, и мы стояли лицом к лицу посреди нового участка травы и цветов асфоделя, перебрасываясь резкими словами. И, хотя начинались наши разногласия по-разному, всё снова сводилось к одному: я не хотела, чтобы он учил меня управлять магией теней.

— Твоя сила поглощает тебя, потому что ты боишься её, — настаивал он, разводя руками, чтобы показать тени, вспыхивающие от моего гнева. — Это всегда так.

Сегодня утром мы, как обычно, шли через земли, сосредоточившись на участке ближе к Ратире. Вокруг нас был густой запах новой жизни, особенно когда он развернулся ко мне и его тяжёлый плащ закружился в вихре над цветами.

— Ты не знаешь, что она сделала. Что сделала я, — ответила я, и мои слова зазвучали резким рычанием.

Он сделал шаг ближе, едва заметно нахмурившись.

— Ты постоянно это повторяешь. Если я не знаю, так скажи. Заставь меня понять, — его голос был холодным, но в нём звучала нотка мольбы.

Но как я могла говорить о преступлениях, которые совершила? О своих ужасных ошибках?

Слова застряли в горле, будто я ими подавилась. Доводы, которые я приводила ему день за днём, стали хрупкими, как стекло. Я хотела изучить свою силу. Хотела её контролировать. Желание защитить себя становилось всё сильнее с каждой новой угрозой, которую Тифон бросал через туман, будь то найденные блуждающими посланники или переданные письма. Но всякий раз, когда я хотела согласиться, всякий раз, когда я открывала рот, чтобы сказать «да», огонь силы Тифона жёг мою кожу, вынуждая отступить. Я ощущала запах смерти в зале, смешанный с ароматом жареного мяса и овощей на столе.

Я убила этих людей, даже не стараясь, и моя сила урчала, как пробуждающийся после долгого сна кот. Самым пугающим было краткое облегчение, которое последовало за этим, — мимолётный покой от зуда под кожей.

— Тифон не остановится, — продолжил он, сделав шаг вперёд, пока между нами не осталось всего несколько дюймов, и мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Он будет давить и давить, пока не доберётся до тебя, а потом он задушит свет в твоих глазах. Ему нужна ты, Оралия, потому что у тебя есть сила, которая ему необходима, чтобы завоевать эти земли.

Я покачала головой и повернулась к замку. Я не была готова продолжать этот разговор. Мне хотелось заглушить шум, спрятаться от меча, висящего надо мной. Но его пальцы обвили моё запястье, и соприкосновение нашей кожи отправило разряд по моим нервам, заставив мою магию заурчать от удовольствия. Его хватка была твёрдой, но не жёсткой, лишь удерживающей меня на месте, пока я смотрела на чёрные шпили замка. Я боялась того, что произойдёт, если я посмотрю на него, боялась собственного сердца, которое билось чаще, чем следовало, от чего-то большего, чем гнев.

— Знаю, ты не хочешь это слышать, но ты должна.

Я покачала головой, зажмурив глаза от ветра, гуляющего вокруг дворца.

— Ты ошибаешься. У меня нет такой силы.

Его большой палец один раз провёл по шраму на внутренней стороне моего запястья, и я содрогнулась.

— Твоя магия исходит из этих земель, и королевство отзывается на тебя. Посмотри, что ты уже сделала здесь. Если бы меня не стало…

В вихре юбок я развернулась, вырывая руку из его хватки.

— Не смей говорить таких вещей.

Его темные брови приподнялись, а свободные пряди волос зацепились за ресницы, развеваясь на ветру.

— Ты понимаешь, что поставлено на карту? Это не просто вопрос о том, чтобы бог забрал то, что считает своим, или чтобы король спас похищенную принцессу. Всего две недели назад солдат, которого я поймал в тумане, сказал, что Тифон называл тебя «оружием, которое нужно использовать».

Я покачала головой — не в знак отрицания, а чтобы собраться с мыслями. Кровь шумела в ушах, а легкие горели от недостатка воздуха. Не дожидаясь, пока король скажет еще что-то, я повернулась, подняв юбки, и побежала сквозь травы.

— Оралия!

С грохотом пересекшая выжженную землю перед замком, я взлетела по ступеням, перепрыгивая через две за раз, и трясущимися руками толкнула тяжелые двери. Ища лестницу, ведущую в мои покои, я резко свернула за угол и натолкнулась на широкую грудь. Руки схватили меня за плечи, удерживая от падения.

