Руины

ГЛАВА 51

Оралия

Я медленно проснулась, ощущая приятное тепло, окутывающее меня.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить — это был Рен. Его тяжёлая рука лежала у меня на талии. Наши бёдра плотно прижаты друг к другу, ноги спутаны. Я знала, что здесь таилась опасность: я могла стать зависимой от этого чувства. Без него я могла бы просто превратиться в ничто. Без его тёплого дыхания, ласково пробегающего по моей шее, время от времени касающегося моих волос. Без его крепкой руки, которой он порой сильнее прижимал меня к себе. Без размеренного ритма его сердца. Если бы я позволила себе, это стало бы якорем, удерживающим меня в этом мире.

Я пошевелилась, и тихий вдох сорвался с моих губ, когда он плотнее прижался ко мне. Его член был твёрдым между моими бёдрами, и, несмотря на болезненность после прошлой ночи, желание вновь разгорелось у меня в животе. Рен простонал, просыпаясь, его бёдра лениво подались вперёд, заставив меня захныкать в ответ. Я выгнулась, прижавшись ягодицами плотнее к нему.

Рука на моей талии напряглась, когда он открыл глаза, и я услышала приглушённое ругательство у своего уха, прежде чем его ладонь поднялась, обхватывая мою грудь.

— Оралия, — простонал он, вновь толкнувшись вперёд.

Это было так же восхитительно, как стоять на краю утёса, зная, что океан внизу мягко примет тебя. Как утреннее солнце на лице или прохладная вода в жаркий летний день. Облегчение и желание, голод и насыщение, слёзы и смех — всё в одном.

Я потянулась назад, ухватившись за его волосы. От этого движения он сильнее сжал мою грудь своей широкой ладонью, пощипывая и дразня мой сосок. Его губы касались моей щеки, затем подбородка, пока его пальцы создавали ритм на моём клиторе, заставляя меня громко стонать, и этот звук отражался от тяжёлых штор кровати. Я подняла верхнюю ногу, задыхаясь, когда он схватил мое бедро, чтобы удержать меня раскрытой. Небольшая волна боли прокатилась по моему центру, но она лишь усиливала наслаждение, когда он раздвигал меня.

— Вот так, eshara, — похвалил он.

Всего одного слова, как мне теперь известно, означавшего «душа», было достаточно, чтобы я сорвалась в бездну.

— Скажи моё имя, — прошептал он, умоляя, у самого моего уха.

Кончая в его руках, я выкрикивала его снова и снова.

— Рен. Рен. Рен. Рен.

Он последовал за мной, выплёскивая свое семя между моих бедер на простыни и прикусывая мое плечо. Его зубы посылали волны удовольствия через мою сердцевину, прежде чем наши тела затихли. Рен нежно поглаживал моё тело, осыпая мои волосы поцелуями.

— Ты совершенна, — прошептал он, скользя рукой вниз, туда, где его семя размазалось между моими бёдрами.

Я вздрогнула, когда кончики его пальцев коснулись моего лона. Но он не входил в меня, а просто скользил по моему клитору. Мои бедра задрожали, посылая волны легкой боли по сверхчувствительному телу.

— Ты подаришь мне ещё один раз? — спросил он, поворачивая меня на спину.

Он возвышался надо мной такой красивый: волосы растрёпаны, взгляд тёмный от удовольствия, но наполненный каким-то новым светом. Я закусила губу, пока он продолжал круговыми движениями ласкать мой клитор, и напряжение внутри росло, сворачиваясь в тугой узел.

— Д-да, — выдохнула я.

В награду он прижался ко мне сильнее, затем наклонился и захватил мою грудь губами. Звёзды, это чувство. Моё тело дрожало, ноги напряглись от переизбытка ощущений. Прошлая ночь была ошеломляющей. Всепоглощающей и невероятной. Хотя я отчаянно хотела ощутить его член внутри снова, но боль между ног подсказывала, что должно пройти немного времени, прежде чем мы сможем повторить.

Медленно Рен вёл меня к оргазму, его губы перемещались с одной груди на другую, то покусывая, то посасывая, пока я не начала стонать так громко, что маленькая часть меня задумалась, должна ли я стыдиться. Я была на грани, на самом краю, руки сжимали его плечи.

— Кончи для меня, — прорычал он, прежде чем накрыть мой рот своим.

Я закричала, и он поглотил мой звук. Его язык сплёлся с моим, наслаждаясь так, будто я была для него лакомством. Он крепче надавил рукой на мое лоно, успокаивая меня этим прикосновением.

Спустя несколько долгих мгновений он убрал руку, целуя мои щеки.

— Мы искупаемся, а затем начнём наше путешествие, — сказал он, и я уловила в его голосе тень боли или тревоги.

* * *

— Как это работает? — спросила я, когда мы стояли в моей комнате, после того как он помог мне облачиться в чистое платье и плащ.

Мы держались за руки, его большой палец мягко скользил по моей коже, пока мы готовились к путешествию на северо-восточную окраину Инферниса.

— Хождение по теням? — уточнил он.

Я кивнула. Рен не раз перемещал меня таким образом, и, хотя сначала это было неприятно, с каждым разом становилось легче. Его взгляд оторвался от моего и переместился к книжным полкам.

— Это вопрос цели, на самом деле, как любая магия. Внутри помещения, как сейчас, собирать тени проще, потому что мы находимся не под прямыми лучами солнца. Но это требует больше энергии, чем, скажем, шагнуть в тень дерева или замка.

Он посмотрел на меня, чтобы убедиться, что я его понимаю, и я кивнула, побуждая его продолжать.

— Итак, я призываю тени, — произнёс Рен, и нити тьмы заскользили вокруг нас, обвивая наши сцепленные руки и скользя к нашим ногам. — Затем я сосредотачиваюсь на месте назначения. Я не могу попасть туда, где никогда не был. Я должен видеть это место чётко в своём разуме.

Я снова кивнула, и тени стали гуще.

— Как только я установлю цель, мы шагнем в так называемое «междумирье» — в промежуточное пространство.

Мы сделали шаг, и тени поглотили нас, прежде чем рассеяться. Теперь, когда я привыкла, это ощущение больше не было таким дезориентирующим. Возможно, моя собственная сила облегчала этот путь. После секундного перемещения через круговорот тьмы я обнаружила себя стоящей под кроной широкого дуба, ветви которого были столь массивны, что некоторые из них касались поверхности бурлящего ручья, протекавшего рядом.

Туман здесь был разреженным, тонкие завитки лишь слегка окружали нас и наши сплетённые руки. Я щурилась от яркого солнечного света, прикрывая лицо одной рукой. Но местность была прекрасна. У реки буйно зеленела душистая трава, у кромки воды громоздились ониксовые скалы и камни. На другой стороне раскинулись обширные поля, на которых травы мягко покачивались под лёгким ветерком.

Рен первым пересёк узкий ручей, затем протянул мне руки, чтобы помочь перейти. Он улыбнулся мне, но эта улыбка не коснулась глаз. В его лице, в напряжении его плеч было что-то такое, что заставило меня потянуться и провести рукой по его щеке.

— Что случилось?

Он покачал головой, накрыв мою руку своей. Он осторожно отнял мою ладонь от своего лица, нежно поцеловал сначала её, а затем шрам на запястье.

— Ты всё увидишь.

От его загадочного ответа в мою грудь закралась тревога, но он больше ничего не сказал. Лишь переплёл наши пальцы и повёл меня через поле. Как же красиво было это место!

— Это Инфернис?

Рен покачал головой.

— Нет, мы за его границами, на севере, прямо перед морем… Эти земли никому не принадлежат. Поэтому туман здесь такой слабый.