— Оралия?

Я испуганно вскрикнула, заморгав. Передо мной стоял Элестор, бог бурь, его огненные волосы были растрепаны вокруг лица. Глубокие фиолетовые тени залегли под серыми глазами. Я пыталась понять, как он оказался здесь, в Инфернисе, а не в Эфере, без привычной насмешки на лице, которой он обычно сопровождал разговоры о нашей помолвке. Но вместо нее на его лице отразилось облегчение.

— Горящие Солнца, Оралия, тебе нужно вернуться. Я здесь, чтобы вернуть тебя.

Он говорил быстро, запинаясь на каждом слове. Одна его рука обхватила мою руку, другая надавила между лопаток. Прежде чем я успела ответить, он потянул меня обратно, мои ноги спотыкались о подол платья, пока я пыталась поспевать за ним.

— Как ты прошел через туман? — спросила я, пытаясь вырваться из его хватки, которая только крепче сжимала мою руку с каждым рывком.

Вокруг него витала дикая, паническая энергия. За все время нашего знакомства Элестор всегда был уверен в себе, умело очаровывал и убеждал окружающих, даже если я чаще видела его жестокую, горькую сторону. Но это… это было нечто другое.

— Я могу путешествовать между двумя королевствами, — просто ответил он, будто этого объяснения было достаточно. — Но нам нужно спешить, ты должна вернуться. На кону многое.

Его слова эхом повторили то, что король сказал всего несколько минут назад.

— Элестор, что Тифон планирует сделать со мной? — Я споткнулась о край неровного камня. Но он не обратил на это внимания, распахнув обсидиановые двери и практически протащив меня через них.

Тяжелый вздох вырвался из его груди, когда его рука еще крепче сжала мою.

— Ты была внутри Инферниса, Оралия.

Я стиснула зубы, челюсть клацнула от разочарования. Я схватила юбки, чтобы не упасть на ступеньках, по которым мы спешили. Туман обвивался вокруг моих щек, проникал в волосы, как множество слабых рук, пытающихся остановить наше продвижение.

— И что с того, ты ведь тоже был, — возразила я, пытаясь понять, почему он уклоняется от ответа. — Что он собирается со мной сделать?

Элестор сжал губы, но я могла видеть только его профиль, так как его внимание было сосредоточено на дороге впереди, ведущей к реке.

— Я не знаю.

Его резкий ответ сказал мне больше, чем мог бы сказать любой из его длинных монологов. Элестор знал, что Тифон задумал сделать со мной, и, судя по тому, как напряглись его глаза и сжалась челюсть, это его пугало.

«Ты обладаешь силой, которая ему нужна», — сказал Подземный Король. Паника сжала мое горло. Тифон хотел вернуть меня, чтобы использовать мою силу и получить преимущество над Инфернисом. Он наконец понял, как управлять моей магией? Он собирался использовать меня, чтобы уничтожить это королевство и забрать его себе? Сколько времени пройдет, прежде чем он применит мою силу для завоевания других земель? Вуаль между человеческим миром и Инфернисом лежала в тумане — насколько далеко простираются его амбиции?

— Нет, — прошипела я сквозь зубы, вдавливая пятки в сухую землю.

Глаза Элестора расширились, будто он меня не узнавал. Его голова метнулась между мной и полосой воды, видневшейся вдали.

— Я не стану его оружием. Я отказываюсь быть причиной стольких страданий.

Рычание вырвалось из его груди. Я попыталась вывернуть запястье, чтобы вырваться из его хватки. Тени вспыхнули вокруг меня, и я отчаянно старалась дотянуться до них, направить их на Элестора, но они были так же неуловимы, как и туман. Его свободная рука скользнула внутрь плаща, вытаскивая блестящий кинжал, покрытый смолой кратуса. Но даже угрожая мне, он, казалось, осознал правдивость моих слов.

Тифон действительно собирался использовать меня, чтобы завоевать эту землю и подобные ей.

— Пожалуйста, Оралия. Ты не понимаешь. Я должен вернуть тебя домой.

Молния пронзила мое сердце, а дыхание участилось, превратившись в прерывистые всхлипы. Я покачала головой, упираясь свободной рукой в его грудь, пытаясь создать между нами дистанцию. Пот выступил на моем лбу, когда я, простонав, вновь попыталась вывернуться из его хватки.