Когда мы достигли вершины холма, Рен повернулся ко мне, свободной рукой коснувшись моей щеки.

— Ты спросила, что случилось с моей матерью… Так вот, важно понять, что мой отец и Тифон видели в ней угрозу. Сила Астерии была за пределами их понимания. Любовь, которую она разделяла с другими богами, создавшими этот мир, была настолько глубока, что стала риском для власти, которой жаждали отец и Тифон. Угрозой праву моего отца на трон. И вот однажды, посреди ночи, они забрали её из постели и привели сюда, в это место.

Каждое его слово было пропитано болью. Его плечи поникли под тяжестью рассказа. Я нежно сжала его руку, прислонившись к его плечу.

— Иногда я думаю, что она сама позволила этому случиться. Возможно, она знала о каком-то высшем предназначении. Так или иначе, она была слишком могущественной, чтобы они могли убить её. Вместо этого отец использовал магию, чтобы заключить её в ствол большого кратусового дерева. До этого они выглядели, как любые другие деревья, с коричневой корой, зелёными листьями и были абсолютно безобидными для богов.

Он поднял руку, указывая вниз на холм, на вершине которого мы стояли.

Там, у подножия, возвышалось дикое дерево в кольце из ониксовых камней. Его кора мерцала серебром на солнце. Скрученные ветви были раскинуты во все стороны, а чёрные листья свисали с кончиков, словно смола.

— Её гнев, смешавшись с мощной магией, заставил дерево измениться. И в тот момент каждое кратусовое дерево, независимо от того, где оно укоренилось, тоже трансформировалось.

Мы осторожно спускались вниз по холму. Его рука переместилась на мою поясницу, позволяя мне опереться на него, пока я придерживала подол платья, чтобы не запутаться в тканях.

— Сначала отец пытался уничтожить деревья, но вскоре понял, что даже если вырвать одно с корнем, это его не убьёт, — продолжил Рен, удерживая меня, когда я поскользнулась на небольшом камне. — Кратусовые деревья всегда возвращаются — сильнее и могущественнее, чем прежде. Позже отец и Тифон узнали, как древесина и смола могут воздействовать на богов, даже на бессмертных, тогда они вознамерились собрать и использовать всё, что было доступно.

— Это ужасно, — прошептала я, бросая взгляд то на землю, то на большое, мерцающее дерево, к которому мы приближались.

Рен тихо хмыкнул в знак согласия, помогая мне сделать последние несколько шагов, пока мы не оказались на ровной земле. Трава шуршала под ногами, и вскоре раздались приглушённые звуки чьего-то приближения. Высокая фигура появилась из-за дерева.

Морана стояла в своей привычной чёрной одежде, её гладкие чёрные волосы были перекинуты через плечи. На её лице играла мягкая улыбка. Одна из её тонких, изящных рук покоилась на корне дерева, большим пальцем нежно поглаживая кору.

— Myhn ardren, — поприветствовала она своим ровным, мелодичным голосом, положив свободную руку на сердце.

— Maelith, — ответил Рен, прикладывая руку к сердцу и склоняя голову с почтением.

Я нахмурилась, услышав титул. Это слово было мне незнакомо, несмотря на обрывочные знания древнего языка. Ледяные голубые глаза Мораны скользнули ко мне, и, как всегда, при встрече с ней у меня пробежал холодок по спине.

Я почтительно склонила голову, прикладывая руку к сердцу.

— Морана.

Она ответила тем же жестом, её мягкая улыбка стала теплее.

— Myhn lathira, — произнесла она.

В её глазах мелькнул игривый блеск, и моя спина напряглась. Но Рен никак не прокомментировал её слова.

— Я оставлю вас троих, чтобы вы могли побыть наедине, — продолжила она, склонившись, чтобы оставить поцелуй на коре дерева, и тихо пробормотала что-то на древнем языке.

Без лишних слов она исчезла в вихре теней.