— Если я пойду с тобой, я обреку Инфернис и его народ на участь, хуже смерти. Я не могу, Элестор. Я не стану этого делать.

Его рука дрожала, сжимая кинжал. Элестор без конца издевался надо мной в Эфере. Угроза нашей помолвки всегда висела над нами, словно гильотина. Но при всём своём презрении, при всех своих тонких угрозах я никогда не верила, что он действительно причинит мне вред.

И сейчас я тоже не верила.

— Что он сделал, чтобы заставить тебя пойти на это? — спросила я, даже когда он крепче сжал мою руку и потянул меня дальше.

Ноги путались, скользя по земле. Я попыталась ухватиться за его руку, касаясь ткани, покрывавшей его кожу. Элестор был в перчатках. Эта мысль заставила меня замереть, и я потеряла драгоценное расстояние. На самом деле, всё его тело было закрыто плотной тканью, кроме лица. Тифон позаботился о том, чтобы он был защищён от моего прикосновения, справедливо предполагая, что я буду сопротивляться.

— Ты не поймёшь, — прорычал Элестор.

Моя сила. Я должна снова обратиться к своей силе. Это был единственный способ остановить его. Паника бушевала в моих венах, пока мутно-синяя река становилась всё ближе. Это был момент, когда тени должны были вырваться из моей груди. Момент, когда тьма должна была растянуться, замурлыкать, вырваться наружу. И хотя я чувствовала её внутри, она ускользала от моего контроля, словно страх заставлял её отступить.

Я не могла вызвать её на поверхность… потому что я не владела ей.

Но я не могла позволить ему вернуть меня. Картинки одна за другой мелькали в моём сознании: мягкое утешение Сидеро, любопытные души в Ратире и те, кто бродил по Пиралису. Но больше всего перед моим взглядом вставал Подземный Король — как он умолял научить меня быть сильной, его неудовлетворённость отчаянием в своём королевстве, его радость, когда я создавала жизнь.

Я не могла стать причиной его гибели. Взгляд задержался на кинжале, направленном в мою сторону. Путь через туманы и лес был достаточно долгим, чтобы, если я правильно прижмусь к его клинку, смерть настигла меня раньше, чем он успеет позвать на помощь. Если смола проникнет в сердце, я могу умереть в течение часа. А может, и быстрее, если люди Тифона ждут меня на другой стороне.

Это был риск, на который я должна была пойти.

Сделав глубокий вдох, я рванула вперёд, застигнув Элестора врасплох. Клинок в его руке дрогнул, но я грубо врезалась в него, задыхаясь, пока острая боль разрывала меня сбоку.

— Оралия! — закричал Элестор.

Клинок выскользнул из моих рёбер, но прежде, чем он успел отпустить меня, вокруг нас обвились тени. Вздох облегчения сорвался с губ, когда моя сила наконец-то отозвалась.

— Прикоснись к ней ещё раз — и ты труп, — ледяной голос Подземного Короля прорезал туман, его фигура возникла в вихре тьмы позади Элестора.

Это были не мои тени.

С рывком Элестора отбросило прочь, его падение отозвалось гулким ударом в моих костях. Его глаза расширились от ужаса, рот открывался и закрывался, издавая бессвязные звуки.

— Вот как ты отплачиваешь мне? — Король навис над ним. Тени струились с его плеч и обвились вокруг запястий Элестора. — После всего, что я для тебя сделал?

Дикая копна тёмных волос Короля обрамляла его лицо, его холодный взгляд пронзал Элестора, который снова забормотал.

— Ты ничего не понимаешь! — завыл тот, руки его сжимались в оковах, созданных тенью. — Ты должен выслушать меня!

Туман клубился вокруг, и окружающий пейзаж закружился, вызывая тошноту. Я пошатнулась вперёд. Мне нужно было остановить его, заставить выслушать.

— Рен.

Король замер. Его губы были сжаты в узкую линию, которая чуть смягчилась, когда он увидел, что я обращаюсь к нему. Я замёрзла до костей, но должна была заставить его понять, должна была объяснить. Я протянула к нему руки, пытаясь дотянуться.

— Пожалуйста, — выдохнула я, прежде чем темнота поглотила меня.